Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Как извращалась плоть.
Светило солнышко, шумел океан. Демиурги Мазукта и Шамбамбукли валялись на пляже в одних плавках и наслаждались покоем. — Класс! — сказал демиург Шамбамбукли и перевернулся на живот. — Спасибо, что вытащил. — Не за что, — ухмыльнулся Мазукта. — Тебе давно пора было на природу, а то сидишь как пень в четырех стенах. А так хоть искупался, позагорал… Пива хочешь? — А есть? — Есть..? — Мазукта подтянул к себе объемистую сумку и заглянул внутрь. — Есть тоже найдется. Яйца, бутерброды? — Я спрашивал, пиво еще есть? — А, ну конечно! Я брал с запасом. Мазукта достал две бутылки, одну протянул Шамбамбукли, другую откупорил и присосался сам. — Про выходные дни — это ты неплохо придумал, — сказал он после продолжительного бульканья. — Надо будет позаимствовать идею. Целый день — никакой работы, лежи себе, отдыхай… — Вообще-то, я планировал посвятить выходные дни самосовершенствованию, — заметил Шамбамбукли. — Вот и совершенствуйся, — Мазукта с хрустом потянулся и почесал живот. — Загорай. Некоторое время демиурги пролежали молча, греясь на солнышке. — Который час? — спросил Шамбамбукли, не открывая глаз. — Полпятого, — уверенно ответил Мазукта, тоже не открывая глаз. — Скоро пора домой. — Да куда ты спешишь? — У меня канарейка не кормлена. То есть не заведена. — Ничего с ней не сделается. — Ну, всё-таки… Мазукта вздохнул и разомкнул веки. — Ладно, еще разок окунемся, и пойдем. — Ага… — кивнул Шамбамбукли. — Окунемся. Сейчас, минуточку, я еще полежу чуть-чуть. — Ну, лежи. Мазукта снова полез в сумку, достал сверток с продуктами и зашуршал бумагой. Шамбамбукли не глядя протянул руку, и Мазукта вложил в неё бутерброд с ветчиной. — Ты еще про яйца что-то говорил, — напомнил Шамбамбукли. — Не наглей, — сказал Мазукта. — Сядь и ешь. — Может, мне еще и руки помыть? — Если хочешь. Шамбамбукли с тяжким стоном принял сидячее положение. — Мазукта! Ты действительно злобное деспотичное божество. — Ага, — охотно согласился Мазукта. — У меня масса недостатков. На, держи, — он протянул пакетик с вареными яйцами. — Почисть себе сам. Минут пять демиурги жевали в молчании. — Вкусно, — сообщил Шамбамбукли, активно работая челюстями. — А чего яйца такие крупные? Гусиные? — М-не-а, — Мазукта отрицательно помотал головой. — Индюшиные? — Не-е. Археоптерикс. — Хм? — вопросительно приподнял бровь Шамбамбукли, не переставая жевать. — Ну, знаешь, такая зубастая тварь, помесь вороны с крокодилом. Шамбамбукли замер с набитым ртом и уставился на надкушенное яйцо в своей руке. С натугой проглотив кусок, он осторожно спросил: — А ветчина была из кого? — Из брахиозавра. Тоже интересный гибрид, жирафа с игуаной. И от бегемота тоже что-то есть, но не много. Сам по себе он ничего особенного, животное дурное и даже не симпатичное, но на вкус… ммм! Шамбамбукли решительно положил недоеденный завтрак на песок. — Да, — сухо произнес он. — Было вкусно. Сам делал? — Кого, брахиозавра? Ну что ты! Я такими вещами не занимаюсь. Все эти эксперименты по селекции, гибридизации… Возиться с пробирками, образцами тканей, препаратами… мерзость какая! Я здесь разместил только базовые модели: ворон, игуан, крокодилов — а дальше они уже сами. — Да кто «они»? — Люди, кто же еще! Я, вообще-то, заранее поставил коды на исходники, чтобы ничего такого не случилось, но ты же знаешь людей! Всё-равно взломали. — Взломали? Генетический код?! — Да они любой взломают, дай только время. А ведь знают, между прочим, что это подСудное дело! Хотя, надо заметить, некоторые результаты у них получились очень интересные… да, надо будет взять на вооружение. Вот, например, утконос… — Мазукта, — перебил Шамбамбукли. — У меня канарейка не кормлена. Давай собираться и пойдем. — Ну ладно, ладно, — Мазукта поднялся с песка, подобрал сумку и засунул в неё полотенце. — Пошли. — А убрать за собой? — нахмурился Шамбамбукли. — Убрать? — Ну, все эти банки, бутылки, огрызки… Некрасиво же. Что тут после нас останется? — После нас-то? — засмеялся Мазукта. — Да хоть Потоп!
