Западный лес

I

Я знаю, ты нежнее,

Чем травка на лугу,

И, как звезда, ты светишь

Попавшему в пургу.

Тоскую я о травке,

Мечтаю о звезде,

А кто ты, я не знаю,

Тебя ищу везде.

Как только молодой король дописал последнее слово в своем стихотворении, горничная Селина постучала в дверь.

– В чем дело, Селина? – нетерпеливо отозвался король.

– Ваши министры хотят Вас видеть, – сказала Селина.

– Зачем? – спросил король.

– Они не говорят, – сказала Селина.

– Ну, тогда пойди и скажи им...

– Мне нужно лестницу мыть.

Король тяжело вздохнул, отложил ручку и вышел. Когда он спускался вниз, Селина сказала:

– Пока Вы разговариваете с министрами, я бы убрала Вашу комнату.

– Пожалуйста, только не трогай ничего на столе. Вечно я должен тебе говорить.

Селина сказала лишь:

– О, да ладно. Осторожней на лестнице с прутьями для ковров.

– С какими прутьями? Их же там нет.

– Почему я и говорю, – сказала Селина.

" Порой мне кажется, Селина не в своем уме", – сказал себе молодой король и подумал, как часто думал, не следует ли ее уволить. Потом он вспомнил, как всегда вспоминал, что она была Подкидыш и Найденыш – ее нашли на ступеньках Сиротского дома, когда ей был месяц от роду, там ее и воспитали. Когда ей сровнялось четырнадцать лет, она явилась во дворец с жестяным сундучком для одежды и пробыла здесь уже пять лет, трудами проделав путь от буфетной до Парадных Опочивален. Если уволить ее, другого места ей никогда не найти и придется вернуться в Сиротский дом и провести там остаток жизни; поэтому король просто сердито взглянул на Селину и стал осторожно сходить по ковру на лестнице без прутьев для ковра в Зал Совета.

Королевству требовалась королева, и министры пришли это сказать молодому королю. Но, сказали они, разумеется, она должна быть принцессой.

– Какие поблизости есть принцессы? – спросил молодой король по имени Джон, поскольку, как сказал старый король-отец, когда он родился, Джон имя дельное и безо всяких шуток. В шутки в королевстве Делувремя не верили и жили, уткнувшись в свое дело носом, так что ничего дальше носа не видели. Но знали свое дело не на шутку; делом министров было женить короля на принцессе, делом же короля было на ней жениться. Джона воспитали с понятиями, и поэтому, когда дело стало за ним, он не стал волноваться, а просто спросил:

– Какие поблизости есть принцессы?

Премьер-министр справился по списку.

– Принцесса Северогорская, в стране, расположенной сверху, если смотреть на карту, от Делувремя. И принцесса Южноморская, из страны, ниже нашей на карте. А вот еще принцесса Восточноболотная, справа от нас. Ваше величество может посватать любую из них.

– А Западный Лес, который слева от нас, у них что, нет принцессы? спросил Джон.

Министры приняли серьезный вид.

– Не знаем, Ваше величество, что там на Западе, на нашей памяти никто никогда не был за забором, который стоит между нами и той страной. Насколько мы знаем, Западный Лес это безотрадная пустыня, где обитают ведьмы.

– А может, это богатый зеленый край, где живут красавицы принцессы? сказал король. – Завтра я там поохочусь и посмотрю сам.

– Сир! Это запрещено! – в тревоге вскричали министры.

– Запрещено... – задумчиво повторил Джон и вспомнил то, что позабыл, поскольку вырос – как в детстве родители предупреждали его никогда не заглядывать в Западнолесную страну.

– Но почему? – спрашивал он свою маму.

– Там тебя поджидает опасность, – говорила мама.

– Какая опасность, мама?

– Этого я не могу сказать тебе, потому что сама не знаю, – говорила мама.

– Тогда откуда ты знаешь, что там опасно?

– Это все знают. Каждая мать в нашей стране предупреждает своего дитя об этом, вот и я предупреждаю тебя. В этой Западнолесной стране есть что-то странное.

