Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Четвертый цикл: взлеты и падения геоисторических конструкций






 

Четвертый евразийский цикл (XII–XX) – крайне важен и драматичен по своему содержанию. По сути он начался триумфом ЦЕМВ в форме Великой Монгольской империи, само существование которой изменило судьбы Евразии, включая ее западную часть. Конец цикла – распад СССР (второй евразийской «империи») и крушение советского коммунизма, «внучатой», антикапиталистической модификации ЦЕМВ.

Я не утверждаю, что мир четвертого цикла – это мир, который создали монголы, это было бы слишком сильно. Однако, используя броделевскую метафору, я говорю: во-первых, монголы раздали и ухватили наиболее важные козыри при той пересдаче Карт Истории, которая имела место в XIII в., воистину монгольском веке истории Старого Света. Во-вторых, монголы непосредственно определили многие важные траектории развития Евразии, которые вывели ее к «длинному XVI в.», а опосредованно и то, что за этим веком последовало – в «короткие» XVII (1648–1713), XVIII (1714–1789) и ХХ (1914/17–1991) и «длинный» XIX (1789–1914) века.

В связи с этим, на мой взгляд, вполне резонно утверждать: фундамент четвертого евразийского цикла спланировали и заложили монгольские геоисторические конструкторы и инженеры. Косвенным, побочным и незапланированным результатом их деятельности, представляющей собой сложное переплетение причинно-следственных рядов, стало и то, что четвертый евразийский цикл на самой своей середине начал трансформироваться в мировой, его пик стал началом мирового этапа (или цикла?) исторического развития. Точнее, часть Евразии, ее Дальний Запад, физически оставаясь евразийской, начала свое особое, внеевразийское, внеконтинентальное развитие. С превращением Дальнего Запада Евразии в Североатлантический регион и превращением его в ядро, в центр (принципиально новый тип ядра и центра, воплотивший одновременно экономическое и военно-политическое превосходство над миром) на историческую сцену впервые вышел новый тип геоисторических инженеров – оксиденталы, или западоиды (westerners), новый агент истории – Homo Occidentalis он же Homo оeconomicus.

Этот «геоисторический вид» действительно был побочным результатом возникновения Paх Mongolica. В течение нескольких десятилетий XIII в. Чингис-хан и его преемники (Угэдэй, Гуюк, Монгкэ, Хубилай) объединили огромную часть Евразии, почти весь Хартленд, впервые в истории связав его в единое целое в политическом, торгово-экономическом и культурном отношениях. И даже после распада Великой монгольской империи на четыре державы (юаньский Китай, улус Чагатая, Иран иль-ханов и Золотую Орду) по всей Евразии контакты самого разного рода были облегчены и ускорены. Речь идет о свободной циркуляции товаров, идей, вообще информации. В Великой Монгольской державе благодаря четко организованной почтовой – ямской – службе, гонцы, меняя на станциях скакунов, делали 335 км в день (хотя и это не рекорд – 380 км в сутки делали гонцы в персидской державе Дария в V в. до н.э.). Таким образом, 4500 км, разделявшие Дальний Восток Их Монгол Улус – столицу Каракорум и Дальний Запад – Сарай (Бату, а позднее Бэркэ), столицу улуса Джучи (позднее – Золотой Орды) весть пролетала примерно за две недели. Не телеграф, конечно, но сильно. Однако с носителями товаров и информации приходили микробы – возбудители страшных болезней – every acquisition is a loss.

Одним из результатов евразийского объединения стала панъевразийская эпидемия чумы – «черная смерть». Она унесла 20 млн. жизней – треть тогдашнего европейского населения и, совпав с началом упадка феодализма, открыла эпоху (середина XIV – середина XVII вв.), которую, несмотря на Ренессанс и многие другие блестящие вещи можно считать, по крайней мере, под определенным углом зрения, очередными «темными вехами», столь контрастирующими с блестящим, светлым периодом XI–XIII вв.

«Черная смерть» изменила сделочную экономическую и социальную позицию крестьян по отношению к сеньорам. Взрыв «народных революций» (М.Молла, Ф.Вольф) конца XIV в. (восстание Уота Тайлера, «белых колпаков» во Франции и чомпи во Флоренции) не только надломил хребет феодализму и весьма напугал сеньоров, заставив их искать средства против эволюции аграрной Европы в сторону крестьянско-кулацкого рая.

Социальная инженерия («новые монархии» середины XV в.) вкупе с открытием Америки, притоком американского серебра, формированием нового международного разделения труда и военной революцией XVI–XVII вв. господствующих групп изменила ситуацию в их пользу. Одним из результирующих побочных следствий названных выше процессов, старт которым дали поиски сохранения социальных («классовых») позиций и привилегий господствующих групп позднефеодального общества, стали возникновение мирового рынка и генезис капитализма.

