Аристотель, Гораций, Буало о трагедии и комедии.

Аристотель. Трагедия есть воспроизведение действия серьезного и законченного, имеющего определенный объем, речью украшенной (имеющей ритм, гармонию и метр), различными ее видами (некоторых частей трагедии только метрами, других еще и пением) отдельно в различных частях, — воспроизведение действием (некоторой частью трагедии непременно является украшение сцены, затем — музыкальная композиция и текст), а не рассказом, совершающее посредством сострадания и страха очищение подобных чувств (катарсис).

Так как трагедия есть воспроизведение действия, а действие совершается какими-нибудь действующими лицами, которые непременно имеют те или другие качества характера и ума, и по ним мы определяем и качества действий, то естественными причинами действий являются две: мысль и характер. И соответственно им все достигают или не достигают своей цели.

В каждой трагедии непременно должно быть шесть (составных) частей, соответственно чему трагедия обладает теми или другими качествами. Эти части:

- фабула, воспроизведение действия, сочетание событий

- характеры, то, на основании чего мы определяем качества действующих лиц,

то, в чем проявляется решение людей, поэтому не выражают характера те речи, в которых неясно, что известное лицо предпочитает, или чего избегает; или такие, в которых совершенно не указывается, что предпочитает, или чего избегает говорящий.

- мысли, то, посредством чего говорящие доказывают что-нибудь или просто выражают свое мнение,

способность говорить относящееся к делу и соответствующее обстоятельствам, что в речах составляет задачу политики и ораторского искусства, сочетание событий

то, посредством чего доказывают существование или несуществование чего-нибудь, или вообще что-нибудь высказывают.

- сценическая обстановка, сценическая обстановка, правда, увлекает душу, но она совершенно не относится к области нашего искусства и очень далека от поэзии.

- текст, объяснение действий посредством слов. Это имеет одинаковое значение как для метрической, так и для прозаической формы.

-музыкальная композиция. важнейшее украшение трагедии.

Всякая трагедия имеет это.

Важнейшая из этих частей — состав событий, так как трагедия есть изображение не людей, а действий и злосчастия жизни. Цель трагедии (изобразить) какое-нибудь действие, а не качество. Люди по их характеру обладают различными качествами, а по их действиям они бывают счастливыми или, наоборот, несчастными. Ввиду этого поэты заботятся не о том, чтобы изображать характеры: они захватывают характеры, изображая действия. Таким, образом действия и фабула есть цель трагедии.

Кроме того, без действия трагедия невозможна, а без характеров возможна. Далее, если кто стройно соединит характерные изречения и прекрасные слова и мысли, тот не выполнит задачи трагедии, а гораздо более достигнет ее трагедия, хотя использовавшая все это в меньшей степени, но имеющая фабулу и надлежащий состав событий.

Фабула должна быть воспроизведением одного и при том цельного действия. Части событий должны быть соединены таким образом, чтобы при перестановке или пропуске какой-нибудь части изменялось и потрясалось целое.

Самое важное, чем трагедия увлекает душу, это части фабулы — перипетии и узнавания.

Перипетия — это перемена происходящего к противоположному, и притом, как мы говорим, по вероятности или необходимости. Узнавание, как обозначает и самое слово, — это переход от незнания к знанию, или к дружбе, или вражде тех, кого судьба обрекла на счастье или несчастье. А самые лучшие узнавания те, которые соединены с перипетиями.

Комедия – это воспроизведение худших людей, по не по всей их порочности, а в смешном виде. Это нечто безобразное и уродливое, но без страдания.

Комедия – изображение людей, худших, чем мы, трагедия – лучших.

Гораций. Трагедия. Нередко и трагик печальный

Жалобы стон издает языком и простым и смиренным.

Так и Тел_е_ф и Пелей в изгнаньи и бедности оба,

Бросивши пышные речи, трогают жалобой сердце!

Нет! не довольно стихам красоты; но чтоб дух услаждали

И повсюду, куда ни захочет поэт, увлекали!

Лица людские смеются с смеющимся, с плачущим плачут.

Если ты хочешь, чтоб плакал и я, то сам будь растроган:

Только тогда и Телеф и Пелей, и несчастье их рода

Тронут меня; а иначе или засну я от скуки,

Или же стану смеяться. Печальные речи приличны

Лику печальному, грозному - гнев, а веселому – шутки.

