Глава 30

ПОЛЦАРСТВА ЗА ВОКАЛИСТА

Надо признать, реюнион-тур выдался на редкость тягостным. Если смотреть беспристрастно, он помог нам с финансовой точки зрения и разрешил наши проблемы в бизнесе. Мы передали Sanctuary «Alive 2: The DVD», компакт с лучшими хитами и «Anthrology: No Hit Wonders 1985-1991» на DVD. Они все это выпустили, но Sanctuary не удалось раскрутить это все как следует. Вот такие пироги. Ну, по крайней мере, нас больше не тяготили контрактные обязательства. Все рассчитывали, что по возвращению домой мы запишем пластинку составом «Among The Living», но мы просто не могли это сделать в качестве ТОЙ группы, потому что мы уже в печенках друг у друга сидели. На дворе был 2006-ой, и я думал, что если мы каким-то чудом не заставим Джона Буша вернуться, то это будет конец Anthrax.

Я был зол, потому что этот реюнион-тур жаждали и хотели увидеть все, только не мы. Мне очень хотелось, чтобы у нас все получилось и чтобы мы снова были добрыми друзьями. Расставались мы мирно, но сейчас больше напоминали ссорящихся соседей по комнате в универской общаге.

Не могу винить во всем только Джои и Дэнни. Было бы слишком просто показать на них пальцем и сказать, что они были проблемными и хотели, чтобы все было так, как хотят они, поэтому ничего и не получилось. Скажу лучше, что именно мы все эти годы старались всеми силами сохранить на плаву Anthrax, а эти парни – нет. Поэтому, когда они вернулись, им следовало нас послушать. Истина в том, что можно легко оспорить их мнение: “Только посмотрите, что вы сотворили с Anthrax за все эти годы, пока мы сидели дома. Возможно, если бы нас не выгнали из группы, Anthrax бы никогда не оказались в этой ситуации, если уж на то пошло. Может быть, вам следует выслушать НАШИ предложения”.

Я не заметил этого в 2006-ом, но ясно вижу это сейчас, когда у меня есть время подумать над этой ситуацией. Я болтал много ерунды в СМИ, потому что сильно нервничал и видел только одну сторону медали. Я говорил, что мы не можем двигаться дальше, потому что Джои этого не хочет и продолжает вставлять палки в колеса. В этом была своя доля истины. Мы сказали Джои и Дэнни, что хотим записать пластинку, а Джои выдвигал все больше и больше требований. Если вкратце, он хотел уволить менеджеров и провести смену руководства. Оказалось, что он был прав по всем этим вопросам, потому что в конце концов у нас были проблемы со всеми, с кем У НЕГО были проблемы. Многие журналисты сообщали, что Джои вернулся не сразу, потому что запросил слишком много денег. Вот тут неправда. Он хотел получить свою долю, а у нас всегда все делилось на пять равных частей. Большего он никогда не требовал.

В конечном счете решение не работать над новым альбомом с Джои было принято нами, потому что мы не были на одной волне. У нас была твердая позиция, и мы не хотели ее менять. Мне было очень любопытно узнать, как бы новая пластинка звучала с Джои, но мое любопытство было съедено моим эго и невозможностью передать ему часть полномочий. Интересно наблюдать, когда что-то происходит неспроста. На самом деле для этой пластинки просто еще не пришло время. Возможно, мы это как-то чувствовали?

И все же, без вокалиста мы были беспомощны. В наших самых несбыточных мечтах Джон Буш возвращался и записывал с нами новый альбом, теперь, когда у нас были новые менеджеры и мы “очистили палубу” от ряда неудачных контрактов. Мы надеялись, что он поймет, что мы сделали то, что нам нужно было сделать ради группы, и теперь мы можем идти вперед, как будто идем по следам «We’ve Come For You All». Но мы знали, что этому не суждено случиться. Джон был уязвлен, что мы провели реюнион-тур с Джои, и надо сказать, он очень гордый парень. Последнее, что бы он сделал, это простил нас за то, что мы кинули его и сразу втянулся в рабочий процесс.

