Алиса. Судьба другого фотографа

Неприятное хмурое утро 29 декабря 2006 года Ветер на улице трепал остатки старых объявлений на ржавой двери, гудел в трубах котельной и прорывался внутрь и без того холодного дома через щели в окнах. От одной только мысли выйти в зябкий грязный двор и на уродливую улицу тело сводили судороги.

– Ну, чего сидишь? – спросил вошедший в пыльную комнату высокий сутулый Саша. Он шагнул в луч света, идущий от тусклой лампочки, и хищно улыбнулся, показывая золотые зубы и морща изуродованное шрамом лицо. Когда-то у него была жена и ребенок, о судьбе которых сейчас он не знал ничего. Много лет назад рядом с ним разорвался снаряд, убив двоих его сослуживцев. Саша почти не пострадал. После этого случая он поклялся каждый день ходить в церковь, но вместо этого начал пить и принимать всякую дрянь.

Алиса сидела на том же месте, где ее оставили. Несмотря на то, что Саша был ее единственным родственником, он, как и его друзья, ей никогда не нравился.

– Поехали на работу!

Девочка быстро оделась, посмотрела в окно на безлюдную заснеженную улицу и торопливо вышла из квартиры, боясь остаться наедине с дядей.

Его друзья были ничуть не лучше. Внизу у машины со взглядом быка, попавшего на конопляное поле, стоял Виталик. Защищаясь от утреннего холода, он натянул почти до глаз свою грязную кепку В одной глухой деревне жила его старенькая мать, древняя бабушка, и больше никого на этой планете, кто в слезах смог бы оправдать его поступки и улыбнуться ему просто так…

– Смотри-ка! – усмехнулся он, шмыгнув сломанным носом. – Пока тебя не было, солнце вовсю светило. Как только ты вышла – на тебе! Снег повалил! Это все потому, что лицо у тебя такое кислое! Ты его веселее сделай!

Алиса ничего не ответила. В свои тринадцать лет она выглядела гораздо старше. Совсем не детские переживания роились сейчас в ее голове, покрытой редкими волосами мышиного цвета. Иногда ей казалось, что она усохнет, сморщится, как старуха, и никогда не расцветет и не превратится в красивую девушку.

Холодно и грязно… Хочу спать… Боль… Непонятно где…

За рулем общего автомобиля сидел маленький сгорбленный Крюков. Когда-то бытовая драка оставила на его левой щеке безобразный ожог, на котором перестали расти волосы. В молодости он очень переживал из-за этого и не мог уверенно общаться с девушками. Годы, алкоголь, судимости и болезни постепенно сделали его безразличным ко всему вокруг. Всегда отекшие глаза научились смотреть проницательно и заставлять других соглашаться с его мнением. Крюков не был хорошим и не был плохим. В его мире правили свои законы.

– Ну что, дама и господа! – повернулся он к пассажирам. – Нас ждут великие дела!

Они тронулись с небольшой пробуксовкой, выехали со двора и вклинились в стройный ряд играющих дворниками автомобилей.

– Вы зачем, Виталий, опять сели на переднее сиденье? – обратился Крюков к верзиле, который напряженно ковырялся в новом украденном мобильном телефоне.

– А че?

– А ни че! Слуги закона, видя Вашу рожу, по двадцать раз на день останавливают! Пусть лучше Алиса садится: у нее ума не хватит траву в бардачок прятать!

– Я же не знал, что ты оттуда документы достаешь! – оправдывался Виталик.

– Да? Постоянно сидите, молодой красавец, на переднем сиденье и до вчерашнего дня думали, что я их из рукава достаю! Фокусник! Ну что же, давайте все вместе повесим на шеи таблички: «Обыщите нас: мы плохие!». Давайте твою гадость сюда положим! – жестом он указал на переднюю панель рядом с рулем. – Скажем, что это чай!

– Ага! Свежего утра глоток! – пробасил Санек с заднего сиденья и загоготал как лошадь.

Алиса скрестила руки на животе и отодвинулась как можно дальше от своего дяди. За окнами проносились красивые витрины магазинов, хорошо одетые мальчики и девочки, гуляющие с родителями по алее…

– Все могло быть по-другому, если бы мама и папа были рядом, – думала она, изо всех сил сопротивляясь накатывающимся слезам, – так же, как у них, даже лучше!

Девочка вспоминала времена, когда она с нетерпением ждала папу с работы, бросалась ему на шею и долго висела на ней… Когда мама готовила вкусные пирожные с заварным кремом, заплетала ей красивые тугие косы… Когда они все вместе выбирали платья в каталоге «Для юных принцесс»…

Зимой по выходным они все вместе ходили на каток, в кино и в парки, а летом отправлялись на море, где Алиса часами могла плескаться в прозрачной воде, ловить кусачих крабов и собирать причудливые ракушки, которые сохраняли шум волн даже в городе…

– Алиска! – позвал ее дядя.

