Эпизод 5

«Все находившиеся на борту…»

– Маруфя! – на плечо девочке легла огромная ладонь ёхху. – Моя под гора не ходить. Уф…

Дверь открылась уже наполовину. Из подземелья повеяло затхлым, сырым теплом. Маруся увидела шершавую бетонную стену, тлеющую оранжевым светом лампу в решетчатом колпаке и висящий на крюке серебристый плащ‑ дождевик.

Раз плащ – значит, его кто‑ то носит.

Люди! Там, внутри, есть живые люди!

– Моя ходить домой… – гудел за спиной Уф. – Курефо…

– Уфочка! – Маруся обернулась к ёхху. – Не бросай меня, а?

– Не‑ а, – гигант попятился к догорающему костру. – Моя не ходить… не ходить! Уф…

Маруся сузила глаза, сунула руку в рюкзак и достала «Беломорканал».

– Отдам только внутри! Пошли!

– Не ходить… Уф… Уф…

– Ну чего ты боишься? – принялась уговаривать испуганного ёхху Маруся. – Такой большой… Сильный. Смелый!

– Моя… домой… Уф… Уф…

«Он ведь сейчас и вправду уйдет! – поняла Маруся. – И я останусь один на один с теми, кто внутри, на базе. А вдруг там нет ученых? Вдруг базу захватили… мясоглоты?!»

От этой мысли ей стало плохо. И Маруся выбросила последний козырь.

Она заговорила, чеканя каждое слово. Так обычно говорят воспитательницы в детских садах:

– А если там нас ждет мама? Мама Ева? Разве ты не хочешь ее увидеть? Маму Еву?

– Мам‑ ефа… – простонал Уф. – Мой Мам‑ ефа… Уф…

Дверь открылась полностью – стало видно, что она почти полуметровой толщины – на секунду замерла и пошла в обратную сторону!

Медлить было нельзя.

– Все, идем, – деловито приказала Маруся, ухватила ёхху за руку и чуть ли не силой потащила его к светящемуся проему. – Смотри, курево у меня! Я сейчас зайду внутрь… Ну объясни, чего ты боишься? Ну? Что тебя так напугало здесь?

– Гофорить! – прошептал на ухо девочке Уф. – Там… Страфно гофорить! Никто нету, а гофорить… Стра‑ афно… Уф… Уф…

– Кто говорить? Чего говорить? – почти не слушая гиганта, рассеянно бормотала Маруся. Ей самой стало жутковато. Страх ёхху передался девочке, но отступать было поздно.

Это как с машиной: раз нажала на педаль – придется ехать.

Она переступила порог, завела Уфа и огляделась. Из небольшой комнаты‑ прихожей в глубь горы вел постепенно понижающийся коридор с редкими лампами дежурного освещения. Провода на бетонных стенах, пыль на полу…

За спиной клацнул замок. Дверь закрылась. Маруся вздрогнула и решительно шагнула вперед. Уф, едва не подвывая от ужаса, тащился следом, сжимая в ручище топорик.

Коридор закончился новой дверью, на этот раз без замка. Посреди металлической плиты торчало колесо‑ штурвал. Такие колеса бывают на кораблях и субмаринах. Она попыталась повернуть колесо, но оно даже не шелохнулось. Пришлось просить ёхху.

Уф справился со штурвалом играючи и надавил на дверь. Изрядно проржавевшие петли пронзительно скрипнули. По подземелью загуляло гулкое эхо. Маруся подалась вперед, чувствуя такой знакомый запах нагретой пластмассы, металла, краски, работающей электроники. Это был запах ее мира, ее цивилизации, ее времени. Бесконечно жуткая и чужая тайга, пусть и наполненная ароматами хвои, цветущих трав, смолы, наконец‑ то осталась позади, надежно отрезанная полуметром стали.