Возникновение капитализма и приход оксиденталов (западноевропейцев) как нового типа геоисторических инженеров был косвенным, но логически обусловленным (закономерным, хотя и не необходимым) результатом монгольского объединения Евразии, точнее, реакции господствующих групп позднефеодального «франкского» Запада на угрозу утраты своих социальных позиций из-за «черной смерти» – монгольского «привета» Европе, своеобразного «чингисхановского обмена» (по аналогии с «колумбовым обменом», выкосившим в XVI–XVII вв. значительную часть Центральной и Южной Америки и Океании). Генезис капитализма стал одним из возможных следствий сложного каскадного события, чем-то вроде социальной рецессивной мутации, сначала вытесненной на периферию, а затем подчинившей почти весь мир, но иным, более эффективным образом, чем это пытались делать монголы.

К этому времени не только великие имперские монголы, но и их прямые наследники уже давно сошли со сцены, а ЦЕ стала кладбищем кочевой державности, царством мертвой славы. Нельзя, однако, сказать, что монголы сошли со сцены, не оставив евразийского наследия и евразийских наследников. Наследием был особый тип власти, способный к модификации и саморазвитию в новых условиях, эдакий вирус, ядро без клетки, которое либо проникало в чужую клетку либо наращивало ее вокруг себя.

Одновременно с началом капиталистической мутации Западной Европы в Запад, а европейцев – в оксиденталов, западоидов, в руках которых оказалось столь мощное социальное оружие, как капитал и «монархическое» («барочное») государство (часто его неточно именуют «абсолютистским» – этот термин, как показал Н.Хеншел, на самом деле не имеет адекватной ему реальности, так как во многом является мифом историков XIX в.), параллельная мутация происходила в Восточной, Русской Европе.

Здесь тоже появились новый исторический субъект, новое социальное оружие – русская власть, самодержавие. Они были такой же новацией по отношению и к удельной (княжеско-боярской) Руси и к Золотой Орде, как «монархическое государство» и капитал – по отношению к «новым монархиям» второй половины XV в. и, тем более, к феодализму.

Сначала русское самодержавие устранило других наследников Золотой Орды (Казань, Астрахань, позднее Крым), затем – конкурентов в Северной Европе (Польша, Швеция). В войнах XVIII в. Россия взяла верх над Османской империей. Что не менее важно, с момента своего возникновения, русская власть, империя Ивана Грозного, русские начали мощную экспансию на восток – в Сибирь и Приморье. Уже в XVII в. они вышли на восточное побережье Тихого Океана. В это же время англосаксы, начавшие мощную экспансию на запад, оказались на восточном побережье Атлантического океана. Прошло еще немного времени, и два новых «вида» геоисторических инженеров – оксиденталы и имперские русские, западная и восточная волны их экспансий встретились на северо-восточной оконечности Северной Америки, на Аляске – русской Аляске. И эта встреча была не менее символичной, чем встреча на Эльбе в 1945 г., своеобразной репетицией, «воспоминанием о будущем».

Уже в начале XVIII в. наметилось будущее соперничество между русскими и англосаксами (Великобританией) в Европе, однако, «вторая Столетняя война» (Дж.Сили) между Англией и Францией (1689–1815) отодвинула его на добрую сотню лет. После наполеоновских войн ключевой чертой, осью евразийского и мирового развития становится борьба между двумя типами и логиками геоисторического развития, воплощаемыми североатлантическим, англосаксонским (англо-американским) миром, капитализмом, с одной стороны, и евразийским, русским (русско-советским) миром, представленным самодержавием, а затем коммунизмом – с другой. Дальновидные люди (Гиббон, Токвиль, Наполеон и др.) предвидели этот конфликт уже в конце XVIII – начале XIX вв.

Весьма символично, что прологом к началу эпохи революций в Европе, стартовавшей в 1789 г. во Франции и совпавшей с началом экономического роста современного типа и первого кондратьевского цикла, стали социальные потрясения именно в России и Америке. Они произошли синхронно, в один и тот же год – 1773 – в своих странах и в то же время были связаны, хотя и по-разному, с логикой развития мирового рынка, т.е. имели не только местные корни.

В России включение в мировой рынок привело к расширению крепостничества и ужесточению эксплуатации крепостных в третьей четверти XVIII в. и как следствие к казацко-крестьянской войне под руководством Пугачёва (первый манифест и начало движения к Яицкому городку – в сентябре 1773 г.).

В Америке в Бостоне в декабре 1773 г. (т.е. когда Пугачёв застрял под Оренбургом) колонисты проникли на английские корабли и сбросили в море привезенный на них чай. Причина проста: в 1773 г. английский парламент принял Tea Act (Акт о чае), согласно которому Ост-Индская компания получила право ввозить чай в северо-американские колонии, что очень не понравилось местным купцам, ввозившим чай контрабандой. Этот параллелизм – не единственный в истории России/СССР/РФ и США – за последние 200–250 лет, есть и другие «эквиваленты», например, неолиберальная революция 1990-х, но это тема отдельного разговора.

В качестве второй евразийской империи (как в ее чисто евразийском, так и в евразийско-мировом вариантах) Россия/СССР стала камнем преткновения для экспансии капсистемы и двух ее англосаксонских гегемонов. Вызов, который бросил антикапиталистический СССР североатлантическому миру и прежде всего США после 1945 г. в рамках и посредством ялтинского мироустройства, был самым серьезным за всю его историю. Упадок и крушение СССР в 1991 г. завершило Большой евразийский цикл, стартовавший в 1211 г. походом Чингис-хана на Северный Китай.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.007 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал