Глава 18. ПАУТИНА

— Анна…

Отстаньте, хотелось сказать ей, но язык не повиновался. Все тело словно придавило камнем, голова гудела так, как будто была на самом деле колоколом.

— Анна, проснись.

Этот голос… Только не это, черт побери. Только не он опять.

— АННА!

— Заткнись, Эйб… — простонала она, не открывая глаз. Она лежала на чем-то жестком и, учитывая события последних часов, это вполне могла быть либо медицинская, либо тюремная койка. Одно из двух.

С трудом приоткрыв глаза, женщина заметила мерцающую лампу прямо над своей головой. В нос ударил сырой прохладный воздух, вдалеке раздавались ругательства. Она лежала в тюремной камере, к тому же, судя по неприятным ощущениям, привязанная к койке по рукам и ногам.

— Какого черта?.. — прохрипела она, увидев мрачное лицо бывшего мужа, сидевшего рядом с ней. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Какого черта? — переспросил он. — Это я должен поинтересоваться! Что за хрень ты там устроила?

— Где?.. — Вопли Эйба били по мозгам не хуже отбойного молотка, и Анна поморщилась.

— В переулке, мать его! Что ты сделала с этим парнем? Как?!!

— А… Я в него стреляла…

— Стреляла так, что его тело разрублено почти пополам?

— Это была не я, — пробормотала Анна. — Слушай, какого хрена меня связали?

— Ты избила одного из офицеров, не помнишь? Сколько ты выпила сегодня?

— Всего-то кружку «Гиннеса», — проворчала она. — А тебе-то что? Ты же говорил, что я не стою твоей заботы.

— А я и не забочусь о тебе, — пробурчал Эйб, развязывая ей руки. Анна с облегчением поднялась и начала сама развязывать ноги, игнорируя попытки мужа помочь.

— Вижу, — пробормотала она. — Этот тип напал на меня. Я защищалась. Еще вопросы?

— Выпустить все шесть патронов в целях самообороны? Ты совсем с ума сошла.

— Возможно, — Анна вытерла вспотевший лоб. Стоит ли говорить Эйбу о том парне, который прирезал этого здоровяка? Нет, вряд ли он поверит ей…

— Я могу быть уверен в том, что ты меня не убьешь? — в голосе Эйба не было ни капли иронии. Анна одарила его мрачным взглядом:

— Если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это уже давно.

— Детектив Престон! — в камеру ворвался взмыленный Бобби Грейсон. — Мы опознали труп! Здрасте, мисс Абернати!

— Привет, малыш, — улыбнулась Анна и, прежде чем ее бывший муж успел хотя бы вставить слово, спросила: — И кто этот здоровяк?

— Крэйг Джером. Безработный, сидел за решеткой по обвинению в нападении на одного политического деятеля… — пробормотал Бобби, пробежав взглядом по бумагам. — О, еще в детстве он был свидетелем той резни в приюте святой Ламии, что сказалось на его психике — пять лет он провел в психиатрической лечебнице.

— Приют святой Ламии? — переспросила Анна. Эйб недоуменно посмотрел на нее:

— Что-то не так?

— Нет, ничего… просто совпадение. Мы говорили об этом на днях.

Убийство в приюте… Интуиция Анны нашептывала ей, что этот самый приют может быть как-то связан с событиями прошлой ночи, но она ни в чем не могла быть уверена, когда рядом находился въедливый как клещ муж. Ей вдруг пришло в голову, что ей придется пробыть в камере еще сутки-двое, прежде чем ее выпустят отсюда.

Словно подтверждая ее опасения, Абрахам с шумом встал и произнес:

— Надо побольше разузнать об этом Крэйге. Его недавно видели в районе «Голубых ангелов», где как раз была перестрелка… А потом он оказался возле этого сраного клуба для нариков… Странно все это.

— Думаете, он наемник?

— Предполагаю. Анна, ты останешься здесь.

— Черта с два.

— Ты слышала, что я сказал?! — Эйб начал терять терпение. Когда вечером ему позвонили и сообщили, что его бывшая жена была найдена рядом с трупом, он был вне себя от шока. Анна и раньше отличалась безрассудными поступками, находясь при исполнении, но убийство человека уже было за гранью понимания и морали.

— Слышала. И что дальше? Арестуешь меня… дорогой? — Анна села на койке, свесив руки, лицо у нее было уставшее и измотанное.

