Последняя серия

Солнце остановилось в зените, и от страшного жара стала трескаться земля. Пробудились древние вулканы, и появилось множество новых. По земле стлался удушливый дым…

— Ну, показывай, что там у тебя?

— Апокалипсис.

— А, ну это бывает. Какого типа: Армагеддон или Регнарек?

— А я почем знаю?

— Ну, как оно выглядело хотя бы?

— Нуу… мир стал рушиться. Солнце зависло — и ни в какую. Звезды погасли. Твари какие-то полезли…

— Волков среди них не было?

— Кого?

— Волков. Огромный волк не съел Луну?

— Вроде нет…

— Значит, не Регнарек. Ладно, сейчас разберемся.

Небо ежеминутно меняло цвет, и страшные знамения являлись на нем. Дикие чудовища вышли из-под земли и бродили по лесам, выдирая с корнем деревья. Ужас опустился на мир…

Демиург Мазукта оглядывался в некоторой растерянности.

— Даже не знаю, что тебе и сказать… По-моему, тут уже ничего не исправишь. Проще начать по-новой.

— Ууу, это столько мороки! — заныл Шамбамбукли. — Ты же всё умеешь, может, починишь как-нибудь?

Мазукта проводил взглядом обрушившийся в Ничто участок пространства.

— Сожалею. Это не лечится. Надо все сносить и устанавливать заново.

— Ладно, сноси, — вздохнул Шамбамбукли.

Мазукта величественно повел рукой…

Исчезали в одно мгновение горы и пустыни, испарялись моря, обращались в прах деревья. Небо затянулось темнотой, свернулось в плотный комок, вобрало самое себя — и схлопнулось. Не осталось ничего.

— Ну вот, можно начинать, — довольно хмыкнул Мазукта. — Сейчас создадим заново небо и землю, заселим разной живностью… Ты, кстати, сохранил хоть что-нибудь на диске?

— Конечно! — откликнулся Шамбамбукли. — Все самое ценное перенес на диск, как ты мне и велел.

— Отлично, давай его сюда. Сэкономим время.

— Пожалуйста, бери…

Шамбамбукли протянул демиургу Мазукте диск. Тот глянул — и вытаращил глаза.

— Эт-то что..?

— Диск. Ты же сам сказал…

— Шамбамбукли, — устало произнес Мазукта после долгого молчания. — когда ты наконец начнешь понимать, что тебе говорят?

— Ой! А ты что-то другое имел в виду? — забеспокоился Шамбамбукли и перевел взгляд на диск.

Под хрустальным куполом небес бережно хранилась плоская, идеально круглая земля, омываемая со всех сторон океаном. Были здесь и горы, и равнины, и леса, и пустыни. Бродили стада животных, летали птицы, плавали рыбы… И стояли, глядя вверх, люди — великое множество людей.

— Да, я что-то другое имел в виду, — кивнул Мазукта и стал неторопливо собирать инструменты.

— Так что? Теперь не будешь ничего чиниить?

— Не-а. Не надо ничего чинить. Пускай остается как есть — так тоже неплохо.

Не веря в свое спасение, ничего не понимающие люди стояли и смотрели в небеса. У кого-то, конечно, была истерика, кто-то истово молился, распластавшись ниц. Но большинство — просто стояли и смотрели.

* * *

Демиург Шамбамбукли зачерпнул густо-зеленого крема и щедро намазал левую щеку демиурга Мазукты.

— Так лучше?

Демиург Мазукта критически осмотрел себя в зеркале.

— Хм… чего-то не хватает, прошамкал он. — Подай-ка мне вон те вставные клыки.

— У тебя же есть уже две пары!

— Вот третьей и не хватает! И когти коротковаты.

Демиург Шамбамбукли покладисто помог товарищу нарастить когти и вставил ему в пасть еще одну пару клыков.

— Ну как?

— Жуть! — довольно ухмыльнулся в зеркало демиург Мазукта. — То, что надо!

— А зачем все это надо? Ну, эти шипы, рога, когти?

— А я сегодня председательствую на Страшном суде, — объяснил Мазукта. — Значит, должен навевать ужас

одним своим видом.

— Я это понимал как-то иначе… — задумчиво нахмурился Шамбамбукли.

— Значит, неправильно понимал. Через четверть часа сюда войдут избранные представители человечества…

— Только избранные представители?

— Ну конечно! Всё человечество тут никак не поместится.

Шамбамбукли окинул взглядом зал Суда, что-то подсчитал в уме и согласился, что да, не поместится.