Вдобавок к эмоциональной бреши, теперь в его жизни были другие интересы. У него были маленькие дети, и он не хотел все свое время проводить на гастролях. В этот раз он не был готов все бросить только потому, что это было лучше всего для группы. Главным его приоритетом была семья. Как только стало очевидно, что мы не будем записывать пластинку с Джои и Дэнни или Джоном, группа развалилась до двух человек. В конце 2006-го мы с Чарли засели в комнате у него дома в Чикаго и начали писать новый материал. Мы были раздражены по поводу случившегося, поэтому естественным образом написали очень быстрый, агрессивный материал с сокрушительными басовыми ритмами и реально крутыми риффами типа “стоп-старт”. Мы были очень довольны, и мы понимали, что у нас получается что-то особенное. Когда у нас была готова пара-тройка добротных песен, мы попробовали поработать с вокалистом, которого нам рекомендовали, но это не сработало. Чтобы узнать больше, можете спокойно заглянуть на Википедию, какой бы точной или неточной она не была.

В это время мы позвонили Фрэнки и сказали: “Эй, чувак, у нас проблемы. Ты нам нужен”. Первое, что он сделал, это настоял на том, что он будет полноправным участником процесса записи. Я сказал, что мы уже написали пять песен и очень ими довольны, но что касается остальных, кто знает? Фрэнки сразу въехал и помог переработать материал, который мы уже написали. Да, Фрэнки вернулся, но опять-таки появилось тревожное число ссор и споров, в основном по поводу идей к мелодиям и партиям вокала. То есть там, где Фрэнки всегда блистал в творческом плане. Когда дело касается мелодий, он просто великолепен. Но много раз Чарли придумывал что-то другое, и это другое лучше подходило песне. Фрэнки говорил: “А кто ты такой, чтобы говорить, что твое лучше? Ясное дело, тебе твое больше нравится, ты же это придумал. Но мое лучше”. Я пытался использовать идеи их обоих, добавляя свои тексты к их мелодиям, иногда также добавляя свои идеи по части мелодий, и когда это работало, у нас получалось лучшее от каждого участника и песни от этого только выигрывали. Когда это не работало, и чья-то идея явно была лучше, ну, тогда мы возвращались к этому гребаному древнему аргументу “хрен его знает, что такое Anthrax на самом деле”. Когда это случается, мы с Чарли всегда говорим: “Слушай, мы знаем, как правильно”. Но на этом ссора не заканчивается – какой там! – мы просто двигаемся дальше. Радует только, что обычно лучшие идеи настолько очевидны, что говорят сами за себя.

Мы пробовали двигаться дальше как группа, как мы это делали после того, как уволили Нила Турбина и приступили к написанию материала «Spreading The Disease» без вокалиста. Но мысль о том, что мы не можем ничего срастить без Джона или даже Джои висела над нашими головами как Дамоклов меч. Мы не хотели искать кого-то другого. Нам был нужен Anthrax, а в Anthrax могло быть только два вокалиста.

Примерно в это же время мы пытались решить, как сохранить группу. Я занялся совместной раскруткой акустических вечеров в нью-йоркском клубе Ретокс. Я сотрудничал со своим другом Майком Даймондом. Он был известным клубным промоутером. Мы решили устраивать представления раз в неделю. Когда все, кого я знал, были в Нью-Йорке, я прилетал, и мы устраивали акустические сэты. Я пригласил самых разных музыкантов, включая Cypress Hill, Sebastian Bach, Whitfield Crane, Bo Bice из «Американского Идола» и Кори Тейлора из Slipknot и Stone Sour.

В тот вечер, когда пришел Кори, перед тем, как идти в клуб, мы устроили ужин. Мы просто тусили вместе – я, Кори, Фрэнки и Перл. Кори спросил, как мы собираемся решать вопрос с вокалистом и мы ответили, что пока не знаем, но у нас есть парочка новых песен и они очень клевые.

“Я смогу” – сказал он.

Мы засмеялись. Мы решили, что он шутит. Он уже выступал в двух успешных группах, и казалось нереальным, что он будет петь и в Anthrax.

“Нет, я серьезно! ” – сказал он, и его голос задрожал от волнения. “Для меня будет гребаной честью петь с вами, парни, а ведь вы знаете, что я был вашим фэном с подросткового возраста. Я с радостью напишу с вами песни и стану частью вашей истории”.

