Переводы Орхонских памятников

Существует два вида перевода текстов Орхонских надписей на русский язык, которые были опубликованы и широко известны. Первый — перевод смыслов в прозе, к которому относятся переводы В.В.Радлова, П.М.Мелиоранского, С.Е.Малова. Второй — перевод И.Стеблевой в поэтической форме.

Перевод академика С.Е.Малова отличается от переводов сделанных до него наибольшей точностью и научной обоснованностью. Тем не менее, перевод С.Е.Малова нуждается в некоторых уточнениях и доработке.

Возникают следующие проблемы:

Во-первых, по нашему мнению, при переводе С.Е.Малов преследует максимальную идентичность. Поэтому в них вовсе не сохраняются формы четверостишия.

Во-вторых, некоторые слова переведены им не совсем точно, а некоторые слова при переводе выпали из контекста. К примеру, в первом четверостишии малого письма Кюль-тегину выпало слово бильге. А в большом письме Кюль-тегину появилось слово iті которого нет в оригинале. Или, к примеру, рассмотрим следующие строки.

Кісі оғ лынта ү зе ечум-апам

Бумын қ ағ ан, Істемі қ ағ ан олурмыш

Выделенные слова (означающие: предки), ученый перевел как агам (старший брат). (С.Е.Малов. Памятники древнетюркской письменности. — Москва, 1951.-стр.ЗЗ)

Для убедительности приведем еще один пример. В тридцать третьей группе большого письма есть такие строки:

Иарақ ынта йалмасынта йуз оқ ун урты.

Иезек башына бір (тегү рмеді).

В переводе С.Малова они звучат как: “В его вооружение, и в его плащ более чем ста стрелами попали; но в начальника его авангарда ни одна (стрела) не попала” (Там же. — 141 стр.). Хотя здесь речь не идет о начальнике авангарда, а описываются доспехи, костюм воина. Слово йез — означает слово жез, означающий в казахском языке слово медь, медный, и больше ничего..

Уместно привести мнение А.Н.Гумилева по этому поводу: “Боевая одежда (речь идет о тюрках — М.Ж.) не имеет различия, что дает основание толковать ее как униформу. Она состоит из головного убора и панциря. Головной убор напоминает современный казахский малахай. Это островерхая шапка, сзади ниспадающая на плечи и спину. Малахай покрыт металлическими пластинками, как показывает расцветка — сочетание желтого, белого и синего цветов, создающее впечатление металлического набора (железо и медь). Малахай снабжен коричневокрасной ОТОрОЧКОЙ (мех)". (Л.Н.Гумилев. Статуэтки воинов из Туюк-Мазара. Сборник музея антропологии и этнографии.

XII.-М.; Л., 1949. — стр. 233).

Подобные доспехи казахские воины носили до недавнего времени.

В 1965 году был опубликован перевод Орхонских надписей И.В.Стеблевой научным сотрудником Московского института Азии и Африки. (И.Стеблева. Поэзия тюрков VI-VIII веков. — М., 1965).

И.Стеблева отнесла Орхонские надписи к поэтическому произведению.

Известны труды некоторых ученых, которые относили Орхонские надписи к поэзии. Но никто из них не высказался так однозначно и не обосновал свои доводы научно, как это сделала И.Стеблева.

И.Стеблева внесла огромный вклад также и в определение жанра памятника. Позже мы вернемся к этому вопросу.

Теперь об особенностях перевода И.Стеблевой.

Если ранее Орхонские надписи переводились в прозе, передавая лишь смысл текста, то И.Стеблева впервые перевела их на русский язык в стихах. Благодаря чему, в некоторой степени, сохранился стиль письма.

Переводчиком учтены недостатки и упущения, имевшие место в предыдущих переводах, многие слова переведены ею более точно.

Однако и в переводе Стеблевой встречаются некоторые неточности и огрехи. К примеру, выделенное курсивом слово в строке “Анта ічрекі будун коп маң а кө рү р” ею переведено наречием “много”, тогда как оно означает “большинство”, “общество”, “народ”. Та же неточность присутствует и в переводе С. Е. Малова.

При внимательном чтении некоторые строки рунического текста не только несут смысловую нагрузку, но и образуют рифмованные поэтические строфы.

