Мерцание неоновых огней

― ДА, МЫ ТАК И СДЕЛАЕМ, ― соглашается Стоун, отступая назад и стягивая штаны. ― Я хочу тебя. И я собираюсь трахнуть тебя.

― Это не взаимопонимание. Это угроза, ― произношу я.

Он ухмыляется.

― Это действительно так. Если только ты не хочешь все прекратить, и чтобы это больше не повторилось.

Я встаю со стола, одетая только лишь в подвязки, туфли, лифчик и пару порванных трусиков, но это не важно, я встаю перед ним.

― Вообще-то я думаю, что так будет лучше всего.

― Забудь об этом. Ты же это не серьезно. ― Он слишком уверен в себе.

Я смотрю на него и выкрикиваю:

― Но я действительно так думаю.

― Ты можешь так думать, но твое тело хочет совершенно другого! ― Его взгляд опускается к моей груди, а затем еще... ниже.

― Мы не можем быть вместе. ― Мой голос переходит в крик, и я продолжаю. ― Вне зависимости от того, чего хочет мое тело!

Он смотрит мне в глаза и хмурится.

― Ты боишься.

― Иди на хрен. Я не... боюсь. Просто это плохо для меня, да и какой в этом смысл для тебя?

― Смысл в том, что когда мы трахаемся, это лучшее из того, что я когда-либо делал. Вот. Этого достаточно? И не важно, с кем еще мы были. Только если ты согласишься принадлежать мне. Я обещаю. Черт, Ксавия! Я позабочусь о тебе.

Я в смятении. Он хочет загнать меня в угол.

― Это касается не только секса, ― шепчу я. ― Это касается нас вместе и того, как это выглядит ― это не самый хороший вариант для тебя. Ты забыл, кто ты есть?

― Эм... Давай посмотрим. Встречаться в отеле пока идет предвыборная кампания. Более чем уверен, все пройдет нормально!

― Боже! Не будь придурком. Хотя бы, когда речь идет о серьезных вещах.

― Слушай, ты можешь просто выключить режим стервы? Я не дебил. ― Он смеряет меня угрожающим взглядом. Я прекрасно вижу, что он хочет коснуться меня руками, а может даже и уложить на колени.

― Если честно, то и правда, ты не такой, но пока за тебя принимает решения твой член, твоя кампания может полететь к чертям, если один из нас не найдет правильного решения.

― Решения? ― повторяет он. ― Я вижу решение, детка. Ты моя. И то, что было между нами прошлой ночью останется между нами, пока мы оба не решим вынести это на публику.

― Ох, то есть тебя устраивает публичное обнародование того... что между нами? Мне нужно знать, какой у тебя план, Сенатор! ― Я чувствую, как меня накрывают дикие волны похоти и гнева. Это влечение ― чистое сумасшествие, семнадцать оттенков ошибки, именно поэтому я не могу согласиться увидеть его полуголым снова.

― Не пойми меня неправильно. ― Беннетт сжимает челюсти, кажется ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, когда он опускает взгляд на мою обнаженную киску и его член снова твердеет. Его лицо мрачнеет, и когда он встречает мой взгляд, его глаза готовы метать молнии. ― Позволь мне объяснить тебе. Мы трахаемся. Не зависимо от внешнего мира. Мы хотим трахаться и дальше. Мы будем трахаться дальше и будем делать это часами. Господи, днями. Я собираюсь показать тебе, что такое быть оттраханной до рая и обратно. Всеми возможными способами. Твой ротик будет моим, твои сиськи, твоя киска, твоя задница и все остальное. Это похоже на план?

Мы стоим очень близко так, что наши груди соприкасаются, но какая ирония. Моя ― полуголая и его, прикрытая рубашкой и галстуком, вздымающаяся слишком часто.

― В какой части вселенной ты живешь? Разве ты не видел «дорогу смерти» в ярких неоновых огнях, по которой мы идем?