* * *
— Они сговорились! — простонал демиург Мазукта. — Такое невозможно объяснить простым совпадением, это мировой заговор, я знаю! — В чем дело? — спросил демиург Шамбамбукли. — Вот, читай, — Мазукта бросил ему толстую стопку писем. — Миллион пожеланий. Случайная подборка. Шамбамбукли стал читать, после пятого письма его брови взлетели вверх, после десятого он хмыкнул, а пролистав остальные 999990, расхохотался в голос. — Тебе смешно, да? — возмутился Мазукта. — А мне, между прочим, всё это исполнять, согласно заведенному порядку. Каждый день по миллиону чудес, сам знаешь. — Знаю, — прикрывая рот ладонью, кивнул Шамбамбукли. — Да, конечно, среди миллиона желаний иногда встречаются дурацкие… они почти все дурацкие, если разобраться. Но ведь разные же! А здесь, ты же видел, каждый третий просит одного и того же! С небольшими вариациями. Это не заговор, да? — Заговор, конечно, — широко ухмыляясь, согласился Шамбамбукли. — И теперь я должен каждому… нет, ты только представь — каждому!.. — Представляю, — Шамбамбукли не удержался и снова фыркнул. — Так и знал, что не встречу у тебя сочувствия, — обиделся Мазукта. — А как я, по-твоему, буду выглядеть, бегая по морозу с этим дурацким мешком? Да еще по крышам! — Замечательно, — заверил его Шамбамбукли. — Красный цвет тебе очень идет. Только нацепи бороду, если не хочешь, чтобы тебя узнавали.
* * *
Демиург Шамбамбукли сидел в гостиной у демиурга Мазукты и любовался коллекцией оружия на стене. — А вон тот тупой меч я помню, — сказал он. — С него всё начиналось, верно? — Угу, — кивнул Мазукта. — Сейчас смешно даже… А тогда казалось, грозное оружие. — Это нам только казалось. — Ну да. А арбалет тоже оттуда? — Трофейный. Мне из него ногу прострелили. — Да, я помню. Ты тогда страшно ругался. — Потом я ругался и пострашнее. — Ага, когда тебя враги сажали на пику… Кстати, где она, я тут не вижу? — Пику я оставил, — сухо сказал Мазукта. — Там. — Ну, тебе виднее, конечно. А то было бы что вспомнить. — Я помню, спасибо, — произнес Мазукта еще суше. — И я помню, — Шамбамбукли мечтательно прикрыл глаз. — Приключения, подвиги, вольная жизнь на свежем воздухе. Драконы, опять же… Помнишь нашего первого дракона? — Нет, сожалею. Пока ты с ним дрался, я лежал в сторонке и ждал, когда меня соберут в совочек и проведут обряд воскрешения. — Ты много пропустил, — сочувственно покачал головой Шамбамбукли. — Но еще не всё потеряно. Всегда можно вернуться и пройти заново. — Благодарю, но как-нибудь без меня, — холодно ответил Мазукта. — Да ты что? Было же здорово! Давай повторим? — Нет. И оставим эту тему. — Жаль, — вздохнул Шамбамбукли. — Мне понравилось. — Если хочешь, иди один, — пожал плечами Мазукта. — Совершай свои подвиги, а у меня другие предпочтения. Не всем же быть героями, кто-то должен и пингвинов пинать.
