ГЛАВА 7. Сколько странников ходило и скитальцев по Руси

1.

Сколько странников ходило и скитальцев по Руси! Солнце ль голову палило, дождь ли серый моросил — шли, гонимые судьбою, и в лаптях, и босиком, то безлюдною толпою, то проезжим большаком. Шли с прошением в столицу или с нищенской сумой, богомолец шел молиться, шел солдат с войны домой. Каторжанин из Сибири, погорелец из угла — всем им крышей небо было, и еда одна была, - хлеб да лук, да чья-то милость, да вода из родника... Мало что переменилось, хоть сменялись, шли века.

2.

Есть бумага сельсовета, что «Ростов Иван ведет сборы средств на храм, и это — поручил ему народ». Мало ль что в пути случалось поначалу и потом, а бумага — выручала... Так и шел Иван с Крестом. Так и шел... А что за этим? Что за фразою простой? Пробуждался на рассвете то в стогу, то под кустом, в старом брошенном сарае, в чистом поле иль в лесу с хрипом: «Боже, умираю! Не смогу! Не донесу!» Вновь и вновь шептал молитву, целовал свой Крест, просил, словно воин перед битвой, и терпения, и сил. Знал, что нет назад возврата, без Креста — спасенья нет, коли тьмою все объято, то иди, ползи на свет! И неведомая сила просыпалась в нем опять, боль из тела уходила — можно — сесть, и можно — встать. И сухарь перед дорогой в чистой луже размочить. Вот и все! И слава Богу! Если встал — то будешь жить! Крест веревкой перетянут через левое плечо, снова версты дыбом встанут, снова кровью истечешь, снова рухнешь бездыханный... Будешь жить? Не будешь жить? Бедный Кубик — друг желанный Остается сторожить...

3.

И пошла молва по свету, и достигла разных мест, что живет в народе где-то человек, носящий Крест. Кто дивился, кто пугался, кто не верил... Но потом в душах тайно оставался образ странника с Крестом. Кто он? Что? Какой судьбою Крест ему достался тот? Как же он, с одной рукою, и зачем тот Крест несет? Одинок ли он? В себе ли? Есть ли дети или нет? Почему он так поверил в Божий суд под старость лет? Как должно житье земное человека изломать, чтоб решиться на такое, чтоб таким вот странным стать! Или все не так случайно — и какой-то смысл большой, и неведомая тайна управляют той душой? Так Иван — Ростов от рода — славу тихую снискал и почтение народа — хоть и сам о том не знал...

4.

Он тогда не знал о многом — проходя из дома в дом, за забором, за порогом, он встречал такой прием, словно гостя дорогого ждали здесь с десяток лет, ждали праведного слова среди пьянства, смут и бед. Впереди молва катилась Про того, кто Крест несет! — И у нас, у нас случилось! К нам пришел — смотрите, вот! Вот он, грязный и небритый, Крест свой носит по дворам, в каждый двор идет с молитвой, собирает деньги в храм....И крестьяне — подавали не скупясь, от всех щедрот, хоть совсем не жировали, а скорей — наоборот. Просто каждому хотелось дать Ивану этот грош: не жилось теперь, не пелось, пусть хоть будет храм — хорош! — Нету счастья нам земного, помолись, Иван, за нас!...И стоял Иван сурово, видя взгляд просящих глаз. — Я грешил на свете много, а теперь вот сам молюсь... Если все попросим Бога за себя, за нашу Русь, за грехи людские наши и за весь позор и стыд, неужели ж Он — откажет, неужели — не простит? В пояс кланялся, прощался, Крест на плечи поднимал и в дорогу отправлялся. А куда — никто не знал... Для людей Иван — не первый, кто о Боге вел рассказ, но... с такою крепкой Верой все встречались в первый раз.

5.

Уходя на две недели, возвращался точно в срок, ковыляя еле-еле, под Крестом своим Росток. Из забытых деревенек, из неведомых краев приносил немало денег «сборщик средств» — Иван Ростов. Все по счету, без обмана в сейф бухгалтер запирал и подмигивал Ивану: — Ты себе б хотя бы взял! На глазах Иван серьезнел: — Далее словом не греши! Тут же боль людей и слезы во спасение души! Не греши пусть даже словом! И шагал в свой старый дом — полусогнутым, суровым, с собачонкой и Крестом. Как он весь переменился! Несмотря на все труды, обязательно постился — в пост — сухарь, стакан воды. Брови стали как-то строже, и лицом прозрачней стал, но глаза — теплей, моложе, значит — дух не увядал! Земляки его спешили обсудить накоротке: — И откуда столько силы в неказистом мужике? Как он жив — никто не знает, все с Крестом, везде с Крестом, и ведь денег собирает — скоро сейф набьет битком!...Отзимуем — глянешь, к лету станем церкву возводить, — и вздыхали: — Боже-светы, может, легче будет жить... Весь Петровский Скит гордился, что у них — не где-нибудь — человек такой явился, что избрал тернистый путь. И они свой храм построят, и молва про этот храм облетела все просторы — быль со сказкой пополам. И далеко слух гуляет, что Ивана — Бог ведет, и болящих исцеляет, и покаяться зовет...

6.

В сентябре, в райцентр пришедши, встал Иван с Крестом, с сумой и услышал: «Сумасшедший! Не позорь! Иди домой!» Мимо люди шли в заботах, щебетали воробьи, а Иван вздохнул всего-то: — Дочи! Доченьки мои. И глядел в родные лица, и хотел обнять, прижать, но лощеные девицы предпочли подальше встать! И Иван обмяк, смутился: — Что ж не ездите домой? Я один... мне как-то снился сон про вас... такой чудной... И замолк... К чему все эти и слова, и разговор, — не его — чужие дети на него глядят в упор! И надменность у Наташи, и у Таньки — едкий глаз. — Ты иди домой, папаша, не позорь, ей-Богу, нас. Каблучками застучали и в толпе исчезли вновь, без слезинки, без печали. Плоть его. Родная кровь.

7.

Долго ждал Иван парома, вспоминал всю жизнь опять......Был мужик, хозяин дома, Клава с ним — жена и мать. Были дочки — всем на славу. Было счастье и покой, и любил он нежно Клаву, а потом... — случился сбой. Городским бы можно было и таиться и скрывать, но село — вовсю трубило, все про всех умело знать! — Полюбила? — Полюбила, — молвит Клава без стыда. Что Ивану делать было? Начал пить. Пришла беда. Сколько лет Росток хвалился и семьею, и женой, тут те на — пришел, явился хахаль-махаль озорной! Для начала разговора мужика Иван побил, и мужик уехал скоро — знать, не сильно и любил. Клава... Ладно... Согрешили... Но помиримся! Простим! Все пройдет, как раньше было, ведь двоих детей растим! Что? Чего ей не хватало? Может, впрямь, любовь была? Видел, чуял — тосковала, изводилась — не жила. Попривык Иван к стакану... В поле раз сбирал «валки» на комбайне - шнеком спьяну и оттяпал полруки... Инвалид в неполных сорок... Как тут жить, семью тянуть? Что ни день — то драки, ссоры, поломалось — не вернуть! И рвалась душа на части, есть семья, и нет семьи, крыша есть — уплыло счастье, отсвистели соловьи... Умерла, угасла Клава, дочки в город подались... Кто тут правый? Кто не правый? Вот попробуй разберись......Долго ждал Иван парома, переехал. Крест взвалил и опять от дома к дому ковылял. На храм просил.