Партии и государства, и это стало великим

политическим действом: из «первого среди равных»

он превращался в «единственного».

С этого юбилея стал приобретать более четкие контуры культ личности «отца народов». Именно тогда Сталин и выступил с некоторыми базовыми определениями, в числе которых было и процитированное выше одно из самых

ранних упоминаний об «азербайджанской нации».

Смысл, вложенный им (пока еще сдержанно и неофициально) в новый этноним, идейно-композиционно восходил к наследию Василия Величко. Это

прежде всего схожее восприятие разрозненных тюркских племенных союзов

восточно - закавказских областей как «азербайджанцев» (или «адербайджанцев»). Конкретными данными, указывающими на то, что «отец народов» в своих определениях руководствовался формулировками Величко, мы не располагаем, однако отметим любопытную деталь: еще в 1913г. тридцатичетырехлетний Сталин опубликовал статью «Марксизм и национальный вопрос», где в числе прочего представил и свое видение «дел кавказских». Невозможно не заметить очевидных параллелей в подходах революционера и черносотенца. Сомнений относительно знакомства Сталина с «национальными разработками» периода русской реакции, конечно же, быть не может: «Коба на Кавказе съел не одного

кавказца». Аналогии выступают в многочисленных деталях. Обратим внимание лишь на некоторые.

Василий Величко, 1904г.: «Свою податливость армянским воздействиям

грузины не без основания объясняют тем, что армяне составляют единственную

в крае реальную силу, которой сама русская власть не оказывает должного противодействия ни на каком поприще; армянские тузы захватили беспрепятственно в свои руки все жизненные источники: и рынки, и банки, и влияние».

Иосиф Сталин, 1913г.: «Если, например, в Грузии нет сколько-нибудь серьезного антирусского национализма, то это, прежде всего, потому, что там нет русских помещиков или русской крупной буржуазии, которые могли бы дать пищу для такого национализма в массах. В Грузии есть антиармянский национализм, но это потому, что там есть еще армянская крупная буржуазия, которая, побивая мелкую, еще не окрепшую грузинскую буржуазию, толкает последнюю к антиармянскому национализму».

Василий Величко, 1904г.: «Ведь, между идеалами, высшими началами религии и теми формами, в которых она выражается на практике, есть весьма

существенная разница. Говоря об исламе в Закавказье, надо иметь в виду и невежественное отношение темной массы к букве религии (например, «шахсей-вахсей» у шиитов), и странствующих дервишей, будоражащих народ своими

фантазиями, туманными проповедями и фокусами, и эмиссаров из соседних азиатских государств, – деятелей политических на религиозной почве... <...> Очевидно..., что закавказские коренные жители, и в частности мусульмане, нуждаются в ином, глубоко продуманном судоустройстве и судопроизводстве, наряду с надлежащим регулированием прочных государственных функций в крае, с которыми тесно связана деятельность судебной власти < > Мусульманские влиятельные классы не противятся введению русской школы».

Иосиф Сталин, 1913г.: «Закавказские татары, как нация, могут собраться, скажем, на своем сейме и, подчинившись влиянию своих беков и мулл, восстановить у себя старые порядки, решить отделиться от государства. По смыслу пункта о самоопределении они имеют на то полное право. Но будет ли это в интересах трудящихся слоев татарской нации? Может ли социал-демократия равнодушно смотреть на то, как беки и муллы ведут за собой массы в деле решения национального вопроса? Не должна ли социал-демократия вмешаться в дело и определенным образом повлиять на волю нации? Не должна

ли она выступить с конкретным планом решения вопроса, наиболее выгодным для татарских масс?»

Как видно, интервал, отделяющий процитированные абзацы, составляет около десяти лет, однако согласимся, что расставленные в них основные акценты обнаруживают поразительное сходство (аналогии можно перечислять долго). Естественно, в подходах имелись и различия. В 1913г. Сталин предпочитает пользоваться более «узнаваемой» официальной терминологией «закавказские татары». Тем не менее это различие едва ли можно считать принципиальным, так как «этноконструкция» Величко не прижилась, а после прокатившихся по России, Турции и Персии революций в 1905-1911гг. и вовсе отошла на второй план, поглощенная столыпинской «татаризацией страны».

Таким образом, факт использования Сталиным официального термина

непринципиален и даже обоснован – на фоне заданных в материале акцентов. В той же статье «Марксизм и национальный вопрос» он выдвинул тезис, который

позже не только не претерпел сколь-нибудь существенных изменений, но даже

позволил «наделить запоздалые нации» (как выражался он сам) уже и своими героями, художниками и поэтами.

«Взять, например, закавказских татар с их минимальным процентом грамотности, с их школами, во главе которых стоят всесильные муллы, с их

культурой, проникнутой религиозным духом <...> Не трудно понять, что «организовать» их в культурно-национальный союз – это значит поставить во

главе их мулл, это значит отдать их на съедение реакционным муллам, это значит создать новый бастион для духовного закабаления татарских масс злейшим врагом последних. Но с каких пор социал-демократы стали лить воду на мельницу реакционеров? Нет, это не решение национального вопроса. Национальный вопрос на Кавказе может быть разрешен лишь в духе вовлечения запоздалых наций и народностей в общее русло высшей культуры».

В аспекте рассматриваемого нами вопроса процитированный абзац

крайне принципиален, ибо именно в контекст озвученного (и не претерпевшего

в дальнейшем серьезных изменений) тезиса и вписывается вся последующая азербайджанизация персидского поэта Низами – впрочем, не только его одного.

В целом в вопросах оценки внутриполитической деятельности Сталина бывшие «братские народы» обнаруживают общность взглядов; в конфликтующих регионах это проявляется в форме обоюдных обвинений в адрес второго главы

советского государства по поводу продвижения им интересов одной нации в ущерб интересам другой. На деле все, конечно, обстояло несколько иначе: Сталин строил свою империю, и строил он ее в соответствии не только со своими пристрастиями, но и познаниями – кстати, не самыми поверхностными. Он имел собственное видение способов и форм решений национальных вопросов

и, моделируя свои социалистические нации, ни с кем особо не считался, да и не церемонился. Руководитель советского государства прекрасно осознавал (особенно с начала тридцатых годов), что является единовластным хозяином не только многонациональной империи, но и огромного минного поля, причем включенный детонатор находится у него не под любимой настольной лампой, а на циферблате часов, что в углу кабинета. Он был объективно вынужден каким-то образом решать этот извечный бич империй – национальный вопрос.

***

Извечный вопрос империй – «национальный» –