― Я не полный дебил, ― отвечает он и отходит назад, не глядя на меня, оставляя стоять у стола.

Я смотрю, как он идет в ванну, заходит, но оставляет дверь открытой. Что ж, я не собираюсь просто стоять здесь или идти у него на поводу. Я подхожу к двери и останавливаюсь. Он у раковины выжимает полотенце, и когда я смотрю на него, мое сердце замирает. Складывается впечатление, что я действую по его плану и он коварно улыбается.

― Да?

― Хорошо. Ты можешь не быть полным дебилом. Но нет никакого шанса, что мы с тобой сможем работать вместе и не оглядываться на наши отношения.

Он встряхивает головой, стягивает штаны и боксеры вниз, полностью освобождая свой полувозбужденный член. Его член дрожит, и я задыхаюсь, встречая его потемневший взгляд.

― Не хочешь войти и присоединиться ко мне? ― спрашивает он с коварной улыбкой.

В ответ я закатываю глаза и неловко отхожу от двери.

Я не могу описать, насколько он раздражает. Его штаны лежат у его щиколоток. Губы изогнуты в усмешке. Дрожь желания прокатывается по моему телу, и я сглатываю, глядя на него. Я слышу, как застегивается молния, звенит пряжка ремня, поток воды становится сильнее, а потом наступает тишина. Когда мне кажется, что уже безопасно на него смотреть, я выглядываю из-за угла, Беннетт отходит от раковины.

― Иди, ложись, ― приказывает он мне.

― Сначала объясни, что ты задумал, ― требую я, желая убедиться в его склонности делать все так, как ему заблагорассудится.

― Что-то, что поможет тебе расслабиться. ― Он берет чистое полотенце и смотрит на меня так, будто я сошла с ума, решив ослушаться его приказа... снова.

― Могу я это сделать одетой?

Он останавливается напротив меня и его взгляд горит опасностью.

― Не совершай ошибки, заставляя меня объяснять все мои намерения. Боже, помоги нам, со временем ты научишься делать то, что я сказал с первого раза.

Стоя здесь я смотрю на него. Молча.

― Видишь, что я имею в виду? К какому типу женщин ты привык?

Я чувствую, что готова вонзиться в него ногтями, пока он не станет нормально отвечать.

― Черт, Кеннеди! Мне нравится мысль о твоей киске, заполненной моей спермой, и я понимаю, что тебе может быть некомфортно ходить в таком состоянии. Весь день. Дорогая.

С полотенцем на плече он выходит из двери и обходит меня. Я игнорирую его грубые слова, но в его голосе привлекательно сквозит собственничество... и этот тон проникает под кожу. Впервые он не выглядит чересчур властным. Он наклоняет голову, и это действие в сочетании с его открытым зеленоглазым взглядом заставляют меня трепетать.

― Это не первый раз, когда ты моешь женщину? ― спрашиваю я, мой голос срывается и становится похож на хрип.

― Нет. ― Мышцы на его челюсти напрягаются.

Одно слово. И оно оседает камнем в моей груди. Почему меня должно волновать, даже если до этого он мыл миллионы женщин... Но спазмы в моем животе говорят обратное.

― Ты Доминант?

Он смотрит на меня и мышцы на его скулах начинают двигаться быстрее.

― Да.

Я пытаюсь сохранить концентрацию, пока все мои доводы, построенные сегодня утром не летят к чертям. Если он Доминант... значит, он хочет, чтобы я стала... его сабмиссив.

― Ты хочешь обмыть меня?

― Более того. Если ты ― моя саба, то я ― товой Доминант: я позабочусь обо всем, что тебе будет нужно. Но это значит, что я полностью обладаю тобой. Это не игра. Ты будешь моей. Моей собственностью. Я намерен полностью контролировать тебя и не дам тебе уйти.

Глубина и мощь его ответа заставили мое лицо гореть и умирать от жажды. Я чувствую, что меня раскрыли. Прежде, чем он поймет, какую власть он имеет, я разворачиваюсь на каблуках, чтобы он не мог видеть, как влияет на меня и насколько мне хочется принять его предложение.