* * *
Демиург Мазукта подбросил на ладони яблоко, повертел, разглядывая с разных сторон, и глубокомысленно произнес: — Люди считают, что их души подобны яблокам. — В смысле? — заинтересовался демиург Шамбамбукли. — Точнее, половинкам, — поправился Мазукта. — Вот так примерно. Он аккуратно разрезал яблоко на две части и положил на стол. — У них есть такое поверие, будто для каждого человека существует идеальная пара. Вроде бы я, прежде чем посылать души в мир, рассекаю их пополам, на мужскую и женскую половинки. Как яблоко. Вот и бродят эти половинки, ищут друг друга. — И находят? — Ха! — фыркнул Мазукта. — Шамбамбукли, как ты это себе представляешь? Какова вероятность такой встречи? Знаешь, сколько в мире людей? — Много. — Вот именно. А кроме того… ну найдут они друг друга, ну и что дальше? Думаешь, составят целое яблоко и заживут в мире и согласии? — Ну да. А разве не так? — удивился Шамбамбукли. — Нет, не так. Мазукта взял в руки по половинке яблока и поднял их к своему лицу. — Вот две свеженькие, аппетитные души сходят в мир. А как мир поступает с человеческими душами? Мазукта с хрустом откусил кусок от одной половинки. — Мир, — продолжал он с набитым ртом, — не статичен. И жесток. Он всё перемалывает под себя. Тем или иным способом. Отрезает по кусочку, или откусывает, или вовсе перемалывает в детское пюре. Он откусил от другой половинки и на некоторое время замолчал, пережевывая. Шамбамбукли уставился на два огрызка и нервно сглотнул. — И вот, — торжественно провозгласил Мазукта, — они встречаются! Трам-тарарам-пам-пам! — он соединил надкушенные половинки. — И что, подходят они друг другу? Черта с два! — Мазукта, — осторожно спросил Шамбамбукли. — А к чему ты мне это рассказываешь? — Да ни к чему. Так, захотелось поговорить. А что? — Нет, ничего… Я думал… — А посмотри теперь сюда, — перебил Мазукта и взял еще несколько яблок. — Разрезаем каждое пополам, складываем наудачу две половинки от разных яблок — и что видим? — Они не подходят, — кивнул Шамбамбукли. — Мазукта, я хотел спросить… — Потом спросишь, — отмахнулся Мазукта. — Смотри дальше. Сложив две разные половинки вместе, он куснул с одной и с другой стороны и продемонстрировал результат. — Ну, что видим? Теперь они образуют пару? — Да-а, — Шамбамбукли задумчиво кивнул. — Теперь они соответствуют друг другу идеально. — Потому что мир их обкусывал не поодиночке, а вместе. Аналогия ясна? — Ясна. — Теперь спрашивай, что ты хотел. — Да ничего, теперь уже незачем спрашивать. Я просто удивился, зачем ты начал этот разговор, а вдруг у тебя какие-нибудь проблемы в семейной жизни? — У меня? — Мазукта засмеялся. — Нет, что ты… у меня всё замечательно. Прекрасная жена (да ты же её знаешь), чудные дети… Дочка — вылитая мать, спокойная такая, заботливая. Цветы любит. Я ей выделил садик, так она весь день там что-то сажает, пропалывает… Очень обстоятельный ребенок. Сыновья тоже подрастают. Совсем разные. Один кораблики пускает, мечтает стать моряком. За него я спокоен. А другой всё больше по подвалам шляется, и компания у него подозрительная. Вечно угрюмый, не улыбнется никогда. На стенах развешал картинки с уродскими черепами, сам весь в цепях… Ну ничего, это подростковое, это пройдет. А вот младшенький меня беспокоит… Мазукта напряженно сдвинул брови. — Слишком серьезный, — пояснил он. — Не по годам. И игры у него странные. Нашел где-то ржавый серп, сидит точит, и на меня как-то нехорошо поглядывает. Не нравится мне это…
* * *
— Мазукта, посмотри, какой я мир отгрохал! — сказал демиург Шамбамбукли. — Ну-ка, ну-ка, — демиург Мазукта подошел поближе и принялся разглядывать мир. — Что скажешь? — осторожно спросил Шамбамбукли. Мазукта обошел вокруг мироздания, задумчиво почесал подбородок и хмыкнул. — Ну что я могу сказать… Гламурненько. — Что?! — Гламурненько, — повторил Мазукта. — Даже, пожалуй, симпотненько. Хм… кавай. — Ты серьезно? Мазукта кивнул. — Зачот, — подытожил он и добавил, как припечатал, — пеши истчо. Шамбамбукли вздохнул, разобрал мироздание и принялся переделывать его заново.
* * *
— Чем занимаешься? — спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли. — Заповеди пишу, — ответил Шамбамбукли. — Помнишь, как ты мне советовал. — Я советовал? — искренне удивился Мазукта. — Ну да, — подтвердил Шамбамбукли. — Ты сам говорил, что людям надо давать ясные и недвусмысленные установки. Чтобы не было разночтений. — А, да, да, припоминаю, — кивнул Мазукта. — Было такое, действительно. И что? — Вот, — Шамбамбукли указал на стопку готовых скрижалей. — Составляю подробный алгоритм. Половину уже написал, скоро закончу. Мазукта пересчитал каменные листы и задумчиво присвистнул. — Многовато что-то. — Ну, я старался, — скромно потупился Шамбамбукли. Мазукта взял из стопки верхнюю скрижаль и начал читать вслух: — «Человек не должен причинять вреда другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был нанесен вред, за исключением тех случаев…»- он фыркнул и положил скрижаль на место. — Шамбамбукли! — А? — Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой. — Почему? — огорчился Шамбамбукли. — Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это всё, — он постучал ногтем по заповедям, — чушь собачья и напрасный перевод камней. — Но ты же сам говорил!.. — Да, говорил, — согласился Мазукта. — Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту. Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу. — А как же тогда надо? — Надо? Ну, например, как я. — Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. — Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди — они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, всё-равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое «горячо». — Да, пожалуй, — согласился Шамбамбукли. — А что это за «общие установки», которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил? — Нет, — замотал головой Мазукта. — Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо, и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям. — То есть, ты им всего лишь говоришь «делайте хорошо и не делайте плохо»?! — Да нет же! — отмахнулся Мазукта с досадой. — Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо — это плохо. Из собственного опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз — глядишь, и уже сообразили. — Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь? — Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго. — И как же? — заинтересовался Шамбамбукли. — Совесть, да? — Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть — это же понятие субъективное! Как её можно принимать в расчет? — Нуу… тогда не знаю. — Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться — значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться — просто, значит оно хорошее. — И всё? — Да. — И это правило применимо к чему угодно? — Абсолютно. Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул. — О чем думаешь? — Пытаюсь понять… — Хочешь пример? — Хочу. — Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов… да что там, даже для разных людей — понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес — вот скажи мне, быть толстым — это хорошо или плохо? — Ну, смотря где и когда. — Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес — трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием — сразу решающим критерием красоты становится полнота. — Да, понимаю, — Шамбамбукли задумчиво кивнул. — Кажется, это правило почти не имеет исключений. — Практически не имеет, — подтвердил Мазукта. — За редким исключением, — уточнил Шамбамбукли. — Вот, например, любовь с первого взгляда… — Нет, — решительно возразил Мазукта. — Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.