Та постаралась сделать вид, что не слышит, хотя и понимала, что это бесполезно.

– Алиска! – повторил он, потеребив девочку за рукав.

– Что?

– Что-что! Ты поняла, что от тебя нужно сегодня? Еще раз объяснить?

– Не собираюсь я делать этого!

– Не понял! Что за концерты? Ты вот так собралась огорчить своего любимого дядю?

– Я тебя ненавижу!

Голос девочки оставался тихим, но внутри у нее собиралась буря, готовая вырваться в море слез.

– Ну, извините, что я заставляю Вас пребывать в моем обществе! – дыхнув спиртом на Алису, выдавил Санек. – Ну что я могу сказать? Иди домой тогда!

Девочка нахмурила брови и, тяжело дыша, повернула голову в сторону запотевшего окна.

– Крюгер, останови, пусть девочка домой идет, – продолжал издеваться Санек.

Алиса быстро дышала, чтобы прогнать слезы… Беспомощность… Маски… Белые ногти в обивку сиденья…

– Так что, остановить? Пойдешь?

– Мне… мне некуда идти, – наконец заплакала Алиса, закрывая лицо руками.

– Во-о-от! – подняв кривой палец, замычал Санек.

– Вы прекратите тут мне устраивать «Театр драмы Святого Седьмого»! – наконец вмешался Крюков. – Саша, чего ты к ней пристал? Она хорошая девчонка, не то, что ты…

– Плохая девчонка! – выпалил Виталик и заржал, оголяя кривые зубы.

Алиса сложила руки на груди, где под курткой твердым щитом служил ей ее личный дневник. В последнее время она носила его с собой, считая, что это согреет и поддержит (ведь там столько теплых воспоминаний и фотографий мамы с папой). Ведя дневник, девочка запечатлевала на его страницах свое настроение и эмоции. Когда ей становилось плохо, она, не открывая записи, могла вытащить из дневника любую эмоцию и пропустить через себя. Так она лечилась, поднимала себе настроение, черпала силы… К сожалению, не все страницы пестрили яркими рисунками, радостными воспоминаниями о лете, маме и папе. С определенного времени на бумагу стали выноситься злость, грусть, пожелания смерти и страданий… Читающему было бы видно ту грань, после которой девочка вмиг повзрослела; но никто, кроме нее, не имел права читать дневник. Таковой была ее воля! Ведь должны же у человека быть свои святые правила, которые ни в коем случае нельзя нарушать! Разве что в случае смерти!

12 октября 2006 г. Четверг

Вот уже четвертый день я живу у дяди Саши. Он мне не нравится. Мама сказала, что так надо, потому что у нас нет таких больниц, где могут помочь мне. Каждый день я должна ходить в клинику на процедуры и сдавать какие-то анализы. Это уже начинает надоедать. Я не могу посещать школу, пока не приедут родители и не привезут необходимые документы. Ждать осталось уже недолго: завтра днем на поезде прибудут папа и мама. Мы переезжаем жить в город! Папа давно хотел сделать это, но только не из-за моей болезни, о которой мне толком так ничего и не сказали. Может, я скоро умру?

Я с нетерпением жду, когда они приедут, потому что дядя Саша вызывает у меня тошноту и ужас.

Погода на улице прекрасная! Солнышко светит так, как будто зима никогда не придет! Мне просто не терпится погулять с родителями по золотой листве, по паркам и магазинам.

Папа сказал, что скоро мы поедем на лечение в столицу. Это очень красивый город, и мне он обязательно понравится. Я звоню маме и папе каждые несколько часов.

Писали девочки, хотели узнать, как я здесь. Уже скучаю по ним.

Когда сегодня я возвращалась из больницы, ко мне пристал какой-то тип и предложил проводить домой, но я отказалась. Он был очень странный (скоро я буду думать, что в этом городе все больные). Он смог увидеть меня, когда я этого не хотела. Давно такого не случалось! Говорил со мной каким-то шепчущим дурацким голосом. Сказал, что мое лицо очень запоминающееся. Я испугалась и убежала от него. Теперь я боюсь выходить на улицу. Мне кажется, что этот человек ждет меня в подъезде.

«Сегодня как никогда снежно! – объявлял ведущий радиопередачи. – Мы все ждем наступления Нового года. А такая погодка только усиливает волшебство ожидания! Снег нам в радость, чего, конечно, не скажешь о тех, кто сейчас в дороге! На территорию области надвигается сильный циклон, который может засыпать снегом не только ее южную часть, но и часть соседнего края. Снегоуборочная техника уже не справляется с объемами выпавших снежных осадков. Объявлено штормовое предупреждение. Циклон может принести настоящую бурю. Убедительная просьба к гражданам – быть осторожными и без нужды не выходить из дому. Автомобилистам рекомендуется отменить поездки или переждать непогоду в безопасном месте. Ну, удачи им! А мы слушаем радиопоздравления и заказанные песни!»

