Три ступени в развитии поведения

Рассматривая развитие поведения от его самых простых форм, какие мы наблюдаем у низших животных, до самых сложных и высших, которые мы видим у человека, мы легко можем заме­тить, что поведение, взятое в целом, проходит в своем развитии три основные ступени.

Первую ступень в развитии поведения образуют у всех живот­ных наследственные реакции, или врожденные способы поведения. Их обычно называют инстинктами. Они связаны большей частью с удовлетворением основных потребностей организма. Все они вы­полняют биологическую функцию самосохранения или продолже­ние рода. Основным отличительным признаком инстинктивных реакций является то, что они функционируют в силу наследствен­ной структуры организма, без всякой выучки. Ребенок сейчас же после рождения двигает руками и ногами, кричит, сосет материн­скую грудь, глотает молоко.

Не все инстинкты вызревают столь рано, как сосание, и не все они начинают функционировать сейчас же после рождения. Многие из них, как, например, инстинкт половой, вызревают значительно позже — только тогда, когда сам организм дости­гает достаточно высокой ступени формирования и развития. Од­нако и те инстинкты, которые вызревают позже, отличаются все тем же основным признаком. Это — врожденный фонд реакций, которым располагает животное в силу своей наследственной ор­ганизации.

Инстинктивным реакциям животное не научается в процессе своей жизни, они не возникают в результате проб и ошибок, удачных и неудачных опытов, они не являются также следствием подражания — в этом их главное отличие. Биологическое значе­ние инстинктивных реакций заключается в том, что они являются полезными приспособлениями к окружающей среде, выработанны*

ми в борьбе за существование и закрепленными путем собствен­ного отбора в процессе биологической эволюции.

Происхождение их поэтому объясняется так же, как и про­исхождение «целесообразной» структуры и функций организма, т. е. законами эволюции, открытыми Дарвином. Если обратиться к низшим животным, например к насекомым и другим беспоз­воночным, легко заметить, что все их поведение почти исчер­пывается подобными инстинктивными реакциями. Паук, который прядет свою паутину, пчела, которая строит соты, — все они пользуются своими инстинктивными реакциями как основной формой приспособления к среде.

Над этой первой и основной ступенью в развитии поведения возвышается вторая ступень, непосредственно надстраивающаяся над первой. Это — так называемая ступень дрессуры или услов­ных рефлексов. Этот второй класс реакций отличается от преды­дущего тем, что он не является наследованным, а возникает в процессе личного опыта животного. Все реакции этого класса яв­ляются результатом известной выучки, известной дрессировки, лично накопленного опыта. Классическим примером реакции на этой второй ступени может служить обычный условный рефлекс, описанный в работах академика Павлова и его школы.

Для нас важно сейчас отметить только два момента, характе­ризующие эту вторую ступень в развитии реакций. Первый — это связь, существующая между реакциями этой второй ступени и инстинктивными, или наследственными, реакциями. Из исследова­ний условных рефлексов нам известно, что всякий первичный ус­ловный рефлекс возникает не иначе, как на основе безусловного рефлекса или инстинктивной, наследственной реакции.

В сущности дрессировка не создает новых реакций у животно­го, она только комбинирует врожденные реакции, а также замы­кает новые условные связи между врожденными реакциями и между стимулами окружающей среды. Таким образом, новая сту­пень в развитии поведения возникает непосредственно на основе предыдущей. Всякая условная реакция представляет собой не что иное, как реакцию наследственную, видоизмененную условиями, в которых она проявляется.

Второй момент, характеризующий эту ступень развития поведе­ния, заключается в новой биологической функции, которую вы­полняют условные рефлексы. Если инстинкты служат средством приспособления к таким условиям среды, которые являются более или менее постоянными, закрепленными, устойчивыми, то услов­ные рефлексы представляют собой гораздо более гибкий, тонкий и усовершенствованный механизм приспособления к среде, сущность которого заключается в том, что наследственные инстинктивные

реакции приспосабливаются к индивидуальным, личным условиям существования данного животного. Если Дарвин объяснил проис­хождение видов, Павлов объяснил происхождение индивидов, т. е. биологию индивидуального, или личного, опыта животного.

Полное развитие этой второй ступени поведения мы находим только у позвоночных животных, хотя некоторые простейшие фор­мы условных реакций можно заметить уже у муравьев, пчел и раков. Однако только позвоночные животные впервые обнаружива­ют в своем поведении сдвиг. При всех успехах дрессировки у низших животных все же доминирующей, преобладающей, формой поведения остается инстинкт. У высших животных, наоборот, об­наруживается сдвиг в сторону преобладания условных рефлексов в общей системе реакций.

У этих животных впервые проявляется пластичность их врож­денных способностей, возникает детство в собственном смысле это­го слова и связанная с ним детская игра. Игра, сама являясь инстинктивной деятельностью, вместе с тем является упражнением других инстинктов, естественной школой молодого животного, его самовоспитанием или дрессировкой. «Молодые собаки, кошки и человеческое дитя, — говорит Бюлер, — играют, жуки же и на­секомые, даже высокоорганизованные пчелы и муравьи не играют. Это не может быть случайностью, но покоится на внутренней связи: игра является дополнением к пластическим способно­стям».

Наконец, следует отметить и то обратное влияние, которое оказывает вторая ступень на первую. Условные рефлексы, над-страиваясь над безусловными, глубоко их видоизменяют, и очень часто в результате личного опыта животного мы наблюдаем «извращение инстинктов», т. е. новое направление, полученное врожденной реакцией благодаря условиям, в которых она прояв­лялась.

