Тамалия. Я лежала, активировав на руке дес-шокер

Я лежала, активировав на руке дес-шокер. Так, на всякий случай. Сегодня первая ночь, когда оставила дверь открытой. Верила, конечно, что всё будет хорошо, но нужно же ко всему готовой быть...

И правда, вышел, походил по дому, кажется, заглянул в шкаф в гостиной. Напрягаюсь, неужели кнут достал? Может, нужно было пульт под бок положить, а я – дура доверчивая?

Тихо подошёл к двери, постоял, решаясь. Максимально расслабляю мышцы лица, дышу ровно и медленно. Зашёл. Рука почти затекла, нервы на пределе. А ну как хлестнёт со всей дури...

Нет, пронесло. Тихо подходит, опускается на пол, разглядывает лицо. Что ты там себе надумал, чудо моё?

Ощущаю на щеке невесомое прикосновение тыльной стороны пальцев, такое мягкое... расслабляюсь, не может человек, который так касается, взять да и ударить во сне. Правильно поверила.

Смотрю на него. В глазах ужас, зрачки огромные.

– Прости, госпожа, не хотел беспокоить...

Улыбаюсь.

– Не страшно, – говорю, садясь в кровати, дес-шокер отключаю. – О чём думаешь?

– Да так... – смущается. – О том, действительно ли возможно, что вы меня свободным сделаете.

– Возможно, – киваю. – Что ж ты грустный такой?

– Да вот думаю, что мне уже вроде и свобода без вас не такой представляется.

– Без меня? – не понимаю. – Ты о чём?

– Простите, моя прекрасная госпожа, зарвался ваш раб...

– Что-то я со сна плохо соображаю, – говорю.

– А что тут соображать, – глухо, глаза потемнели, а ведь только что буквально сияли. О чём он там мечтал, интересно... Надеюсь, не началась ко мне привязанность болезненная? Ни к чему это, дорогой... Впрочем, пройдёт, даже если и так. Это нормально, наверное. – Даже если мне чип вынут и нормальные документы сделают, вы на меня и не взглянете, после всего-то, кто я такой?

– Да ладно тебе, – смеюсь, – это сейчас кажется, будто я нужна, а вкус свободы, он такой... пьянящий. Вот увидишь, как только чип из тебя изымем и торжественное сожжение пульта устроим, сразу всё по-другому видеться будет.

Кажется, глаза снова засияли, молодчинка мой, так держать.

– Ну а я буду с тобой, сколько тебе понадобится, – смеюсь. – Пока сам не сбежишь.

– Что вы... – шепчет. Опускает голову. – Зачем вам мерзость такая...

– У меня свои представления о мерзости, – отвечаю. Молчит.

– Ну что ещё? – спрашиваю.

– Когда думаешь о свободе, как о далёкой и желанной, то кажется, что были бы документы на руках... А когда начинаешь думать о конкретных шагах...

Боже, как он хочет эту свободу... Что же мне делать?

Антер

Да что ж ты такое придумал себе, ничтожество? Думаешь, она вот так прямо рядом с тобой встанет как с равным? Подразнила и забыла. Она же видела тебя... такого видела... Без этого самого достоинства, без гордости, без ничего – ниже некуда...

– Кому я нужен теперь буду, со свободой своей? После всего...

– Э, дружок, не надо так. Себе-то ведь нужен, а это самое главное.

Усмехаюсь горько. Себе-то нужен, а тебе...

Замолкаю. Пришёл тут, сопли распустил. Идиот.