Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава cXIV. Позолота
Проникая все глубже и глубже в центр японского промыслового района, " Пекод" был теперь весь охвачен охотничьей горячкой. Подчас в тихуюпрохладную погоду матросам случалось не выходить из вельботов по двенадцати, пятнадцати, восемнадцати, а то и двадцати часов подряд; они то гребли изовсех сил, то шли под парусом, гоняясь за китом, то в короткий и сладостныйперерыв сидели неподвижно иногда целый час, ожидая, пока он всплывет наповерхность; но плоды их трудов были невелики. В такие дни, когда сидишь под лучами нежаркого солнца и целый день тебякачают неторопливые, отлогие валы; когда сидишь в своем вельботе, легком, точно берестовый челн, в приятной беседе с ласковыми волнами, которые, словно котята у очага, мурлычут и трутся о борт, тогда-то и начинаешьиспытывать сонное блаженство и, глядя на безмятежно прекрасную и сверкающуюшкуру океана, забываешь о тигрином сердце, что бьется под ней; и никак незаставишь себя помнить о том, что вслед за этой бархатной лапой придетбеспощадный клык. В такие дни скиталец в своем вельботе проникается к морю каким-тосыновним, доверчивым чувством, которое сродни его чувству к земле; море длянего - словно бескрайняя цветущая равнина, и корабль, плывущий вдали, такчто одни только мачты виднеются над горизонтом, пробирается как будто не повысоким волнам, а по высокой траве холмистой прерии; так лошади переселенцевна Дальнем Западе тонут в удивительном разливе зелени по самые уши, которыеодни только настороженно поднимаются из травы. Узкие, нехоженые лощины, голубые, мягкие склоны холмов; когда певучаятишина воцаряется над ними, ты, кажется, готов поклясться, что видишьусталых ребятишек, что, набегавшись, спят на полянках, а кругом сияетрадостный май и лесным цветам пришла пора распускаться. И все это сливаетсяс ощущением таинственности в твоей душе, и вымысел встречается сдействительностью, и, взаимно проницая друг друга, они образуют однонерасторжимое целое. Подобные умиротворяющие видения - как ни мимолетны они - оказывали своевоздействие, пусть также мимолетное, даже на Ахава. Но если эти тайныезолотые ключи отмыкали двери к его тайным золотым сокровищам, то стоило емудохнуть на них, и они тут же тускнели. О зеленые лощины! О бескрайние ландшафты вечной весны духа; здесь -хотя убийственный суховей земной жизни давно уже спалил вас, - только здесьможет еще человек валяться и кататься, точно резвый однолеток в клеверепоутру, и одно какое-то мгновение ощущать на своих боках прохладную росубессмертной жизни. Если бы только, о господи! эти благословенные минутызатишья могли длиться вечно! Но путаные, обманчивые нити жизни плетутсяутком по основе: прямо - штили, поперек - штормы; на каждый штиль - пошторму. В этой жизни нет прямого, необратимого развития; мы движемся не потвердым ступеням, чтобы остановиться у последней, - от младенческойбессознательности, через бездумную веру детства, через сомнение подростка(всеобщий жребий), скептицизм, а затем и неверие к задумчивому отдохновениюзрелости, которое знаменуется словами " Если б". Нет, пройдя одну ступень, мыописываем круг еще и еще раз и всегда остаемся одновременно и младенцами, идетьми, и подростками, и мужчинами с вечным " Если б". Где лежит последняягавань, в которой мы пришвартуемся навеки? В каком горнем эфире плывет этотмир, от которого и самые усталые никогда не устанут? Где прячется отецподкидыша? Наши души подобны сиротам, чьи невенчанные матери умерли в родах; тайна нашего отцовства лежит в могиле, и туда мы должны последовать, чтобыузнать ее. В тот же самый день, глядя за борт своего вельбота в ту же самуюзолотую глубину, Старбек тихо промолвил: - О бездонная, неизъяснимая прелесть, какою любуется любовник вовзгляде своей возлюбленной! Не говори мне о твоих острозубых акулах и отвоем людоедском коварстве. Пусть вера вытеснит истину, пусть вымыселвытеснит память, я гляжу в самую глубину, и я верую. А Стабб подскочил, точно рыба, сверкая чешуей в золотистом свете: - Я Стабб, и всякое бывало в моей жизни; но вот я, Стабб, клянусь, чтобСтабб всегда и везде был весел!