– Но, может быть, оно не опасное, – сказал он, тогда еще принц; и то странное, что было в Западнолесной стране, чего никто не знал, запало ему в душу и притягивало его так, что однажды он убежал и пытался войти в лес. Когда он добрался до него, он увидел высокий деревянный забор, слишком высокий для ребенка, чтобы глянуть поверх, и слишком частый, чтобы заглянуть сквозь. Забор загораживал всю ту часть Западного Леса, что граничила с королевством его отца. Вдоль всего забора, у которого был вид, словно он стар как мир, дети прижимались носами и старались просунуть пальцы, приседали и вставали на цыпочки, пытались найти щель, пытались вытянуться повыше. Маленький принц тоже прижимался носом и приседал, тянулся и заглядывал. Но все было напрасно: забор был слишком высоким и слишком тесно сколоченным. Принц вернулся во дворец горько разочарованным и отыскал маму.

– Кто поставил забор вокруг Западнолесной страны? – спросил он.

– О, – вскричала она в отчаянии, – и ты тоже там побывал. Никто не знает, кто и когда поставил забор, это уже не на людской памяти.

– Я хочу, чтобы его убрали, – сказал принц.

– Но его поставили, чтобы защитить тебя, – сказала она.

– Защитить меня от чего? – спросил маленький принц.

Но поскольку она не знала сама, она не могла сказать и ему, поэтому только покачала головой и прижала палец к губам.

Хотя забор и защищал, все мамы королевства предупреждали своих детей об опасности, поджидающей их за забором; и дети всегда сразу бежали поискать щель в заборе и туда заглянуть. Ни один ребенок в королевстве Делувремя не расставался с желанием попасть в Западный Лес, пока не вырастал, не женился и не заводил своего собственного ребенка. И тогда собственного ребенка он начинал предупреждать об опасности, которую сам никогда не видел.

Не удивительно, что когда Джон объявил, что пойдет охотиться в Западный Лес, министры испугались за своих детей. " Это запрещено! " – снова закричали они.

– Мама мне так сказала, когда я был мальчиком, – сказал Джон, – завтра мы поедем охотиться в Западный Лес.

– Ваше величество, все отцы и матери поднимутся против Вас, если Вы сломаете забор.

– Мы перепрыгнем через забор, – сказал молодой король, – и завтра будем охотиться в Западном Лесу.

Он пошел сказать Селине, чтобы она приготовила его вещи, и увидел, что она стоит около его стола, опираясь на швабру, и читает то, что он написал.

– Не смей читать! – резко сказал король.

– О, да ладно, – сказала Селина. Она отошла и стала вытирать пыль с камина.

Король ждал, что она еще что-нибудь скажет, но раз она ничего не сказала, то пришлось ему самому. Он сказал весьма холодно:

– Я собираюсь охотиться завтра. Я хочу, чтобы ты приготовила мои вещи.

– Какие вещи? – спросила Селина.

– На охоту, конечно, – сказал король и подумал: " Она действительно самая глупая из девиц, кого я знаю".

– Ладно, – сказала Селина, – значит, Вы собираетесь на охоту.

– Именно это я тебе и сказал.

– Где Вы собираетесь охотиться?

– В Западном Лесу.

– Быть того не может, – сказала Селина.

– Хотелось бы, – сказал Джон в высшей степени раздражения, – чтобы ты поняла – я делаю то, что говорю.

Селина начала сметать пыль со стола и взмахом своей метелки отправила на пол листок, на котором писал король. Король поднял его сердито, потом покраснел и, поколебавшись, сказал наконец:

– Ты это прочла, так ведь?

– Угу! – согласилась Селина. Последовало долгое молчание.

– Ну и? – сказал король.

– Это стишок, так ведь? – спросила Селина.

– Да.

– Я так и поняла, – сказала Селина. – Ну, с Вашей комнатой, по-моему, готово. – И она удалилась.

Король так на нее разозлился, что скомкал свой стишок в бумажный шарик и бросил его в корзину для мусора, просто чтобы ей отомстить.

II

Наступило утро, и охота отправилась в Западный Лес.

Полный нетерпения, молодой король скакал впереди на своем белом коне, а егеря и придворные следовали за ним. Вскоре стал виден высокий забор, но королю он уже не казался таким высоким, как в детстве. Вдоль забора, как всегда, приседали на корточки или понапрасну тянулись на цыпочки дети, пытаясь заглянуть поверх или сквозь него.

– Дети, отойдите! – крикнул король и послал коня через забор.

Как большая белая птица, перемахнул конь забор, а позади топтались кони его свиты. Но за ним никто не последовал. Некоторые из них были отцами, которые предупреждали своих детей о таких опасностях, что теперь и сами почувствовали страх; другие, хотя давно были мужчинами, были сыновьями, которых утром еще раз предупредили родители, когда прошел слух, что король будет охотиться в Западном Лесу. И поэтому сыновья и отцы, все как один, осадили назад своих лошадей у забора, и только король, сирота и холостяк, прыжком взял его и один пустился в лес.