* * *
— Послушай, Мазукта, — сказал демиург Шамбамбукли и неловко кашлянул. — Я тут проверил — знаешь, по-моему, ты не прав! — Я?! — изумился демиург Мазукта. — Да, — кивнул Шамбамбукли. — У меня с самого начала вызывали сомнение некоторые твои высказывания — ну там, например, про принцип меньшего зла или большего добра — и ты знаешь, что-то не сходится. Демиург Мазукта на секунду задумался. — Я так понимаю, ты проводил исследования на одном из своих миров? Не моих? — Разумеется! — подтвердил Шамбамбукли. — А скажи, когда ты создавал этот мир, ты встраивал в его основу такой закон, как «Мазукта всегда и во всём прав»? — Нет, — растерянно захлопал глазамиШамбамбукли. — Тогда нечему удивляться, — пожал плечами Мазукта.
* * *
Демиург Мазукта подозрительно понюхал чашку и нахмурился. — Это что? — Чай, — ответил демиург Шамбамбукли. — Как-то он странно выглядит, — проворчал Мазукта и брезгливо выловил ногтем чаинку. — Непривычно. — Потому что сегодня я его заварил как надо! — с гордостью заявил Шамбамбукли. — Прочитал инструкцию на упаковке — и представляешь себе, оказалось, что до сих пор я неправильно заваривал чай. Там написано «сыпать заварку в чайник из расчета 1 чайная ложка на стакан воды». А я-то всегда лил стакан воды на чайную ложку заварки! — Чего? — не понял Мазукта. — Порядок такой, — объяснил Шамбамбукли. — Сначала наливаешь воду, потом сыпешь чай. А я делал наоборот. — А теперь, значит, по науке? — Ага! — радостно кивнул Шамбамбукли. — Хм… — Мазукта отхлебнул из чашки и задумчиво поднял взгляд к потолку. — Хм… Не пойми меня превратно, но ведь у тебя раньше получался вполне вкусный чай? — Зато неправильный! — капризно возразил Шамбамбукли. — Но вкусный. — Да. Но неправильный. Мазукта вздохнул и отставил чашку в сторону. — Тогда мне кофе, пожалуйста. — Нет проблем! Шамбамбукли поставил турку на плиту и пока она не закипела, достал сахар и сливки. — Мазукта..? — Что? — Я вот тут подумал… Чай — это ерунда, мелкая житейская проблема. А если взять что-то глобальное? — В смысле? — Ну, я хотел сказать, а вдруг мы еще что-то делаем неправильно? Во вселенском масштабе? — Например? — Ну вот, скажи мне хотя бы: что, по-твоему, первично, материя или сознание? Мазукта фыркнул и рассмеялся. — Ну ты и вопросы задаешь! Как будто сам не знаешь! — Знать-то я, конечно, знаю, — сдержанно кивнул Шамбамбукли. — Но мои знания носят чисто прикладной характер. То есть, я в курсе, что надо делать и как, чтобы всё заработало. На практике. А вдруг я, как с тем чаем, всё делаю наоборот? И надо совсем иначе? Вот мне и интересно: что по этому поводу говорит теория? Мазукта растерянно почесал в затылке. — Теория..? Да черт её знает! — Тогда, может, его и спросим? — предложил Шамбамбукли. — Кого, черта? — Мазукта скептически поджал губы. — Не думаю, что это хорошая идея. Чертей много. И укаждого своя теория.
|