Письмо 72

Мы вовлечены, Мадам, в водоворот судьбы, которую мы сами себе когда-то уготовили, как корабль в Пучину. Сейчас вы начинаете осознавать это. Что вам делать? Вы не сможете успешно противостоять судьбе. Готовы ли вы сделать свой вклад в великое дело филантропии? Вы принесли себя в жертву Красному Кресту, но, моя Сестра, существуют болезни и раны Души, которые никакой искусный Хирург не может исцелить. Не поможете ли вы нам обучить человечество тому, что болезни души должны излечиваться им самим? Ваша деятельность будет вашим ответом.

М..

_______

Предисловие

Подлинник поданного ниже письма находится в Германии у последователей покойного Д-ра Франца Гартмана. Я попросил взглянуть на него, а также на один-два других, которые, по моему мнению он получил в свое время, но в этом одолжении мне было отказано. Однако немного погодя я получил от одного друга из Чехо-Словакии фотоснимок этого письма. Во время получения его Д-р Гартман был в Адьяре, где Мадам Куломб служила в качестве экономки.

Письмо 73 [128]

Пока человек не развил в себе совершенного чувства справедливости, ему предпочтительнее ошибаться вследствие избытка снисходительности, чем совершать малейшую несправедливость. Мад. Куломб является медиумом и, как таковая, безответственна во многом, что она говорит или делает. В то же самое время она добрая и щедрая. Зная подход к ней, из нее можно сделать доброго друга. У нее есть свои слабости, но их пагубные последствия могут быть сведены до минимума подчинением ее интеллекта нравственному воздействию дружеских и доброжелательных чувств. Ее медиумистическая природа будет способствовать этому воздействию, если соответствующим образом воспользоваться ею. Поэтому моим желанием будет, чтобы за ней сохранили ее домашние обязанности, пока Комитет Контроля[129], конечно, осуществляет надлежащий надзор над ней с целью не допустить ненужных расходов. Следует изрядно переустроить все здесь, но это легче будет сделать с помощью Мадам Куломб, чем с ее враждебностью. Дамодар сказал бы вам об этом, но его ум был умышленно затемнен без его ведома, чтобы испытать вашу интуицию. Покажите это письмо Мад. К. с тем, чтобы она могла действовать совместно с вами.

К. Х.

_______

Часть V

РАЗНЫЕ ПИСЬМА

Предисловие

Получатель следующего письма, Норендро Матх Сен, был знаменитым индийским патриотом и реформатором. Он был владельцем и издателем «Индиан Миррор» («Зеркало Индии») в Калькутте, ведущей в то время газеты в Индии, точно отражавшей мнение Индусов на политические темы. Он вступил в Т. О. после того, как оно начало свою деятельность в Индии. Норендро получал множество писем от Учителя К. Х., но это оказалось единственным из до сих пор найденного в его бумагах. Это письмо дал мне его сын, чтобы пополнить архив в Адьяре. Потом я узнал один интересный факт, свидетельствующий о высоком мнении, которое имел о нем его Учитель. Случалось иногда, что поздно ночью, прочтя корректуру после утомительного дня, Норендро Натх Сен засыпал над ней. Неоднократно, проснувшись, он находил ее исправленной синим карандашом.

Темой этого письма является предполагаемое основание газеты «Феникс». По прибытии Основателей в Индию, издателем «Пионера», официозного издания Британского правительства как в то время, так и сейчас, был М-р А. П. Синнетт. Когда он заинтересовался Теософией и испытал на себе особое влияние личности Учителя К. Х., то впервые открыто проявил проиндусские чувства. Они шли вразрез с политикой «Пионера» и он получил приказ уйти из газеты в ноябре 1882 года. Зная положение дел, Учитель К. Х. высказывает горячее желание, чтобы М-р Синнетт не покидал Индию. Учитель задумал учредить новую газету «Феникс» с М-ром Синнеттом в качестве издателя, но владельцами которой были бы Индусы. Капитал, необходимый для этого, был, конечно, огромный, и два-три Индийских принца почти пообещали поместить свои средства в новое предприятие. Происки М-ра Хьюма, с одной стороны, апатия и раболепие перед правительственными чиновниками – чувства, сильно укоренившиеся среди Индусов в ту эпоху, – явились причиной провала планов «Феникса», и М-р Синнетт навсегда уехал из Индии: 11 сентября 1883 года Учитель К. Х. по кабелю (каблограммой) освободил М-ра Синнетта от его обещания не вступать на другую должность.