Эйб не сразу нашелся, что ответить. Женщина не стала дожидаться его реплики и вышла из камеры, чуть оттолкнув Грейсона в сторону. Как только за ней хлопнула дверь, Эйб простонал:

— Неужели все женщины такие…

— Теперь я понимаю, почему вы развелись, сэр, — не удержался от подколки Бобби. Престон кинул на него тяжелый взгляд — парня как ветром сдуло.

* * *

Стук в дверь был громким и раздражающим. Ему очень не хотелось вылезать из темной бездны приятного забытья, где не было ни снов, ни мыслей, ни кошмаров. Идеальное место и состояние для отдыха.

Стук повторился громче, но теперь он был приправлен руганью. Сонно матерясь, Данте попытался встать с дивана — ему это удалось не сразу из-за тяжелого тела Марии, навалившегося на него сверху. Стряхнув девушку на постель, он подошел к двери:

— Что за хрень с утра пораньше?!

— Время вышло, красавчик, — раздался из-за двери голос охранника. — Давай, буди свою соску и катитесь отсюда!

— Бля, ну какого черта… — простонала Мария, ворочаясь на диване. Данте швырнул ей платье:

— Одевайся.

Стук затих. Но парню вдруг показалось, что за дверью был еще чей-то незнакомый голос. Мозг передал телу сигнал об опасности, и Данте поспешил одеться сам.

— Вот ты где! — раздался за его спиной ликующий шепот и шорох полиэтилена. Выругавшись, Данте мысленно махнул рукой — если его предчувствия верны, то в ближайшие несколько часов ему будет явно не до дури.

— Я готова, — сообщила Мария, щелкнув каблуками. Ее зрачки расширились от кокаина, руки подрагивали, а сама девушка напоминала безумного кролика из рекламы батареек.

— Ага, — отозвался он и открыл окно: — Вылезай.

— Что?..

Данте махнул рукой в сторону открытого окна:

— Надеюсь, хоть язык жестов ты понимаешь?

— Нахрена мне в окно вылезать?

— Заткнись! — его ладонь зажала ее рот прежде, чем Мария успела повысить голос: — Жить хочешь? Тогда держи язык за зубами, и делай то, что я скажу. Ясно? Кивни, если поняла.

Мария согласно затрясла головой.

— Тогда пошли отсюда.

Снаружи здание, где располагался «Осколок», было опоясано широким карнизом, расположенным прямо над окнами второго этажа. Данте повезло — рядом с окном протягивалась труба, за которую он и уцепился. Быстро вскарабкавшись по трубе на карниз, он на секунду обернулся — Мария лезла следом, но труба уже опасно затрещала и слегка накренилась. Услышав скрежет трубы, девушка замерла и побледнела.

— Не тормози, бля! — рявкнул Данте, схватив ее за руку и резким движением подтянув к себе. Со стороны окна вновь раздался стук — охранник или кто там приперся по их души, снова ломился в комнату.

Оказавшись на карнизе, молодые люди пошли по нему к углу здания, где располагалось открытое окно. Но они не успели к нему подойти — из окна вылезла чья-то бритая голова.

— Вот они! На карнизе!

— А, черт! — Наплевав на осторожность, Данте набросился на бритого, отправив его в нокаут одним ударом кулака. Здоровяк бездыханным кулем повис на подоконнике, серебристая рукоять пистолета сверкнула на его поясе. Парень тут же выхватил оружие и, отшвырнув бритого в глубь комнаты, огляделся.

Возвращаться в здание было бессмысленно. Типы, которые пришли за ними, наверняка уже прочесывали все комнаты «Осколка». Оставалось только провернуть вчерашний трюк и перебраться на другое здание.

Внизу вдруг раздались полицейские сирены. Данте посмотрел на дорогу — несколько полицейских машин остановилось рядом со входом в тату-салон.

— Да вы, мать вашу, шутите…

Карниз под ногами внезапно тряхнуло так сильно, что парень еле удержался на ногах. На секунду небо над головой Данте полыхнуло алым — где-то рядом был демон, готовый затащить его обратно в мир блядских монстров.

Мария взвизгнула — одна туфля слетела с ее ноги и, упав вниз, ударилась о крышу одной из машин. Из нее тут же выскочил встрепанный молодой мужчина с карандашом за ухом. Подняв голову, он крикнул:

— Полиция! Оставайтесь на месте!