Когда он оказался по ту сторону забора, его первым чувством было разочарование. Конь утопал по бабки в прелых листьях, а перед ним были завалы валежника; сухие сучья и ветки, мертвые папоротники и травы, все переплелось и запуталось, покрылось белым лишайником и черным мхом. Всевозможный мусор застрял в сухих ветках: сломанные рамы и разорванные картины, разбитые чайники и куклы-калеки, ржавые дудочки, старые птичьи гнезда и пожухлые венки; ленты как тряпки и стеклянные шарики, выщербленные и негодные; книжки без обложек с каракулями на страницах, помятые коробки с высохшими и растрескавшимися до полной непригодности остатками красок и сотни других вещей, все до одной ни на что не пригодных. Король повертел в руках одну и другую – поющий волчок со сломанным заводом, обломки воздушного змея без хвоста. Король попробовал раскрутить волчок и запустить змея, но ничего не вышло. Слегка раздраженный, но больше озадаченный, он пробрался через завалы мусора, чтобы посмотреть, что находится на другой стороне.

Там была лишь ровная серая песчаная пустошь, плоская как тарелка и размером с пустыню. При том, что она была плоской, конца ей не было видно, и хотя король скакал уже час, ничего не менялось, что вдали, что вблизи. Вдруг им овладел страх от того, что так долго скачет он в никуда, и, оглянувшись, король обнаружил, что едва различает смутные, как тень, те завалы далеко позади. А вдруг он и их потеряет из виду? Тогда ему вообще не выбраться из этой пустоши. В панике он развернул коня, пустился во весь опор и через час вздохнул с облегчением, попав за забор со стороны королевства Делувремя.

Дети, облепившие забор, увидели его появление и завопили от восторга.

– Что Вы там видели? Что Вы там видели? – Ничего, кроме кучи старья, сказал Джон. Дети смотрели на него с недоверием. – А в лесу-то что? – спросил один из них.

– Там нет никакого леса, – сказал король. Дети так на него посмотрели, как будто ему не поверили, поэтому король поскакал туда, где министры приветствовали его с радостью.

– Слава Богу, Вы целы, сир! – кричали они, а потом, ну совсем как дети, спросили: – Ну что Вы там видели?

– Ничего и никого, – ответил Джон.

– Ни единой ведьмы?

– И ни одной-единственной принцессы. Поэтому завтра я поеду в Северогорскую страну и начну свататься.

Он поднялся наверх и сказал Селине уложить ему вещи в дорогу.

– В какие края? – спросила Селина.

– В Северные Горы, знакомиться с принцессой, – сказал король.

– Вам понадобится меховое пальто и шерстяные перчатки, – сказала Селина и пошла, чтобы ими заняться. Король подумал, что его стихотворение тоже, может быть, пригодится, но, заглянув в корзину для мусора, обнаружил, что Селина всё вытрясла. Это так его разозлило, что когда она принесла ему стакан горячего молока перед сном, он даже не сказал ей " спокойной ночи".

III

Когда Джон прибыл в Северогорскую страну, он удивился, что никто его не встречает. О его приезде оповестили заранее, и королевские визиты не так уж часто случаются, чтобы принимать их как должное, подумал Джон. Было очень прохладно; было более чем прохладно, – стояла стужа. Встречные на улицах шли по своим делам, в домах и магазинах он тоже видел людей, но на него никто даже не взглянул, а если кто и взглянул, то не меняя выражения на лице. " У них и нет выражения, чтобы его менять, – подумал Джон. – В жизни не видел таких застылых холодных лиц". От них его пробирала дрожь. Так же, как и от воздуха, неподвижного, как застывший снег. Начало было не особенно обещающим.

Молодой король, тем не менее, поспешил во дворец, который стоял на горном леднике и сверкал так, словно был сделан из льда. Это был долгий и трудный подъем для его коня, и когда король достиг вершины, руки у него были красные, а нос синий.