За дверью со штурвалом Маруся увидела просторный холл: стены обшиты светлыми пластиковыми панелями под дерево, два дивана, кресла, журнальный столик. Вправо и влево уходят коридоры со множеством дверей. Стеклянная стойка ресепшена прямо напротив входа украшена новогодней гирляндой, под потолком, между мягко светящимися плафонами – серебристые звезды.

Она вошла в холл, и первое, что ей бросилось в глаза, – полоски бумаги с надписями «опечатано», белеющие на каждой двери…

Плакать нельзя!

Маруся, плакать нельзя!

Да, но как же тут не плакать, если…

В общем, база оказалась пустой. Совсем. Ни одного человека. Горит свет, гудят под полом какие‑ то механизмы, валяются листы бумаги, кругляш скотча, разноцветные пачечки стикеров, старинные – Маруся таких никогда не видела – ручки, коробки, скрепки…

И ни‑ ко‑ го…

Осмотрев все доступные помещения и наоравшись до хрипоты, Маруся вернулась в холл. Двери заперты, лифты не работают. Уф, устроившийся на полу у входа, делал вид, что спит, но время от времени Маруся ловила его внимательный, настороженный взгляд.

Она уселась на диван, закинула ноги на столик. Толстый слой пыли, покрывавший его, взбаламутился, в воздух поднялись и медленно упали серые пушистые комочки.

Марусе было плохо. Она чувствовала себя обманутой. Обманули, как маленькую… Поманили красивой игрушкой, наобещали с три короба – и…

Не плакать!

«Может быть, они просто вышли по делам? Исследования какие‑ нибудь проводить… Чушь! Тут везде пыль и следы – только мои. База пуста».

– Пуста, – прошептала Маруся.

Уф пошевелился, приподнял голову:

– Маруфя, спать! Много ходить, устафать. Уф… Зафтра еда искать, много куфать.

Девочка кивнула, закрыла глаза. Кажется, ёхху почти успокоился. Он – да, а вот она – нет.

В довершение всего навалился голод. После стольких нервных переживаний нужно было обязательно что‑ то съесть.

И выпить. В смысле – попить. Например, кофе.

Кофе!

«Да, сейчас бы я не отказалась от чашечки… да какое там чашечки – от кружки! Пол‑ литровой такой кружки кофе с молоком. Пить и закусывать хрустящим батоном. Нет, не так – батон нужно разрезать вдоль, намазать маслом и ежевичным джемом. А еще можно взять ветчины и каперсов, порезать, заправить майонезом…»

– Хватит! – оборвала себя Маруся. – Мечтами животу не поможешь.

Она положила под голову рюкзак, разулась, с отвращением посмотрев на заляпанные грязью полусапоги, улеглась на диван, пару раз чихнув от пыли, и снова закрыла глаза.

Неожиданно возникло ощущение, что на нее кто‑ то смотрит. И этот кто‑ то был не Уф, так как Маруся отчетливо слышала похрапывание ёхху. Девочка приподняла голову, огляделась – все так же никого. В холле и коридорах базы царила тишина, нарушаемая лишь еле слышным потрескиванием ламп и далеким подземным гулом. Но стоило Марусе лечь, как она вновь почувствовала: за ней наблюдают!

Как‑ то в сети девочка видела сюжет о гигантской змее, сетчатом питоне, способном зачаровывать кроликов и крыс. Питон просто смотрел на зверушек, и те сами шли к нему в пасть.

«Вдруг тут водится огромная змея? Сидит сейчас где‑ нибудь и смотрит на меня, – похолодела Маруся. – Да даже если не огромная! Даже если маленькая. Я вот лежу, а она ползет по полу, потом взбирается на диван, касается моей ноги…»

– А‑ а‑ а‑ а!!! – заорала Маруся, вскакивая. Она и вправду ощутила чье‑ то прикосновение к босой ступне!

Уф!

Бесшумно подошел и теперь смущенно и неуклюже разводит руками.