– Это про нас! Нам удачи! – радовался Виталик.

– Видимость как у моего прадеда без очков! Все белое! – возмущался Крюков. – Александр, я решил сегодня не мудрствовать, а сделать так, как всегда.

– Не вопрос! – ответил Саня и посмотрел на девочку. – Ничего сложного! Не боись! Сегодня ты как обычно просто немного поможешь дяде Саше, дяде Виталику и дяде Славику Крюгеру!

Алиса продолжала молчать, смотря в окно, где с высоты моста было видно скованную льдом широкую реку.

Поможешь… А мне собираются помогать?

Голова у нее начала болеть еще в младенческом возрасте. Со временем боли стали такими сильными, что с наступлением вечера весь дом накрывал ужас перед бессонной ночью. Девочке пришлось самой учиться спасать себя от непонятной болезни, и спасение было найдено (так бывает, когда долго думаешь, ворочаешься, ходишь туда-сюда, а сон все не приходит…). Однажды Алиса поняла, что может видеть себя со стороны, лежащую на кровати. Немного позже, находясь в этом состоянии и прогнав страх, она решила опустить ногу на темный пол, затем осторожно пройтись по комнате. Все помнит до сих пор… Красный свет ночника… Веселые обои… Письменный стол… Коричневый шкаф… Пестрый ковер… Маленькая девочка на кровати в неудобной позе… Она на кровати в неудобной позе…

Боль, которая тупой дрелью мучила голову, оставалась там, на подушке.

Так Алиса начала гулять по ночам. С каждым разом ее ночной мир становился все больше и больше… Не вставая с кровати, она представляла, как двигает чашками и ложками в чьей-то квартире… Как пугаются сонные люди, услышав звон на своей кухне… Как оказывается дома то, что ей понравилось там… За шесть лет бега от боли ее мир стал огромным. С наступлением дня она желала прихода ночи, чтобы вновь отправиться на странную прогулку. Свои впечатления и эмоции, полученные в том мире, девочка записывала в личный дневник. Все эти годы ей было страшно и непонятно … И не расскажешь никому… А тут еще одна… Какая бы ни была умная, а все же ребенок… Легко испугать и убедить… Манипулировать…

«Продолжается метеоритный дождь, который, в случае ясной погоды, жители нашей страны смогут наблюдать еще два дня. Следующий метеоритный дождь будет только через восемнадцать лет…»

– Дождь? Вячеслав, что мы слушаем? – возмутился Санек, – давай что-нибудь путевое послушаем?

– А мне интересно, – спокойно ответил Крюков, и Саня неохотно подчинился, – мы не увидим метеоритный дождь, понял?

«Сегодня была обнаружена очередная (уже третья) убитая молодая девушка. Ведомство полагает, что в городе и его окрестностях появился серийный убийца…»

– Саша! – внезапно закричал Крюков. – Ушами не хлопай! Посмотри, Алиске плохо!

Саша посмотрел на племянницу – вмиг улыбка стерлась с его лица. Алиса побелела, на половину сползла с кресла и затряслась.

– А че с ней делать-то? – почесав затылок, прогудел он.

– А я знаю? Это же твоя племянница!

– Эй! Слышишь! Прекращай! – испуганно залепетал Саня и принялся трясти племянницу за плечи и хлопать по щекам.

– Что ты делаешь?

Крюков сбавил скорость и обернулся.

– Как бы она не умерла тут… Тут нигде нет больницы или аптеки?

– Конечно! Около каждой заправки по две больницы!

Машина начала сворачивать на обочину. Виталик, сидевший все это время спокойно, вдруг вжался в сиденье и схватил водителя за ногу. С потолка салона на невидимой паутине спускался огромный черный паук. Слава бросил руль и беспомощно забил ладонями по штанам и куртке.

– Что ты делаешь! Тормози! – закричал Виталик, вывернув руль в сторону, противоположную высокой дорожной насыпи.

Машина остановилась, завязнув передними колесами в снегу. Паук, шустро перебирая лапками, поднялся по куртке к шее Крюкова, и, казалось, вот-вот заползет за шиворот.

– Убери! Убери с меня эту тварь!

– Сиди спокойно: я его сниму! – вмешался Виталик и саданул чугунным кулаком по шее Славика, где только что сидел паук.

– Ай! – простонал тот. – Ты что творишь, абориген? Больно же!

– Прости! Прости!

Наконец паук сорвался с влажной куртки и со шлепком упал на пол, где тут же был раздавлен яростными ударами ботинка.

Алисе стало лучше. Она очнулась, немного спустилась с сиденья и теперь уже лежа смотрела на всех безумными глазами.

Все четверо замерли в осторожном молчании.

«Время – 9: 30, а у нас на связи Игорь! Доброе утро, Игорь, слушаем Вас.