Высокий и молчаливый привратник узнал его имя и сделал знак следовать за ним в Тронный Зал, Джон пошел за ним, чувствуя, что выглядит не лучшим образом. Тронный Зал был весь выдержан в белом, и чувствовалось в нем, как в холодильнике; Джон оглянулся в поисках печки и увидел огромный камин, полный кусками льда. В дальнем конце Зала на троне сидел король Северогорской страны, его придворные неподвижными истуканами замерли по обе стороны от него. Женщины были в белых нарядах, мужчины – в блестящих, как зеркало, доспехах, в чем был король, не было видно из-за огромной белой бороды, которая водопадом струилась с его щек и подбородка, скрывая всё остальное. У его ног, вся укрытая снежной вуалью, сидела принцесса Севера.

Привратник остановился у двери и прошептал: " Король Джон из королевства Делувремя".

Звук его голоса едва нарушил тишину Тронного Зала. Никто не шелохнулся и не сказал ни слова. Привратник удалился, а молодой король вступил в комнату. Чувствовал он себя куском баранины, промороженной в холодильнике. Делать, тем не менее, было нечего, и он, собравшись с мужеством, проехался по полу к подножию королевского трона. Он не собирался ехать по полу, но под ногами был лед, и у него так вышло само собой.

Старый король холодно и вопросительно посмотрел на молодого короля. Король Джон дважды откашлялся и сумел прошептать:

– Я приехал посвататься к Вашей дочери.

Король едва заметно кивнул головой на принцессу, сидевшую у его ног, как будто говоря: ну так и сватайся! Даже ценой своей жизни Джон не мог придумать, как начинать. Если бы он помнил свое стихотворение! Он сделал отчаянное усилие вспомнить, но вдохновение у поэтов – первое дело: если забыл стихотворение в том виде, в каком его написал, больше не вспомнишь. Однако король сделал что мог: встав на одно колено перед молчаливой фигурой принцессы, он зашептал:

Ты белее, чем снежинка,

Вниз летящая зимой,

Может, даже ты красива,

Но не ласкова со мной.

Не хочется жениться

На девушке из льда,

Прошу тебя, ответь мне:

Но мне не надо " Да".

Такое тяжелое молчание последовало за этим предложением руки, что Джон начал думать – что-то с его стихотворением не задалось. Он подождал минут пять, поклонился и поехал назад из Тронного Зала. Когда он вышел из дворца, он похлопал себя по бокам, несколько раз сделал губами " фью", вскочил на коня и во всю скачь пустился в королевство Делувремя.

– Договорились? – спросили министры.

– Обо всем! – сказал Джон.

Министры потирали руки от удовольствия. – Когда же будет свадьба?

– Никогда! – сказал Джон, пошел наверх в свою комнату и позвал Селину разжечь камин. Селина была мастер разжигать – через миг всё уже пылало. Пока она убирала вокруг камина, она поинтересовалась:

– Понравилась Вам принцесса Севера?

– Нисколько, – ответил король.

– Дала, небось, Вам от ворот поворот?

– Знай свое место, Селина! – огрызнулся король.

– О, да ладно. Угодно что-то еще?

– Да, разбери мои сумки и заново собери. Завтра я еду к принцессе Южных Морей.

– Значит, Вам понадобится соломенная шляпа и льняная пижама, – сказала Селина и хотела уже выйти из комнаты, когда король задержал ее:

– Э-э... Селина... – Она остановилась у двери.

– Э-э... между прочим, Селина, ты помнишь, как был тот стишок, который ты прочитала... который я...

– У меня слишком много работы, чтобы еще утруждаться учить стихи, сказала Селина.

Она ушла, а король так рассердился, что когда она вернулась с нагретой действительно грелкой для его постели, он даже не сказал ей " спасибо".

IV

На следующий день молодой король отправился в Южноморскую страну, и для начала путешествие показалось ему столь приятным, что он преисполнился надежды и удовольствия. Небо было голубое, в воздухе всё замерло, грело солнце. Но чем дальше он ехал, тем всё голубее делалось небо, всё больше замирал воздух, всё сильнее грело солнце; и когда он приехал, все приятные чувства победила истома. Воздух был тяжелым от запаха роз, солнце палило так яро, что в глазах начиналась резь, и от раскаленной земли шел такой жар, что у его коня плавились подковы. Конь его с трудом передвигал ногами, пот градом катил по его лоснящимся бокам, а также по лбу и щекам его хозяина.

Как и в прошлый раз, был послан гонец возвестить о его приезде, и, как в прошлый раз, никто не встречал его.

Королевский город молчал, как неживой, жалюзи на окнах были опущены, на улицах никакого движения. Дорогу, однако, спрашивать не пришлось; дворец, построенный из полированного золота с золотыми куполами и шпилями, сверкал за милю ярко, как солнце; конь короля доплелся до дворца и у ворот бессильно повалился на землю. Всё, на что был способен сам король, это сползти с седла и назвать свое имя толстенному дворецкому. Дворецкий попросту зевнул, не обращая на Джона внимания, поэтому ему пришлось самому искать Тронный Зал. Там на роскошной золотой кушетке возлежал король Южноморской страны, а у его ног на куче золотых подушек раскинулась принцесса. По всему Залу, развалясь среди гор подушек, на золоченых оттоманках сидели придворные. На всех была золотая ткань, и Джон среди всех этих куч едва различал, где люди, а где подушки. Но насчет короля и его красавицы дочери – сомнения не было. " Она действительно красавица, – подумал Джон, – только уж очень толстая". Ее отец был еще толще, он медленно расплылся в тягучей, ленивой улыбке, когда Джон подошел, но больше утруждаться не стал.

– Я приехал посвататься к Вашей дочери, – пробормотал Джон.

Улыбка у короля расплылась еще шире, еще ленивей, как будто он говорил: " Ну что ж, я не против". А поскольку все как будто ждали чего-то от Джона, он подумал, что надо бы начинать. Но красноречие и силы ему изменили, и в отчаянии Джон попытался вспомнить свое забытое стихотворение, которое, наверное, сумеет тронуть сердце принцессы. В голове у него все плыло, наконец, ему показалось, он вспомнил, и, опустившись на колени перед полулежащей принцессой, он выговорил:

Фигуру Вашу, леди,

Увы, нельзя исправить.

Вы намного толще,

Чем я мог представить.

Вас полюбить я не смогу,

Меня Вы не накажете,

Хоть на коленях я стою,

Надеюсь, мне откажете.

Принцесса зевнула ему прямо в лицо. Поскольку больше абсолютно ничего не происходило, Джон встал с колен, выбрался на улицу, заставил коня встать на ноги, вскарабкался на седло и потрусил в свое королевство Делувремя. " Не думаю, чтобы это было то самое стихотворение", – несколько раз сказал он себе по пути.

Министры с нетерпением его ждали.

– Все устроилось? – спросили они. – Вы нашли общий язык с принцессой Юга?

– Полностью, – ответил Джон.

Министры просияли от удовольствия:

– Когда же она станет Вашей невестой?

– Никогда! – ответил Джон; пошел в свою комнату и позвал Селину принести ему холодный апельсиновый напиток. Она очень хорошо умела его готовить и скоро принесла напиток в высоком бокале с соломинкой и плясавшим сверху шариком оранжевого льда. Пока король потягивал напиток, Селина поинтересовалась:

– Вы поладили с принцессой Юга?

– Нет, – сказал Джон.

– Не по нраву, небось, ей пришлись?

– Не забывайся, Селина!

– О, да ладно. Больше ничего не угодно?

– Угодно. Завтра я собираюсь познакомиться с принцессой Восточных Болот.

– Тогда Вам понадобятся калоши и плащ, – сказала Селина, забирая его саквояж и направляясь из комнаты.

– Постой, Селина! – сказал король.

Селина остановилась.

-Куда ты отправила то, что вытащила из моей корзины для бумаг?

– В мусорный ящик, – сказала Селина.

– На этой неделе мусор уже вывозили?

– Я специально послала за мусорщиком, – сказала Селина, – мне показалось, хлама в нем больше обычного.

Ее ответ так раздосадовал короля, что когда она пришла сказать, что всё готово для освежающего прохладного обливания, он, стоя к ней спиной, забарабанил пальцами по оконному стеклу и замурлыкал какой-то мотивчик, как будто ее там не было.

V

Поездка в Восточноболотную страну сильно отличалась от его прежних поездок. По мере того, как путь убывал, на молодого короля стал налетать шумный и сильный ветер, которым его едва не сдувало с седла. Казалось, это было какое-то сборище ветров, рыдающих и завывающих, гудящих и свистящих, с-ног-сбивающих и продувающих, и всё в одно и то же время. Они стукали ветви деревьев друг о друга, валили телеграфные столбы и рекламные щиты. У Джона в ушах стоял такой вой и свист, ему стоило такого труда удержать шляпу на голове и самому удержаться в седле, что он не мог и вокруг оглядеться, не то что рассмотреть этот край. Он лишь заметил, что за городом промозгло и сыро, а в городе из серого камня нет никакой красоты.