— А вот хрен тебе, — отозвался Данте, хватая Марию за руку, и оба прыгнули прямиком на крышу машины, откуда вылез полицейский. Мужчина, отшатнулся и, не удержав равновесие, упал на спину, а молодые люди спрыгнули с машины и залезли в кабину.

— Спасибо за колеса! — напоследок сказал Данте и повернул ключ в замке зажигания. Машина резко вильнула и на полной скорости бросилась прочь.

— Ох чеееерт… — простонал Эрик Шуз, поднимаясь с земли. Второй автомобиль не стал дожидаться детектива и последовал за беглецами.

* * *

Вчерашняя жара спала, но не настолько, чтобы Анна перестала мучиться от града пота, стекающего по лицу и спине. Взлохмаченная, уставшая и мокрая, она даже не стала заходить домой, чтобы переодеться — в чем была, в том и направилась в приют святой Ламии.

Где-то над головой сквозь какофонию рева машин, человеческих голосов и далекого грохота метро продолжал вещать Боб Барбас. «Интересно, этот индюк хоть когда-нибудь брал отпуск?» — устало подумала женщина, запрокинув голову к небу. — «Я бы на его месте не смогла столько трещать языком».

— «Аномальная жара, накрывшая наш город, не торопится идти на попятную. По прогнозам синоптиков, такая ситуация продержится еще около недели…»

— Кошмар, — каменным голосом прокомментировала Анна, и тут ей показалось, что по ее щеке пробежал легкий холодок. Она подняла руку, провела пальцами по лицу — и их также накрыло ощущение прохлады.

Что за черт?

Она огляделась. Ноги вынесли ее в центральный парк Лимбо-сити, где люди в многочисленном количестве валялись на траве даже без пледов или покрывал, словно пытаясь впитать кожей прохладу земли. Вдалеке шумел фонтан, и его брызги вряд ли бы смогли долететь до Анны.

Кстати…

Забыв о странном ощущении, Анна быстрым шагом направилась к фонтану. Она хотела освежиться, наплевав на то, что фонтан парка был одной из исторических достопримечательностей города, и купаться в нем категорически запрещалось.

В конце концов, правила для того и создают, чтобы их нарушать?

Фонтан, к которому направлялась Анна, был в форме шестиконечной равнолучевой звезды. Над ним в небеса поднималось несколько позолоченных фигур — сильные крылатые ангелы, вооруженные мечами и луками, схлестнулись в поединке со сгорбленными демонами, защищающимися алебардами и булавами.

Город просто повернут на религии, подумала женщина. Она не особо увлекалась историей Лимбо-сити, но ей было известно о том, что город был основан некоей группой католиков, которые были беглыми рабами прямиком с Запада. Поговаривали, что одним из основателей был блаженный, который мог видеть в мире людей нечеловеческих созданий и умел общаться с высшими духами. Как бы там ни было, в городе сплошь и рядом затрагивалась тематика религии, но лишь в архитектурном плане — жители Лимбо-сити не отличались особой верой. Слишком уж они были равнодушны к старым легендам.

Как и сама Анна.

Решительно перешагнув бортик фонтана, женщина оказалась по колено в прохладной воде. По телу моментально пробежало чувство блаженства, руки сами собой зачерпнули горсть воды и умыли лицо. Стало гораздо легче.

Внезапно в спину Анны ударило что-то маленькое и увесистое. Раздался всплеск и детский голосок:

— Мэм, верните, пожалуйста, мячик!

Анна вздрогнула — этот голос был ей знаком. Неужели…

Обернувшись, женщина увидела двух детей. Мальчик и девочка, семи лет от роду. У мальчика растрепанные русые волосы и веснушки на носу, у девочки аккуратные светлые косички и оттопыренные уши, что делало ее немного похожей на отца.

— Мамочка! — радостно воскликнул мальчик и кинулся к Анне в фонтан. Его сестра побежала было следом, но остановилась из-за женского окрика:

— Сол! Селена! Отойдите от фонтана!

— Но няня Мэгги… — Селена обернулась к полноватой пожилой женщине, которая, чуть прихрамывая, спешила к ним:

— В фонтане купаться нельзя! Вы что, с ума сошли, мэм?.. — тут она осеклась, увидев лицо Анны. Сморщенное добродушное лицо няни чуть скривилось от брезгливости:

— Пойдемте-ка отсюда, дети. Не надо общаться с этой дамочкой.