– Маруфя, исфинять! Моя не хотель…

– А что тфоя хотель? – рассерженной кошкой зашипела на него Маруся. – Напугать меня до смерти?

– Не‑ а, – замотал головой гигант. – Уф… Моя хотель… курефо! Уф…

Раздраженно высказав ёхху все, что она думает о дураках, гробящих свое здоровье курением, даже если они и умеют ходить бесшумно, Маруся отдала ему пачку и улеглась, прикрыв глаза ладонью.

Уф, вернувшись к двери, долго пыхтел папиросой, сопя от удовольствия, потом уснул. Маруся за это время вся извертелась – сон не шел, перед закрытыми глазами качались ветки, кочки, листья, а потом с тяжелой неотвратимостью возникали череп на стволе ивы и труп несчастного медведя, плавающий в воде.

Пару раз девочка ощущала чей‑ то взгляд, но ей стало уже все равно. Стиснув в руке ящерку, Маруся буквально молила фигурку: «Сделай так, чтобы все это закончилось! Пожалуйста! Ну за что на меня навалились все эти проблемы? Люди, нелюди, мясоглоты, предметники, охотники, страшный Чен, хитрый Нестор, предатель Бунин, злая Алиса, глупый Нос, Илья… А он какой? – Маруся сама не заметила, как «съехала» с молитвы на куда более приятные мысли. – Он вроде нормальный парень. Нос тоже не урод какой‑ нибудь, но уж очень… простой. Такого любая окрутит. Не интересно. «Не нрафится». А вот с Ильей все не так. За него, пожалуй, и побороться можно. С той же Алисой. Хотя… Если бы у меня был орел, я могла бы заставить Илью бегать за мной».

Орел!

Маруся открыла глаза. Какой же надо было быть наивной, чтобы добровольно отдать ТАКОЙ предмет! А еще змейку Юки и ворона… Бедный Юки, сидит сейчас в немецкой тюрьме.

Почему она сразу не вернула предметы владельцам? Хотя хозяин ворона, конечно, умер, но ведь у него остались наследники. По крайней мере так было бы честно! А она…

«Я просто хотела казаться крутой, – подумала Маруся. – Чтобы и Бунин, и его команда, а в первую очередь Илья – чтобы все они меня зауважали. И ведь главное, Нестор предупреждал: держись от Бунина подальше! Не послушалась… И что теперь делать? Как выбираться? Это даже не Шанхай, это тайга. Медведи. Мясоглоты. Подземелье. А из друзей – только большой рыжий чебурашка, боящийся всего на свете».

Маруся понимала, что она, в общем‑ то, зря не очень хорошо думает про Уфа. Ёхху все же спас ее, реально спас, но сейчас, да еще и на голодный желудок, признать это было трудно.

«Это все подстроено! Они используют меня, как куклу! А папа – он что, не может позвонить? Ведь я ему звонила с носовского коммуникатора, номер должен был определиться… Неужели ему наплевать на то, где его дочь, что она делает?»

Злость мгновенно прошла. Маруся подскочила, достала коммуникатор.

«А ведь это шанс! На прием‑ то аппарат работает! Может, он не ловит под землей? Ловит! Значит, если папа позвонит мне… Папочка, папулечка, миленький…»

Тут экранчик коммуникатора вспыхнул, и в холле прозвучал мелодичный рингтон…

Увы, это оказался не звонок от папы, а сетевое заархивированное послание. Номер отправителя, как и в прошлый раз, был незнаком Марусе. Но в строке «адресат» вновь значились ее фамилия, имя и отчество.

Ошибка исключена.

Девочка загрузила архив и теперь смотрела на красно‑ белый ярлычок, мигающий в правом углу экрана коммуникатора, как на бомбу. Что прислали ей? Какие тайны скрываются под названием «АВИА.АРХИВ»?

«Давай, вперед!» – скомандовала себе Маруся, вызвала контекстное меню и нажала «разархивировать».