— Ну вот. Придут они на Суд, а Суд должен быть Страшным! И как, спрашивается, их напугать?

— Может, твоим величием и неземным сиянием?

Мазукта захохотал.

— Людей этим не проймешь! Нужно что-то такое… такое… чтобы до печенок пробирало!

Шамбамбукли покосился на вспухшую клыкастую морду, в которую превратилось породистое лицо Мазукты, невольно передернулся и отвел взгляд.

— А ты не перегибаешь палку?

— Все в порядке. Живые они меня не боялись, пусть хоть после смерти испугаются. А кроме того… я хочу действовать наверняка. Там, на земле, и так было довольно жутко. После всего, что люди успели увидеть при жизни, их нелегко будет смутить.

— Ну не знаю, — вздохнул Шамбамбукли. — Что-то здесь неправильно, но что — не пойму.

— И не надо, — махнул когтистой лапой Мазукта. — Отойди в сторонку и смотри, как я сейчас буду судить свой народ. Набирайся опыта у старших товарищей.

Мазукта умостился на трон из человеческих костей, поерзал, критически оглядел убранство зала и скомандовал:

— Начинаем!

Распахнулись высокие двери, и в зал вошли люди. Изувеченные, обугленные, прошитые насквозь пулеметными очередями, покрытые язвами и следами химических ожогов… Вошли — и уставились на своего создателя.

— Именно так мы тебя и представляли, — произнес после недолгого молчания умерший от лучевой болезни старик.

* * *

— Да не ломайся ты! — вещал демиург Мазукта, волоча за рукав вяло упирающегося демиурга Шамбамбукли. — Никто тебя там не съест. И ты не обязан ничего покупать, но хотя бы посмотри на настоящее качество! А то всё работаешь по старинке.

Стеклянные двери перед ними беззвучно разошлись в стороны, и глазам предстало многоцветие магазина.

— Вот, полюбуйся! Все, что нужно для профессионального демиурга. Любые комплектующие, для любого типа миров, учебная литература, готовые блоки… Ну, чего объяснять, сам смотри.

— Ух ты! — выдохнул Шамбамбукли и как завороженный, двинулся вдоль витрин. Действительно, было на что посмотреть. Как пасхальные яйца, лежали в своих гнездах нарядные планеты; рядом жемчужно поблескивали расфасованные по размеру спутники. Пузырьки с яркими и пастельными красками для украшения ландшафтов, цветные буклеты с типовыми курортными видами — копируй на здоровье! Гордо выпятив наклейки на пузатых животах, стояли длинные ряды бутылок с запечатанными океанами; рядом в никелированном ведерке прилагался бесплатный подарок от фирмы — ледяные кубики айсбергов. Мазукта протянул руку и снял с полки хрустальный пузырек с клубящимися внутри облаками.

— «Грозовая атмосфера», — прочел он на этикетке и протянул пузырек товарищу. — Хочешь понюхать?

Шамбамбукли нерешительно взял другой пузырек, тонкий и кристально прозрачный. Пшикнул из него на запястье и осторожно нюхнул.

— Горный воздух! — расплылся он в улыбке. — Мой любимый запах.

Мазукта хмыкнул и потянул друга дальше.

— Начинать надо не с воздуха, а с основных деталей. Земля, небо, светила. Остальное уже частности.

— А где тут… Ой, смотри, ка-ко-е!

Шамбамбукли остановился у полки, на которой переливалось всеми цветами радуги огромное квадратное солнце.

Мазукта пригляделся и солидно кивнул.

— Угу. Вещь. Суперплоское, никаких вредных излучений, автоматическая настройка на время года, вечная гарантия. Цену видишь?

Шамбамбукли перевел взгляд на ценник, тихо ахнул и отшатнулся от полки.

— Вот тебе второе правило, — осклабился Мазукта. — Никогда не нацеливайся на самое эффектное — оно, как правило, и самое дорогое. Я предпочитаю простые надежные модели. Пойдем.

Мазукта поволок Шамбамбукли к другому концу ряда.

— Вот. Советую купить одно из этих.

Шамбамбукли с сомнением уставился на россыпь невзрачных звезд.

— Какие-то они…

— Ерунда. Главное — функциональность.

Мазукта выбрал одну из звезд и сунул Шамбамбукли в руки.

— Бери и пойдем дальше.

— А почему она такая лохматая?

— Это протуберанцы.

— Значит, у нее активность нестабильная? — проявил техническую осведомленность Шамбамбукли. — А не взорвется?

— Такие светила взрываются редко. В крайнем случае, фирма-изготовитель выплатит компенсацию.

