Этнолингвистическое, но и идейно-политическое.

Вообще процесс переложения изначально научной терминологии на почву большой идеологии стартовал еще в позапрошлом столетии, достаточно успешно прогрессировал на рубеже веков и самым чудовищным образом был вульгаризирован младотурками и нацистами посредством трансформации этнолингвистических понятий «тюрок» и «ариец». Развитие во второй половине XIXв. этнологии, лингвистики, археологии, а также дальнейшее усугубление региональных противоречий предоставляло носителям новых радикальных настроений возможность вписывать в контекст собственных устремлений все новые пункты и положения, причем идеология не всегда поспевала за наукой. Показательно в этой связи признание одного из лидеров младотурецкой партии, министра внутренних дел Османской империи, одного из главных организаторов геноцида армян Мехмеда Талаат паши русскому драгоману в Константинополе Андрею Мандельштаму: «Я только недавно узнал о существовании турецких братьев в Средней Азии»^[17].

Тем не менее на рубеже столетий академическим сообществом уже не оспаривалась тюркская принадлежность рассеянных на огромных евразийских просторах многочисленных народов. В сфере тюркологии было тогда занято немало виднейших специалистов, один из которых, Василий Радлов – пионер сравнительно-исторического изучения тюркских языков и народов – работал с телеутами, шорцами, кумандинцами, тувинцами, киргиз-кайсаками, хакасами, западносибирскими татарами, поволжскими татарами, алтайцами…

Василий Радлов также производил раскопки в Средней Азии, переводил тюркскую эпиграфику, опубликовал, к примеру, транскрипцию и перевод надписи на стеле VIIв. в честь тюркского кагана Тоньюкука. С 1866г. приступил к изданию выдающейся по охвату лингвистического и фольклорного материала серии «Образцы народной литературы тюркских племен…». Это событие стало знаковым в мировой тюркологии. Важно подчеркнуть, что ни один из специалистов (тот же Василий Радлов) даже не помышлял рассматривать Низами в качестве «тюркского поэта».

Признанным знатоком творчества Низами был Агафангел Крымский – выпускник, а впоследствии лектор Лазаревского института восточных языков в Москве, ординарный профессор кафедр арабской словесности и истории Востока, несколько позже – секретарь Восточной комиссии Московского археологического общества. Полиглот, не только владевший десятками языков,

но и прекрасно чувствовавший язык текстов, язык литературного мышления самих авторов, он в свою очередь не допускал и мысли на предмет «тюркской принадлежности» Низами Гянджеви. Более того, на рубеже столетий Крымский

опубликовал в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона статью про выдающегося лирика, назвав его «лучшим романтическим персидским поэтом». И позже он неоднократно обращался к Низами в рубрике «Персидская поэзия».

Право же, никто из специалистов и предположить не мог, что спустя десятилетия президент республиканской Турции будет говорить о «тюркской принадлежности» персидского классика.

Во второй половине позапрошлого столетия учеными уже был в общих чертах вычерчен ареал расселения тюркских народов. Во Всероссийской переписи 1897г. турецко-татарскими наречиями считались собственно татарский (в том числе закавказский татарский), турецкий, башкирский, мещерякский, тептярский, чувашский, карачаевский, кумыкский, ногайский, карапапахский, туркменский, киргиз-кайсацкий, кара-киргизский, кипчакский, кара-калпакский, таранчинский, сартский (тюркоязычные сарты), узбекский, кашгарский, якутский и некоторые другие. Именно российские татары (крымские, волжские, закавказские) и стали наиболее активными поборниками пантуранизма.

Преимущественно образованные люди – публицисты, журналисты, историки, они позднее влились в пантюркистское движение, многие вошли в состав младотурецкой партии. Усилиями идеологов пантуранизма (движение поддерживалось турецкими политическими кругами) понятие «тюрок» как раз

и приобрело в этой среде конкретное политическое звучание, а на рубеже веков

уже противопоставлялось своему научному содержанию.

В частности, если пантуранизм изначально ориентировался на обеспечение культурно-просветительского объединения тюркских народов, создание системы «общих ценностей», разработку единого литературного языка и др., то развившийся из него пантюркизм обособился в крайне радикальное и агрессивное направление, открыто провозгласившее верховенство одного этноса и создание единого Тюркского государства на евразийских просторах.

«Отец азербайджанской прессы» (определение не наше) Ахмед бек Агаев – один из главных организаторов межнациональных стычек в начале прошлого века в Баку, позже военный советник Кавказской Исламской армии – публично проповедовал идею ликвидации армян как нации. Активный деятель пантюркизма, он в директивной статье, опубликованной в журнале «Тюрк юрду», под понятиями «Турецкий мир» или «Турецкая империя» подразумевал создание единого государства, включающего Крым и Кавказ, Балканы и Малую Азию, Армению и Месопотамию, Поволжье, Каспийский регион, Центральную Азию, Сибирь, Монголию, часть Китая…

Многие из среды пантуранистов (позже пантюркистов) занимались просветительской деятельностью. Тот же Ахмед бек Агаев (кстати, получивший образование в Петербурге и Париже) преподавал в реальном училище Шуши и призывал мусульман вернуться к идеям прогресса и творческого духа первых веков хиджры, когда исламский мир отличало интеллектуальное соревнование, почти на манер философских бесед в древнегреческих академических рощах. «Миссионерство» идеологов обусловливалось тем, что в качестве первых шагов на пути создания «Великого Турана» крайне важно было сформировать у всех представителей одноименной группы «тюркское самосознание».

Собственно, носителями новой идеологии потому и реализовывалась беспрецедентно масштабная просветительская деятельность, включающая в числе прочего «хождение в народ» (встречи с кочевым населением, основание школ, преподавание тюркского языка, тюркской истории и литературы). В аспекте же рассматриваемого нами вопроса отметим, что никто из лидеров пантюркистского движения и не помышлял называть Низами «тюркским поэтом», несмотря даже на дефицит идеологических механизмов в контексте тюркской консолидации. Низами из Гянджи везде продолжал фигурировать в качестве поэта персидского.

***

«Туркмены», «узбеки», «башкиры», «бухарцы»,

«кумыки», «уруспиевцы», «балкары», «каракалпаки»,

«карачаевцы», «нухурцы», «киргиз-кайсаки»,

«наврузовцы», «таранчи», «самагарцы»…