Дойдя до матраса, я увидела ночной столик. Рядом с лампой лежали его запонки, и я не могла разобраться в своих собственных чувствах. Я замедлилась и посмотрела на эти играющие на свету бриллианты, и до меня дошло: он так сильно отличается от тех парней, с которыми я раньше встречалась. Ага, никто из них не хотел обладать мной. Именно в этом и заключается огромная разница.

И самое худшее, он единственный, кто заставляет меня об этом задуматься

― Возможно, ты преувеличиваешь значение нашего двукратного траха, это же просто секс. Я хочу сказать, откуда ты знаешь, что я... ― Я замолчала, не в силах в слух произнести «сабмиссив», ― подхожу тебе?

― Ты думаешь, что между нами просто секс?

― Хорошо, отличный секс, но всего лишь С-Е-К-С. Ты что ни разу не совершал ошибок?

Он уставился на меня. Безжалостный, но все же просто смотрящий на меня.

― Малышка, это далеко не обычный хороший секс. Я говорю про то, что ты отдаешь мне себя, и позволяешь мне показать тебе, каким разным может быть секс. Отдай мне полный контроль над своим телом, и я открою для тебя двери в иную вселенную, и обещаю, это будет именно то, что ты искала.

― Твое предложение простирается далеко за пределы вселенной, которая мне знакома. И если дело касается тебя и меня это огромный риск, причем с большой буквы «Р». Конечно, небольшой элемент опасности звучит соблазнительно, ведь мы с тобой в постели просто взрывоопасная смесь. Но за приделами всего этого, у тебя есть сила уничтожить меня. Да и, в общем, наши отношения это воплощение выброса адреналина. Я попробовала это, и не скажу, что это было до такой уж степени незабываемо.

― Это рискованно только для тех, у кого нет плана. Кса, я не собираюсь терять контроль, да и тебе не позволю.

― Тогда чего же ты от меня хочешь?

― Доверься мне и ляг. ― Он указал на не заправленную кровать.

Скомканные одеяла отображали именно то, что творилось у меня в душе.

― Мы едва знакомы.

― Ксавия, вот тут ты ошибаешься, ― ответил он. – Ты почувствуешь себя лучше, когда запомнишь, что я здесь главный.

Он остановился возле меня, и его дыхание обожгло мое плечо. К моему изумлению, когда я поднимаю глаза, мою кожу сразу же начинает покалывать, и я, не споря, киваю.

― Ты очень властный, ― говорю я ему, но боюсь, такого определения будет не достаточно.

― Я не буду врать тебе. Да, я такой. Я не тот, кто попусту тратит свое время. Я хочу обучить тебя. Если ты мне это позволишь. ― Он пальцами коснулся моей спины и подтолкнул к кровати. Беннетт хмурится, это заметно по сузившимся глазам и напряженным полным и чувственным губам.

Те участки тела, которых он касался стали горячими и чувствительными. Мое сердце ускорило бег, а в ушах застучала кровь. В голове проносилось миллион разных мыслей, но я никак не могла подобрать слова, чтобы отказать ему. Ни один мужчина не трогал, не соблазнял, не трахал меня, а затем не приказывал разрешить ему обмыть меня.

Я представила, а что если его слова были правдой, и он предпочитает, чтобы его любовницы безоговорочно следовали его приказам, но скорее ад замерзнет, чем я стану такой послушной.

― Настоящая умная женщина никогда не будет неуверенно следовать за тобой по пятам. Сейчас же не средневековье.

― Поправь меня если я не прав, но разве я следовал за тобой?

― Ты понял, что я имела ввиду. ― Вот сволочь, он был прав, но я не собираюсь признаваться в этом, особенно когда он хочет, чтобы я стала его послушной сабой.

― Кса, сейчас самое время выучить кто я такой, и что я могу тебе дать. ― Его пальцы сжали мое бедро, и он притянул меня к себе, повернув голову так, что его рот едва коснулся моей мочки.

― Твое удовольствие теперь мое! Впусти меня! И я позабочусь о твоих нуждах. Моей целью будет каждое твое желание. Это не игра. Есть ряд правил, и нарушение их ― недопустимо. С тобой я дважды потерял голову. Такое больше не повторится.

― Получается, если я откажусь, то все закончится? ― Мое сердцебиение вновь ускорилось от близости с ним, когда его четко выраженная грудная клетка касалась моих плеч, а древесный аромат одеколона окутывал меня.

― Ты можешь уйти. Прямо сейчас. Мы разойдемся в разные стороны. Но этого ли ты хочешь? Мне было дерьмово, когда ты ушла от меня тогда в клубе. И только задумайся на секунду, после того как мы трахнулись… в этот раз будет не легче. Я обещаю, если ты уйдешь, то уже навсегда. Есть определенные правила, и я итак достаточно их нарушил. Для нашего же блага, мы должны подготовиться. Составить взаимовыгодный контракт.

Моя голова была готова взорваться.

― Мы должны будем подписать какие-то бумаги?

― Да. У меня есть контракт, в котором указано все дозволенное. Это своего рода подстраховка.

― И почему мне кажется, что это начало какой-то сложной и запутанной схемы?

Он засмеялся от моего вопроса.

― Малышка, это еще даже не начало. ― Я начала отходить от него, но он остановил меня. ― Я не шучу.

И вот опять появилась его напыщенная уверенность, и не удивительно, что у меня разыгралась фантазия. И всплыла мысль, вернее даже вопрос, почему он никогда не раздевается? И тут мозг переключился, и мне стало интересно, а как он выглядит голым? Что он будет со мной делать, если я дам ему свое разрешение? Я сфокусировалась на его скульптурном теле… я хотела его голым и в постели. Черт, не об этом я должна сейчас думать. Если хоть кто-то узнает эту правду, какой он, то мы попадем во все заголовки. Мы превратимся в сплетню. Здравомыслие и желание защититься подсказывает мне, что мы должны закончить наши отношения прямо сейчас. Не тормози!

― Я думаю, мы не должны больше трахаться. Беннетт, я могу испортить твое будущее.

Без предупреждения он разворачивает меня, бросает на кровать полотенце, и поднимает мой подбородок так, чтобы я смотрела ему в лицо, прямо в глаза. Его зрачки расширены, и я прикована к его взгляду. Даже не думая, мои руки легли на его крепкие предплечья, которыми он удерживал меня ― добровольного пленника. Мы так близко друг к другу, и я не могу отвернуться, он держит меня за подбородок. Я в безвыходном положении.

― Ты понимаешь, что это невозможно. ― Его уверенный голос становится низким. Беспрекословным.

― Ты мне не подходишь. Сколько раз я должна это повторять. Я не собираюсь рушить свою карьеру ради секса.

― Ты, правда, думаешь, что я собираюсь?

Эта мысль кажется мне смешной, и если такое возможно, мое лицо становится еще более смущенным.

― Нет. Не думаю.

― Дай мне возможность объяснить. Расслабься и выслушай меня. Господи, Кеннеди, хоть это ты можешь сделать?

Мой внутренний голос шептал, что это меня не спасет. Он ― мужчина и всегда добивается своего, и я позволяю ему это сделать.

― Это даже забавно! Ты намекаешь на что, что если бы ты не сказал, то я бы слушала тебя не желая расширить горизонты? ― Я закатила глаза, прекрасно понимая все возможности, которыми я позволяю ему склонить себя к этому чистому безумию. Фактически я дала ему все карты в руки. Молодец Кса!

