Глава 32 нехорошая пятница

Арган. А это не опасно-

представляться мертвым?

Туанетта. Нет, нет. Какая же

в этом опасность? Протягивайтесь

здесь скорей!

" Мнимый больной"

Был серенький февральский день. Во втором этаже дома, помещавшегося на

улице Ришелье, вдоль кабинета по вытертому ковру расхаживал, кашляя и

кряхтя, человек в халате изумрудного цвета, надетом поверх белья. Голова

человека была повязана по-бабьи шелковым ночным платком. В камине очень

весело горели дрова, и на огонь приятно было смотреть, отвращая взор от

февральской мути за окнами.

Человек мерил кабинет, останавливаясь по временам и рассматривая эстамп,

прибитый у окна. На этом эстампе был изображен лицом похожий на боевого

охотничьего сокола, в парике с тугими, крупными кольцами волос,

спускающимися на мужественные плечи, человек с выпуклыми, суровыми и умными

глазами. Под изображением человека помещался герб-щит с тремя цветками в его

поле.

Человек в халате разговаривал сам с собою тихо, изредка едко ухмылялся

своим мыслям. Когда он подходил к портрету, он смягчался, козырьком руки

накрывал глаза, прищуривался и любовался изображением.

- Хороший эстамп, -задумчиво сказал себе человек в халате, -очень, я бы

сказал, хороший эстамп... Великий Конде! -произнес он значительно, а потом

повторил бессмысленно несколько раз: -Великий Конде... Великий Конде...-И еще

пробормотал: -Эстамп... эстамп... я доволен, что приобрел этот эстамп...

Затем он пересек комнату и в кресле у камина посидел некоторое время,

освободив из ночных туфель босые ноги и протягивая их к живительному огню.

- Побриться надо, -сказал он задумчиво и потер шершавую щеку.-Нет, не

надо, -сам себе ответил он, - слишком утомительно бриться каждый день.

Согрев ноги, он надел туфли и направился к книжным шкафам и остановился

возле того, в котором на полках грудами лежали рукописи. Край одного из

листов свесился с полки. Человек выдернул рукопись за угол и прочел на ней

заголовок " Коридон". Злобно усмехнувшись, он хотел разорвать рукопись, но

руки изменили ему, он сломал ноготь и с проклятием всадил рукопись между

поленьями дров в камине. Через несколько секунд комнату залило светом, а

затем " Коридон" распался на черные плотные куски.

В то время как человек в халате наверху занимался сожжением " Коридона", в

нижних покоях разговаривали Арманда и Барон, пришедший навестить Мольера.

- В церковь не пошел, говорит, нездоровится, - рассказывала Арманда.

- Зачем в церковь? -спросил Барон"

- Да ведь сегодня семнадцатое, годовщина смерти Мадлены, -пояснила

Арманда, -я слушала мессу.

- Ах да, да, -вежливо сказал Барон.-Кашляет? Арманда поглядывала на

собеседника. Светлый парик его двумя потоками ниспадал на плечи. На Бароне

был новый шелковый кафтан, на коленях штанов драгоценные кружева колпаками,

шпага висела на широкой перевязи, а на груди висела мохнатая муфта. И Барон

изредка косился на муфту, потому что она ему очень нравилась.

- Как вы разодеты сегодня!..-сказала Арманда и добавила: -Кашляет и целое

утро кричал на прислугу. Я уж заметила, пятница-это самый скверный день.

Впрочем, я слишком много пятниц перевидала за одиннадцать лет. Но вот что,

ступайте к нему наверх, не сидите у меня, а то опять прислуга распустит по

Парижу бог знает что!

И Арманда с Бароном направились к внутренней лестнице. Но не успели они

подняться, как за дверями наверху нетерпеливо зазвенел колокольчик.

- Вот опять дрелен, дрелен, -сказала Арманда. Тут дверь наверху

отворилась, и человек в халате вышел на верхнюю площадку лестницы.

- Эй, кто тут есть? -брюзгливо спросил он.- Почему черт всегда уносит...

Ах, это вы? Здравствуйте, Барон.

- Здравствуйте, мастер, -ответил Барон, глядя вверх.

- Да, да, да, добрый день, -сказал человек в халате, -мне хотелось бы

поговорить...

Тут он положил локти на перила, ладонями подпер щеки и стал похож на

смешную обезьяну в колпаке, которая выглядывает из окна. Арманда и Барон с

изумлением поняли, что он желает разговаривать тут же, на лестнице, и

остались внизу. Человек помолчал, потом заговорил так:

- Я хотел сказать вот что: если бы жизнь моя... Если бы в жизни моей

чередовались бы поровну несчастия с удовольствиями, я, право, считал бы себя

счастливым, господа!

