Глава 24. «Никакой легкий поцелуй не удовлетворил бы Деймона», – подумала Елена

«Никакой легкий поцелуй не удовлетворил бы Деймона», – подумала Елена. С другой стороны, Мэтта нужно соблазнить, иначе он не сдастся. К счастью, Елена уже давно разгадала код Мэтта Ханикатта. И она планировала быть безжалостной в использовании его слабого, восприимчивого тела.

Елена отпустила его и вздохнула. У нее появилось ощущение, будто что-то поползло по ее лопаткам. Так бывает, когда кто-то пристально наблюдает за вами. Она оглянулась и увидела Деймона, стоящего на приличном расстоянии от нее с сосновым прутом Вирджинии, но она не заметила ничего необычного. Она оглянулась еще раз – и ей пришлось зажать кулаком рот.

Деймон был здесь; прямо за ней; так близко, что она не могла бы просунуть два пальца между его телом и ее. Она не знала, как ее рука не коснулась его. Она практически оказалась заманена в ловушку между двумя мужскими телами.

Но как он это сделал? У него не было времени на преодоление дистанции от того места, где он стоял, до того, которое было в двух дюймах от Елены. Она отвернулась-то на секунду. Никакого звука, похожего на шаги по сосновым иглам, не было. Так же как Феррари, он просто появился… здесь.

Елена сдержала крик, который уже хотел вырваться из ее легких, и попыталась дышать. Ее тело остро ощущало тревогу. Мэтт дрожал позади нее. Деймон наклонился, но то, что она смогла обонять, было сладким ароматом сосновой смолы.

Что-то с ним не так. Что-то не так.

– Знаешь что, – сказал Деймон, наклоняясь вперед, от чего девушке пришлось прислониться к трясущемуся телу Мэтта. Но даже тогда она смотрела прямо в Ray-Bans с расстояния трех дюймов. – Ты пулучаешь двойку с минусом.

Теперь Елена дрожала так же как и Мэтт. Но она должна была овладеть собой, должна была встретить эту агрессию лицом к лицу. Чем пассивнее были она и Мэтт, тем больше времени было у Деймона, чтобы подумать.

В уме Елена лихорадочно искала выход.

«Возможно, он не читает наши мысли, – подумала она. – Но он точно, поймет, говорим мы правду или лжем. Это обычное дело для вампира, пьющего человеческую кровь. Что мы можем сделать? Что мы можем сделать с этим?»

– Это был приветственный поцелуй, – смело сказала она. – Чтобы определить, что собой представляет человек, которого ты встретила, и иметь возможность всегда угадывать его последующие действия. Даже… даже степные хомяки это делают. Теперь… пожалуйста… мы можем немного пошевелиться, Деймон? Я чувствую себя раздавленной.

«Это слишком провокационная позиция», – подумала она. – «Для всех».

– Еще один шанс, – сказал Деймон, и в этот раз он не улыбался. – Я желаю увидеть поцелуй… истинный поцелуй… между вами. Иначе…

Елена извивалась в ограниченном пространстве. Ее глаза искали Мэтта. В конце концов, они были парой в прошлом году. Елена видела взгляд голубых глаз Мэтта: он хотел поцеловать ее настолько, насколько он вообще мог чего-то хотеть после той боли. И он понял, что она должна будет пройти через все эти капризы, чтобы спасти его от Деймона.

«Несмотря ни на что, мы выберемся», – подумала Елена, мысленно обращаясь к нему. В мозгу некоторых парней не было никаких кнопок в секторе эгоизма. У некоторых, как у Мэтта, были кнопки «ЧЕСТЬ» или «ВИНА».

Мэтт был спокоен, когда Елена взяла его лицо руками, наклоняя его к себе и поднимаясь на цыпочки, потому что он сильно вырос за последний год. Она думала об их первом настоящем поцелуе в его машине по пути домой с мелкой школьной дискотеки. Он был напуган, его руки были влажными, он дрожал. Она была спокойной, чувственной, нежной.

А сейчас она двигала теплый кончик своего языка к нему, раздвигая его замороженные губы. И на всякий случай, если Деймон подслушивал ее мысли, она думала только о Мэтте. О том, какой он солнечный, о его теплой дружбе, храбрости и любезности, по отношению к ней, даже когда она рассталась с ним. Она не поняла, когда его руки обняли ее за плечи и когда он стал управлять поцелуем, как человек, умирающий от жажды, и нашедший воду.

