И. Л. Солоневич. Миф о Николае II, Великая фальшивка Февраля.

Отказ от монархии был воспринят им как отказ от тысячелетней русской истории. Монархия в России была его политическим идеалом, чаянием нормальной, спокойной, тихой и налаженной жизни, когда каждый занимается своим делом, а не безумного " массового порыва деятельности", когда все занимаются сразу всем, да ещё и с катастрофическим энтузиазмом. " Народ, в его целом, — писал И. Л. Солоневич, — править не может — как не может 'весь народ' писать картины, лечить зубы, командовать армиями, проектировать мосты. Здесь нужен 'специалист', которому народ будет доверять. В наших русских условиях таким 'специалистом' был Царь", Родина. 1940. № 3.

Историку, социологу или политологу очень редко случается описать то или иное событие, столь же проникнув в его внутренний смысл, столь же его прочувствовав, сколь на это способен умный и внимательный современник, свидетель самого события. Свидетель находится внутри события, он видит, слышит всё, что происходит, участвует сам в историческом процессе и потому с наибольшей точностью может передать атмосферу истории, её динамику и, наконец, смысл, вкладываемый в неё современниками.

По мере отдаления исследователя от события труднее становится восстановить в полном объёме и передать психологический портрет прошедшего, воссоздать и объяснить строение социальной ткани исследуемого времени и порождённых им явлений. Именно поэтому свидетельства современников бесценны и ничем не заменимы, и если их нет, то учёному приходится домысливать недостающее. «Мелочи» исчезают в таких ситуациях полностью, а из них, как правило, и вырастают большие социальные события. Так возникает проблема генезиса глобального события. Глобальные события закрывают от взора современников, а значит и от последующих исследователей, события малозначащие, из которых суммируются глобальные.

Социология, изучающая общественные исторические процессы и склонная заниматься глобальными макротомическими вопросами, традиционно остаётся крайне глуха к сфере малых социальных срезов — к изменениям микротомическим.

Лишённая сухой схематичности, демонстративной системности и других " научных" атрибутов, писательская манера Ивана Солоневича своеобразна и рационалистична. Его книги и статьи ценны в первую очередь точными слепками с социальной психологии социалистических, национал-социалистических и просто демократических обществ, которые он знал изнутри, живя в них, их " микротомией социальной ткани", и только потом — их анализом. В своём писательстве он констатировал лично увиденное и лично пережитое. Это свидетельство о социализме — каков он есть в его жизненных реалиях — из первоисточника, при этом автор имел возможность сравнивать гитлеровский Рейх со сталинским СССР, дореволюционную Империю — с послереволюционной Россией.

Вероятно, человеку, не прошедшему, как Иван Солоневич, весь ад социальных экспериментов, будет трудно понять всю глубину того отвращения, которое он питал ко всяческим революциям и социализмам.

Революцию, как он удачно выразился, чаще всего описывали с «преобладанием романа над уголовной хроникой», всегда пытаясь выдумать какой-нибудь литературный ход, чтобы чистую уголовщину прикрыть благородной идеальной романтикой или хотя бы разбавить кровавую реальность флером вымысла. И. Л. Солоневич называл такой подход бессовестным.

Революция — это всегда раздражение. Революция принципиально перманентна и разрушительна.

«Советская власть, — писал Иван Солоневич в 1938 году о поколении «несгибаемых ленинцев», — выросла из поражения и измены, и она идёт по путям измены и поражения. Она была рождена шпионами, предателями и изменниками, и она сама тонет в своём же собственном шпионаже, предательстве и измене».

Переходный период:

Разгром большевизма — война.

Насущная задача — пропаганда создания заграницей Русской Освободительной Армии и Русского Правительства.

Иначе возможны:

а) анархия,

б) диктатура и

в) оккупация или —

действие всех этих трех...

Идеальный выход — создание заграницей Императорской Армии и Императорского Правительства, возглавляемого — в качестве Местоблюстителя Императорского Престола — Великим Князем Владимиром Кирилловичем, и проведение всенародного голосования под обязательным контролем или оккупационных властей, или уполномоченных ООН.

В конкретных русских условиях на решение этого плебисцита могут быть поставлены только 2 вопроса:

или — монархия и частная собственность,

или — республика и социализм.

Но восстановление монархии недопустимо помимо воли народного большинства.

Полная амнистия за все преступления советского режима с двумя исключениями:

1) привлечение к судебной ответственности главных деятелей коммунистической партии, и

2) временное лишение политических прав бывших членов компартии, имея в виду тот советский актив, на который уже и сейчас опираются солидаристы, и который годами и годами привык не стесняться ни с чем.

Русская контрреволюция не будет идиллической.

Реальная действительность России будет очень суровой действительностью. (" Наша Страна" № 22 и 28).

«Народная монархия»

Формулировка голоса крови. Попытка прощупать то основное, что строило Россию, и что будет строить ее и дальше. " НАРОДНАЯ МОНАРХИЯ" — предназначена не для эмигрантского легкого чтения — она предназначена ДЛЯ РОССИИ. Она в сущности, является попыткой исследования тех форм, в которых русский национально-государственный инстинкт проявлялся за все века существования нации и государства.