Послание содержало четыре файла, просто четыре текстовых файла, пронумерованных по порядку – «Первый», «Второй», «Третий», «Четвертый». Маруся усмехнулась: «Оригинально». То, что неизвестный отправитель прислал ей текстовые файлы, несколько успокоило девочку. По крайней мере это не видеоролик, после которого жить не хочется, а просто текст.

Безобидный текст.

Маруся открыла «Первый», пробежала глазами по строчкам: «1 июня 2009 года аэробус А‑ 330 с бортовым номером F‑ HJG (рейс AQ564), летевший из Рио‑ де‑ Жанейро в Париж, упал в воды Атлантического океана. Поисковая операция была начата через несколько часов после потери связи с самолетом. Плохая погода на предполагаемом месте катастрофы сильно затрудняла поиски.

По сведениям компании Air France, на борту лайнера находились 228 человек. В экипаж (12 человек) входили 3 пилота, 3 старших стюарда и 6 стюардов и стюардесс. Все члены экипажа  – французы. Командир воздушного судна имел налёт 11000 часов (в том числе 1, 7 тыс. часов  – на аэробусе A‑ 330) и более двадцати лет проработал в Air France. Он был исключительно опытным пилотом.

Среди 216 пассажиров, находившихся на борту самолета, были 1 младенец, 7 детей, 82 женщины и 126 мужчин. Все находившиеся на борту лайнера люди погибли. В бразильском штате Рио‑ де‑ Жанейро 1 июня был объявлен трехдневный траур, а во Франции в соборе Нотр‑ Дам де Пари 3 июня прошло траурное богослужение, на котором присутствовал президент страны Н. Саркози.

Результаты расследования крушения самолета А‑ 330 в Атлантике свидетельствуют о том, что авиалайнер развалился не в воздухе, как считалось ранее, а лишь после удара о воду. Такой предварительный вывод сделали эксперты французского Бюро расследования авиакатастроф (BEA), которое опубликовало доклад 15 июля. По данным ВЕА, аэробус упал в воду «со значительным вертикальным ускорением».

Первой мыслью Маруси было: «Что за ерунда?»

Нет, сам файл не ерунда, конечно: когда падает самолет – это ужасно. Гибнут люди, гибнут не на войне, не от заразной болезни, а просто случайно, и от этого их смерть становится еще страшнее. Но какое отношение имеет разбившийся одиннадцать лет назад аэробус к ней, Марусе Гумилевой?

Пожав плечами, она открыла «Второй».

«30 июня 2009 года самолет йеменских авиалиний аэробус А‑ 310, бортовой номер Y‑ TFYS (рейс 765), совершавший рейс из парижского аэропорта Шарль де Голль в столицу Коморских островов город Морони с промежуточной посадкой в Йемене, потерпел крушение в Индийском океане вблизи побережья острова Гранд‑ Комор. На борту самолета находились 142 пассажира, в том числе трое младенцев, и 11 членов экипажа. В ходе спасательных работ на месте крушения были обнаружены обломки лайнера и несколько тел погибших. Выжить удалось единственному пассажиру – 14‑ летней девочке из Франции, сообщает агентство Reuters.

Причины катастрофы неизвестны. Одной из возможных версий крушения А‑ 310 эксперты Международной организации авиаперевозчиков считают плохие погодные условия».

Маруся представила себе, каково пришлось этой единственной оставшейся в живых девочке, ее ровеснице. Спала, наверное, или кино смотрела.

«Наверное, эти файлы все же попали ко мне по ошибке. Просто произошел какой‑ то сбой», – Маруся несколько успокоилась. Но, когда она открывала «Третий», руки у нее дрожали.

«15 июля 2009 года пассажирский самолет Ту‑ 154, принадлежащий авиакомпании Caspian Airlines, разбился на северо‑ западе Ирана. Лайнер следовал из Тегерана в столицу Армении Ереван. На его борту находились 168 человек: 153 пассажира, включая двоих детей, и 15 членов экипажа. Все они погибли.

Катастрофа произошла в 12: 09 по ереванскому времени (11: 09 по московскому) спустя всего 16 минут после вылета из международного аэропорта имени Имама Хомейни. За это время самолет успел подняться на высоту почти 8 километров.

Ту‑ 154 пытался совершить аварийную посадку, передает англоязычный иранский телеканал Press TV со ссылкой на сообщение информационного агентства Fars News Agency. По предварительным данным, причиной катастрофы стали технические неполадки самолета».

«Если бы я сейчас летела в самолете, паническая атака была бы мне обеспечена, – мрачно подумала Маруся. – Интересно, кто и зачем собрал вместе четыре файла с информацией об авиакатастрофах одиннадцатилетней давности?»

Она не сомневалась, что в «Четвертом» файле тоже будут сведения о каком‑ нибудь разбившемся самолете. Но Маруся ошиблась. Там оказался совсем другой текст, точнее, даже не текст, а вставленный в текстовой файл скан документа:

«Секретно. Полетно‑ испытательный центр гражданской авиации РФ. 14 декабря 2008 года. А. Л. Гумилеву.

Уважаемый Андрей Львович! Сообщаем Вам о результатах испытаний разработанного Вами Модуля управления авиационными транспортными средствами (МУАТС). Комиссия под председательством академика РАН профессора С. В. Смирницкого и в составе д. т. н. И. А. Варламова…»

Пропустив длинный перечень незнакомых ей фамилий, Маруся сразу перескочила на следующий абзац. Она ничего не понимала – при чем тут папа? Что за испытания?

«В ходе многочисленных тестов на компьютерных тренажерах центра МУАТС зарекомендовал себя как вполне надежный аналог живого пилота (результаты тестов см. Приложение 1). Однако при моделировании ситуаций, связанных с повышенным риском пилотирования, искусственный интеллект (ИИ) модуля, как правило, не справлялся с ситуацией (см. Приложение 2), вследствие чего…»

«Галиматья какая‑ то, – Маруся начала злиться. – Дальше, дальше!»

«…установки МУАТС на самолет Ту‑ 333. Из двенадцати испытательных полетов в трех случаях пилоту‑ инструктору приходилось в экстренном режиме брать управление на себя (см. Приложение 5). Самолет Ил‑ 86, на котором также был установлен МУАТС, после серии испытаний оказался в аварийной ситуации, и только мастерство пилотов нашего центра помогло избежать авиакатастрофы…»

Дальше!

«В связи со всем вышеизложенным…»

Дальше!

«…уведомить Вас о невозможности установки МУАТС на серийные авиалайнеры для использования модулей как пилотов‑ дублеров, не говоря уже о подмене ими летного состава».

Маруся посмотрела на последние строчки:

«По мнению членов Комиссии, ИИ, используемый в Модулях управления авиационными транспортными средствами, требует глубокой доработки (см. Заключение Комиссии по испытаниям). Ваше предложение Комиссия считает преждевременным…»

А поверх всего этого красным, размашисто: «Мой ИИ просто нужно научить летать!»

И подпись. Знакомая лихая подпись отца.

Еще раз пробежав глазами текст, Маруся отложила коммуникатор. В голове крутились какие‑ то разноцветные кусочки пазла, но целостной картины не получалось. Да, ее папа действительно разработал много лет назад искусственный интеллект. И это стало настоящим прорывом на рынке высоких технологий. Сейчас ИИ‑ устройства Гумилева работают по всему миру, они даже управляют орбитальными станциями в космосе.

Но как это связано с авиакатастрофами?

Отец всегда был фанатом технологий. Маруся с детства помнила его любимую фразу: «Человечество должно идти вперед и вверх, а не топтаться на месте!» Во всех своих проектах на первое место папа ставил не деньги, а идею.