Она ясно понимала: он никогда не думал, что когда-нибудь еще раз вот так поцелует Елену Гилберт.

Елена не знала, как долго это продолжалось. Наконец она убрала свои руки с шеи Мэтта и отстранилась.

И тут она кое-что осознала. Не случайно во всей этой ситуации, Деймон напоминал ей режиссера. Теперь все прояснилось. Он держал в руках камеру размером с ладонь и смотрел в видоискатель. Все было снято.

С Еленой, отлично узнаваемой. Так как она понятия не имела, что случилось с бейсбольной кепкой для маскировки и темными очками. Ее волосы были в беспорядке, а дыхание непроизвольно участилось. Кровь прилила к ее коже. И Мэтт не выглядел так собранно, как она думала.

Деймон смотрел на них через видоискатель.

– Зачем тебе это нужно? – Мэтт зарычал, абсолютно отличающимся от его нормального, голосом.

«Поцелуй тоже его задел», – подумала Елена. Больше, чем ее.

Деймон высоко поднял сосновую ветвь, снова и снова взмахивая ею, как японский самурай. Сосновый аромат достиг носа Елены. Он выглядел задумавшимся, словно думал, попросить их переснять кадр или нет. Затем передумал, блестяще им улыбнулся и убрал камеру в карман.

– Все, что вам следует знать это то, что эпизод вышел великолепный.

– Тогда мы уходим, – поцелуй как будто придал Мэтту сил, даже для того, чтобы говорить неправильные вещи. – Прямо сейчас.

– О, нет. Однако сохрани эту доминирующую и агрессивную позицию. Когда будешь снимать с нее рубашку.

– Что?

Деймон повторил тоном режиссера, разъясняющего актерскую задачу своей труппе.

– Расстегни пуговицы на ее рубашке и сними ее.

– Ты псих, – Мэтт повернулся и посмотрел на Елену, как раз вовремя, чтобы увидеть выражение ее лица и единственную слезу, текущую из глаза, не прячась.

– Елена…

Парень повернулся к ней, но она отвернулась. Он не мог заставить ее взглянуть ему в лицо. Но он мог чувствовать жар, исходящий от ее щек.

– Елена, давай бороться с ним. Разве ты не помнишь, как боролась со злом в комнате Стефана?

– Но это хуже, Мэтт. Я никогда не чувствовала ничего хуже этого. Оно сильное. Оно… давит на меня.

– Ты НЕ имеешь в виду то, что мы должны уступить ему…? – именно это сказал Мэтт, он говорил так, как будто был уже на краю того, чтобы стать плохим. То, что говорили его глаза, было простым. Они говорили: «Нет. Нет, даже если он убьет меня за отказ».

– Я имею в виду… – Елена вдруг повернулась обратно к Деймону.

– Отпусти его, – сказала она. – Это касается только нас с тобой. Давай уладим это без него, – она продала бы душу дьяволу, чтобы спасти Мэтта, даже если он не желал быть спасенным.

«Я сделаю все, что ты захочешь», – подумала она, громко мысленно обращаясь к Деймону, надеясь, что он услышит это. В конце концов, он уже пил ее кровь против ее воли… по крайней мере, поначалу… Она могла бы пережить это снова.

– Да, ты сделаешь все, что я пожелаю, – сказал Деймон, доказывая, что он читает ее мысли лучше, чем она думала. – Вопрос лишь в том, после скольки?

Он не сказал «скольки» чего. Он и не должен был.

– Вижу, я дал тебе хорошие инструкции, – сказал он, в полуобороте к Мэтту, но все еще смотря на Елену. – Поскольку до сих пор наблюдаю яркие иллюстрации в твоей голове. Однако…

Елена видела выражение глаз Мэтта и его горящие щеки, она поняла что он собирается сделать. И тут же попыталась скрыть это знание от Деймона.

Мэтт собирался совершить самоубийство.