– Доброе утро! Хочу, чтобы Вы поставили песню «Открытые глаза». Пусть ее слушают мои друзья и вспоминают обо мне. Желаю всем-всем счастливого Нового года! Всем, кто меня знает, а особенно – Левке! Лева, если слышишь, то удачного пути; привет тебе от Вики!»

– Ненавижу гадов-пауков! – дрожа, сказал Крюков.

– Ага! – возмутился Саша. – Из-за этой букашки чуть всех нас не угробил!

– Закрыли рты! – раздраженно взревел Славик и вынул из кармана дребезжащий мобильный телефон. – Да, Тигран!

Алиса хорошо слышала хрипловатый голос из динамика телефона. Они ездили в магазин и автомастерские этого человека каждый раз, когда дяде и его друзьям нужно было что-то продать или спрятать.

– Здравствуй, Слава! Как жизнь?

– Разве я скажу, что у меня все отлично? Что там у тебя для меня есть?

– Ничего. Ко мне часто власти наведываются – я пока на дно упал.

– Ты позвонил, чтобы спросить как у меня дела? – начал раздражаться Славик.

– Ты ответь мне, вы сейчас машинами занимаетесь?

– Ну!

– Интересный клиент есть!

– Какой?

– Серая машинка, номер «723». Недавно от меня отъехала.

– Серая машинка? Я уже скачу от нетерпения! Серая машинка! Ты как-то странно разговаривать стал, друг любимый!

– Важна не столько машина, сколько ее содержимое.

– Деньги?

– Ну и деньги тоже. Меня же интересуют железные ящики в багажнике. Для вас они никакой ценности иметь не будут, вы даже открыть их не сможете! Все остальное – ваше!

– Что остальное-то? – нетерпеливо спросил Крюков.

– Поверь, там есть, чем поживиться: парень из богатых служащих.

– Да в такую погоду я свой капот плохо вижу! Мне еще за ним гоняться!

– Да вы его догоните! Он в Эль направляется, скоро в пробке застрянет.

– Постой-ка! Откуда ты знаешь, что мы сейчас недалеко от тебя?

Связь прервалась, и Крюков потер грязным пальцем у виска.

– Абсурд! – оживился Виталик, слышавший разговор.

Саша удивленно повернулся в сторону верзилы и уставился на него круглыми глазами.

– Да, ты в кои-то веки тоже бываешь прав, – отозвался Крюков. – Девчонке лучше?

– Да вроде, – поглядывая испуганно на Алису, сказал Саня.

13 октября 2006 г. Пятница

Зловещий день – пятница 13-е. Ни мама, ни папа не отвечают на мои звонки. Они уже давно должны были приехать и забрать меня из этого ада. Может быть, что-нибудь случилось? Может быть, их поезд попал в аварию? Даже если бы это произошло, я все равно бы ничего не узнала: дядя Саша давно продал телевизор. Я стараюсь гнать от себя подальше подобные мысли. Просто они задержались на несколько часов. А не отвечают потому, что связь в дороге пропала. Я жду, что вот-вот они зайдут в эту грязную комнату и заберут меня.

Сегодня мне в первый раз по-настоящему стало плохо. У меня закружилась голова, и я как будто упала в какую-то пропасть. Очнулась уже на полу, держа в руках полотенце… Я разорвала его в клочья…

Что со мной? Ни врачи, ни мама не могут (или не хотят) все толком мне объяснить!

О своем дяде сегодня я узнала такое, отчего мне стало еще противнее. Если бы родители знали, чем он занимается, то ни за что не отправили бы меня сюда!

Когда сегодня мне стало плохо, дядя и его мерзкие друзья, вместо того чтобы отвезти меня в больницу, посадили в машину и таскали за собой. Я ясно видела, как дядя Саша подложил что-то под колесо чьей-то машины на заправке. Потом, когда этот автомобиль стоял на дороге с пробитой шиной, один из них вышел и ограбил его. Дальше мы ехали втроем. Они крадут машины…

Показалась автобусная остановка. Рядом с ней – магазинчик. Вывалившие из автобуса люди набросились на лоток с овощными самосами.

– Надо бы закупиться сигаретами и едой, – произнес Славик и свернул к магазину.

– И пивом! – потянувшись, прогудел Саша.

Алиса осталась в машине. Мужчины громко хлопнули дверьми, впустив внутрь легкие снежинки, которые вихрем закручивались в теплом воздухе салона и оседали девочке на ноги.

Прекрасная память… Чутье…

Увидев подъехавшую к магазинчику серую машину с номером «723», она сразу поняла, что будет буря. Из автомобиля вышли высокий красавец и старик такого же роста.

Минуты – годы… Алиса… Такая высокая и красивая… Глаз не отвести… Солнце, цветы и открытые окна… Совсем взрослая идет по улице, а навстречу ей этот молодой мужчина…. Стук каблуков заглушает время… Она незаметно улыбается и на долю секунды искоса бросает на него озорной взгляд…. Подумать только – красавец улыбается в ответ и провожает ее ласковым взглядом! Спиной она чувствует, куда он смотрит…

Открывается дверь магазина, из нее выходит Виталик и на ступеньках сталкивается с красивым мужчиной из серого автомобиля. Алиса закрывает лицо руками и вжимается в сиденье.