Мы серьезно поговорили о том, как нам это воплотить в жизнь. Мы согласились выслать ему то, что уже написали, и он пообещал начать запись вокала после завершения текущего тура с Stone Sour. У него было огромное “окно” перед тем, как он должен был снова приступить к работе со Slipknot. Он подумал, что сможет взять по меньшей мере год для работы над пластинкой с нами и гастролями в ее поддержку. Это казалось потрясающим решением для серьезной проблемы. Фрэнки сразу был обеими руками “за”, да и я тоже купился.

Та ночь в клубе была просто невероятной. Мы отыграли парочку песен с Кори и навели шороху. На следующий день я проснулся, припоминая разговор о том, что у нас будет петь Кори, и просто списал все на бухло и пьяный угар. Я правда не воспринял это всерьез. Следующим вечером Stone Sour выступали в Роузлэнд Боллрум, и мы были за кулисами. Я зашел в гримерку, и тут Кори Бреннан, менеджер Кори, говорит мне: “Эй, чувак, поздравляю с новым вокалистом”.

“Что? А? Эм, он что, рассказал тебе об этом? ” – спросил я.

“Да, он мне сразу рассказал” – отозвался Бреннан. “Я уже обзвонил остальных участников Slipknot и Roadrunner Records, и получил разрешение. Все в силе. У него есть одобрение”.

Я крепко обнял Кори. Я рассказал Фрэнки и Чарли, и они оба были в восторге. Мы отослали Кори предварительные аранжировки к шести песням. Они ему понравились, и он сказал, что у него уже есть идеи по части вокала. Мы составили расписание, взяв за основу дату окончания его тура. Кори собирался после окончания тура за пару недель записать все свои партии, а потом приехать в Чикаго и провести три недели у Чарли, где мы могли бы довести песни до ума. Я подумал, что было бы неплохо какое-то время придержать эти новости, но Кори вышел в Интернет и всем растрепал. Он даже не позвонил мне и не сказал, что предаст эти новости огласке, хотя в принципе ничего страшного. Вот насколько он был взволнован. Мы начали говорить интервьюерам, что это действительно так, и все нас поздравляли. Казалось, что в истории группы вот-вот откроется новая глава, и она будет очень хорошей.

9 июля 2007-го я вылетел в Чикаго, чтобы приступить к работе с Taylor Thrax, и провел несколько дней в Лондоне и посмотрел выступление Metallica на стадионе Уэмбли. Сказать, что выброс адреналина зашкаливал, это еще мягко сказано. Я был на седьмом небе, я хотел вернуться в студию и записать лучшую пластинку Anthrax в нашей карьере. Когда мы приземлились в аэропорту О’Хара, я включил свой телефон – куча СМС. Я увидел пропущенные от нашего агента (и моего доброго друга) Майка Монтеруло, и перезвонил ему из терминала, а он мне такой: “Ты с кем-нибудь говорил? ”

“Нет, я только с самолета”.

“Кори не приедет” – сказал он. До меня не сразу дошел смысл его слов.

“Ну, я уже в Чикаго. Поэтому я пока тут пошатаюсь, и если он не сможет приехать в ближайшие дни, ничего страшного. Я не полечу домой, чтобы потом опять сюда возвращаться”.

“Нет, он не приедет, и точка. Он не сможет в этом участвовать”.

Roadrunner, лейбл Кори, в последний момент положил конец всей затее. Они посмотрели на расписание релизов на грядущий год, и один из крупных проектов, на который они рассчитывали, кажется, это была пластинка Nickelback, не выходил в срок. А теперь у них не будет и альбома Slipknot. Руководство лейбла посмотрело на итоги, и решило не давать Кори год отпуска от Slipknot. Участники группы уже получили аванс на пластинку, и лейбл угрожал забрать эти деньги, если он решит работать с Anthrax. Кори спросил, зачем они ждали до того дня, когда он поедет в Чикаго, чтобы приступить с нами к работе, чтобы сообщить эту ошеломительную новость, и они ответили так: “Мы не думали, что ты реально за это возьмешься”. Кори вставил им пистон, но находился в затруднительной ситуации, а музыкальный бизнес по выражению Хантера С. Томпсона: “жестокая и узкая денежная траншея, длинный пластмассовый холл, где воры и сплетники считают себя хозяевами жизни, а хорошие люди дохнут как собаки. Но есть в нем и отрицательные стороны”. Если бы Кори не поддался, это бы отразилось с финансовой точки зрения на всех девятерых участниках группы, а он не мог и не пошел бы на это. Он был раздражен, но другого выбора у него не было. Это было отстойно для нас и отстойно для Кори, потому что он не только очень хотел с нами работать, он уже написал песни и был на 100% готов к этому.