— Но наш мячик…

— Купим другой. Давай, Сол, не отставай, иначе папа будет ругаться!

— Пока, мам, — голос мальчика погрустнел. Сол развернулся и побежал за няней и сестрой, которая оглядывалась на Анну с той же грустью, как и ее брат. Женщина отвернулась — ее щеки горели от стыда.

«Господи Боже, что я делаю?!»

Сердце разрывалось от отвращения к себе. Стареющая гнилая баба, готовая на все, лишь бы убежать от голоса совести. Алкоголичка, наркоманка, шлюха… не в прямом смысле, но по характеру. Абсолютно мерзкая личность.

Анна подняла лицо к небу. Ни облачка, чистый голубой лист. Но ей казалось, что его цвет недостаточно ярок, недостаточно… настоящий.

Слезы потекли по щекам усталой женщины, стоящей в фонтане.

— Мэм! Эй, мэм! Здесь нельзя купаться!

Она резко повернулась на звук — низкорослый полицейский подбежал к ней. Анна молча вытащила из кармана брюк помятое удостоверение:

— Полиция. Ищу улики.

— А. Понял… — в голосе патрульного промелькнуло недоверие, и женщина про себя усмехнулась. Ну какие улики будет искать шизанутая баба в фонтане, посреди которого она просто стоит и льет слезы?

— Всего хорошего, — сказала она и вышла из фонтана. Кеды смачно хлюпали в такт ее шагам.

Хватит лить сопли. Пора вернуться к делу и найти этот чертов приют.

Но сначала — успокоиться.

Рука полезла в карман куртки и нащупала пузырек. Через несколько секунд две таблетки «Шанти» отправились в рот Анны. Они были голубые, под цвет неба, но гораздо, гораздо ярче.

* * *

Бетси разложила на своей широкой кровати карту Америки и задумчиво покусала кончик карандаша. Если уж убегать, то убегать надо так, чтобы ни одна тварь не смогла тебя найти.

Карта полетела на пол. Бетси подошла к туалетному столику и взяла с него атлас. Пролистнув страницы, она остановила свой взгляд на развороте, демонстрирующем карту Китая.

Какое совпадение — она была без ума от китайской культуры. Когда-то, в подростковом возрасте, Бетси даже хотела стать преподавателем китайского языка — столь редкого для общения, но привлекавшего ее своей загадочностью и сложностью. Однако прагматичный ум девушки-сироты, уже в раннем возрасте вынужденной думать о том, как суметь выжить, решил отбросить эту привлекательную идею. Это решение было разумным — смогла бы жалкая преподавательница никому не нужного языка заработать такие суммы, какие получает президент фармакологической компании? Разумеется, нет.

Но сейчас у Бетси был шанс вернуться к этой идее. Если только она сможет удрать из города.

Отложив атлас, молодая женщина вернулась к кровати, где в беспорядке лежали ее вещи для сбора. Бетси аккуратно сложила их в чемодан. Но когда она перекладывала туда летние брюки, из их кармана с шелестом выпорхнул небольшой бумажный квадратик.

Брови Бетси нахмурились. Она обычно никогда ничего не оставляла в карманах той одежды, которую не собиралась носить. Неужели забыла? Нонсенс. Если бы она была такой рассеянной, вряд ли бы тогда «Асклепий Индастриз» продержался на плаву до сегодняшнего дня.

Наманикюренные пальцы подняли находку. Это оказалась фотография, сделанная для паспорта. Изучив ее, Бетси мысленно чертыхнулась — память все-таки здорово ее подвела.

На фотографии была изображена молодая девушка, чуть младше самой Бетси. Ее черные короткие волосы были растрепаны, делая девушку похожей на пуганую ворону. Лицо ее было не лучше — круги под глазами, на правой скуле алела свежая тонкая царапина, губы белее снега. На обороте была надпись, сделанная бисерным почерком самой Бетси: «Мария. 27 августа, «Ника».

— Черт возьми.

Она кинула взгляд на настольный календарь, слегка шелестевший страницами от сквозняка. Сегодня двадцать шестое августа.

Как вовремя ей попалась на глаза эта фотография! Но, с другой стороны, Бетси очень не хотелось встречаться с этой особой, какой бы близкой она ей ни была. Успешная бизнес-леди с наркоманкой под ручкой — то еще зрелище. Да и укрыться от вездесущих лап «Сильвер Сакс» и прочих финансовых монстров с таким балластом, как Мария, не получится.