– Нет, пожалуйста, Святой Седьмой, только бы не повторилось то, что уже было!

Опасения оправдываются… Незнакомец хватается за окровавленный нос и вступает в схватку с грозным Виталиком. Девочка плачет и бьет руками в спинки передних сидений.

– Не трогай его! Ты упадешь! Голова твоя в снег… – кричит Алиса не помня себя.

Когда Виталик уже лежал на снегу, держась за голову, Крюков на секунду подбежал к нему, а затем направил взор на Алису.

– Ведьма… Ты видела, что произошло?

– Ви… видела! – сквозь слезы ответила девочка. – Он не виноват!

– Я не о том! Это та самая серая машинка, о которой говорил Тигран, ты же знаешь. Ты все знаешь, только притворяешься! Без тебя сейчас никак!

Алиса отчаянно замотала головой, вцепившись в дверную ручку.

– Нет! Не хочу! Не буду!

– Не дури! – сквозь зубы прошипел Крюков. – Посмотри, людей уже толпа набежала, быстрее!

Алиса пулей вылетела из машины, пронеслась мимо собравшихся зевак, водителей автобусов и пассажиров, наблюдавших за дракой. Уверенными шагами она добралась до цели, расчистила снег под левым колесом и аккуратно всунула под шину небольшой гвоздь так, чтобы машина смогла проехать еще несколько километров, прежде чем воздух выйдет из камеры. Девочка сама знала, когда это произойдет и что нужно сделать для того, чтобы в нужный момент острие вошло еще глубже.

И даже никто не спрашивал, как она это делала… Никто не восхищался и не хвалил…

Вот уже бежит назад… Словно в тумане… Никто этого не заметил (даже дерущиеся, несмотря на то, что прямо под их носом отпечатались следы маленьких ножек ребенка).

Что я опять сделала? Можно ли вернуться? Можно ли исправить?

Старик, который будет ехать на этом автомобиле, вдруг пристально смотрит ей в глаза…

– Он смотрит, – думает Алиса, – он видит, он знает! Почему молчит?

Старец повернул голову, провожая ее взглядом. Девочка запрыгнула в автомобиль, закрыла дверь и заплакала, прикрыв лицо руками.

– Эй вы, бычки обрезанные! – крикнул старик.

Вокруг собралось уже много людей.

– Да все путем! Ну, повздорили. Мы уже уходим!

Крюков и Саша посадили в машину раненого Виталика, потом сели сами. Саша припустил стекло и крикнул:

– Увидимся у праматери под боком!

Этот снег сегодня, казалось, сыпался не только с неба, но и поднимался из-под земли, бил с боков и закручивался вместе с ветром в маленькие смерчи. Им можно было бы наслаждаться, слушая скрежет лопаты отца во дворе… Дожидаясь скрипа колес за воротами… Бегая по комнате с украшениями в руках, придумывая, куда бы их приладить… Не сейчас, Алиса, а может быть, уже и никогда…

Укачивает… Под днищем скрежещет замерзший в колее снег…

На какое-то время машину обволокла нервная тишина. Даже радио умолкло само собой.

– Я убью эту мразь! – сказал державшийся за голову Виталик, грубо колыхнув басом тяжелый воздух.

– Я уверен, что это ты к нему полез! – вздохнув, изрек Славик. – Я говорил: ты когда-нибудь напорешься!

Виталик молчал, покраснев от злости.

– Ну, он зеленый, – продолжил Крюков, – не переживай: скоро у тебя появится возможность поквитаться. Алиса нам в этом помогла. Правда, Алиса?

– Вот молодец! – ликовал Саша. – Осталось посмотреть, куда они поедут, и нагнать их!

Дальше в дороге разговоров слышно почти не было. Крюков молча вел машину и изредка поглядывал в зеркало заднего вида на Виталика, который нехотя пересел назад и, держась за голову, изучал украденный сотовый телефон. Саша мирно спал, положив голову на бок. Из его рта вытекала слюна. Она ползла по обезображенному шрамом подбородку и капала на спинку сиденья. Все это раздражало Виталика. Он постоянно поглядывал в сторону друга, боясь, что его голова упадет ему на плечо.

Алиса сидела впереди и смотрела в снежную даль, сложа руки на груди и чувствуя твердую обложку дневника. Она была рада, что пересела.

Крюков стал присматриваться.

– Что там? Авария?

Девочка тоже посмотрела на дорогу, стирая испарину с лобового стекла. Виталик поднял голову и наклонился вперед.

– Похоже.

– Святой Седьмой! Грузовик перевернуло! – протянул Славик и притормозил.

– Надо посмотреть, что он вез, вдруг что полезное, – задумчиво выдал Виталик.