" Но уж это покоем не назовешь", – сказал себе Джон, сравнивая его с молчаливым Севером и сонным Югом. Действительно, покоя здесь не было. Казалось, что все в городе мечутся то туда, то сюда, бурно делая то, что случилось в эту минуту делать; окна дребезжали, двери хлопали, собаки лаяли, повозки грохотали по улицам, и люди горланили во всю силу легких, с топотом носясь по своим делам.

" Интересно, ждут меня или нет? " – подумал Джон, потому что и сюда вперед был послан гонец; и когда он приблизился ко дворцу, выстроенному из простых гранитных плит, то удовлетворенно увидел, как распахиваются двери и толпа людей устремляется в его сторону. Ими предводительствовала девица в короткой юбке, с развевающимися волосами и с клюшкой в руке. Она бросилась прямо к королю, ухватила за гриву его коня и прокричала:

– Вы играете в хоккей?

Джон еще не успел ответить, как она, выкрикнув:

– Пошли, нам не хватает одного игрока, – стащила его на землю.

Ему сунули в руки клюшку, и не успел он опомниться, как очутился на громадном поле позади дворца, по колено в грязи. Дворец стоял на краю утеса, и внизу под собой Джон видел, как серые, холодные, сердитые волны хлещут скалы, а наверху ветер примерно тем же манером стегал людей.

Игра началась; ни за кого он играл, ни в чем игра заключалась, Джон так и не узнал, но в течение часа его пинал ветер, колотили клюшки, кусали соленые морские брызги. Ему орали в уши, грубо дергали туда и сюда, с головы до ног заляпали грязью. Наконец игра вроде бы кончилась. Он без сил опустился на землю. Но и теперь ему отдохнуть не дали, та же самая девица стукнула его кулаком по спине и сказала:

– Вставайте! Вы кто?

Джон едва слышно ответил:

– Я король страны Делувремя.

– Да ну! А зачем Вы приехали?

– Посватать принцессу.

– Да что Вы говорите! Ну, давайте!

– Но ведь это не... – слабо начал король.

– Да, это я. Почему бы и нет! Ну, выстреливайте!

Король сделал страшное усилие, чтобы собраться с мыслями и припомнить свое забытое стихотворение, и вот что у него получилось:

Вы быстрее, чем ветер,

Голос резкий, как гром,

Жалко мне, что Вас встретил,

Я на поле пустом.

Вас не устроят мои вкусы,

И Ваши манеры не по мне,

Я приехал жениться,

Откажите же мне!

– Ну, такого я еще не слыхала! – заорала принцесса и, высоко замахнувшись клюшкой, бросилась на короля Джона. За ней двинулась толпа возмущенных придворных, каждый с занесенной клюшкой. Джон бросил взгляд на шумную, грязную команду, повернулся и бросился наутек. Он едва успел вскарабкаться на коня, прежде чем клюшки обрушились ему на голову. Он не замедлил своей сумасшедшей скачки, пока вопли жителей Восточноболотной страны не потонули в шуме ветра. Потом и ветер затих, и наконец молодой король, грязный, уставший и запыхавшийся, подъехал к воротам собственного дворца. Министры ждали его на лестнице.

– Приветствуем Вас, сир! – закричали они. – Сговорились Вы с принцессой Востока?

– Вполне, – выдохнул Джон.

Министры запрыгали от радости:

– Когда же она назначит счастливый день?

– Ни-ког-да! – рявкнул король; и бросился в свою комнату и крикнул Селину чтобы разобрать для него постель. Она бесшумно и ловко управилась с этим, и скоро постель обрела призывно-покойный вид. Она разложила его халат и домашние туфли и спросила:

– Что вы думаете о принцессе Востока?

-Ничего, – хмуро ответил Джон.

– Вы ей на дух, небось, не нужны?

– Ты забываешь свое место, Селина!

– О, да ладно. Так Вам годится?

– Нет, – сказал Джон. – Не годится. Мне никак не будет годится до тех пор, пока...

– Пока что?

– Пока я не найду свое стихотворение.

– Ваше стихотворение? Вы имеете в виду, тот стишок?

– Именно его.

– Вы этого не могли раньше сказать? – и Селина достала его из кармана.

VI

Молодой король топнул ногой от отчаяния.

– Так, значит, оно было у тебя все это время? – вскричал он.

