Письмо 24

Вы можете и обязаны быть добрым и терпимым к фанатику. Но этот долг доброты, возлагающийся на вас не дает вам права скрывать вашу религию и давать возможность этой личности хотя бы на одно мгновение думать, что вы Христианин или можете им быть. Вам необходимо раз и навсегда сделать выбор между вашим долгом по отношению к Ложе и вашими личными взглядами.

[Подпись своим почерком.]

_______

Предисловие

Это письмо Полковнику Олькотту за номером 3 – Письмо 3 – от Луксорского Братства подписано Туитит Беем. О Нем неоднократно упоминала Е. П. Б., и я полагаю, что она путешествовала вместе с Ним по Египту в начале своих ранних странствований. Существует письмо Е. П. Б. Полковнику Олькотту, в конце которого можно прочесть набросанные смелым почерком слова: «Одобрено, Туитит Бей». Порой Он пользуется необычной печатью, черный оттиск которой можно видеть на Письме 3. Когда Основатели пересекали Суэцкий канал, Полковник Олькотт заметил в своем дневнике 3 февраля 1879 г.: Почтенный Т... Б..., проходя канал, «посылает мне свои приветствия».

Краткая запись, которая приводится здесь, является фрагментом, оторванным от нижней части письма, ныне уничтоженного. По одному очень незначительному штриху, двум точкам и отдельному характерному взмаху пера, оставшимся от письма, я осмеливаюсь предположить, что главная часть письма была от Учителя Сераписа. В конце его появляется еще одно письмо, написанное, по всей вероятности, почерком Туитит Бея, оно и приводится ниже. После слова «Дерзайте» изображены несколько символов и рисунок маленькой фигуры, выполненный черной, белой и коричневой красками. Голова этой фигурки окружена лучами. Письмо не подписано, но на нем стоит овальная печать Туитит Бея, как и на Письме 3.

Письмо 25

Это нужно опубликовать в журнале «Scientist» и отпечатать в виде брошюры, которую затем продать в пользу журнала. Дерзайте. Ее долг – оплатить отпечатку, а ваша задача – предложить это сделать и помочь ей.

[Подпись.]

_______

Часть II

ПИСЬМА Г. С. ОЛЬКОТТУ

1879-1884

Предисловие

Прежде чем приступить к чтению нижеследующих писем[29], адресованных Учителями Полковнику Олькотту, хорошо было бы не обманываться насчет их характера: некоторые из них являются просто выговорами, а это могло бы вызвать нежелательное предположение о том, что он был неспособным человеком. Как раз все наоборот. Именно, потому, что его Учитель очень доверял ему, я привожу здесь в первую очередь то письмо, которое в данном томе находится не на своем месте. Учителя не имели лучшего сотрудника, он был беззаветно предан Им и Их делу.

Единственно, что у Полковника Олькотта были в некотором смысле поразительные недостатки. Он не мог избавиться от давно усвоенной привычки судить по внешнему виду. Хотя он имел абсолютные доказательства того, что Е. П. Б. была оккультисткой и что, выполняя их приказания, он не переставал судить о ней по наружности, вместо того чтобы отказаться от своего мнения в тот момент, когда он не в состоянии был больше понять. Он был достаточно знаком с Е. П. Б., чтобы знать, что она никогда не действовала без серьезного мотива. В деловых и административных вопросах его суждения в большинстве случаев были обычно компетентней нее, но никогда ее суждения не были тривиальными, и даже самые причудливые ее капризы всегда имели под собой основание. И тем не менее, он судил о ней плохо, как мы узнаем из писем, и по этой причине получал постоянные выговоры от Учителей.