От этих слов Саша всхрапнул, подпрыгнул на сиденье и быстрым движением вытер слюну с подбородка.

– Виталик, Виталик! – спокойно сказал Крюков. – Может быть, там люди погибли!

– Ну и что? – вмешался проснувшийся Саня, не понимая до конца, что произошло. – Значит им уже ничего не понадобится!

– Посмотри, – сказал Виталик, – кажется, под фуру попала наша серая машинка!

– И правда! Праматерь человеческая, там ведь целого ничего не осталось!

– Не о том думаете! Посмотрите лучше налево! По-моему, вон она!

Крюков указал на серый автомобиль, съехавший с дороги в кювет и увязший в снегу.

– Точно!

Виталик первым выскочил из машины и, преодолевая глубокий снег, сбежал вниз по склону насыпи. Вслед за ним спустились его подельники.

Алиса осталась сидеть в машине и наблюдать за происходящим. Ее сердце сжималось от злости и боли. Отсюда было видно, как дядя Саша и его друзья разделались с молодым красивым мужчиной, через окно залезли в его машину и открыли багажник. Девочка больше не могла сдерживать слезы, которые крупным градом скатывались по щекам, попадали в рот и щипали глаза. Крик ее растворялся в снежной пелене – никто его не слышал.

– Я не могу так больше! Не могу так больше! Не могу… Вам не жить! Не надо вам жить!

Стекла покрылись плотной испариной. Девочка почувствовала приближение липкого дыхания боли...

– Нет! – прошептала она. – Только не это!

Перед глазами возник вязкий туман, а тело как будто начало проваливаться в черную бездну.

Мгновения – дни… Алиса стояла босыми ногами на снегу. То, что болело внутри головы, сейчас как будто вырвалось на поверхность и образовало безобразную кровавую рану, тянущуюся с затылка до виска. Снег больше не шел. А тот, что лежал на земле, казался совсем не холодным и даже не белым. Алиса знала, что она сейчас скорее всего без сознания или при смерти, и понимала, что все это не реальность, а, вероятно, сон… Такое уже было… Все это создала она, придумала еще давно и могла приглашать сюда гостей. Это был ее Эмогород.

– Кто ты? – прокричал издалека чей-то голос.

Ветер подхватил его звуки и закружил вместе со снегом, не давая определить, с какой стороны пришел крик.

Послышалась знакомая музыка. От нее веяло чем-то приятным, напоминающим детство, маму и счастье.

– Привет! – совсем рядом сказал кто-то.

Алиса вздрогнула от испуга.

В шаге от девочки стоял высокий седой старик в пальто. Он мечтательно посмотрел в небо и, наклонившись, прошептал:

– Молодец! Мне тоже нравится эта песня!

– 17 августа 2003 года. Мы слушали ее, когда ехали с папой и мамой в наше любимое местечко на морском побережье.

Девочка стукнула кулачком по твердому переплету дневника и улыбнулась.

– Это не там, где море чистое-чистое, где мелкие круглые камушки на пляже, где в ложбинке между горами восходит солнце, проходит через все небо и опускается в воду, делая ее красной?

– Точно! Это то самое место, но…

– Да, я был там! И запах мокрого асфальта и ели помню!

– Там почти каждый день шел дождик… Эти воспоминания согревают меня! Я… я видела Вас сегодня...

– А я видел тебя, – тихо сказал старик, медленно качая головой в такт музыке.

– Но… но…

– Пойдем, покажу кое-что.

Старик взял Алису за руку, и они вместе направились к стоящей машине Кригера.

– Я сплю? – решилась, наконец, спросить девочка.

– Не совсем. Тебе плохо, – ответил незнакомец, и они остановились.

Алиса наблюдала со стороны, как она, сильно побледневшая и заплаканная, выпала из автомобиля, затем вскочила на ноги и схватилась за голову.

– Это же я!

– Посмотри, что ты сделаешь?

Губы вторили словам… Не могу так больше… Не будет ничего…

Бледная Алиса снова рухнула на землю, расчистила снег под передним колесом машины и аккуратно вставила под шину гвоздь.

– Ты уверена, что так надо? – спросил старик.

– Но так я больше жить и правда не могу! Да и жить мне осталось недолго! Он сказал! Мой дядя!

– Ты вольна поступать так, как знаешь. Но есть другие способы решить проблему.

– Для меня – нет! Да и не нужно это!

– Привет! – послышался другой голос, более громкий и веселый.

К старику подошел человек и улыбнулся.

– Да объясните мне наконец, кто Вы и что происходит? – шепотом спросила Алиса.

Незнакомец с родимым пятном на лице, стоящий рядом со стариком, осмотрел ее и заговорил:

– Ты там же, где и была – на переднем сиденье машины.

– А мне нравится! Молодец! Это твое творение? Здесь можно увидеть будущее и прошлое, но тебе это не нужно, – тихо сказал старик, – я не буду вмешиваться в твои дела, позволю сделать это ему.