Ее непутевая младшая сестра всегда была себе на уме. Вместо того, чтобы взять пример со старшей и начать устраивать себе место в жизни, Мария с тринадцати лет начала убегать из приюта святой Ламии, куда они были подкинуты кем-то неизвестным. Пока Бетси изучала иностранные языки, сдавала экстерном сложные экзамены в бизнес-колледже и подрабатывала официанткой в ближайшем баре, Мария скиталась по самым грязным и запущенным улицам города, выпивая, употребляя наркоту и оплачивая ее натурой. Ее животные инстинкты были сильнее рассудка, и порой девушка отдавалась за просто так, безвозмездно. Марии казалось, что таким образом она лишь помогает нуждающимся — секс с неизвестными мужчинами представлялся ей таким же обыденным поступком, как подача мелочи нищему в переулке.

Глупая опустившаяся дрянь. Бетси неоднократно говорила с Марией на тему ее будущего, но та либо уводила разговор в сторону, либо посылала сестру в задницу и вновь уходила в ночь за острыми ощущениями. В конце концов, Бетси сдалась — если уж младшая так хочет быть матерью Терезой для извращенных ублюдков, то флаг ей в руки. На тот момент Бетси уже заканчивала бизнес-колледж, и ей поступило предложение занять пост финансового директора в компании «Асклепий Индастриз»…

Но позднее, даже будучи президентом компании, Бетси не прекращала иногда наблюдать за сестрой. Порой ее ночные поездки по городу превращались в долгие и нудные поиски Марии, которая могла оказаться где угодно, в любом уголке Лимбо-сити. И лишь найдя сестренку в объятиях какого-либо бугая в темном переулке, или лежащей в бреду возле одного из многочисленных баров, Бетси облегченно вздыхала и удалялась восвояси. Ее сестра была жива — большего и знать не надо.

Однако, оставлять ее не стоило. Бетси понимала, что если она все же покинет город в одиночку, то вскоре сойдет с ума от беспокойства за сестру. Какой бы опустившейся ни была эта сучка, но для Бетси Браун она была единственной, ради чего стоило жить и выживать. Единственный луч света в темноте.

Отбросив фотографию, Бетси вышла из просторной светлой спальни, на ходу подхватив легкую куртку со спинки стула. В скромной, но богато обставленной гостиной на голом столе поблескивали ключи от машины — ее крошка вернулась только сегодня утром, и была готова к очередным прогулкам по городу.

Схватив ключи, Бетси покинула свою квартиру. Ей предстояло еще несколько часов безумных поисков. Но одно она знала точно — рано или поздно, но она отыщет свою сестру. Их притягивало друг к другу, словно половинки магнита.

Возможно, в этом и была прелесть их родственных уз.

* * *

День сегодня явно не задался.

Абрахам Престон, бросившийся в погоню за молодыми людьми, угнавшими полицейскую машину, в запале преследования совершенно забыл, зачем приехал на место убийства Крэйга Джерома. Вспомнил он об этом только тогда, когда обнаружил брошенную угонщиками машину детектива Шуза на побережье. Самих молодых людей нигде не было видно.

Черт, прокололся.

Эйбу очень хотелось закурить. Когда они с Анной еще были вместе, то порой могли себе позволить подымить в конце рабочего дня и просто поболтать ни о чем. Когда они только начали встречаться, все вокруг их называли «мистер и миссис Смит» — у них была прекрасная партнерская работа, взаимовыручка и понимание друг друга без лишних слов.

Как все переросло в более высокие отношения, никто из них обоих так и не смог понять. Просто однажды Эйбу внезапно захотелось прижаться к Анне, вдохнуть запах ее духов — она тогда предпочитала резкие, мужские ароматы — отвести с шеи ее длинные волосы и пройтись по ее коже несколькими осторожными поцелуями. Он был человеком действия — порой немного безрассудным, но этот недостаток пока его не подводил. Пока — Анна ответила на его поцелуи так неожиданно, что Эйб даже потерял инициативу. Тогда офицер Абернати прижалась к нему, точно ребенок, ищущий тепла и покоя, и сказала:

— Позволь мне быть рядом.