Переводом самой древней поэзии — Орхонских надписей на казахский язык мы занимаемся на протяжении многих лет. Казахская поэзия дошла до Бухара жырау, Махамбета и Абая сохранив многоцветие своей палитры и всю красоту неповторимого орнамента. Тот словесный нектар и многообразие словесного богатства, которые питают поэтическое искусство, Абай заимствовал именно из народной поэзии.

Если говорить о том, как мы переводили тексты на современный казахский язык и каких принципов при этом придерживались, то надо отметить, что прежде всего, нами преследовались две основные задачи.

Во первых — довести подлинник древней литературы до современного читателя как цельное художественное произведение. Потому как Орхонские надписи относятся к ценной исторической реликвий, степень эстетической ценности и исторической значимости которой в наш век только возрастают, мы максимально бережно отнеслись к художественным приемам, которыми пользовался автор древности.

Во-вторых, учитывая то, что Орхонские надписи не имеют до сих пор полноценного научного перевода на казахский язык, при переложении текста мы старались соответствовать требованиям научной точности.

Трудности, в основном, были связаны с тем, что ранее у нас не было опыта перевода древних тюркских текстов на казахский язык. Единственный перевод Г.Айдарова надписи на памятнике Тоньюкуку был смысловой перевод в прозе.

Проблемы художественного перевода в нашей стране решаются, но проблемы научного перевода пока не поднимались. Научный перевод не терпит вольностей, искажения оригинала, а требует максимальной точности в передаче текста. В процессе работы мы старались по возможности не упускать из виду этих требований.

Затем был необходим тщательный анализ поэтических рифм древнего тюркского диалекта, транскрипция поэтической формы Орхонских надписей.

Переводы на русский язык, которые уже существовали к тому времени, значительно облегчили нашу работу. Мы воспользовались возможностью сравнения оригинала текста с этими переводами.

Что вовсе не означает, что мы легко следовали по накатанной колее. К переводу мы подходили с учетом закономерностей казахского языка, особенностей казахского стихосложения. Поэтому само собой разумеются отличия в нашей работе в сравнении с переводами на русский язык.

А именно: во-первых, перевод орхонских надписей на казахский язык, скорее всего, условно следует отнести к переводу. Нет большой разницы между языком древнего текста и его поэтической формы и современным казахским языком и его форм стихосложения. Множество предложений, таких как: “Қ ызыл қ анымды ағ ыздым; қ ара терімді тө ктім”, не требуют каких-либо изменений. На одном этом примере можно судить о преимуществах перевода текста на казахский язык. Поэтому перевод на казахский язык не является переводом как таковым, это есть обновленная форма древнего языка, переложение древнего текста на более развитый современный язык. Говоря иными словами, мы рассматриваем язык письма Орхонских надписей как древнюю форму родного нам казахского языка.

Во-вторых, при переводе Орхонских надписей мы максимально сохраняли дух и стиль письма. Поэтому не было необходимости вносить изменения в строфу или рифму или менять количество слогов.

К примеру:

“Тү н удускум келмеді,

Кү нтіз олурсукум келмеді (ТК)

Переложение на казахский язык:

Тү нде ү йық тағ ым келмеді

Кү ндіз отырғ ым келмеді.

При переложении восьмисложная строфа подлинника сохранена.

Или же:

Қ аның субча йугірті — Қ аның судай ақ ты,

Соң ү кү ң тағ ча йатды — Сү йегің таудай жатты.

Бегілік уру оглуң кү л

болты — Бек ү лдарың қ ү л болды,

Сілік кыз оглуң кү ң

болты — Пә к қ ыздарың кү ң болды.

Между оригиналом и переложением этих строк нет особой разницы. Вот почему мы считаем, что перевод текста на казахский язык есть не перевод с чужого языка, а переложение на современный язык древней формы текста. Поэтому, в отличие от переводов наших русских коллег, текст на казахском языке более созвучен и близок к оригиналу в смысловом значении. Сей факт не является показателем уровня мастерства переводчика, но свидетельствует о родстве языка оригинала и современного казахского языка.

Тізлігіг сө кү ртіміз — Тізеліні бү ктірдік,

Башлығ ығ йукунтү ртіміз — Бастыны ең кейттік.

— перевести на русский язык эти строки лучше, чем это было сделано С.Маловым, представляется невозможным: “Имевших колени, заставили преклонить колени, имевших головы, заставили склонить головы”.