И вот я стоял в О’Хара с ощущением, что меня только что ударили в живот. Это напоминало сцену из фильма, где герой двигается в реальном времени, а все вокруг просто проплывает мимо. Меня тошнило, я был сбит с толку и сломлен. На секунду показалось, что кто-то высосал из меня весь воздух, и мы опять оказались не у дел.

Я доплелся до стойки Америкэн Эйрлайнс и сказал: “Мне нужен билет до Лос-Анджелеса, первым же рейсом”.

Женщина у стойки посмотрела на мой маршрутный лист в компьютере и сказала: “Вы не собирались возвращаться в Лос-Анджелес еще три недели”.

“Знаю, но мне нужно немедленно вернуться домой”. Очевидно, она заметила боль в моем голосе и все устроила. Я был опустошен, убит, замучен, раздавлен. Я сел на самолет, опрокинул пару Maker’s Marks[36] и отрубился.

Однажды я услышу то, что для нас написал Кори. Он сказал, что хранит все тексты песен в книге у себя дома. Недавно я сказал ему, что мы можем собраться вместе и поиграть песни, небольшой частный концерт только для нас двоих. Как бы безумно все это не было, в конечном итоге даже к лучшему, что ничего не получилось. Разумеется, тогда я не видел и не понимал этого, но три года спустя, когда к нам снова присоединился Джои, все обрело смысл. После фиаско с Кори Тейлором я должен был на какое-то время отойти от Anthrax. Я не был готов забыть обо всем, но явно нуждался в перерыве. Перл планировала открыть свою сольную карьеру после многолетних выступлений в качестве бэк-вокалистки в группе своего отца. Она собрала группу с парнями из Mother Superior, а также пригласила Джима Уилсона и Маркуса Блейка - они оба играли в Роллинз Бэнд с 1999-го по 2003-ий, и начала писать песни. Я стал ритм-гитаристом, потому у меня была внутренняя связь, и потому что Anthrax все равно были неприкаянными. Я работал с Перл с 2007-го по самый 2010-ый. Она записала короткометражку, которую продавала на концертах, и дала парочку туров, два раза открывала выступления отца в Штатах, а еще два с ним же в Европе. Я постоянно находился в режиме многозадачности: водил фургон, продавал мерч, выступал в роли тур-менеджера, турагента. Я выполнял различные роли, что было офигенно, потому что я находился на гастролях со своей женой, уступал ей руководство и видел, как она блистает. Я играл на ритм-гитаре и воплощал свои “малькомянговские” фантазии. Я просто был парнем, который тусует где-то позади со своей ритм-секцией.

Козе понятно, что наша музыка была далека от металла, и далека от того, чем я занимался в Anthrax, но это было по моей специальности, потому что вырос на музыке 70-х. Именно так я и научился играть на гитаре. Поэтому играть такие песни, как “Rock Child”, “Love Pyre”, “Nobody” и кавер-версию “Nutbush City Limits” Тины Тернер было улетно. Глотком свободы была возможность выйти на сцену и просто играть, а временами зажимать долбанный аккорд “A”. Мне не нужно было применять технику приглушения струн правой рукой и безумно быстрый “даун-пикин”, который я называю “фашистской игрой на гитаре”. В контексте Anthrax это мой стиль. Я играю невероятно плотно, не остается места для импровизации. Что есть, то есть – гребаный поезд ходит по расписанию. А с Перл я мог просто расслабиться, играть популярные рок-аккорды и кайфовать.

До того, как Перл выпустила свой дебютный альбом «Little Immaculate White Fox», я выбил для нее гастроли на разогреве Velvet Revolver на их последнем этапе выступлений в Великобритании. Я написал Слэшу по электронке и сказал: “Эй, чувак, Перл записывает отличную рок-пластинку. По-моему вы – лучшая группа, которую они могут разогревать”.