– Да, а что? Вы же выбросили его.

– Ты сказала, что вывалила его в мусорный ящик.

– Уж этого я точно не делала.

– Ты сказала, что не помнишь, о чем оно.

– Я и не помню. Я никогда не могла запомнить стихи наизусть.

– Но все же ты его сохранила.

– Это совсем другое дело.

– Зачем ты его хранила?

– Уж это мое дело. Хорошо же Вы относитесь к своему труду, – сказала Селина строго. – Тот, кто не уважает свой труд, недостоин вообще что-либо делать.

– Я уважаю свой труд, Селина, – сказал молодой король. – Правда, уважаю. Я жалею, что скомкал его и выбросил. Я так сделал, потому что тебе оно не понравилось.

– Я этого не говорила.

– Так, значит, оно тебе нравится?

– Хорошее.

– Правда, Селина? Тебе понравилось? О, Селина, я забыл его! Прочитай его мне.

– Этого я делать не буду, – сказала Селина, – может, это научит Вас другой раз запоминать то, что Вы пишите, прежде чем это выкинуть.

– Я вспомнил! – вдруг закричал молодой король. – О, я прекрасно его помню теперь.

Слушай! – и, схватив ее за руку, он прочитал:

Ты птички добрее,

Красивей, чем цветок,

С каждым днем мне нужнее

Мой нежный дружок.

Без тебя я скучаю,

Будь со мною всегда,

Я надеюсь услышать

Твое тихое " Да".

Наступило молчание, Селина теребила свой фартук.

– Так там было? – с тревогой спросил молодой король.

– Более или менее, – ответила Селина.

– Селина, скажи мне " да"! Скажи " да", Селина!

– Спросите меня завтра, – сказала Селина, – в Западном Лесу.

– Западный Лес! – воскликнул король в изумлении. – Ты же знаешь, туда запрещают ходить.

– Кто запрещает?

– Наши отцы и матери.

– Ну, у меня не было ни отца, ни матери, – сказала Селина, – я из Сиротского дома.

– Значит, ты ходишь в Западный Лес? – спросил король.

– Да, постоянно, – ответила Селина, – когда у меня выходной. Завтра у меня полдня свободно. Если у Вас есть желание встретиться со мной у черного хода, мы пойдем туда вместе.

– Как мы туда попадем?

– Я знаю дыру в заборе.

– А что надо взять с собой, – спросил король, – в Западный Лес?

– Только это, – сказала Селина и положила стихотворение обратно в карман.

VII

На следующий день после завтрака, освободившись от работы, умывшись и надев розовую блузку, отделанную кружевами, и шляпу с лентами, Селина встретилась с молодым королем, и, взявшись за руки, они отправились к забору, разделявшему королевство Делувремя и Западный Лес.

Как обычно, у забора толпилась кучка детей, прижимаясь к нему носами и пытаясь просунуть хоть палец. Дети с любопытством смотрели на короля и Селину, как они тоже пошли вдоль забора, и Селина постукивала по каждой доске, считая их шепотом. Было так странно видеть здесь взрослых, ведущих себя, как дети, что дети всей ватагой последовали за ними, посмотреть, что будет дальше. Но король и Селина были слишком в большом волнении, чтобы это заметить. Когда они подошли к Семьсот Семьдесят Седьмой доске, Селина сказала: " Вот она", просунула палец в дырку от сучка и оттянула маленькую защелку с обратной стороны. Доска отошла, как узкая дверца, в которую протиснулись Селина и король, и все дети протиснулись вслед за ними.

Оказавшись по другую сторону, король протер глаза, которым с трудом мог верить. Как и раньше, здесь был заслон из переплетенных ветвей, листьев и цветов; но ветви жили, полные певчих птиц, листья росли, полные радостным светом, а цветы – таких цветов и таких ароматов он никогда раньше не знал. Путь среди цветов и листвы к тому, что лежало за ними, нашелся легко, потому что Селина повела его за руку. И снова король стал протирать глаза: вместо серости песчаной пустоши перед ними расстилались самые зеленые на свете лужайки с веселыми речками и водопадами и купами цветущих деревьев; среди них стояли коричневые домики и белые, как молоко, часовни, дерн голубел фиалками, птицы всех цветов радуги носились в воздухе, пятнистые олени пили из речек, и белки резвились на траве. И никто из них как будто не боялся ни короля, ни Селины, ни целой детской толпы.