Столь суровые упреки свидетельствовали о том огромном значении, которое Учителя придавали его работе. Он заслужил право получать прямые приказы, даже если они выглядели как нотации. На наш взгляд, они кажутся абсолютно подавляющими, разумными, но он не считал их таковыми по причине, которую лишь немногие из нас могут полностью понять. Для него его Учитель был не просто «Учителем». Учитель М. всегда был для Полковника Олькотта его отцом, не только в символическом или аллегорическом, но и в реальном смысле. Его Вера и преданность к идеальному и обожаемому отцу – вот то чувство, которое беспрестанно связывало его со своим Учителем. Вследствие этого получаемые им выговоры были не того свойства, какие обычно Учитель посылает своему ученику или посреднику, это были письма отца к сыну, заслуживающему его полное доверие. Учитель М. был для него всегда «Мой дорогой Отец», как он именует его в своих Дневниках; и Полковник Олькотт не видел ничего непочтительного в том, что называл своего Учителя в мыслях или на словах «Daddy» и «Dad» («папочка», «папа»).

В Полковнике Олькотте было что-то ребяческое, что делало его очень привлекательным, но что шокировало людей, приученных к манерам более условным и традиционным.

Он не мог не поддержать шутку, даже сам иногда не прочь был пошутить. Он не видел ничего зазорного в том, что, будучи Президентом Теософического Общества, в минуты отдыха мог спеть комическую песню. Его кажущаяся непочтительность иногда повергала в шок его окружение. Так, после своего отъезда в Индию, когда корабль пересекал Суэцкий канал, он, вспомнив о тюрбане, который ему подарил его Учитель, в Нью-Йорке, записал в своем Дневнике 3 февраля 1879 года: «Появились легкая одежда и тропический шлем. Я пользуюсь легким тюрбаном М. и испытываю при этом чувство почтительного уважения. Покрывая им голову, говорят, я становлюсь похожим на моего отца». Подобного рода была его привычка подписываться в Нью-Йорке «М.. Младший». Во всех этих действиях нет и тени непочтительности. У него была слишком большая сыновняя привязанность к своему Учителю, чтобы идея об отсутствии в нем почтительности, когда-либо могла прийти ему в голову. Но его представление о своем Гуру было абсолютно противоположным представлению Е. П. Б.

Полковник Олькотт обладал прекрасными организаторскими способностями. Хотя он не понимал глубин оккультизма, тем не менее был значительным оккультистом, потому что его усилия сосредоточились в одном направлении. Он жил для Теософического Общества, и оно выросло под его руководством с быстротой, которая была бы невозможна без него. Между тем, некоторые из этих писем свидетельствуют о том, как сильно он мог бы облегчить жизнь Е. П. Б. и ее труд, если бы только он понял ее сложную натуру.

Причиной разногласий между Е. П. Б. и Полковником Олькоттом было различие их конечных целей. Полковник Олькотт рассматривал Общество как Организацию предназначенную развивать братство и религиозную терпимость. Мысль же Е. П. Б. шла дальше: она видела в Обществе еще и центр обучения и воспитания Чел, которые, получив оккультное образование, продолжили бы начатое дело из поколения в поколение. Теософическое Общество никогда не переставало быть в ее глазах действующей силой и орудием всевозможных планов Учителей. Что касается Полковника Олькотта, то он не видел слишком большой пользы в том, чтобы ставить оккультные идеи на первое место, в особенности ученичество, полагая, что для Общества опасны личные отношения между учителем и учеником, которые Е. П. Б. обязана была поддерживать с определенными членами. С другой стороны, Е. П. Б. твердо считала, что без ядра принявших присягу Чел, выполняющих приказы Учителей, Общество станет в конечном счете лишь филантропической организацией. Эта разность целей ясно обозначилась после нападения Куломбов в 1884 году. Полковник Олькотт дошел почти до игнорирования оккультной основы Общества; он зашел так далеко, что приблизительно в 1888 году Учитель К. Х. сказал Е. П. Б.: «Общество освободилось от нашего руководства и нашего влияния, и мы оставляем его на самого себя, ибо мы никого не держим в рабстве. Он говорит, что хочет спасти его? Он спас его тело, но из-за страха и опасений лишил его души; сейчас Общество представляет собой труп без души, машину, которая до сих пор функционировала довольно хорошо, но после его ухода она рассыплется на куски. Из трех целей в нем заняты только второй, это уже больше не братство и не тело, над которым витает дух, господствующий по ту сторону Великой Цепи. Их доброта и любовь к миру велики и по духу поистине Гаутамические, но он злоупотребил этой добротой».[30]

Чтобы предотвратить падение Общества в будущем, Е. П. Б. снова взяла на вооружение первоначальную основную идею сокровенного ядра в Теософическом Обществе и учредила «Эзотерическую Секцию Теософического Общества». Подозрения Полковника Олькотта, что Е. П. Б. может, таким образом, создать imperium in imperio (государство в государстве) в Обществе, прекратились только тогда, когда он получил наставления от Учителя К. Х. по пути в Лондон на пассажирском судне «Шеннон»[31] 22 августа 1888 года.