Он попросил мне прислать ему пластинку, и спустя два дня после ее получения написал ответное письмо со словами: “Скажи своему агенту, пусть ждет звонка”. И, конечно же, спустя два дня после этого их агент позвонил нашему агенту и предложил Перл прокатиться в компании с Velvet Revolver в британском туре. Это было очень клево со стороны Слэша, что помог все устроить. Он даже выбил для нас немного денег, чтобы гастроли были рентабельными, а мы получили дополнительный заработок, продавая мерч и копии короткометражки. Шоу прошли с большим успехом. Перл выступила на переполненной Брикстонской Академии перед 5500 человек. Зрители не знали, кто мы такие. Они пришли посмотреть на Velvet Revolver. Может быть, некоторые из пришедших увидели меня и сказали себе: “Эй, а ведь я знаю этого парня”, но зрители не знали ее музыку. И ко второй песне она чертовски зажгла.

Во время сэта она приглашала народ из зала подходить к стойке с мерчем и поздороваться после шоу. Каждый вечер набиралось по две сотни подростков, и они все покупали короткометражку. Семнадцати и восемнадцатилетние подростки говорили нам: “Я никогда о вас не слышал, но вы были офигенны! ”

Она доказала, что заслужила свое место. Не то чтобы она чувствовала, что у нее есть право, типа “я дочь непростого человека и тоже стану петь! ” Она работала до седьмого пота, и было очень здорово видеть, как она это делает каждый вечер – даже перед фэнами своего отца, которые в некоторой степени очень сплоченные. Но и тогда ей удалось их покорить. Возможно они знали, кто она такая, но они пришли посмотреть на Мита Лоуфа и не собирались сходить с ума только потому что группа его дочки открывает его выступление. Обычно две-три песни они вели себя спокойно и вежливо, а потом она просто заводила их, поэтому, когда отведенные ей сорок пять минут подходили к концу, люди вставали и хлопали. Она великолепная, потрясающая фронтвумен.

После того, как она закончила гастроли, мы приступили к работе над «Little Immaculate White Fox». Пластинка вышла в январе 2010-го. Тед Ньюджент засветился в песне “Check Out Charlie”. Он выслал по электронке свои партии вокала к этой песне, а гитарист и вокалист Alice In Chains Джерри Кантрелл пришел в студию и записал соло к композиции “Anything”, это было очень круто. Я всегда любил Alice In Chains еще с тех пор, как мы выступали с ними в туре «Битва Титанов». Они получили душ из плевков и их забросали монетами и бутылками с мочой, но они выстояли. Джерри – чрезвычайно талантливый музыкант и потрясающий композитор. Нам даже не пришлось ему подсказывать, в каком направлении мыслить. Он просто сел, послушал песню и придумал эти гитарные партии, очень в духе Дэвида Гилмора. Как раз то, что нам было нужно.

Спустя почти одиннадцать месяцев с момента выхода альбома Перл, сайд-проект The Damned Things, который я организовал с гитаристом Fall Out Boy Джо Троманом, выпустил пластинку «Ironiclast», которая была непозволительно проигнорирована и которой я по-прежнему невероятно горжусь.

Я познакомился с Джо в 2008-ом через общего друга Дэвида Карона, который работал с нами обоими в Washburn Guitars. Мы с Дэвидом были хорошими друзьями и постоянно тусили вместе. Он был убежден, что мы с Джо быстро найдем общий язык, несмотря на то, что мы исполняли очень разную музыку. Короче, он нас познакомил и мы поладили. Я ему годился в отцы, но он не был каким-то долбанутым подростком из группы. Джо – серьезный музыкант, потрясающий гитарист, очень умный и веселый чувак, и у нас схожие музыкальные вкусы. Мы быстро подружились.

Каждый раз, когда я приезжал в Чикаго или Джо был в Лос-Анджелесе, мы собирались и тусили. Я даже пару раз сходил посмотреть на выступления Fall Out Boy, просто чтобы иметь представление о том, чем он занимается. Как-то вечером он на день заехал в Лос-Анджелес и спросил меня, не хочу ли я поджемовать. На следующий день Fall Out Boy уезжали в Японию, а мы проводили вечер в отеле Ренесанс в Голливуде. Он попросил меня прийти, если у меня особо нет дел и принести с собой гитару, чтобы мы могли поджемовать. Я подумал, что он не захочет играть кавера каких-нибудь Thin Lizzy, потому что мы все время только о них и говорили, но он сказал, что у него есть риффы, которые он написал и хочет мне показать.