Выжимка: Жанр трагедии не определяется по стилистическому признаку (т.н. «высокий штиль»), а по тому, что они изображают. Естественно, трагедия должна вызывать в нас очищающее чувство сострадания (Аристотелев катарсис – несчастье их рода тронет меня).

Комедия. Комик находит трагический стих неприличным предмету;

Ужин Фиеста - равно недостойно рассказывать просто

Разговорным стихом, языком для комедии годным.

Каждой вещи прилично природой ей данное место!

Но иногда и комедия голос свой возвышает.

Так раздраженный Хремет порицает безумного сына

Речью, исполненной силы…

Вслед за Эсхилом явилась комедия старая наша;

Ей был немалый в народе успех, но вскоре свобода

Перешла в своевольство, достойное быть укрощенным:

Принят закон – и в ней хор замолчал, и вредить перестала!..

Часто комедия, блеском речений и верностью нравов,

Хоть и чуждая вкуса и чуждая силы искусства,

Больше народ забавляет и больше его занимает.

Нежели скудная действием, звучно блестя пустяками!

Выжимка: Собственно, то же самое: не по стилистическому признаку определяем комедию («Но иногда и комедия голос свой возвышает…»), но по предмету подражания. Но! Гораций указывает нам, как именно трансформировался жанр комедии в римской литературной традиции (отказ от хора, тяготение к высмеянию пороков, а не к изображению забавных ситуаций).

Буало. Предмет подражания.

Так, чтобы нас пленить, Трагедия в слезах

Ореста мрачного рисует скорбь и страх,

В пучину горестей Эдипа повергает

И, развлекая нас, рыданья исторгает…

Изображать любовь, надежду, скорби гнет,

Писать отточенно, изящно, вдохновенно,

Порою глубоко, порою дерзновенно,

И шлифовать стихи, чтобы в умах свой след

Они оставили на много дней и лет.

Вот в чем Трагедии высокая идея.

Собственно, ничего нового: предмет подражания: события, цель – очищающее сострадание (тот же катарсис).

История вопроса.

В далекой древности, груба и весела,

Народным празднеством Трагедия была:

В честь Вакха пели там, кружились и плясали,

Чтоб гроздья алые на лозах созревали,

И вместо пышного лаврового венца

Козел наградой был искусного певца.

Впервые Феспид стал такие представленья

Возить и в города и в тихие селенья,

В телегу тряскую актеров посадил

И новым зрелищем народу угодил.

Двух действующих лиц Эсхил добавил к хору,

Пристойной маскою прикрыл лицо актеру,

И на котурнах он велел ему ходить…

Был жив еще Эсхил, когда Софокла гений

Еще усилил блеск и пышность представлений

И властно в действие старинный хор вовлек.

Софокл отшлифовал неровный, грубый слог

И так вознес театр, что для дерзаний Рима

Такая высота была недостижима.

Театр французами был прежде осужден:

Казался в старину мирским соблазном он.

В Париже будто бы устроили впервые

Такое зрелище паломники простые,

Изображавшие, в наивности своей,

И бога, и святых, и скопище чертей.

Но разум, разорвав невежества покровы,

Сих проповедников изгнать велел сурово,

Кощунством объявив их богомольный бред.

На сцене ожили герои древних лет,

Но масок нет на них, и скрипкой мелодичной

Сменился мощный хор трагедии античной.

Комедия. Предмет подражания.

Коль вы прославиться в Комедии хотите,

Себе в наставницы природу изберите.

Поэт, что глубоко познал людей сердца

И в тайны их проник до самого конца,

Что понял чудака, и мота, и ленивца,

И фата глупого, и старого ревнивца,

Сумеет их для нас на сцене сотворить,

Заставив действовать, лукавить, говорить.

Пусть эти образы воскреснут перед нами,

Пленяя простотой и яркими тонами.

Выжимка: предмет изображения – пороки и несовершенства людей/общества. Важнее изображение рельефных, выпуклых характеров, нежели ситуаций (как в трагедии).

История вопроса.

Была Комедия с ее веселым смехом

В Афинах рождена Трагедии успехом.

В ней грек язвительный, шутник и зубоскал,

Врагов насмешками, как стрелами, сражал.

Умело наносить бесстыдное злоречье

И чести и уму тяжелые увечья.