Классическим примером такого «извращения инстинкта» может служить опыт академика Павлова с воспитанием у собаки услов­ного рефлекса на прижигание кожи электрическим током. Снача­ла животное отвечает на болевое раздражение бурной оборонительной реакцией, оно рвется из станка, хватает зубами прибор, борется всеми средствами. Но в результате длинной серии опытов, в течение которых болевое раздражение сопровождалось пищевым, собака стала отвечать на наносимые ей ожоги той ре­акцией, которой отвечает обычно на еду. Присутствовавший при этих опытах известный английский физиолог Шеррингтон сказал, глядя на собаку: «Теперь я понимаю радость мучеников, с кото­рой они всходили на костер». Этими словами он наметил огром­ную перспективу, которая открывалась этим классическим опытом.

В этом простом опыте увидел он прообраз тех глубоких измене­ний нашей природы, которые вызываются воспитанием и воздейст­вием на нас окружающей среды.

«Природа наша возделываема, — говорит проф. Ухтомский. — Сами фундаменты, хотя и медленно, необходимо должны изме­няться по мере роста все новых и новых условных связей И. П. Павлова. Поэтому инстинкты не незыблемый постоянный фонд, а расширяющееся и преобразующееся достояние человека. Из того, что при нормальных условиях высшие достижения сдают наиболее легко, а наидревнейшие остаются, не значит, что наи­древнейшие суть «основы поведения человека», а новые и высшие не являются таковыми.

Из древнейших животных инстинктов поведение современного вам нормального человека можно понять столько же, сколько из свойств яйца и зародыша. Можно сказать, что все дело человека и его поведения — в построении и культивировании новых инс­тинктов. Как я убежден, наиболее важная и радостная мысль в учении И. П. Павлова заключается в том, что работа рефлектор­ного аппарата не есть топтание на месте, но постоянное преобра­зование с устремлением во времени вперед».

Над этой второй ступенью в развитии поведения возвышается третья и для царства животных, видимо, последняя ступень, хотя и не последняя для человека. С несомненной научной достоверно­стью наличие этой третьей ступени было констатировано только в поведении высших человекообразных обезьян. На поиски и откры­тие третьей ступени именно у этих животных толкала теория Дарвина.

Из данных сравнительной анатомии и сравнительной физиоло­гии с совершенной достоверностью установлено, что человекооб­разные обезьяны являются нашими ближайшими родственниками в эволюционном ряду. Оставалось, однако, до последнего времени незаполненным одно звено в эволюционной цепи, связывающей человека с животным миром, именно звено психологическое. До самого последнего времени психологам не удалось показать, что поведение обезьяны стоит в таком же отношении к поведению че­ловека, в каком ее анатомия стоит к человеческой.

Немецкий психолог В. Кёлер задался целью заполнить это недостающее психологическое звено дарвиновской теории и пока­зать, что и психологическое развитие шло тем же эволюцион­ным путем — от высших животных к человеку, как и развитие органическое. Для этого Кёлер попытался найти у обезьян зачатки тех специфических для человека форм поведе­ния, которые обозначают обычно общим именем — разумного поведения или интеллекта.

В этом случае Кёлер пошел тем же путем, каким в свое вре­мя шли все сравнительные науки. «Анатомия человека, — гово­рит Маркс, — ключ к анатомии обезьяны. Намеки на высшее у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если это высшее уже известно». Кёлер избрал тот же ключ при анализе поведения обезьяны. Самым существенным и своеобраз­ным для человеческого поведения он считает изобретение и упо­требление орудий. Вот почему он задался целью показать, что зачатки этих форм поведения могут быть обнаружены уже у че­ловекообразных обезьян.

Свои опыты он производил с 1912 по 1920 г. на острове Те-перифе на антропоидной* станции, специально с этой целью орга­низованной Прусской академией наук. Девять обезьян (шимпанзе) находились под его наблюдением и служили объектами для его опытов.

Значение опытов Кёлера не ограничивается отысканием недо­стающего психологического звена эволюционной цепи. Мы легко откроем в них и другое значение, которое сейчас непосредственно и интересует нас. Именно в опытах с человекообразными обезья­нами интеллектуальные реакции проступают в такой простой, чи­стой, прозрачной форме, в какой мы никогда не можем наблюдать их в развитом поведении человека. В этом преимуще­ство первичных и примитивных форм перед более поздними и сложными.

Поэтому все характерные особенности этой третьей ступени в развитии поведения, все ее своеобразие по сравнению с двумя предшествующими и все связи, соединяющие ее с ними, просту­пают здесь в наиболее чистом виде. Это как бы чистая культура интеллектуальных реакций, экспериментально созданная для того, чтобы изучить свойства третьей ступени в развитии поведения во всей чистоте. Отсюда «узловое» значение этих опытов, которые важны не только для объяснения развития поведения вверх — от обезьяны к человеку, но и для правильного объяснения развития поведения снизу — от инстинкта через условные рефлексы к ин­теллекту.

Основу опытов Кёлера образуют три основные операции, ко­торые должно проделать животное для того, чтобы решить по­ставленную перед ним задачу. Первое условие решения задачи заключается в том, что животное должно было найти обходные пути к достижению цели тогда, когда на прямых путях реше­ние задачи почему-либо было невозможно; второе условие за­ключается в обходе или устранении препятствий, которые

Антропоид — человекообразная обезьяна.

встречались по пути к цели; наконец, третье состояло в упот­реблении, изобретении или изготовлении орудий в качестве средств для достижения цели, которая без их помощи не могла быть достигнута.

В некоторых наиболее сложных опытах два условия, иногда даже все три комбинировались вместе в одной задаче. Иногда они встречались каждое порознь, но в общем все опыты были постро­ены с таким расчетом, что они шли по линии возрастающее сложности, так что каждый следующий опыт включал в себя как непременное условие разрешение более простой задачи, составляю­щей содержание опыта предыдущего.