— Пятна какие-то… — брезгливо поджал губы Шамбамбукли, рассматривая звезду. — И знаешь, по-моему, у нее слишком жесткое излучение!

— А зачем существует озоновый щит, по-твоему? — парировал Мазукта.

— Да ну, озоновый щит… В этой защите всегда полно дырок, только успевай затыкать.

Мазукта в ответ только пожал плечами, отказываясь продолжать глупый спор. Шамбамбукли некоторое время потоптался у прилавка, перебирая звезды и рассматривая ценники, и наконец выбрал маленькую бледно-желтую звездочку, которая показалась ему «похожей на котенка». Так он и объяснил свой выбор Мазукте, не преминувшему упрекнуть друга в излишней сентиментальности.

— Иди сюда, — он подвел Шамбамбукли к большому ящику в углу магазина и сунул туда обе руки, разгребая погромыхивающее содержимое.

— Это что?

— Товары со вторых рук. Планеты я всегда беру здесь. Чуть-чуть подчистить поверхность — и можно использовать как новые!

Шамбамбукли двумя пальцами вытащил из кучи почерневшую спекшуюся планету.

— И что, вот на этом можно начинать новый мир?

— Брось, эта порченная. Сразу же видно.

Шамбамбукли послушно уронил планету обратно в ящик.

— Риск, конечно, всегда существует, — снисходительно объяснил Мазукта. — Зато цены просто смешные. На, возьми вот эту.

Он сунул в руки Шамбамбукли серый, довольно-таки потертый шарик.

— Этот использовался под динозавров. А они раса аккуратная, в каком виде взяли, в таком и отдали. Ну, может, только кладбища не стали тревожить.

Шамбамбукли повертел планету в руках и, когда Мазукта отвернулся, незаметно вернул ее в кучу.

— Так, что у нас на очереди? Растения, животные? Сейчас купим, сэкономим тебе два дня рабочего времени.

В отделе растительности Мазукта быстро перебрал пакетики с семенами и спорами: от моха ягеля до Игдразила включительно. Были тут и говорящие грибы, и конфетные кусты, и дубы, на которых росли золотые цепи, и даже новая разработка — бродячее Древо Желаний. Мазукта деловито отобрал полтора миллиона пакетиков и ссыпал их в корзинку.

— Тут необходимый минимум. Просто и без изысков. Пошли дальше.

Он оторвал Шамбамбукли от разглядывания запретных плодов на Древе Познания и потащил в другой ряд.

— Животные, животные… ага, вот они! Выбирай тех, что помельче и неприхотливее, и пойдем отсюда.

— Животных я обычно сам… Нравится мне это, — робко возразил Шамбамбукли

— И разумные расы- тоже сам?

— Ну да… А они тут тоже продаются?

— А как же! Вот, смотри.

Он подвел Шамбамбукли к длинному стеллажу, где стояли в разных позах демонстрационные модели.

— Это люди, это эльфы. А вот гоблины, гномы, орки, мшарцы, крысюки, змеелюди… Вот этих, с волосатыми ногами, не знаю, наверное, новая разработка.

— А ты кого обычно используешь?

— Людей или орков. Самые неприхотливые твари, грязи от них только много. Ну, это мелочи. Так будешь что-то брать?

— Не-а.

— Ну и зря.

Мазукта направился к кассе, по дороге набирая в корзинку коробочки, баночки и пакетики с полок. Шамбамбукли вздохнул, вернулся к Древу Познания и еще раз полюбовался аппетитными плодами. «Непременно сделаю такое же!» — подумал он, хотя и подозревал, что подобного качества ему никогда не достичь. «Ничего, может, накоплю и приобрету со временем» — решил Шамбамбукли и пошел к выходу, где его уже поджидал Мазукта.

— Ну как, понравилось? — весело осведомился тот. — Я гляди сколько всего накупил!

Мазукта потряс сумкой.

— Обошлось даже дешевле, чем думал. Скидки, конец сезона, так что я еще и сэкономил. И альбом для слайдов получил в подарок от магазина!

— Мазукта, я все понимаю, но зачем мы сюда вообще ходили? Я понимаю, купили бы что-нибудь такое… замечательное. Но ведь нет! Только полную сумку всякого барахла!

— Ничего ты не понимаешь! — отмахнулся Мазукта. — Ты над каждым миром будешь корпеть по целой неделе, а я их теперь смогу ваять по три-четыре штуки в день. С тех пор, как нашел этот магазин, я знаешь, сколько миров успел создать? Больше шестисот! А ты? Меньше дюжины. Ладно, не обижайся. Пойдем ко мне, я сегодня угощаю.