Арманда, напряженно сморщившись, глядела вверх. У нее пропала всякая

охота подниматься. " Пятница, пятница...-подумала она.-Опять начинается эта

ипохондрия! "

- Вы подумайте сами! -патетически продолжал человек.-Если никогда нет ни

одной минуты ни удовлетворения, ни радости, то что же тогда? И я хорошо

вижу, что мне надо выйти из игры! Я, дорогие мои, -задушевно прибавил

человек, -уверяю вас, больше не могу бороться с неприятностями. Ведь у меня

нет отдыха! А? -спросил он.- И вообще я полагаю, что я скоро кончусь. Что вы

на это скажете. Барон? -И тут человек совсем свесил голову на перила.

На лестнице наступило молчание. Барон почувствовал, что слова человека

ему крайне не нравятся. Он нахмурился, бросил беглый взгляд на Арманду, а

потом сказал:

- Я полагаю, мэтр, что вам сегодня не нужно играть.

- Да, -подтвердила Арманда, -не играй сегодня, ты себя плохо чувствуешь.

Ворчание послышалось наверху.

- Ну что вы такое говорите? Как можно отменить спектакль? Я вовсе не

желаю, чтобы рабочие меня кляли потом за то, что я лишил их вечеровой платы.

- Но ведь ты себя плохо чувствуешь? -сказала Арманда неприятным голосом.

- Я себя чувствую превосходно, -из упрямства ответил человек, -но меня

интересует другое: почему какие-то монашки бродят у нас по квартире?

- Не обращай внимания, они из монастыря Святой Клары, пришли просить

подаяния в Париж. Ну, пусть побудут до завтрашнего дня, они тебя ничем не

будут раздражать, посидят внизу.

- Святой Клары? -почему-то изумился человек в колпаке и повторил: -Святой

Клары? Ну что ж, что Святой Клары? Если Святой Клары, то пусть они сидят в

кухне! А то кажется, что в доме сто монашек!.. И дай им пять ливров.

И тут человек неожиданно шмыгнул к себе и закрыл за собою дверь.

- Я вам говорю, что это пятница, -сказала Арманда, -с этим уж ничего не

поделаешь.

- Я поднимусь к нему, -нерешительно отозвался Барон.

- Не советую, -сказала Арманда, -идемте обедать. Вечером на пале-рояльской

сцене смешные доктора в черных колпаках и аптекари с клистирами посвящали во

врачи бакалавра Аргана:

Если хворый еле дышит

И не может говорить?..

Бакалавр-Мольер весело кричал в ответ:

Умный врач тотчас предпишет

Кровь бедняге отворить!

Два раза клялся бакалавр в верности медицинскому факультету, а когда

президент потребовал третьей клятвы, бакалавр, ничего не ответив, неожиданно

застонал и повалился в кресло. Актеры на сцене дрогнули и замялись: этого

трюка не ждали, да и стон показался натуральным. Но тут бакалавр поднялся,

рассмеялся и крикнул по-латыни:

- Клянусь!

В партере ничего не заметили, и только некоторые актеры увидели, что лицо

бакалавра изменилось в цвете, а на лбу у него выступил пот. Тут хирурги и

аптекари оттанцевали свои балетные выходы, и спектакль закончился.

- Что с вами было, мэтр? -тревожно спросил Лагранж, игравший Клеанта, у

Мольера.

- Да вздор! -ответил тот.-Просто кольнуло в груди и сейчас же прошло.

Лагранж тогда отправился считать кассу и сводить какие-то дела в театре,

а Барон, не занятый в спектакле, пришел к Мольеру, когда тот переодевался.

- Вы почувствовали себя плохо? -спросил Барон.

- Как публика принимала спектакль? -ответил Мольер.

- Великолепно. Но у вас скверный вид, мастер?

- У меня прекрасный вид, -отозвался Мольер, -но почему-то мне вдруг стало

холодно.

И тут он застучал зубами.

Барон глянул испытующе на Мольера, побледнел и засуетился. Он открыл

дверь уборной и крикнул:

- Эй, кто там есть? Скажите, чтобы живей подавали мой портшез!

Он снял свою муфту и велел Мольеру засунуть в нее руки. Тот почему-то

присмирел, молча повиновался и опять застучал зубами. Через минуту Мольера

закутали, носильщики подняли его, посадили в портшез и понесли домой.

В доме еще было темно, потому что Арманда только что вернулась со

спектакля: она играла Анжелику. Барон шепнул Арманде, что Мольер чувствует

себя неладно, в доме забегали со свечами и Мольера повели по деревянной

лестнице наверх. Арманда стала отдавать какие-то приказания внизу и одного

из слуг послала искать врача.

Барон в это время со служанкой раздел Мольера и уложил его в постель. С

каждой минутой Барон становился почему-то все тревожней.