Но не надо думать, что весь текст так же легкодоступен, как эти строки. В надписях встречаются места малопонятные современному казахскому читателю, которые мы старались перевести адекватно, а слова, не требующие перевода, оставили в неизмененном виде.

На первый взгляд такой подход может показаться односторонним, да и стихи в казахском варианте, возможно, не отличаются особыми приемами, красотой слога, как, например, в современной казахской поэзии. Но здесь не место украшать и совершенствовать. Напротив, сохранение стиля оригинала древней поэзии способствует более глубокому изучению и анализу его особенностей.

Со временем переводы орхонских надписей будут совершенствоваться. Достаточно вспомнить, что между первым переводом выдающегося произведения средневековья “Слово о полку Игореве” Мусиным-Пушкиным (1800г.) и переводом, опубликованным в 1965 году (переводчики В.Стеллецкий, А.Тимофеев) было опубликовано более пятидесяти переводов.

Чем же отличается наш перевод от других переводов, а именно перевода И.Стеблевой? Остановимся вкратце на этой проблеме.

Мы уже говорили о том, что И.Стеблевой при переводе удалось сохранить стиль, стройность и своеобразие природы произведения. Но следует отметить и то, что рифмованные строки при переводе искусственно втискивались в четверостишия, то есть в русском варианте им придавалась, невзирая на некоторые несовпадения и нарушения целостности стиха, форма, характерная для тюркоязычной поэзии в целом.

Проанализируем следующий отрывок:

Ілгеру — Шаң тү ң йазьқ а тегі сү ледім,

Талуйқ а кічіг тегмедім,

Біргеру — Тоқ уз Ерсенке тегі сү ледім,

Тү пү тке кічігім тегмедім.

Кү рығ ару — Иінчу ү зігіг кече Темір Капығ ка тегі сү ледім.

Иырғ ару — Иер Байырку йеріне тегі сү ледім.

Бунча йерке тегі йорытдым.

Переложение:

Ілгері — Шаң тү ң жазық қ а дейін жауладым,

Тең ізге сә л жетпедім.

Тү стікте — Тоғ ыз Ерсенге дейін жауладым,

Тибетке сэл жетпедім.

Батыста — Інжу ө зенін кеше Темір қ ақ пағ а дейін жауладым.

Терістікте — Байырқ ы жеріне дейін жауладым, Осыншама жерге дейін жорыттым.

Вот эти восемь строф И.Стеблева перевела как два рифмованных четверостишия:

Вперед до Шантунгской равнины, я прошел с войском, Немного не дошел до моря.

Направо, вплоть до “девяти эрсенов”, я прошел с войском,

немного не дошел до Тибета.

Назад, через реку Йенчу переправясь, до Железных ворот я прошел с войском.

Налево, до страны Йир-Байырку, я прошел с войском. До стольких стран я водил войска!

Такое строение стиха, на наш взгляд неверно: недостаточно подчинить орхонские стихи ритму. В таком случае труднее уловить суть произведения. Поэтому, сохраняя интонацию, необходимо при этом четко видеть ключевые узлы, в которых заключается основная идея, так как само стихотворение построено на внутренней гармонии мысли. Вот почему при переводе мы сохранили форму восьмистишия, принимая его как целое и нераздельное стихотворение из восьми строк.

К тому же, текст не является чисто стихотворной формой от начала и до конца, как это выглядит у Стеблевой. Стихи часто перебиваются художественной прозой, поясненяющей какие-либо детали. Такая форма применяется в казахском эпосе “ Козы- Корпеш — Баян сулу”, “Алпамыс батыр”, “Кобыланды”.

К примеру: “Ө тү кен йышда йіг иді йоқ ерміс, ел тү тсаң йер Ө тү кен йыш ерміс. Бу йерде олурып, Табғ ач будун бірле тү зелтім. Алтун, кү мү ш, ісігті, қ утай буң сыз анча берур тағ бач будун сабы сү чіг, ағ ысы йымшақ, ерміс”.

“Ө тү кен қ ойнауының нағ ыз иесі жоң еді, біраң ел тү татын жер осы Ө тү кен қ ойнауы еді. (Дә л) осы жерде отырып табғ аш халщямен тағ дырластым. Алтынды, кү місті, даң ылды, жібекті осыншама шексіз беріп жатқ ан табғ аш халң ының сө зі тә тті, бү йымы асыл еді”.