— Давай в другой раз? Я что-то устал.

Демиурги распрощались, и Шамбамбукли пошел домой, грея в кармане ладонь о теплый бок маленького желтого солнышка.

А Мазукта пожал плечами, достал из кармана стопку слайдов и стал небрежно распихивать их в кармашки нового альбома. Шесть сотен фотографий. Совершенно одинаковых.

* * *

Демиург Мазукта пришел в гости к своему другу демиургу Шамбамбукли и принес тортик.

— Ой, привет! — обрадовался Шамбамбукли. — Заходи, садись. Я сейчас приготовлю чай. Тебе какой — жасминовый или шиповниковый?

— Мне кофе, — ответил Мазукта и прошел в комнату. Сел в одно из кресел и стал ждать хозяина.

Скоро появился сам Шамбамбукли, с подносом в руках. Вручил Мазукте чашечку дымящегося кофе, себе налил из чайника кружку чая, взял кусок пирога и сел — но не во второе удобное кресло, а на колченогую табуретку.

— Усмиряешь плоть? — с интересом спросил Мазукта.

— Ты о чем? — не понял Шамбамбукли. — А, о табуретке..? Нет, конечно. Она ведь предмет роскоши.

— Хм? — не поверил Мазукта.

— Это подношение от людей. Они мне самое ценное не пожалели. Теперь как-то даже неловко было бы не пользоваться. Ты видишь, из какого дерева она сделана?

Мазукта пригляделся.

— Из серого и занозистого. Названия не помню. А что в нем такого роскошного?

Шамбамбукли вздохнул.

— Это дерево очень редкое. Его вообще не должно было остаться в мире, я старался все ростки уничтожить еще в самом Начале. Но вот не уследил.

— А-а… — протянул Мазукта.

— Я вот не понимаю, — Шамбамбукли задумчиво отхлебнул из кружки. — Я ведь так старался! Я засадил всю землю совершенно замечательной растительностью! Розовое дерево, черное дерево, даже фиолетовое дерево — и все растут повсеместно, далеко ходить не надо. Чудная древесина, долговечная и податливая, целебные плоды, даже листья можно в чай заваривать (кстати, зря отказываешься, попробуй — рекомендую). А люди…

Он махнул рукой и снова отхлебнул.

— Что — люди? — переспросил Мазукта.

— Они их на дрова пускают, — мрачно отозвался Шамбамбукли. — А лечатся какой-то химической дрянью и безграмотными заговорами. Зато вот такой сорняк, — он пнул носком ножку табуретки, — специально везде разыскивают и ценят на вес золота. Почему так? Ведь невзрачная совсем коряга, и в обработку мало годится, и колючая к тому же…

— Видишь ли, — наставительно поднял палец Мазукта, — люди гораздо больше ценят не то, что лучше, а то, что труднее достать.

* * *

Демиург Шамбамбукли лучезарно улыбнулся человеку.

— Здравствуй! Ну наконец-то, и в моем мире появились пророки.

— Ага, — человек сдержанно кивнул. — Я имею честь говорить с демиургом Шамбамбукли?

— Да, это я. Да ты садись, садись. Выпей чаю, а вот тут пирожки, кушай. Я уже приготовил для тебя чудные заповеди, будет что рассказать по возвращении…

— Сожалею, вынужден отказаться, — человек изобразил сочувственный вздох. — Священный транс дается нелегко, у моего возвышенного духа есть только полчаса на разговор. Так что, если не возражаете, перейдем сразу к делу.

— Да, конечно. Если тебе так срочно… На вот, тут в корзинке скрижали, я сам только сегодня написал…

Человек, не обращая внимания на протянутую корзинку, уселся перед демиургом на стул, порылся в плоском кожаном портфеле и достал блокнот.

— Итак, начнем. Паства хочет знать, действительно ли Ваше имя Шамбамбукли, или под этим псевдонимом скрывается целая группа демиургов?

— Эээ…

— Ясно. Следующий вопрос. Вы принимали участие в строительстве мира. Если бы у Вас была такая возможность, что бы Вы хотели исправить?

— Одну минуточку…

— Ясно. Какую именно? Первую минуту творения?

— Но я не то имел в виду…

— Я так и понял. Конечно, досадно, когда всё с самого начала идет не так, как задумано!

— Но всё вовсе не идет…

— Тем более.

Демиург Шамбамбукли озадаченно замолчал.