Трень‑ тинь‑ тинь! Трень‑ тинь‑ тинь!

Девочка схватила коммуникатор.

Сообщение! Очередное сообщение от неизвестного…

Маруся нажала кнопку приема.

В папке «Входящие» лежал видеролик. «Гумилев» – прочитала название Маруся. Сердце сжалось от дурного предчувствия, но те, кто послал ей этот файл, рассчитали все точно: не посмотреть ролик она уже не могла.

Маруся шумно выдохнула и нажала на «пуск»…

На экране появился отец и еще один мужчина, сидевший напротив него, спиной к камере. Слева на стене висел перекидной календарь с летящим меж облаков самолетом. «2008 год. Октябрь», – прочитала Маруся.

Запись была черно‑ белой, очень плохого качества: изображение рябило, звук шел с помехами, но слова звучали достаточно отчетливо.

– Мсье Гумилев, Air France вынуждена отказаться от заключения с вами контракта на установку ваших модулей на наши самолеты, – сказал мужчина. – Мы ознакомились с результатами экспертной оценки…

– Поймите, мсье Грени, – перебил его отец. – Искусственный интеллект – это не просто компьютер с некой программой. Это по‑ настоящему мыслящее существо, способное к самообучению. Ему просто нужен опыт, реальный полетный опыт, и тогда он сможет управлять авиалайнерами лучше пилотов‑ людей. А мои противники предлагают учить его летать на виртуальных тренажерах. Это абсурд! ИИ нужна практика, понимаете, летная практика!

– Да, но…

– В начале девятнадцатого века противники паровозов утверждали, что на скорости свыше двадцати пяти километров в час у человека произойдет разжижение мозга. Если бы к их мнению прислушались, мы до сих пор ездили бы на телегах!

– И тем не менее речь идет о жизнях тысяч людей, наших пассажиров, – не сдавался тот, кого отец назвал мсье Грени.

– Я уже подписал контракт с иранской Caspian Airlines, йеменской авиакомпанией Yemenia, ведутся переговоры с Finnair и «Аэрофлотом», – тихо произнес отец. – Вы хотите, чтобы конкуренты обошли вас? Вспомните расчеты ваших экономистов: использование ИИ‑ модуля существенно снизит цены на билеты и…

– Вы блефуете! – бросил Грени.

На стол легла оранжевая папка.

– Вот копии первых страниц договора с Caspian Airlines и договора о намерениях с Finnair, – веско сказал отец, сверкнув глазами.

– Но все же, все же… – забормотал француз, листая бумаги.

– Шесть миллионов евро наличными, – отчеканил отец. – В любое время, хоть через час после подписания контракта. Только для вас, мсье Грени.

Маруся зажмурилась. Она знала, что в суде запись, сделанная скрытой камерой, не является доказательством.

Но она‑ то – не суд!

Папа…

Пазл сложился.

«Все находившиеся на борту лайнера люди погибли», «выжить удалось единственному пассажиру», «Ту‑ 154 пытался совершить аварийную посадку».

Зачем?

Папа…

– Вам никогда не говорили, что вы умеете быть очень убедительным, мсье Гумилев? – рассмеялся Грени, захлопывая папку.

Папа, нет!

– Мне об этом говорят постоянно, – усмехнулся отец.

Ролик кончился.

– Да пошли вы все!!!

Крик Маруси ударился о стены, и звонкое эхо пошло гулять по подземной базе. Ничего не понимающий Уф подскочил на месте, схватился за топорик; шерсть на загривке ёхху встала дыбом.

– Уф… Маруфя! Моя…

– Вы находитесь на территории научной базы «Реликт»! – вдруг обрушился из многочисленных динамиков на Марусю и Уфа страшный, мертвый, жестяной голос. – В настоящий момент база законсервирована. Подтвердите ваши полномочия, в противном случае…