Я притащил акустику и после пары пива он показал мне риффы, о которых говорил. Они были довольно хороши и несколько мрачны в духе Down или Kyuss.

“Эти риффы для Fall Out Boy? ” – спросил я.

“Не, для Fall Out Boy они слишком тяжелы. Почему бы нам не использовать при написании совместных песен? ”

Я подумал, что это клевая идея, тем более Anthrax пребывали в подвешенном состоянии. Я сказал Джо, что я выучу риффы и начну писать новые песни, пока он в Японии. Я вернулся в Чикаго вскоре после возвращения Джо, и мы приступили к работе над песнями. У нас обоих было много идей к песням, и вот уже готовы три или четыре наброска песен. Они были мрачными и атмосферными, как и те быстрые риффы, которые он мне показал, и две из них “Ironiclast” и “Grave Robber”, в конечном счете попали на альбом The Damned Things, только тогда у них были совсем другие названия. Эти песни достаточно красноречиво рассказывают о том, чем мы занимались поначалу, и убедили меня, что мы сможем записать совместную пластинку.

Джо позвонил барабанщику Fall Out Boy Энди Херли, прожженому металлисту. До Fall Out Boy Энди играл только трэш-метал и хардкор, и он отличный барабанщик. Мы порепетировали в паршивом подвале здания студии Джонни Кея в Чикаго; он разрешил нам пользоваться этим местом за умеренную плату. У нас там было кой-какое оборудование, и мы приступили к репетициям и написанию. Дэвид, наш кореш из Washburn, играл на басу, а мы репетировали песни.

У нас было готово пять песен, но не было вокалиста. Для меня это обычная дилемма. Как-то вечером мы колесили по Чикаго, слушая Everytime I Die, и мы с Джои сошлись во мнении: “Если нам удастся заполучить Кита Бакли на вокал, это будет улетно”.

“Так я знаю его” – сказал Джо. “Давай я ему черкну смску прямо сейчас”.

Джо написал, что он был нашим главным кандидатом на роль вокалиста в нашей новой группе и спросил, есть ли у него время и интересно ли ему. Кит был польщен, что мы о нем подумали, и попросил нас выслать ему пару песен. Мы узнали, что раз Кит никогда об этом и подумать не мог, то с тем же успехом он скажет “да”. Тогда мы думали назвать группу Methuselah, но название не прижилось. Кит послушал наши демо и ответил, что ему очень понравились песни, он в деле и сейчас же приступает к процессу написания.

Вскоре после этого мы все сидели в нью-йоркском баре напротив улицы Ирвинг Плаза с Перл, Мари, девушкой Джо, и Робом Каггиано, который вернулся в Anthrax. Я подумал, было бы здорово иметь Роба в новой группе. Для нас был смысл иметь трех гитаристов, потому что в музыке, которую мы писали, использовались гитарные партии в духе Thin Lizzy.

“Нам нужен Роб для группы” – сказал я, когда Каггиано встал из-за стола, чтобы направиться в уборную. “Только представь возможности гармоний. Мы сможем все играть живьем, и вы отлично ладите. Его умение, мастерство в написании и продакшне нам бы очень пригодились”.

Джо согласился, поэтому, когда Роб вернулся, я спросил его, не хочет ли он поиграть в Methuselah. Тогда он шутливо называл группу Mejewselah, потому что мы с Джо были евреями. Роб был удивлен, что я спросил его, но при этом очень взволнован. Ему нравились наши песни, и он хотел внести свой вклад. Когда группа начала приобретать серьезный оттенок и песни стали записываться на раз-два, мы поняли, что Дэвид, чувак, который нас познакомил, не годится на роль басиста и никак не сможет записать пластинку и поехать с нами гастроли. Он просто не поспевал за нами. Фигово, что тут сказать.

Группа начиналась как придурковатый проект двух друзей, и вдруг все стало серьезно и один из основателей уже не вывозил. Джо сказал ему, и по понятным причинам Дэвид был расстроен. Я не разговаривал с ним несколько лет. Потом восстановил с ним связь, но некоторое время наши отношения оставались натянутыми.