Письмо 74 [130]

Мистер Синнетт уехал[131] не получив ни единой монеты, чтобы иметь возможность начать свое дело. Остается только одно средство достичь желаемого результата и от его успеха зависит будущее Индии в течение последующего 27-летнего периода времени. Если оно не удастся, тогда действительно никто из нас не будет заниматься Индусами – особенно теми «притворными чела», которые, воображая себе, что они делают все возможное, пребывают в бездействии и подменяют дело [...].[132]

Этим средством, послед[ним], [133] является организация Компании с ограниченной ответственностью, чему я с самого начала оказывал сильное сопротивление. Мистеры Робертс и Морган, Калькутта, имеют всю [власть][134] и влияние, чтобы основать Компанию, и сделают это [после][135] получения необходимых указаний от Г. С. Олькотта.

Он будет проинструктирован, чтобы послать туда авторитетное утверждение. Поэтому вы незамедлительно должны заняться, беря за основу отчет М-ра Синнетта, переделкой документов, т. е. выбрать Компанию с ограниченной ответственностью и 7 лиц, которые подпишут ее устав в качестве акционеров даже в том случае, если обстоятельства заставят некоторых из них иметь только одну акцию в 100 рупий каждый. Для начала вы сами покажите хороший пример. Три лица являются вполне компетентными: Полк. Олькотт, Полк. Гордон и вы, чтобы после предварительной договоренности друг с другом встретиться с М-ром Морганом и уладить все, что необходимо. М-р Синнетт считает, что М-р Морган, если понадобится, ссудит небольшую сумму или денежные средства в государственных процентных бумагах, которые потребуются для номинальных акционеров. Я вас спрашиваю, не могли бы вы помочь подобной сделке состояться, ибо Бенгалия и богатая Калькутта пали так низко, что не в состоянии в нынешних критических обстоятельствах поддержать семь акционеров, не «номинальных», а ре[альных]? От скорого вступления акционеров в члены Компании и от того, что это членство даст в результате, зависят взаимоотношения нескольких калькуттских теософов со мной и другими. В случае провала ваши крики о помощи, которые вы будете направлять к нам, будут действительно «голосом вопиющих в пустыне». Я сказал.

К. Х.

_______

Предисловие

Нижеследующее письмо находится в Адьяре. М-р Э.У. Ферн был молодым англичанином, родившимся в Индии, которого Учитель М. попытался взять в ученики. В нем имелись некоторые латентные возможности, и в случае удачи Учитель намеревался сделать его средоточием Своего магнетизма. Будучи чем-то вроде секретаря у М-ра А.О. Хьюма, он был избран Секретарем Эклектического Т.О. Симлы в октябре 1882 года. Однако он провалился как ученик. Об этом есть две записи в Дневнике Полковника Олькотта в 1882 году. 18 августа Г.С.О. был на Цейлоне, а Е.П.Б. – в Бомбее. «Ночной визит М.: «Он мне велел телеграфировать А. Х. о видениях Ферна. Я не могу этого понять». 27 ноября в Бомбее опять запись в Дневнике: «Один Брат появился на нижней террасе перед многочисленными присутствующими. М.: «приказывает мне изгнать Ферна. Причины не объяснены. Что случилось?» 6 декабря М-р Ферн сам пришел к Полковнику Олькотту и изложил ему определенные моменты, которые явились основанием для его изгнания. Причины этого были вовсе не психического плана, а чисто материального, они касались деловых сделок. Я полагаю, что именно тогда М-р Ферн возвратил с письмом и фотографию, полученную им от Учителя, ибо и то, и другое находится в Адьяре.

Читая письма Учителя М., мы не должны забывать, что его темперамент ни в чем не похож на темперамент Учителя К.Х. Он гораздо больше, чем Его Брат, пропитан атмосферой Индии. У обоих очень сильное чувство юмора, но тогда как оно у Учителя К. Х. скорее приближается к французскому остроумию, юмор Учителя М. гораздо больше похож на «иронию» греческих трагиков. Ирония абсолютно исключает смешную сторону. Она с великим беспристрастием противопоставляет факты, какие они есть на самом деле, фактам, какими они должны быть. Люди, способные оценить «иронию» Учителя, получают большое воодушевление от суждений о вещах и оценок, увиденных с Его точки зрения.

Письмо 75 [136]

Эдм. У. Ферну Эскв., Ч.Т.О.

Симла

Приветствую моего «еще пока верного челу»[137]. Вы должно быть, полагаете, что «Отец» умер, не правда ли? Итак «сынок», тогда узнайте причину столь долгого молчания, которая вас скорее удивит, чем опечалит. Именно ваше письмо, в котором меня извещали о том, что «пакет» доставлен по указанному адресу, нарушило мое привычное спокойствие. Две-три фразы в нем, не говоря уже о новостях, такого свойства, что заставят даже адепта почесать затылок. Особенно торжественно и таинственно звучит фраза, начинающаяся словами: «Как вы знаете, мой Отец, я принадлежу и т. д.» и касается она некоего тайного общества. Эта новость, что вы принадлежите (кроме Теософ. Общ.) к другому «Обществу...», в котором все члены не известны друг другу и которое не практикует и не терпит обмана – переполнила меня страхом и удивлением не меньше, чем другое сообщение, информирующее меня о наличии в нем нескольких членов, которые знают меня и сообщаются со мной. Увы! вопреки вашей уверенности – «как вы (я) знаете» – я, признаться, смущен отсутствием у меня достаточного количества данных об этом Обществе – без сомнения, по причине вашей обычной предосторожности. До сих пор вы его так благополучно прятали в дальнем закоулке своего мозга и так хорошо «привели в порядок ваш ум», когда писали мне, что, естественно, оно ускользнуло от меня. Да, мы мало знаем о нем, оно для нас слишком высокое и слишком респектабельное, несмотря на то, что оно претендует на связь с нами. И тем не менее, вопреки его карбонарскому характеру, исключающему возможность для одного члена знать другого, вы, кажется, все же знакомы с несколькими из тех, которые утверждают, что знают меня и поддерживают связь со мной. Из этого я вынужден сделать заключение, что вы занимаете в Обществе очень высокое положение – быть может, вы в нем Президент, «Высоко Почитаемый Учитель»? Следовательно, эта догадка заставляет меня предположить, что человек, стоящий так высоко в Обществе, которое не терпит и не практикует обмана, не может сильно хотеть принадлежать к нашему бедному Братству, которое занимается тем же самым – в отношении испытуемых. Отсюда мое молчание. Но когда в вашем следующем письме вы жалуетесь в таких трогательных выражениях, что «не были благословлены посланием» от меня, то это принуждает меня заключить, что вы еще не совсем выбросили нас за борт, невзирая на наши обманчивые методы. И даже все то, что вы сделали, чтобы засвидетельствовать ваше недоверие к нам, – со дня написания вашего письма – было не для того, чтобы «увериться» в нас, но побудительной причиной этого было – служение делу. Да, действительно хорошо, мой сын, что, будучи «мишенью стольких подозрений и клевет», вы благородны, во всяком случае, в известной сфере.

Учитывая все это, я посылаю надежного челу Чандро Кушо[138], диковатый вид которого вы простите, он устно гораздо лучше объяснит вам ситуацию, чем любое письмо от меня. Вам придется принять его условия или – к моему огорчению – нам нужно будет расстаться.

Между тем, мой любимый сын и «верный чела», не думайте обо мне плохо, если я закончу это письмо адресуя вам ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.

Еще вас любящий,

М :.

_______

Предисловие

Теперь, после множества перипетий, приводимое ниже письмо находится в Адьяре. Оно долгое время оставалось во владении покойного профессора Дж. Н. Унвала, который вместе с Принцем Харисинджи Рупсинджи вступил в Общество в 1882 году. Е.П.Б. и Полковник Олькотт 22-23 июня 1882 года были гостями Вадхване в Катхиаваре, гостями правителя Даджи Радж Такора Сахиба де Вадхвана, кузена Принца. Письмо, очевидно, написано во время их визита путем осаждения (преципитации). Оно сложено треугольником и адресовано «почтенной и скептической компании», состоящей, я думаю, из: врача из штата служащих Бхавнагарской Железной дороги, атеиста и превосходного спорщика в дискуссиях; Мирзы Мурада Али Бега, англичанина, родившегося в Индии и затем ставшего магометанином, который был главным кавалерийским офицером Махараджи Бхавнагара; профессора Унвара и некоторых других. Принц Харисинджи оставался до конца стойким Теософом и пожертвовал от имени своей жены второй «Трилитон», который находится в западной части Главной Штаб-квартиры в Адьяре.