Он наклонился и его рот завладел моим. Своим языком он раскрыл мои губы, засовывая его, затем наши языки сплелись. Он целовал меня, высасывая все мысли из моей головы. Очень по-собственнически он зажал зубами мою нижнюю губу, кусая ее, но прежде чем я успела вскрикнуть от боли, он вновь переплел наши языки, отпустил мою талию, и, спустив руки вниз, обхватил за ягодицы. Легкое покалывание от недавно отшлепанной плоти вызывает чувство настоящего удовольствия, прошедшее через все тело, утопая в скопившемся в моем животе наслаждении, рвущемся наружу.

Наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде грубость, безжалостность, которые он даже не пытался скрыть. Он хотел меня всю.

― Ты хочешь попользоваться мной, ― прошептала я, впервые испугавшись этих слов.

― Никогда, ― сказал он, быстро и уверенно. ― Поверь мне.

Он вновь завладел моим ртом. Его губы такие же умелые, как и прекрасные, полные, жесткие, без изъяна. Он мужчина, который использует свое и мое тела, самым развратным способом, чтобы пошатнуть мое решение. Именно это он и делал. Знание ― это не сила, и я не могла защитить себя. Я ошибалась, когда думала иначе.

Я слабею от его орального натиска. Каждое движение его языка, заставляет меня чувствовать, будто он снова меня трахает, и я тянусь к нему, открывая рот шире, впуская его глубже. Этот мужчина мастер, неважно использует он член или язык. Это настоящее сражение, и он использует все средства, заставляя меня потерять рассудок. Я должна сравнять счет, поэтому поднимаю руки, двигаясь к его широким плечам, выше, пока не зарываюсь пальцами в его волосы и тяну их.

― Ты меня не слушаешь!

― Кеннеди! ― Мое имя срывается как предупреждение, сопровождаемое рыком из его горла. ― Я слушаю. Я слышу каждый звук, вырывающийся из твоего невероятного рта. Малышка, дай мне шанс.

Его голос становится громче, и он улыбается, как обычно игриво, и я ничего не могу с собой поделать, и отвечаю на его улыбку. Я усиливаю хватку в его волосах, не желая давать ему возможности подумать, что я уже сдалась.

― Я давала тебе шанс. И даже дважды.

― Согласись на нечто большее, чем одна ночь. ― Не теряя времени, сенатор шлепнул меня по попке, не один раз, а несколько, пока я не отпустила его волосы и не простонала ему в рот. Не разрывая поцелуя, он продолжает сжимать мою попку, вдавливаясь своим эрегированным членом. Он целует меня жестче, грубо демонстрируя свою силу, с которой поглощает меня.

Его действия должны пугать меня, но этого не происходит. Я таю, находясь на гране взрыва.

― Пожалуйста, ― без стеснения умоляю я.

― Я должен трахнуть тебя так, как ты этого заслуживаешь. Показать, о чем я говорю. Позволишь и дашь ли ты мне полный контроль над твоим телом? ― Он поднял мой подбородок, чтобы наши глаза встретились. Я не могла отказать, поэтому слабо кивнула в знак согласия.

Беннетт вернулся к поцелуям, показывая обладание моим ртом, и я раскрыла рот шире, позволяя ему сосать и кусать мои губы, выходя за рамки поцелуев. Укус за укусом он поглощает меня.

Когда он прекратил свои откровенные поцелуи, я едва могла дышать, и между ног у меня было влажно, как никогда. Этот мужчина подталкивает меня на скользкую дорожку, которая так сильно граничит с моими страхами, что все это превращается в настоящую катастрофу.

― Перестань, так много думать. Делай то, что чувствуешь.

― Я не могу.

― Сможешь. Я тебе помогу. ― Его губы впились в мои, и мои мысли испарились, осталась одна только грубая страсть. Еще один толчок, одно потягивание за волосы, и вот я близка к краю. Мысленно я думаю о линии жизни, которая по иронии напрямую связана с его членом, и мне ее никак не обойти. Я действительно сейчас с ним, и это до жути меня пугает. Он наклоняется вперед, вновь овладевая моими губами, и не дожидаясь моего ответа, он проталкивает язык мне в рот, до тех пор, пока я не стону, и не просто бессознательные звуки, а его имя.