Он позволил. С того момента прошло несколько месяцев — но они продолжали работать вместе, еще более усердно, чем раньше. За это время они сыграли довольно оригинальную свадьбу — прямо в участке, под вой многочисленных полицейских сирен под окном, когда стажер Шуз громко орал в мегафон, изображая из себя священника, и на всю улицу требовал от Эйба поцеловать невесту.

А потом Анна неожиданно бросила курить. И Эйбу велела сделать то же самое. Тот заметил, что тело жены немного округлилось в талии и все понял.

Следующие несколько лет прошли так, как будто они оба оказались в саду Эдема — они были короткими, но настолько насыщенными, что событий из этого отрезка времени могло хватить еще на целую жизнь. Сол и Селена подрастали, радуя обоих родителей. Малышка Селена как-то заявила, что хочет стать детективом, как и ее отец, а Сол решил работать поваром, как дядя Черч из соседнего итальянского ресторана, куда семья Престонов еженедельно ходила на акцию «Кот в мешке», стараясь угадать, с какой начинкой им подадут пиццу на этот раз.

И однажды произошло то, что подкосило все. Анна не ночевала дома. Она оправдывала это тяжелой работой, и Эйб ее понимал — ему самому было порой тяжело расправляться с той рутиной, которая на него наваливалась. Особенно это касалось бумажной работы. Но Анна, с ее энергией, не могла бы допустить, чтобы работа взяла над ней верх.

Но так и случилось. Вернее, верх над женщиной взяла отнюдь не работа.

Эйб со стыдом признавал, что в тот день, когда он узнал о том, что его жена — наркоманка, он был готов собственноручно открутить ей голову. Образ Анны с пожелтевшей кожей, сухими губами и дрожащими руками настолько пугал его, что он говорил с женой, отвернувшись от нее. Он не мог позволить ей стать такой — слишком уж сильно он любил ее. И слишком боялся за детей, которые могли увидеть, во что превращается их мать.

Последовал развод. Но Эйб не оставлял бывшую жену без внимания — он аккуратно отдалял ее ото всех дел, которые были связаны с дурью — для ее же блага. Но отношения их были окончательно испорчены.

Как жаль.

Руки детектива Престона похлопали по карманам пальто, словно выискивая пачку сигарет. Он и забыл, что окончательно бросил курить после развода с Анной. Не хотел подавать детям дурной пример.

Вызвав эвакуатор для машины Шуза, Эйб сел в свою и закрыл глаза, сосредотачиваясь.

Итак, Крэйг Джером — сирота, вышибала, вероятно, наемник. Какого он забыл у клуба «Осколок»? Престон знал это место — гнездо наркодилеров, мафии, наемных убийц и прочего дерьма. Почему полиция до сих пор не вычистила эту дыру — непонятно. Даже слепой мог бы понять, что именно таится за безобидным тату-салоном, но власти либо закрывали на это глаза, либо не считали «Осколок» такой уж существенной проблемой. Возможно, все дело заключалось как раз и в их небрежности — все чаще Абрахаму начинало казаться, что все вокруг что-то скрывают.

И все чаще его посещало чувство, что чьи-то внимательные, недобрые глаза наблюдают за жителями города.

Он тряхнул головой, возвращаясь к расследованию. В «Осколке» часто распространяли редкого вида наркоту, которую приходилось изучать посредством нескольких экспертиз. В разгромленном клубе «Голубые Ангелы» занимались тем же самым, вплоть до самого его погрома. Та же ситуация была и с баром «Bullseye».

Значит, дилеры переместились в «Осколок»? А Крэйг может быть и не наемником, а распространителем? Ведь он столкнулся с Анной явно не просто так — женщина обожала рисковать шкурой, чтобы выяснить правду о распространении дури, и вполне могла совершить ошибку, попытавшись выйти на дилеров через Крэйга. Тогда неудивительно, что ей пришлось защищаться.

Удовлетворенно вздохнув, Эйб завел мотор автомобиля. Теперь он был уверен в том, что идет по правильному пути — «Осколок» явно что-то утаивал.

Полицейская машина рванула с побережья прочь, разбрасывая колесами песок.

* * *

— И зачем ты бросил машину? — возмущалась Мария, морщась от того, как камешки и ракушки пляжа царапают ее босые ноги. — Мы могли бы…

— Заткнись, а! — не оборачиваясь, ответил Данте, буквально волоча девушку за собой. После продолжительной поездки по улицам города, спасаясь от очередного копа, парень решил обманным путем срезать путь к спасению и ловко ускользнул от преследователя по заброшенному тоннелю метро, выведшему его прямо на городской пляж. Он сумел выиграть немного времени, прежде чем копы их найдут.