За деревьями лежало золотистое взморье, прелестная бухточка со сверкающим песком, светлыми раковинами и пестрой галькой; лазурно-изумрудное море, прозрачное как стекло, легкой рябью набегало на берег и подбиралось к утесу с алавастровыми пещерами и гротами. Чайки, лебеди и морские птицы чертили серебристые молнии над водой или, стоя на песке, прихорашивали перышки. И они не проявляли никакого страха, как и лесные звери.

Всё было облито лучезарным светом, как будто смешалось солнечное и лунное сияние, и все было так, как бывает в самом прекрасном сне.

– О, Селина! – вздохнул король. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Вы так уж в этом уверены? – спросила Селина.

И так уж уверен он не был. Да, он знал запах этих цветов, и видал эти речки, и бродил по этим берегам, когда – о, когда это было? – когда он был совсем ребенком. И одно за другим он терял их из вида, казалось, они умерли для него или уже стали не такими красивыми; и кто-то, наверное, вышвырнул их за забор, пока он подрастал в стране Делувремя.

Но в Западном Лесу было что-то еще кроме волшебных лужаек и бережков. Дети, которые пробрались сюда вместе с ними, бегали и резвились на лужайке, плескались в речках и в море, играли на песке с цветами и раковинами, всей ватагой забирались в домики и пещеры. А оттуда выбегали с сокровищами – с куклами и дудочками, с кукольной посудой и сказками с картинками: с такими куклами, прекрасными, как феи; с такими дудочками, звучавшими, как ангельские трубы; с кукольной посудой, которая сама собирала угощение, незазорное и для короля; со сказками, с чьих обложек соскакивали эльфы и литературные персонажи, чтобы вступить в детские игры. При виде всего этого король вскрикнул, как будто вспомнил то, что забыто; он бросился к часовенке поблизости и вынес оттуда свой первый поющий волчок. Он запустил его на траве – волчок издавал музыку, прелестную, как тихая колыбельная, которую пела его матушка до того, как он народился.

– О, Селина! – воскликнул король. – Почему наши родители запрещали нам сюда приходить?

– Потому что они всё забыли и знали только, что в Западном Лесу есть что-то, в чем опасность для страны Делувремя, – сказала Селина.

– Что же это? – спросил король.

– Мечты, – ответила Селина.

– Почему я ничего этого не увидел, когда в прошлый раз приходил?

– Потому что ты никого и ничего не взял с собой.

– А в этот раз я взял свое стихотворение, – сказал король.

– И меня, – сказала Селина.

Король посмотрел на Селину в первый раз после того, как они вошли в Западный Лес, и увидел, что она самая красивая девушка на свете и что она принцесса. В ее голубых глазах, и в волосах, и во всем ее облике был такой свет, какого он не замечал прежде ни у кого, даже у самой Селины. Улыбка у нее была такая милая, прикосновение руки такое нежное, голос такой мягкий, что голова у него закружилась. И одета она была так красиво: платье – розовое, как лепестки роз, и с серебристой искоркой, а вокруг ее головы словно переливалась радуга.

– Селина, – сказал король. – Ты самая красивая девушка на свете.

– Да, – сказала она. – В Западном Лесу.

– Где мое стихотворение, Селина?

Она протянула ему листок, и он прочел вслух:

Я знаю, ты нежнее,

Чем травка на лугу,

И, как звезда, ты светишь

Попавшему в пургу.

Тоскую я о травке,

Мечтаю о звезде,

А кто ты, я не знаю,

Тебя ищу везде.

– О, Селина! – воскликнул король, – так ты принцесса?

– Да, – сказала Селина, – в Западном Лесу!

– И ты пойдешь за меня замуж?

– Да, – сказала Селина, – в Западном Лесу.

– И не в лесу тоже! – воскликнул король и, схватив ее за руку, потянул за собой через живую изгородь с цветами и птицами, по другую сторону.

– Ну, Селина? – спросил король, переводя дух, – Пойдешь?

– Куда?

– За меня замуж, Селина?

– О, да ладно, – сказала Селина. И пошла. А поскольку она всегда хорошо справлялась со своим делом, из нее получилась очень исправная королева.

А в день свадьбы король приказал навсегда убрать Семьсот Семьдесят Седьмую доску из забора между страной Делувремя и Западным Лесом, чтобы любой ребенок и взрослый впредь всегда мог туда протиснуться, если только не растолстеет, что часто случается.