Прославленный поэт снискал себе почет,

Черня достоинства потоком злых острот;

Он в «Облаках» своих изобразил Сократа,

И гикала толпа, слепа и бесновата.

Но издевательствам положен был предел:

Был выпущен указ, который повелел

Не называть имен и прекратить наветы.

Отныне клеветать уж не могли поэты.

В Афинах зазвучал Менандра легкий смех.

Он стал для зрителей источником утех,

И, умудренная, постигла вся Эллада,

Что нужно поучать без желчи и без яда.

Менандр искусно мог нарисовать портрет,

Не дав ему при том особенных примет.

Смеясь над фатовством и над его уродством,

Не оскорблялся фат живым с собою сходством;

Скупец, что послужил Менандру образцом,

До колик хохотал в театре над скупцом.

Специфика жанра.

Но унизительно Комедии серьезной

Толпу увеселять остротою скабрезной.

В Комедии нельзя разнузданно шутить,

Нельзя запутывать живой интриги нить,

Нельзя от замысла неловко отвлекаться

И мыслью в пустоте все время растекаться.

Порой пусть будет прост, порой — высок язык,

Пусть шутками стихи сверкают каждый миг,

Пусть будут связаны между собой все части,

И пусть сплетаются в клубок искусный страсти!

Природе вы должны быть верными во всем,

Не оскорбляя нас нелепым шутовством.

Выжимка: Юмор и вообще смех в комедии – не ради смеха (народная смеховая культура – не тот случай), но ради устремления к главной цели – изображение характеров и осмеяние пороков.

32 Романтизм как преодоление традиционализма в творчестве. Предисловие к «Кромвелю» Гюго.

Появление романтизма (от фр. roman – произведения на романских языках) в к. XVIII-нач.XIX вв. в целом ознаменовало возникновение качественно новой, индивидуально-авторской стадии развития литературы, пришедшей на смену традиционализму – эпохе, в которой процесс создания произведения сопряжен со следованием готовым жанровым, сюжетным, стилистическим, литературным моделям, где творческая свобода автора находит свое воплощение именно в сфере бытования «готового слова».

Родина романтизма – Германия. Литературные школы:

- йенские романтики – теоретики нового направления

Бр. Ф. и А.Шлегели, Новалис, Л.Тик, В.Г.Вакенродер

- гейдельберские романтики – интересовались мифологией и фольклором

Бр. Я. и В.Гримм, Л.Арним, К.Брентано

- Ф.Шиллер, Э.Т.А. Гофман.

Англия:

- озёрная школа (У.Вордсворт, С.Т.Колридж)

+ В.Скотт, П.Б.Шелли, Дж.Г.Байрон (влияли на русский романтизм).

Франция: бурная полемика с эпигонами классицизма; вождь романтиков – В.Гюго.

Идеологические спор с Просвещением дополнился бурной эстетической полемикой с программой и установками классицизма. Во Франции широкий резонанс получают «Предисловие к драме «Кромвель»» Гюго (1827), «Расин и Корнель» (Стендаль). В названных работах определена программа творчества: призыв правдиво отражать природу, состоящую из противоречий, смело соединять прекрасное и безобразное (Гюго - гротеск), трагическое и комическое (аки Вильям Шекспир), обнажать противоречивость, двойственность человека.

Гюго: «…и люди и события…бывают то смешными, то страшными, иногда и смешными, и страшными одновременно». Появляется исторический подход к искусству (жанр исторического романа – Вальтер Скотт), подчеркивается ценность национального своеобразия фольклора, литературы (требование «местного колорита» в произведении). Эстетика романтизма – гимн оригинальности как проявлению гения, «подражание» чему и кому бы то ни было осуждается, Гюго «не меньше осудил бы подражание так называемым романтическим писателям, чем подражание авторам классическим».

Критикуется строгая регламентация, свойственная произведениям классицизма, - критика правил единства места, действия и времени в драме, требование свободы жанров в лирике, призыв к использованию фантастики, иронии, в признании жанра романа, поэмы со свободной и неупорядоченной композицией и др.

«Ударим молотом по теориям, поэтикам и системам. Собьем старую штукатурку, скрывающую фасад искусства! Нет ни правил, ни образцов; или вернее, нет иных правил, кроме общих законов природы, господствующих над всем искусством» (Гюго).