— Следующий вопрос. Как Вы относитесь к назначению Гога Верховным Прасолом?

— Что..?

— А, понимаю, Вы возмущены. Я тоже. Не будем тогда заострять внимание на этом вопросе. Перейдем к следующему. Ваше главное увлечение в жизни?

— Погоди… — демиург Шамбамбукли попытался внести в разговор толику здравого смысла. — Вот тут у меня корзинка…

— А, Вы плетете на досуге корзинки? Это весьма похвальное увлечение. А каковы Ваши сексуальные предпочтения? И с кем Вы жили в последнее время?

-%* твою мать! — закричал Шамбамбукли.

— О! — человек восхищенно вскинул брови. — Мою мать? Вы? Лично?

Он быстро застрочил в блокноте.

— Ну и в заключение, Ваши планы на будущее?

— Еще одно слово… — прохрипел Шамбамбукли, — и я своими руками..!

— Значит, у Вас запланировано еще одно Слово? Ну, спасибо за Откровение, — коротко поклонился человек, сложил бумаги в портфель и исчез.

Это был лишь первый пророк из нескольких тысяч…

* * *

— Ты только послушай, какие я заповеди придумал! Обхохочешься!

Демиург Шамбамбукли покосился на листок в руках демиурга Мазукты.

— Заповеди..?

— Ага. Это очень занятная игра. Даешь людям какое-то указание, а потом смотришь, как они его выполняют.

— Ну-ка, дай взглянуть…

Демиург Шамбамбукли взял листок и прочел первую фразу.

— «Не стой под стрелой»… А что это означает?

— Это ничего не должно означать, это заповедь. Главное, чтобы звучало весомо и повелительно.

— Погоди, я чего-то не понимаю…

— А тут и понимать нечего! — Мазукта отобрал листок. — Вкладывать в заповедь какой-то смысл — глупое и неблагодарное занятие. Я сам так сперва делал, а потом понял, что это бессмысленно.

— Но почему?

— Да потому что людям ничьи советы свыше нафиг не нужны! Они все равно истолкуют любые слова так, как им больше понравится. Или каким-нибудь совсем дурацким образом. Лишь бы только не выполнять инструкции.

Демиург Шамбамбукли непонимающе заморгал. Мазукта вздохнул.

— Так. Объясняю подробнее. Вот, дал я, к примеру, людям такую полезную заповедь: «Мойте руки перед едой»

— В высшей степени разумное высказывание! — заметил Шамбамбукли.

— Кхм… да. Вот, взгляни сюда.

Мазукта протянул руку и достал с полки один за другим четыре толстых тома.

— Это что? — удивился Шамбамбукли.

— Комментарии мудрецов. Только на одну эту заповедь. Выясняли, что значит «перед».

Шамбамбукли присвистнул.

— Нехило… И к каким результатам они в конце концов пришли?

— Ну, если вкратце — то постановили, что промежуток между мытьем рук и поеданием пищи должен составлять не менее шести часов. А в те дни, когда приходится мыть руки с мылом, они и вовсе постятся.

— А… а какой в этом смысл? — осторожно спросил Шамбамбукли.

— Да никакого смысла. То есть, считается, что какой-то есть. Но высший. Недоступный человеческому пониманию.

Шамбамбукли недоверчиво хмыкнул.

— Или вот, — продолжал Мазукта, — «По газонам не ходить». Люди почти двести лет спорили, что я имел в виду. В конце концов, на основании косвенных намеков, подключив к работе лингвистов, установили, что такая форма глагола — «ходить»- употреблена в данном контексте с целью подчеркнуть, что по газонам нельзя перемещаться босиком, налегке и медленно. А в сапогах, бегом и с полной выкладкой — не только можно, но даже рекомендуется.

— Брр! — откомментировал Шамбамбукли.

— В общем, теперь для меня это просто игра, — заключил Мазукта. — Составляю пару десятков заповедей, а потом смотрю, как человечки начинают с ними извращаться. Иногда очень смешно получается! Попробуй. Шамбамбукли неопределенно пожал плечами.

— Ну, не хочешь — не надо, — сказал Мазукта. — Только, когда будешь наставлять своих человеков, попомни мои слова. Заповеди должны быть четкими, ясными, не допускающими никаких двояких толкований и простыми в исполнении…

— Я не собираюсь давать никому никаких заповедей, — перебил Шамбамбукли.

— То есть как? — опешил Мазукта.

— Ну… так. Если человечество само не в состоянии разобраться, что можно делать, а чего нельзя — то кому оно нужно, такое человечество?