Только эти двое, Е. П. Б. и Г. С. О. из всех 17-ти основателей Т. О., посвятили всю жизнь до конца своих дней Обществу, которое было основано по приказу Учителей. У. К. Джадж мог бы заслужить ту же честь и признательность всех теософов, не сделай он достойной сожаления грубой ошибки. Он способствовал разделению Общества на части, а потом утверждал, что его отколовшаяся часть была подлинным Обществом, не признавал первоначально организованного Основного Общества.

Е. П. Б. и Г. С. О. полностью сформировали в нем его филиалы и, оказав неоценимую услугу Обществу, они по праву, единственные из 17-ти, стали «Основателями», дорогими сердцам Теософов. Уже к 1882 году Учителя называли только их двоих «Основателями», и Е. П. Б., и Г. С. О. останутся «Основателями» навсегда.

Е. П. Б. и Г. С. О. – это два темперамента, столь же далекие друг от друга, как два полюса. Тем не менее, они были избраны для сотрудничества. Хотя они сами и считали, что совместная работа им часто надоедала, однако у Г. С. О. в его Дневнике промелькнула фраза, записанная им 11 декабря 1880 года, которая оказалась истиной. «В 4 часа прибыла тихоходным поездом Л. – (так он называл Е. П. Б.), и мы были очень счастливы, увидевшись снова. Вместе нам работается лучше всего». Результатом их сотрудничества явилось Теософическое Общество.

Письмо 26 [32]

По просьбе Упасики, Я заявляю следующее: Я никогда не посылал письмо, в котором бы порицал Олькотта, обвинял его в некомпетентности или перепоручал руководство делами Теософического Общества М-ру С. Дж. Л. Фоксу[33], и он не получал подобного письма ни в Лондоне, ни в каком-либо другом месте.

На последней странице длинного делового письма, написанного мною Упасике, – женщине, которая мне верно служила, – содержался параграф (две третьих части страницы), касающиеся М-ра Л. Фокса; в соответствии с данными предписаниями Упасика послала ему отрывок с просьбой вернуть его ей, потом она его сожгла. Остальное из моего письма не было позволено показывать М-ру Лейну Фоксу, ему не разрешалось ни видеть его, ни трогать. Следовательно, он ничего не знает об этом. В упомянутом параграфе ему было сказано о благоприятной возможности возвратиться, не мешкая, в Индию для того, чтобы оказывать надлежащее влияние на встревоженные умы анг­ло-индийских бара-сахабов [34], это было бы на пользу его личной (Л. Фокса) карме. Такова единственная причина – и никакая другая, – почему его просили уехать. Всякое другое объяснение того, что было написано (М-ром Л. Фоксом или кем-либо еще), является ложным.

Я желаю, чтобы всякий, слышавший, как М-р Фокс хулит «основателя» Олькотта, и все те, которые недавно внимали его жестоким словам критики по адресу Генри Олькотта, услышали теперь то, что я о нем скажу.

Если Генри совершил промах, то это потому, что он человеколюбив, что, будучи гуманным человеком, он часто верит лживым и глупым советчикам, еще более «несведущим», чем тот, кого они так бранят.

Если он «несведущ» во многих вещах, то и его обвинители тоже; и причина того, почему он до сих пор остается непосвященным, очень проста: до сего дня он ставил благо большинства выше своей личной пользы, отказавшись от преимуществ, дарованных настойчивым и серьезным чела за их работу для блага других людей. Эти другие и есть эти последние, которые сейчас обратились против него.