– Если мы не говорим, что Вы не с нами, значит Вы с нами, – сказала Мередит миссис Флауэрс. – Но… там есть кое-что такое…

– Да, дорогая, я знаю. И солнце садится. Это плохое время для того, чтобы находиться снаружи. Но, как говорила моя мама, две ведьмы лучше, чем одна, – она улыбнулась Бонни отсутствующей улыбкой. – И, хотя вы были так добры, что не говорили этого раньше – я очень стара. Я помню дни до первых автомобилей и самолетов. У меня могут найтись знания, которые помогут вам в поисках ваших друзей – и с другой стороны, я не такая уж важная персона.

– Ну что Вы, – пылко сказала Бонни. Они использовали гардероб Елены, сваливая в кучу одежду.

Мередит взяла туристический мешок с одеждой Стефана и кинула его на кровать, но как только она взяла рубашку, она уронила ее снова.

– Бонни, ты можешь взять что-то из вещей Стефана, раз уж мы идем, – сказала она. – Возможно, у тебя будет какое-нибудь видение. Э, … возможно Вы тоже, миссис Флауэрс? – добавила она. Бонни поняла. Одно дело было позволить кому-то называть тебя ведьмой; другое дело было называть так кого-то, намного старше тебя.

Последней вещью в гардеробе была рубашка Стефана, и миссис Флауэрс засунула один из его носков в карман.

– Но я не хочу идти через парадную дверь, – сказала Бонни. Она не могла перенести то, что там творилось.

– Хорошо, мы выходим через черный ход, сказала Мередит, выключая лампу Стефана. – Идем.

Они уже почти вышли через черный ход, когда услышали звонок в парадную дверь.

Все они обменялись взглядами. Мередит повернулась:

– Это могут быть они!

И она поспешила назад, к тусклому парадному входу. Бонни и миссис Флауэрс последовали за ней, но не так стремительно.

Бонни закрыла глаза и услышала, как открылась дверь. Когда она не услышала восклицаний о гадости, она их открыла.

Не было никакого признака, что случилось нечто необычное за дверью. Никаких раздавленных тел насекомых на крыльце, умирающих или мертвых.

Волосы на затылке Бонни зашевелились. Не то, чтобы она хотела увидеть малаха. Но она хотела бы знать, что с ними случилось. Непроизвольно, одна ее рука дотронулась до шеи, чтобы проверить, не было ли там усика. Ничего.

– Я ищу Мэтью Ханикатта, – голос разрезал мечтания Бонни, как горячий нож сливочное масло и глаза Бонни полностью открылись.

Да, это был шериф Рич Моссберг, это был он, от сверкающих ботинок до накрахмаленного воротника. Бонни открыла рот, но Мередит заговорила первой.

– Это не дом Мэтта, – тихо сказала она.

– Вообще-то я уже был в доме Ханикатта. И в доме Салез, и в доме Маккалоу. Те, кто там находился, предположили, что если Мэтта нет в одном из тех мест, то он должен быть здесь.

Бонни захотелось пнуть его в голень:

– Мэтт не крал дорожные знаки! Он бы никогда, никогда не сделал что-то в этом роде. И я хотела бы знать, где он, но я не знаю. Никто из нас не знает! – она остановилась, чувствуя, что, возможно, взболтнула лишнего.

– И ваши имена…?

Миссис Флауэрс вступила в разговор:

– Это Бонни Маккалоу и Мередит Салез. А я миссис Флауэрс, хозяйка этого пансиона. И я могу поддержать Бонни в ее замечаниях о дорожных знаках…

– Вообще-то, есть кое-что серьезнее пропажи дорожных знаков, мадам. Мэтью Ханикатт подозревается в нападении на молодую женщину. Есть значительное физическое свидетельство в подтверждение ее истории. И девушка утверждает, что они знали друг друга с детства, так что не может быть никакой ошибки с идентификацией личности.

Секунду стояла ошеломленная тишина, а потом Бонни почти прокричала:

– Кто? Кто она?

– Истица – мисс Кэролайн Форбс. И я предлагаю, если кто-то из вас увидит мистера Ханикатта, посоветовать ему, вернуться самостоятельно. Пока его не вернули силой, – он сделал шаг вперед, как будто пытался войти в дом, но миссис Флауэрс тихо преградила ему путь.

– Вообще-то, – сказала Мередит, снова овладевая собой. – Я думаю, вы понимаете, что Вам нужен ордер, чтобы войти в это помещение. У Вас он есть?

Шериф Моссберг не ответил. Он резко повернулся, и спустился вниз по дорожке, направляясь к своему автомобилю, а затем исчез.