Он отводит меня к постели, укладывая на прохладные простыни, возбужденную от пульсирующего удовольствия, которое проходит через мое тело. Он снова заставил меня кончить, одними поцелуями управляя моим ртом.

― Тебе это нравиться. И не смей мне врать. ― Он поглаживает рукой мой живот, пока его руки не опускаются между моих ног, в то время как его дыхание ласкает мою шею, а ноющая боль внутри меня рвется наружу. Едва касаясь, он поглаживает подушечками пальцев мою киску, перемещая губы к моему уху и шепчет:

― Я займусь всеми приготовлениями, и ты станешь моим сабмиссивом. Церемония состоится в субботу.

Я приготовилась встать, и мышцы пресса задрожали.

― А разве я не должна дать согласие?

― Маленькая саба, твоя киска уже сказала «да». ― Он положил руку мне на плечо, останавливая меня.

― Подожди, отмотай обратно. Ты что только что произнес «сабмиссив» и «церемония» в одном предложении? ― Твою мать, да за кого он меня принимает? Я представила склонившую голову женщину, открытую и покорную.

― Да, ― быстро ответил он, наблюдая за мной.

Между нами повисла тишина, и без каких-либо объяснений, не прикасаясь к моим складочкам, он продолжил свои намеренно ласковые поглаживания.

Он дразнил меня, и я сдавалась.

― Расставь ноги и перестань сопротивляться мне. ― Он одарил меня улыбкой, будто я испытываю его терпение, но его взгляд дает мне понять, он победил, чтобы я не делала.

― Да пошел ты! ― Это единственное, что я смогла произнести.

Его ответом было хриплое хрюканье, когда он перевернул меня на бок, и быстрыми движениями начал шлепать меня по заднице.

― Леди так не выражаются! ― И он продолжил свои шлепки.

Небольшое покалывание, что осталось с прошлой ночи вновь усилилось, когда его горячая рука касалась моих ягодиц. Я схватила его руку, вернее попыталась схватить, когда он перевернул меня на живот, подминая под себя, раздвигая мои ноги в стороны.

― Ты хочешь, чтобы я показал тебе с какой радостью возьму тебя, заставляя согласиться? Кса, скажи «да», и я покажу тебе, кто здесь главный.

Неужели он действительно трахнет меня… сзади… и это будет один из его первых приемов?

― То, о чем ты говоришь, … я никогда этого не делала. Нет!

― Ни разу? ― Его отрывистое дыхание щекотало мою шею. Не дожидаясь моего ответа, он приподнял мои бедра и притянул к себе. Его твердый как камень член, потирается о мою нежную кожу, и да, он не шутил. Без сомнения он это сделает. И проблема в том, что я… хочу… чтобы он... это… сделал.

― Что? Ты угрожаешь мне анальным сексом? Боже, нет. На это я не соглашалась.

Он потирается об меня членом, сжимает ягодицы, разводит их. Банально или нет, но казалось, время остановилось. Я чувствовала его голод, и мое тело сжалось. Я хотела его. Он ударил головкой по анусу и остановился возле моего входа. Я всхлипнула от того давления, с которым он толкал в меня. По телу пробежала дрожь, заставившая соски затвердеть, и вызвавшая мурашки на всем теле.

― Малышка, расслабься, ― сказал он, медленно проталкивая в меня головку члена. ― Красавица, я хочу, чтобы ты полностью раскрылась и отдалась мне.

― Пожалуйста, ― шептала я, пока он входил в меня. И я падала. Падала. Падала.

― Ты такая совершенная. Разве ты не видишь, как идеально мы друг другу подходим? Ведь именно этого ты хочешь? И я с радостью дам тебе это.

Я жадно сглотнула, смотря на изголовье ― кожаное в форме бриллианта, и честно говоря, единственное, что я от него хотела, так это еще больше секса. Настоящая головоломка. Он предлагал мне именно того, чего я желала, и мне лишь нужно набраться храбрости и согласиться. Но для этого мне нужно еще одно.