Ознакомьте М-ра С. Дж. Л. Фокса с тем, что я сейчас говорю: каковы бы ни были оплошности Генри Олькотта, мы довольны им и благодарны ему. Пусть всем будет известно мое мнение, высказанное здесь за моей личной подписью. Генри Олькотт служил и следовал своему Учителю «до последнего дыхания, честно и преданно!» Как верно выразился другой английский гений, великий, но столь же эксцентричный: «Глупы те, кто принимают на веру все ложные слухи, не имея силы ума их распознать; глупы и те, кто, не веря им, не имеют мужества сказать об этом открыто. Боязливы и подлы, порочны и лицемерны те, кого клевета может страшить, и те, кто ее слушают». Похоже на правду, – говорят они. Неужели? Разве они забыли, что ложь никогда не удается лучше, чем когда она походит на правду, приманками замаскировав свой рыболовный крючок?» Безумцы, безумцы! кто не видит, что все Асуры-дугпа стараются разрушить Общество, [35] их единственного и последнего врага Спасения в нынешнее время на помутившихся водах Кали-юги! Слепцы, которые смотрят и не воспринимают виденного. Их кармическая сеть уже сплетена, но какие Учителя могут помочь или помогут тем, кто отказывается помочь самому себе.

М..

_______

Предисловие

Все письма Учителя М., полученные М-ром Синнеттом и другими лицами начиная с 1881 года, явно написаны почерком Самого Учителя, местами трудным для расшифровки. Однако до 1881 года Учитель употреблял другой почерк, образец которого представлен в Письме 28. Этот более ранний почерк Учителя мелкий, отчетливый и легкочтимый. Есть доказательство того, что в этот период Он пользовался третьим почерком, но только однажды; его можно увидеть в кратком Письме 34.

Разнообразие почерков, употребляемых Учителями и Их учениками, остается большой тайной, которая еще не разгадана. Не все письма были написаны Учителями способом преципитации, как это ясно объяснила Е. П. Б. Многие были осаждены учениками по общим инструкциям Учителей. Некоторые из Учителей владеют европейскими языками, другие их не знают. В настоящее время Учитель М. совсем не знает английского и должен когда пишет, пользоваться переводом Его мысли в том виде, в каком дает ему это мозг какого-нибудь ученика, как, например, Е. П. Б., Полковника Олькотта и других. Иногда Он заимствовал знание языка из мозга Учителя К. Х. Мне кажется, что нижеследующее письмо, хотя и подписано им, все же было написано одним из учеников. Оно написано отчетливым разборчивым почерком, о нем я уже говорил выше.

Что же касалось тогдашних финансовых затруднений Основателей в Индии, о чем речь идет в письме, то нужно вспомнить, что они должны были находить средства для жизни своими собственными усилиями. Е. П. Б. зарабатывала деньги писанием статей для русских газет, несколько из них было объединено в книгу под названием «Из Пещер и Дебрей Индостана». Прежде чем уехать из Америки, Полковник Олькотт договорился со многими американскими фирмами быть для них агентом в Индии. Во время первых трех лет пребывания в Индии до момента, когда «Теософист» и продажа книг обеспечили скромный, но надежный доход, он постоянно старался устраивать дела как уполномоченный фирм. В его Дневниках можно найти упоминание о нанесении частых визитов фирмам Бомбея, занимающихся экспортом тигровых шкур и индийских редкостей и импортом разных часов. Дамодар К. Мавланкар, присоединившись к Основателям, отдал все что мог, но этого было мало. Е. П. Б. он отдал лошадь и экипаж. 13 апреля 1881 года, когда счета были закрыты, оказалось, что с 1 декабря 1878 года до 30 апреля 1881 года Общество стало должником на сумму 19630 рупий, эти деньги, разумеется, были внесены Основателями.

Письмо 27 получено, 11 июня 1879 года, когда будущее рисовалось Полковнику Олькотту в самых мрачных тонах. Шесть недель спустя он получил из Нью-Йорка удручающую новость, что его гонорары в 10000 долларов мошенническим образом пропали в тяжбе «Олбанской страховой компании», и он не имел больше денег в надежном источнике, той именно доли, на которую рассчитывал.