Он показал пальцем на серую машину, увязшую в снегу, вокруг которой появились следы ее водителя, а затем и он сам.

– Кто ты? – снова донес ветер его напрасный вопрос.

– Такой молодой! – сказал мужчина с родимым пятном на лице.

– Спасибо за то, что спас его, когда он упал с велосипедом в яму.

– Ну, если бы ты не нашел меня сегодня, я не смог бы этого сделать… Но все же ему придется умереть?

– О да! Несомненно!

– Девочка, тебе пора.

Алиса очнулась, когда Саша закинул в багажник тяжелые ящики и помчался к перевернутой фуре. Двое его друзей уже забрались в поврежденный борт, чтобы взять уцелевшие товары.

– Мужики! Да что ж вы творите-то? – закричал прибежавший водитель грузовой машины.

Виталик с искривленным от жадности и злости лицом выхватил пистолет. Рука Крюкова пресекла его движение.

– Ты что делаешь? Какой идиот тебе доверил оружие?

Грузный дальнобойщик, увидев это, с завидной прыткостью бросился прочь и вскоре скрылся за лесополосой.

Небо начинало темнеть, погружая в сумерки снежные поля и дороги. Белый снег, впитав в себя скупой солнечный свет, продолжал искриться, создавая ощущение сказки и праздника. Но этому никто не радовался.

Виталик затащил в салон сразу три упаковки пива в пластиковых бутылках. Славик и Саша ссыпали в багажник добычу из ящиков с тушенкой, водкой и прочими продуктами.

– Сейчас бы грузовик сюда подогнать! – послышался раздосадованный голос дяди.

– Сейчас бы уехать быстрее! – ответил Крюков и поспешил забраться в салон, где сидела бледная Алиса, – водитель имеет при себе сотовый телефон.

Все уселись по своим местам, и автомобиль тронулся, огибая покореженную фуру.

– Куда мы едем? – спросил Саша, запихивая в рот шоколадный батончик.

– Видишь ли, – ответил Славик, – я не доволен Тиграном. Ящики мы взяли, но что там было еще? Жалкие подачки! И из-за этого мы рисковали жизнью?

– Рисковали, рисковали! – прогудел Виталик, держась за голову. – Хотя, если посчитать фуру, улов сегодня неплохой!

– Если ему так нужны эти ящики, – продолжал Крюков, – пускай платит!

– Правильно! Пусть платит! Не будет врать, что там всего полно! – поддержал Саша. – Правда, Алиска?

– Правда, – без энтузиазма ответила девочка, а про себя подумала: «Никуда вы не приедете».

22 октября 2006 г. Воскресенье

Я до сих пор не могу прийти в себя. Прошло девять дней. Их нет уже девять дней! Я хочу сейчас оказаться с ними там, где бы они ни были! Хочу умереть!

До сих пор в ушах звучит веселый голос мамы. Она говорила, что они чуть было не опоздали на поезд. На этот чертов поезд!

Мой дядя Саша – настоящая мразь! Не потрудился даже пойти на похороны родного брата. Из-за него я осталась без лечения, документов и без денег. Сдаст меня в детский дом и постарается прибрать к рукам все, что осталось от родителей. Я больше всего сейчас хочу, чтоб он сдох! А перед этим мучился!

Мне до сих пор ничего не сказали о моей болезни. Одно известно: лечение очень дорогостоящее. Я не могу заплатить за него.

Не могу больше жить у этой сволочи! Если я сильно захочу, смогу сделать так, чтобы ему стало плохо. Он падает на пол и его начинает рвать. Боится меня! Правильно делает!

Также я хочу, чтобы сдохли его поганые друзья!

6 июня 2001 г. Среда

Сегодня день рождения моей мамочки! Я нарисовала ей красивую открытку с цветами и ее любимыми кошками. Маме очень понравился мой подарок. Она повесила его на окно и долго улыбалась!

Сегодня очень жарко. Ярко светит солнышко! С утра было просто тепло и свежо! Ночью прошел дождик, и сейчас на улице пахнет мокрым асфальтом. Это мой любимый запах! У меня прекрасное настроение!

Сегодня с мамой и папой мы ездили в торговый центр за покупками к празднику, который мама решила устроить завтра.

Когда вокруг много незнакомых людей, я люблю играть в свою игру «Невидимка». Я надеваю шляпку, очки и думаю, что меня никто не видит. Я невидимка! Я представляю, что покупатели пугаются, когда товар сам собой взлетает с полок! Нужно просто стать незаметной и уверенно идти. Никто не обратит на тебя внимания и не увидит.

Еще сегодня я нашла нового паука. Он был большим и волосатым. Я принесла его домой. Мама очень испугалась, папа только смеялся. А я люблю пауков!