Молодые люди подошли к пустынной детской площадке, расположенной неподалеку от пляжа. Несмотря на полдень, здесь было пустынно — жара была настолько яростной, что жители города даже не находили в себе сил пойти искупаться.

Тем лучше.

— А сюда мы зачем приперлись? — Мария скептически оглядела площадку. Данте повторил ее действия, убедился, что кругом никого нет и криво усмехнулся:

— Поговорить.

Мария не успела ничего ответить — рука парня, до сих пор сжимавшая ее запястье, прижала ее ладонь к столбу «шведской стенки». Другой рукой Данте достал из кармана наручники, которые, вероятно, он утащил из полицейской машины.

— Эй, какого черта?! — возмутилась девушка, когда один из наручников защелкнулся на ее запястье, а другой — на столбе. Она попыталась пнуть Данте, но тот легко увернулся от ее ноги и отошел на безопасное расстояние.

— Поиграем в «вопрос-ответ», детка, — сказал он, мрачным взглядом буравя девушку. — Ты славная, но мне неохота рвать когти от копов и прочего сброда с утра пораньше только потому, что на твою задницу слишком много желающих. Так что давай рассказывай, кто ты такая.

— Никто.

Данте выжидающе смотрел на Марию, надеясь, что она хоть как-нибудь дополнит свой лаконичный ответ. В ответ он получил молчание и равнодушный стеклянный взгляд. Усталость, раздражение и голод пробудили в парне зверя.

— Слушай, сука! — рявкнул он и, подойдя ближе, схватил Марию за грудки. Ткань ее платья начала рваться под его пальцами. — Я со вчерашнего дня бегаю с тобой только из-за того, что мой друг — убитый, кстати — обещал за тебя неплохие деньги. И будь я трижды проклят, если продолжу с тобой нянчиться за просто так, блять! Говори!

Она моргнула и поморщилась:

— Мне больно!

— Похуй. — Взгляд парня сверлил ее подобно хирургическому лазеру. — Либо ты мне говоришь, что ты за зверь, либо остаешься здесь. Одна, в наручниках. И мне насрать, кто тебя найдет — копы или люди Марка.

Воцарилось молчание, сопровождаемое лишь шумом прибрежных волн. Затем потрескавшиеся губы Марии медленно раскрылись, и они прохрипела:

— У меня есть сестра.

— Поздравляю, — мрачно ответил Данте. — Мне-то что с того?

— Она богатая. Очень. Владеет какой-то там компанией по производству лекарств. Но недавно она встретилась со мной… сказала, что хочет уехать. Но… — тут губы девушки задрожали, и она еле слышно прошептала: — Я не хочу оставаться без нее.

Неожиданно для себя Данте ощутил укол совести. Маленький такой, практически незаметный… но все равно было неприятно. Он разжал пальцы и мрачно спросил:

— И что дальше?

— Выкуп, дубина, — Мария осмелела, когда пальцы парня покинули ее платье.

— Большой?

— Понятия не имею. Но ты его точно получишь, я уверена.

— А может, ты мне врешь? — поинтересовался Данте, приподняв бровь. — Как ты мне докажешь, что у тебя есть богатая сестра?

Мария сунула руку под платье и вытащила оттуда небольшой бумажный квадратик. Протянула его парню.

— Что это за хрень?

— Посмотри и узнаешь.

Он взял бумажку и обнаружил, что это фотография. Девушка на ней была слегка похожа на Марию — только гораздо более ухоженная, утонченная и холодная. Глаза у них были даже разного цвета, но Данте ощущал, что каким-то образом девушка с фотографии и Мария все же были родственницами. Он не мог объяснить этого ощущения, а даже если бы попытался — то только бы больше запутался.

Он перевернул фотографию — крупным, неразборчивым почерком на ней было написано «Бетси. 27 августа, «Ника». Данте вопросительно поднял глаза на спутницу.

— Там мы должны встретиться, — пояснила Мария. — Теперь ты мне веришь?

— Предположим, что да. — Фотография отправилась в карман плаща. Данте расстегнул наручники Марии и крепко взял ее за руку:

— Вздумаешь дергаться — повторю. И на этот раз точно оставлю одну.

Мария лишь кивнула в ответ, и они покинули пляж.