Mejewselah переименовали в The Damned Things с легкой руки Кита, который позаимствовал это название из строчки песни “Black Betty”. Мы веселились, и, казалось, песни говорят сами за себя. Мы слушали что-то вроде “We’ve Got a Situation”, и Роб говорил: “Хм, здесь нет припева”. И я брал гитару и говорил: “А что скажешь на это? ” и играл рифф из головы, и он идеально вписывался. Джо тоже быстро соображал. Он написал основу музыки и придумал убойные риффы к песням вроде “Handbook for the Recently Deceased” и “A Great Reckoning”. И хотя темы The Damned Things отлично сочетались, на запись пластинки ушло больше времени, чем мы предполагали, главным образом, потому что Джо и Роб были очень щепетильны во всех мелочах. На «Ironiclast» мы экспериментировали с кучей разного оборудования, звуками и тонами, потому что они хотели позаботиться о том, чтобы все идеи были реализованы по максимуму.

У Island Def Jam, лейбла Fall Out Boy, было право первого выбора на альбом, и они его хотели. А потом они вдруг полностью облажались. Мы так и знали. И у нас не было выбора, вот это было по-настоящему отстойно. Мы подумали, что у нас будет шанс на победу, потому что Боб МакЛинн из Краш Менеджмент, менеджер Fall Out Boy, тоже взялся за The Damned Things, и он знал всех этих людей из Island Def Jam. Мы подумали, что ему удастся убедить их полюбить пластинку и раскрутить ее как надо. Но опять-таки, как это обычно бывает с рекорд-компаниями, парень, который руководил лейблом долгое время, L.A. Reid, ушел и на работу взяли кого-то другого. А может было наоборот. Я не слежу за всеми этими перетасовками в руководстве. Я только знаю, какое дерьмо творилось на корпоративном уровне и что все бюджеты заморозили. Словом дня стало “нет”. Мол, нет, мы не сможем то. Нет, мы не сможем это. Наверное, только один из пятидесяти пунктов, которые они обещали выполнить, осуществился.

Фэны Fall Out Boy, Anthrax и Every Time I Die, которые прочли о проекте, поначалу испытывали интерес, но многие даже не знали о том, что пластинка вышла. Мы подумали, что у нас в руках платиновый альбом с как минимум четырьмя стопроцентными радиохитами. Ка по мне, они определенно звучали как радиохиты. Но когда в 2010-ом вышел «Ironiclast», Island не сделали буквально ничего. Если бы у нас в команде был хоть один человек, который бы взялся за это дело, мы могли бы продать миллион копий, выехав на одном только послужном списке и качестве написанной музыки. Блядь, пустячное дело, но они умудрились все облажать. В худшем случае, думал я, продадим хотя бы 100 000 копий, а мы даже половины не продали.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, гастроли The Damned Things прошли отлично. Мы испытывали волнение от того, что сформировали новую группу. То обстоятельство, что мы все уже были друзьями, все сделало капельку лучше, ведь при обычных обстоятельствах, учитывая графики наших групп, мне бы ни за что не удалось столько потусить с Китом. А теперь мы путешествовали по всему миру и стали настоящими друзьями. Мы провели тур Джагермейстер, гастроли в роли хэдлайнеров по Штатам, поучаствовали в фестивалях в Европе, провели американский тур с Volbeat, засветились на фестивале Soundwave в Австралии, и отзывы были сплошь положительными. Будь у нас время после всех этих гастролей написать больше песен и вернуться обратно в студию на запись очередной пластинки, и думаю, мы бы наверняка развалили группу. Но у нас было только небольшое “окно” перед тем, как все должны были вернуться к своей основной работе.

Нам всем хотелось бы однажды записать последователь «Ironiclast», но как знать, когда это случится, ведь приходится иметь дело с парнями в четырех действующих группах. Дела у Fall Out Boy сейчас идут очень хорошо, а Anthrax только-только выпустили крупнейший альбом со времен «Sound Of White Noise». Даже если мы смогли бы записать новую пластинку The Damned Things на следующий год или около того, когда нам ехать на гастроли в ее поддержку? Не то чтобы нам нужно было тратить целый год, путешествуя по миру. Достаточно трех недель тут, четырех там, и так время от времени. Это вполне реально, но как знать? Единственное, что я знаю точно, это что на Island эта пластинка не выйдет.