― Секретность, ― прошептала я.

Я ожидала, что он задумается, прежде чем ответить, но этого не произошло.

― Конечно. У тебя это будет, я обязательно укажу это в бумагах.

― В бумагах? В контракте, о котором ты говорил?

Он вытаскивает член, и ложиться на меня, накрывая как одеяло.

― Нам обоим нужна конфиденциальность. Поэтому, да. ― Теперь мне легко согласится на его развратное и секретное предложение. Кто бы знал? Очевидно, он уже позаботился о необходимом письменном соглашении.

― Ты уверен, о нас точно никто не узнает?

Его пальцы вцепились в мои бедра, ненадолго замерли, а потом нежно поднялись до талии. Выдохнув, он скатился с меня, и приподнял, чтобы мы могли видеть друг друга. Я облизала губы, кровь стучала в ушах, и он смотрел на меня, проводя рукой по волосам.

― Я не каждой делаю предложение такого рода. Я член весьма эксклюзивного клуба.

Его признание ошарашило меня. Этот разговор не похож на обсуждение бывших любовников. Я вглядывалась в его зеленые глаза и не понимала.

― Ты меня озадачил. Пожалуйста, объясни мне все до конца.

― Все будет происходить именно там. Мы не трахаемся за его пределами. Никогда. Правда, с тобой я уже нарушил это правило. Но после Бостона, мы должны будем держать себя в руках.

― И как все будет происходить?

― Позволь мне еще раз повторить. Мы не трахаемся за пределами клуба в Вашингтоне. Это значительно сокращает риск быть пойманными. Я не прихожу к тебе домой. Ты не приходишь ко мне. Никаких страхов по поводу прессы.

Я колебалась, соглашаясь на его предложение, пока он не заговорил о доме.

― Ты хочешь сказать… Ты не можешь... ― Так вот значит, где он приобрел свои умения трахаться как дикарь… но вот только он ― Сенатор Соединенный Штатов. Тут что-то не сходится. Он должно быть шутит!

― Что ты хочешь знать? ― Он говорит абсолютно серьезно. Его глаза стали стеклянными. Крепкое, зеленое стекло.

Просто скажи это:

― Ты говоришь о секс-клубе? ― Эти слова еще ни разу не срывались с моего языка, но, похоже, сейчас самое время. Поэтому идея, хоть и призрачная мысль о секс-клубе и нашей причастности к нему, даже и не мелькала в моей голове. Я была ошеломлена. И это беспокоило.

Его уверенная, почти волчья ухмылка вернулась, и становилась шире, но его глаза не отпускали меня.

― Это не просто секс-клуб. Как я уже сказал, он закрытый.

Я поерзала, ошарашенная и ляпнула, не подумав:

― Только ты и я? Вот это эксклюзивно.

Он нахмурил брови и покачал головой.

― Есть разные понятия эксклюзивности. У Дома крайне элитное покровительство.

― Это не делает его закрытым. Беннетт, по мне, это место для развлечения богатых мужчин.

― Ты видишь только черное и белое, и в опровержение твоих слов скажу, там довольно много женщин, и они члены клуба. ― Он опускает голову, немного опустив глаза, но его взгляд все также непоколебим.

― Надо же. Ты мог бы говорить конкретнее, но ты увиливаешь от ответа. Я задаю вопрос, ты на него отвечаешь, и ни словом больше. ― Мы не разрываем зрительный контакт, и напряжение нарастает. Он смотрит мне в глаза, будто заглядывает прямо в душу. ― Неважно с толпой или без. Не отходи от темы, и объясни все, во что ты меня втягиваешь. ― Я выдыхаю и опускаю глаза. Мы давно перешли черту дозволенности, и все быстрее утопаем в этом безумии!

― Ладно. Хорошо. Там есть покровители, ― ответил он, но не объясняя.