Слава ехал быстро, чтобы пораньше вернуться домой. Саша продолжал спать на заднем сиденье. Все успокоились, словно сонные мухи, приготовившиеся к долгой зиме. Лишь Алиса была как на иголках. Ее сердце билось в груди с бешеной скоростью, но дышать часто она не осмеливалась. Все ли правильно она сделала? Можно ли все остановить и вернуть назад?

Тишину взорвал хлопок передней шины, и автомобиль тут же повело в сторону.

– Ведьма! – вскричал Крюков, отпуская от руля одну руку, чтобы схватить Алису за волосы.

В ту же секунду с потолка машины на невидимой паутине спустился еще более устрашающий волосатый паук, который прочно уселся всеми восьмью лапками на лицо Крюкова.

Слава закричал и бросил руль, резко вжав в пол педаль газа. Автомобиль закрутило. Крюков с отвращением попытался снять со своего лица вцепившегося тарантула… Земля и небо стали неразличимы; машина врезалась в дерево и еще несколько минут переднее колесо слабо крутилось, бросая снег в разбитые окна. Осколки банок, бутылки и раздавленные ящики в салоне…

На какое-то время все затихло. Алиса очнулась. Слышался лишь приглушенный стон Славы, но вскоре и он прекратился. Двое на заднем сиденье уже не двигались и не издавали никаких звуков. Саша так и не проснулся…

Девочка, как ни старалась, не могла пошевелить ногами. С ее головы стекало что-то горячее и липкое. Оно застилало глаза. Голова не болела. Святой Седьмой: впервые за столько времени не болела голова! Больше всего на свете хотелось спать. Она ведь так долго не спала.

И вот Алиса уже спит. Спит, но видит, что происходит вокруг… Слышит звуки пролетающих мимо автомобилей, сигналы и гудение моторов… Снег почти закончился, а под белым небом, казалось, стало теплее.

В очередной раз Алиса, открыв глаза, увидела над собой лицо молодого мужчины. Уж не сниться ли ей это? Он живой, здоровый, красивый! С ним все будет в порядке! Что-то говорит… Даже пытается помочь… От этого еще теплее…

Крупные слезы покатились по детским щекам.

Нужно сказать! Нужно непременно сказать ему, что он в опасности… Кто-то желает его смерти… Кто-то хочет… Откуда я это знаю? Знаю…

Легкие были безжалостно сдавлены. Каждый вздох давался с трудом.

– Бедняжка, что ты хочешь сказать? Тебе больно… Потерпи, сейчас приедет скорая…

Алиса не сводила с него глаз.

– Лев, ты не сможешь ей помочь! Не трать зря силы! – сказал кто-то другой. – Есть другой способ, очень действенный! Нам нужно ехать!

– Потерпи, потерпи, – все повторял красавец.

– Про… прости, – набрав воздуха, сказала Алиса.

Лев пропал… Пропало все вокруг… И она…

29 декабря 2006г. Пятница

Полночь. Этот урод, мой дядя, оставил меня в грязной каморке, где из мебели только стул и вшивый матрас на полу. В комнату он привел какую-то шлюху-наркоманку, такую же, как и он сам. У меня больше нет сил выносить все это. Я знаю, что они просто используют меня. Когда Слава заметил, что я умею делать, то попросил, чтобы я помогла им заработать деньги (якобы на мое лечение). Столько времени прошло, а я все еще не в больнице. А вчера вечером я услышала, как Саша говорил кому-то, что нужно поторапливаться, что девчонке (то есть мне) осталось недолго, что она все равно умрет, что всякое лечение бесполезно…

Я догадывалась. Почему мне так никто ничего и не сказал? Поторапливаться? Зачем? Попытаться прибрать к рукам хоть что-нибудь от моих родителей? Взять опеку надо мной, а потом меня прикопать? Ну уж нет! Если уж мне суждено умереть, то и его я возьму с собой! А заодно и его поганых друзей! Ненавижу, ненавижу! В последнее время они мне еще и угрожают. А меня надо бояться! Им надо! Даже не представляю, на что они способны. Находиться с ними вместе – пытка для меня. Когда Виталик набрасывается на очередного человека, я хочу провалиться от стыда и горя. Больше не будут они заставлять меня делать эти мерзкие вещи.

Я не сплю по ночам. И не только потому, что мне больно. Я всю ночь молюсь. Молюсь, как умею, и прошу прощения... Надеюсь, я не решусь на то, за что прошу прощения…

Снег за окном такой красивый, такой чистый! В это время мы обычно с папой и мамой украшали елку и включали разноцветные гирлянды на окне. Людям невдомек, что у них есть такие великие дары, как возможность смотреть не себе под ноги, а на снег, на небо, встречать Новый год, ждать весны и лета… Сколько бы я отдала сейчас за это!

Делаю эту запись так рано, потому что она может оказаться последней.

Алиса Богатова.

За два дня до четырнадцатилетия

и Нового 2007 года.

Другой Лев Масальский.

Он отложил дневник и уже открыто осмотрел ее…

Образ для девушки в книге был выбран…