“В Отюкенской черни не было достойного (хорошего) властителя, (но) Отюкенская чернь была страной, пригодной для созидания племенного союза.

В этой стране осев, с народом табгач я сравнялся.

Золото, серебро, хмельные напитки, шелк, так беззаботно дающий народ табгач имел речь сладкую, шелка (дары) мягкие”.

Еще один пример: “Келігме беглерін, будунун ітіп йугур /аз/ ч а будун тез — іс ерті, он оң сү сін сү летдім” — “Келген бектерін, халқ ын жайғ астырып жатқ анда, бір аздағ ан жү рт қ ашып кетті. Он оқ тың ә скерін аттандырдым”.

Когда устраивали [и] удерживали пришедших беков [и] народ,

немного народа бежало.

Я повел в поход войско [народа] “он ок”.

Эти строки, в переводе И.Стеблевой, трудно отнести к поэтической форме. Древние тюркские авторы излагали прошедшие события или военные походы будущего или прошедшего времени в стихах с большим пафосом, понятным и знакомым нам по казахскому богатырскому эпосу, а в передаче событий, на их взгляд незначительных, переходили к прозе. Причем частям, излагавшимся в прозаической форме, не придавалась высокая художественность, обычно они служили для дополнения или пояснения сути излагаемого. Эта закономерность встречается во всех трех произведениях, посвященных Кюль-тегину, Бильге кагану, Тоньюкуку. Описывая героя и его подвиги в великих сражениях, автор пользуется множеством красок и методов изображения, искусно переплетая поэзию с прозой, что, по нашему мнению, является устоявшимся, традиционным методом древних тюркских авторов в создании произведений эпического жанра.

Во-вторых, в Орхонских памятниках стихи не разделяются на четверостишия, а рифмуются смешанной рифмой, используются перекрестные и параллельные рифмы. Встречаются трех, восьми, тринадцати, а то и более стопные строки.

Некоторые стертые строки Орхонского памятника остались непрочитанными. Однако, эти недостатки не препятствуют правильному пониманию темы, толкованию образов героев произведения. Переводы таких строк мы сопроводили поясняющими сносками.

С целью передачи природы произведения с максимальной точностью, некоторые устаревшие, но вполне понятные современному читателю слова, мы оставили без изменения, сопроводив комментариями.

Доктор филологических наук Г.Мусабаев перевел текст малой надписи на современный казахский язык и опубликовал его в журнале “Жулдыз” (№3-1963г).

Труд ученого заслуживает всяческого одобрения. В то же время следует отметить и то, что перевод Г.Мусабаева трудно отнести как к точному, так и к вольному переводу. В некоторых местах автор сохраняет стиль памятника, а в других — стихи принимают форму современного стихосложения.

Например, одно слово суледим (отправился) автор перевел в разных местах как жү ргіздім, ө ргіздім, кіргіздім исключитльно ради сохранения рифмы. На самом деле эти слова выражают совершенно разные действия: понудил идти, заставил пасти (плести), ввел. Считаю, что подобные вольности при переводе древних памятников литературы на современный язык, недопустимы.

Перевод литературных произведений древности на современный язык — очень важная и необходимая работа, но архиважно сохранять при переводе сталь и особенности, присущие древнему письму.

Надо сказать, что серьезная работа над транскрипцией и переводом орхонских надписей на казахский язык только началась. Наша задача — довести перевод оригинала до совершенства, публикуя, сравнивая и анализируя существующие переводы. Наряду с русскими учеными, этой работой должны заняться ученые исследователи из среды тюркских народов, которые считают себя наследниками Орхонских памятников.

Похоже, что казахские поэты также обратили серьезное внимание на переводы Орхонских памятников. В подтверждение тому можно назвать новый перевод “Кюль-тегина” народным поэтом Кадыром Мырза-лиевым. По своей сути эта работа относится к вольному переводу в поэтическом жанре. Тем не менее, перевод К. Мырзалиеву удался. Эпическая тональность памятника понятна и близка современному читателю. Из перевода, созданного поэтическим вдохновением, легко узнаются и стиль письма, и величие духа древнего жырау Йоллыг-тегина.

Для сравнения в конце книги приводятся тексты Орхонских памятников на древнетюркском языке, его переложения на казахский язык и перевод на русский язык.