Покровители? Элита? Это своего рода игра? Я смотрю на него и вновь ловлю его взгляд.

― Сколько там людей ― покровителей? И кто они?

― По последним данным 110 человек. Но никаких имен. Я не могу раскрывать их личности.

Я прикрываю рот рукой, готовая закатить глаза, но не делаю этого. Пока.

― И почему?

― Если ты спрашиваешь, будет ли твоя личность также скрыта, то мой ответ «да». По правде говоря, люди присутствуют в клубе, но не говорят. Это запрещено. Поверь мне, там много людей со связями. Наш клуб ориентирован на влиятельных людей. Никто не будет видеть конфиденциальное соглашение с моим партнером, и оно будет у меня. И мы знаем всю информацию о приходящих поиграть. Ты сразу все поймешь, как только окунешься в эту атмосферу.

― И ты, и твои партнеры знаете все обо мне? ― Если это правда, то они все знают, что меня включили, так как я его интерн.

― Если честно, то да. Но ты под запретом… за исключением меня конечно.

― О, ну конечно. Твое собственничество сложно не заметить.

Он наклонился и нежно поцеловал меня в губы.

― Так ты согласна или нет?

― А есть еще варианты? ― Я начала заикаться, боясь принять решение. ― Потому что мне возможно нужен стимул.

― Так не получится. Ты должна решить сама. Либо ты бросаешься в омут с головой, либо отходишь в сторону. Третьего не дано.

― Я боюсь. Когда я должна принять решение?

― Прямо сейчас.

Так серьезно и так быстро, но рядом с ним я понимаю, что собой представляет его жизнь. Как удар ножом, ну или, по крайней мере, так мне показалось, не анализируя все возможные для меня варианты, я кивнула.

― Согласна. Я согласна.

― Хороший выбор. Я очень рад. А теперь ложись. ― Он прижал меня ― После того как ты решила подчиниться мне, наши отношения будут развиваться совсем по-другому.

Он постелил под меня полотенце, и опустил мои бедра на матрас. Развел мои ноги в стороны и прикоснулся влажным полотенцем к моим складочкам, вытирая меня, ставя мои ноги удобней, давая ему больше доступа.

Полотенце более мокрее, чем я себе представляла, и он не пытался довести меня до оргазма, но все же я чувствовала волны наслаждения от его прикосновений. Сжав простыни в кулак, мои ноги напряглись, и я была близка к мольбам, просящим закончить начатое.

― Мы встретимся в Доме. Это хорошо охраняемый клуб. Как с внешними атрибутами безопасности, так и с внутренними, защищающими частную жизнь членов клуба. Дом не афишируется и не обсуждается; это секретное и закрытое место, где мы можем познавать себя. Без преувеличения могу сказать, там безопасно. Возможно, это сильно отличается от мест, в которые ты привыкла ходить. Ты не можешь говорить о нем. Рассказывать друзьям. Водитель заберет тебя, завяжет глаза и привезет ко мне.

― И я должна буду молча следовать?

― Ты доверяешь мне?

― Я тебя не знаю… ― Но, даже едва зная его, я не могла отрицать, в нем было нечто влекущее. Что-то, что вызывало доверие. Не только мое, но и других, и это никак не связано с его рекламной кампанией. ― Как бы безумно это не звучало, но я доверяю тебе.

― Приходи в субботу вечером и стань моей. ― Он насухо вытер меня, после чего опустился вниз, вдохнул мой аромат и прошелся языком по моим складочкам, и я вновь утонула от его действий.

― Пожалуйста, ― прошептала я, когда он лизнул мой клитор и пососал его. И сосал до тех пор, пока я не увидела звезды. Я кончила, зарываясь пальцами в его волосах, пока он раскрывал мою киску. Я сжималась и ерзала, пока он трахал меня языком, слизывая мои соки. ― Беннетт. Боже… это просто потрясающе.

Он поднял голову и наши взгляды встретились.

― Ты не пожалеешь, что отдалась мне.