- Мастер, не хотите ли вы чего-нибудь? Быть может, вам дать бульону?

Тут Мольер оскалился и сказал, почему-то злобно улыбаясь:

- Бульон? О нет! Я знаю, из чего варит моя супруга бульон, он для меня

крепче кислоты.

- Налить вам ваше лекарство? Мольер ответил:

- Нет, нет. Я боюсь лекарств, которые нужно принимать внутрь. Сделайте

так, чтобы я заснул.

Барон повернулся к служанке и шепотом приказал:

- Подушку с хмелем, живо!

Служанка вернулась через минуту с подушкой, набитой хмелем, и ее положили

Мольеру под голову. Тут он закашлялся, и на платке выступила кровь. Барон

всмотрелся, поднеся к лицу свечу, и увидел, что нос у Мольера заострился,

под глазами показались тени, а лоб покрылся мельчайшим потом.

- Подожди здесь, -шепнул Барон служанке, кинулся вниз и столкнулся с Жаном

Обри, сыном того самого Леонара Обри, который строил мостовую для блестящих

карет, Жан Обри был мужем Женевьевы Бежар.

- Господин Обри, -зашептал Барон, -он очень плох, бегите за священником!

Обри охнул, надвинул шляпу на глаза и выбежал из дому. У лестницы

показалась Арманда со свечой в руке.

- Госпожа Мольер, -сказал Барон, -посылайте еще кого-нибудь за священником,

но скорей!

Арманда уронила свечу и исчезла в темноте, а Барон, прошипев на лестнице

недоуменно: " Что же, черт возьми, не идет никто из докторов? " -побежал

наверх.

- Чего вам дать, мастер? -спросил Барон и вытер платком лоб Мольера.

- Свету! -ответил Мольер.-И сыру пармезану.

- Сыру! -сказал Барон служанке, и та, потоптавшись, поставила свечку на

кресло и выбежала вон.

- Жене скажите, чтобы поднялась ко мне, -приказал Мольер.

Барон побежал по лестнице вниз и позвал:

- Кто там? Дайте свету больше! Госпожа Мольер! Внизу одна за другой

загорались свечи в чьих-то трясущихся руках. В это время там, наверху,

Мольер напрягся всем телом, вздрогнул, и кровь хлынула у него из горла,

заливая белье. В первый момент он испугался, но тотчас же почувствовал

чрезвычайное облегчение и даже подумал: " Вот хорошо..." А затем его поразило

изумление: его спальня превратилась в опушку леса, и какой-то черный

кавалер, вытирая кровь с головы, стал рвать повод, стараясь вылезти из-под

лошади, раненной в ногу. Лошадь билась и давила кавалера. Послышались

совершенно непонятные в спальне голоса:

- Кавалеры! Ко мне! Суассон убит!..

" Это бой под Марфе...-подумал Мольер, -а кавалер, которого давит лошадь,

это сьёр де Моден, первый любовник Мадлены... У меня льется из горла кровь,

как река, значит, во мне лопнула какая-то жила..." Он стал давиться кровью и

двигать нижней челюстью. Де Моден исчез из глаз, и в ту же секунду Мольер

увидел Рону, но в момент светопреставления, солнце, в виде багрового шара,

стало погружаться в воду, при звуках лютни " императора" д'Ассуси. " Это

глупо, -подумал Мольер, - и Рона и лютня не вовремя... Просто я умираю..." Он

успел подумать с любопытством: " А как выглядит смерть? " -и увидел ее

немедленно. Она вбежала в комнату в монашеском головном уборе и сразу

размашисто перекрестила Мольера. Он с величайшим любопытством хотел ее

внимательно рассмотреть, но ничего уже более не рассмотрел.

В это время Барон с двумя шандалами в руках, заливая лестницу светом,

поднимался вверх, а за ним, волоча и подбирая шлейф, бежала Арманда. Она

тянула за руку девчонку с пухлыми щеками и шептала ей:

- Ничего, ничего, не бойся, Эспри, идем к отцу! Сверху послышалось

гнусавое печальное пение монашки. Арманда и Барон, вбежав, увидели эту

монашку со сложенными молитвенно ладонями.

" Святая Клара..." -подумала Арманда и разглядела, что вся кровать и сам

Мольер залиты кровью. Девчонка испугалась и заплакала.

- Мольер! -сказала дрогнувшим голосом, как никогда не говорила, Арманда,

но ответа не получила.

Барон же, с размаху поставив шандалы на стел, прыгая через ступеньку,

скатился с лестницы и, вцепившись в грудь слуге, зарычал:

- Где ты шлялся?! Где доктор, болван!! И слуга отчаянно ответил:

- Господин де Барон, что же я сделаю? Ни один не хочет идти к господину

де Мольеру! Ни один!