Глава CXV. " ПЕКОД" ВСТРЕЧАЕТ " ХОЛОСТЯКА"
И в самом деле веселое зрелище открылось " Пекоду" вскоре после того, как был выкован гарпун Ахава. С подветра шел нантакетский китобоец " Холостяк", на котором только чтозакупорили последний бочонок и с грохотом закатили его в переполненный трюм, и теперь, по-праздничному разукрашенный, он радостно и чуть-чуть хвастливообходил широко раскинувшиеся по промысловому району корабли, прежде чем лечьна обратный курс. На мачтах у него стояли трое дозорных с длинными развевающимися поветру красными лентами на шляпах, за кормой висел днищем книзу праздныйвельбот, а на бушприте раскачивалась длинная челюсть последнего забитого имикита. И повсюду на снастях были подняты сигналы, вымпелы и флаги всехмастей. На каждом из трех обнесенных плетеными загородками марсах стояло сбоков по две бочки со спермацетом, а над ними на топ-краспицах виднелисьузкие бочонки все с той же драгоценной жидкостью, и на грот-мачте виселабронзовая лампа. Как мы узнали впоследствии, " Холостяку" сопутствовала необычайнаяпромысловая удача; тем более удивительная, что остальные корабли, курсировавшие в тех же водах, по целым месяцам не могли добыть ни единойрыбы. " Холостяк" же не только пораздавал встречным свои запасы солонины ихлеба, чтобы освободить место для куда более ценного спермацета; он еще, вдобавок к собственным, повыменивал у них по дороге порожние бочонки, которые затем, наполнив, устанавливали на палубе и в капитанской иофицерских каютах. Даже круглый стол из кают-компании пошел на растопку; итеперь там обедали на широком днище спермацетовой бочки, которая былапринайтована к полу. В кубрике матросы засмолили и законопатили свои сундукии наполнили их маслом; рассказывали даже, будто кок приладил крышку к самомубольшому из своих котлов и наполнил его маслом, будто стюард заткнул носиксвоего кофейника и наполнил его маслом, будто гарпунеры повынимали гарпунныерукоятки из раструбов и наполнили их маслом; коротко говоря, все на бортубыло наполнено спермацетовым маслом, за исключением капитанских карманов, которые тот оставил порожними, чтобы было куда совать руки в знак полнейшегосамодовольства и удовлетворения. Этот ликующий корабль удачи приближался к мрачному " Пекоду", и с палубыего стали доноситься звуки, похожие на варварский бой огромных барабанов.Когда же он подошел еще ближе, можно было разглядеть, что это матросысгрудились вокруг салотопных котлов, которые были затянуты сверху " торбой" -то есть высушенной, словно пергамент, кожей из желудка гринды, или черногодельфина, и под громкое гиканье дружно колотили по ней кулаками. На шканцахпомощники капитана и гарпунеры отплясывали со смуглокожими красотками, которые сбежали к ним с островов Полинезии, а в разукрашенной шлюпке, висящей высоко в снастях между фок- и грот-мачтой, сидели трое негров сЛонг-Айленда и, взмахивая сверкающими костяными смычками, заправляли этойвеселой джигой. Остальные члены экипажа были заняты у стен салотопки, откудауже вынули котлы. Можно было подумать, что это разрушают проклятую Бастилию, такие оглушительные вопли издавали они, отправляя за борт никому уже теперьне нужные кирпичи да известку. А над всем этим возвышался их господин и повелитель - капитан, которыйстоял на шканцах, выпрямившись во весь рост, так что все бесшабашноепредставление было у него перед глазами, и, казалось, устроено-то былоспециально для того, чтобы он мог как следует поразвлечься. И Ахав тоже стоял у себя на шканцах, всклокоченный, черный и неотступноугрюмый; и когда два корабля поравнялись, один - весь ликование по поводутого, что лежало позади, другой - весь предчувствие того зла, коему сужденонаступить, оба капитана воплощали собой разительный контраст этой сцены. - Сюда, капитан, иди к нам! - воскликнул командир веселого " Холостяка", поднимая над головой бутылку и стакан. - Не видел ли ты Белого Кита? - проскрежетал вместо ответа Ахав. - Нет, только слышал о нем, да я в него не верю, - беззаботно отозвалсятот. - Иди же сюда! - Уж больно ты весел. Плыви своей дорогой. Потери в людях у тебя есть? - Да можно сказать, что и нет - каких-то там два островитянина, толькои всего. Но что же ты не идешь к нам, старина? Иди сюда, и я живо сгоню утебя эту тень со лба. Сюда, сюда, у нас тут весело; мой корабль полон, и мыидем домой! - До чего наглы и бесцеремонны дураки! - пробормотал Ахав, а затемкрикнул: - Полные трюмы, говоришь ты, и курс к дому? ну что ж, а мои трюмыпусты, и мы идем на промысел. Вот и плыви ты своей дорогой, а я своей. Эй, на баке! Поставить все паруса, держать круче! И между тем как один корабль весело бежал по ветру, другой упорно шелпротив ветра; так и расстались два китобойца, и в то время как люди на" Пекоде" долго не сводили задумчивых взоров с удалявшегося " Холостяка", на" Холостяке" никто даже и не обратил на них внимания, так поглощены там быливсе своим буйным весельем. Опершись о гакаборт, Ахав глядел вслед уходившемудомой кораблю; потом он вынул из кармана маленький пузырек и стоял, переводявзгляд с него на корабль, словно хотел объединить мысленно эти два далекихобраза, ибо в пузырьке у него был нантакетский песок.Данная страница нарушает авторские права?