Под луной, в старом заброшенном складе. 6 страница

- Ну, и что мы будем делать? Ведь штуковина-то в полиции.

Жоан Длинный сплюнул и сказал с опаской:

- Не называй так Огуна, Хромой. Он накажет...

Он арестован и нечего не может сделать, - рассмеялся Хромой.

¹ агого - негритянский барабан

Жоан Длинный промолчал. Он-то знал, что Огун очень силен

и, даже находясь в тюрьме, может покарать Хромого.

Педро Пуля почесал подбородок, попросил папироску:

- Дайте мне подумать. Этим делом надо серьезно заняться. Мы же обещали

Анинье. Значит, надо держать слово.

Они вошли в склад. Сквозь дырявую крышу лил дождь, и мальчишки

сгрудились там, где кровля была целее. Профессор пытался зажечь свечу, но

ветер, словно смеясь над ним, тут же гасил ее. Наконец Профессор отказался

от этой затеи, отложил книгу и стал наблюдать, как ребята в углу играют в

" семь с полтиной". Кот сдавал карты, Сачок ему помогал. Ударяясь об пол,

звенели монеты, но ни какой шум не отвлекал Фитиля от молитв перед ликом

Богородицы и Святого Антония.

В такие ненастные ночи капианам не удавлось уснуть. Время от времени

вспышки молний освещали барак, и тогда были видны худые и грязные лица

капитанов песка. Многие были еще так малы, что боялись драконов и сказочных

чудовищ. И они жались к старшим, которые страдали только от холода и

бесприютности. А негры слышали в раскатах грома глас Шангу. Для всех эти

грозовые ночи были ужасны. Даже для Кота у которого была женщина, на чьей

груди он прятал свою молодую голову. Потому что в такие ночи мужчины, у

которых нет ничего, кроме холостяцкой постели, хотят в объятьях женщины

забыть свой страх. Они платят за то, чтобы провести эту ночь с Далвой, и

платят хорошо. Поэтому Кот остается в бараке и сдает свои крапленые карты, а

Сачок помогает ему жульничать.

Испуганные, мальчишки жались друг к другу, но в глубине души каждый

чувствовал себя бесконечно одиноким и понимал, что им недостает не столь

теплой постели и крыши над головой, сколько ласковых слов матери или сестры,

которые прогнали бы страх прочь. Они сбились в кучу и дрожали от холода,

едва прикрытые лохмотьями. Некоторым верхней одеждой служили пиджаки,

украденные или подобранные на свалках. И только у Профессора было настоящее

пальто, такое большое, что волочилось по земле. Однажды (дело было летом)

какой-то господин в громоздком пальто остановился выпить лимонаду в кабачке

Нижнего города. Видно было, что он приезжий. Перевалило за полдень, и солнце

палило невыносимо. Но человек, одетый в новое пальто, похоже, не замечал

жары. Профессору он показался ужасно забавным: огромное пальто жило как бы

своей собственной жизнью, словно этот человек был не его владельцем, а

только состоял при нем. К тому же Профессор сразу понял, что этот тип при

деньгах, и начал рисовать мелом на тротуаре его портрет. Профессор даже

засмеялся от удовольствия, представляя, сколько получит за работу - никак не

меньше двух мильрейсов. Господин повернулся и посмотрел на рисунок. Портрет

был почти закончен. Профессор улыбался, потому что рисунок очень ему

нравился: пальто получилось у него главным действующим лицом, а маленький

человечек был только дополнением к нему. Но господину это совсем не

понравилось. Он прямо рассвирепел, физиономия налилась кровью, будто его

вот-вот хватит удар. Поднявшись со стула, он дважды, изо всех сил, пнул

Профессора по почкам. Мальчик со стоном повалился на тротуар. Однако

владельцу пальто этого показалось мало: он еще раз ударил Профессора ногой в

лицо и бросил, уходя:

Вот тебе, оборванец. Будешь знать, как издеваться над порядочными

людьми.

Потом стер рисунок ногой и ушел, звеня зажатыми в кулаке монетами. Тут

на улицу вышла официантка и помогла Профессору подняться. Она с сочувствием

смотрела на мальчика, потиравшего больное место. А разглядев рисунок,

сказала:

Вот скотина! Ведь портрет-то похож... Дурак!

Она сунула руку в карман, где хранила чаевые, достала монетку в один

мильрейс и хотела дать ее Профессору. Но он только махнул рукой, зная, что

она сама еле сводит концы с концами. Профессор посмотрел на стертый рисунок

и пошел своей дорогой, все еще держась за почки. Он брел, как в тумане, в

горле стоял комок. Он хотел порадовать человека и заработать монетку. А

получил пинки и брань. За что? Он не мог понять этого. За что их так не

любят в городе? Ведь они просто обиженные судьбой бездомные дети, без отца,

без матери... Почему эти хорошо одетые господа так их ненавидят?

Несправедливость ранила больше, чем пинки, чем грубые слова. Профессор нес

эту боль в своем сердце.

Однако случилось так, что спустя какое-то время, возвращаясь в склад по

пустынному песчаному пляжу, Профессор снова встретил того типа в пальто.

Похоже, он направлялся к одному из кораблей, стоявших на якоре в порту.

Солнце палило нещадно: даже этому сеньору стало жарко, он снял свое пальто и

теперь нес его на руке. Зной прогнал с пляжа всех загорающих, а этот, в

пальто, чтобы срезать путь, решил идти в порт через пески. Профессор достал

из кармана нож (которым почти не пользовался) и бесшумно следовал за своим

обидчиком. Потом обогнал и встал перед ним, лицом к лицу. Профессор глянул

на своего врага, и все чувства, теснившиеся в душе, слились в одно - жажду

мести. Мужчина с ужасом смотрел на мальчишку, словно выросшего из-под земли,

с раскрытым ножом в руках. Он процедил сквозь зубы:

- Уйди, парень.

Профессор сделал шаг вперед, хозяин пальто побелел.

- Что тебе? Чего надо? - повторил он, оглядываясь по сторонам, в

надежде увидеть хоть кого-нибудь. Но пляж был пуст. Только далеко в порту

мелькали чьи-то силуэты. Тогда тот, в пальто, бросился бежать. Но Профессор

догнал его и ударил ножом в плечо. Мужчина выронил пальто и повернул в

сторону порта, за ним тянулся кровавый след. Профессор подобрал брошенное

пальто и побрел в противоположную сторону. Он не знал, что предпринять.

Скоро хозяин пальто вернется с полицейскими и не успокоиться, пока не найдет

его и не упечет в тюрьму. Хорошо, если корабль этого типа скоро уйдет, тогда

поиски прекратятся. А если нет? Тут Профессор вспомнил официантку. Он

направился прямо к кабачку, из палисадника подал ей знак. Девушка вышла, и,

увидев пальто, сразу все поняла. Профессор предупредил:

- Я его ранил ножом.

Девушка рассмеялась:

- Отомстил, значит, да?

Она взяла у него пальто и отнесла в кабачок. Профессор прятался до тех

пор, пока корабль не покинул гавань. Но из своего укрытия он видел облаву,

которую полицейские устроили на пляже и на прилегающих улицах. Так Профессор

добыл это пальто, с которым не захотел расстаться ни за какие деньги. Но

вместе с пальто он приобрел кое-что еще: умение ненавидеть. И много лет

спустя, когда его фрески потрясли всю страну (это были сцены из жизни

беспризорных детей, нищих стариков, рабочих и докеров, разрывающих цепи),

заметили, что толстые буржуа на них всегда появлялись в огромных пальто, в

которых было больше индивидуальности, чем в их владельцах.

Войдя в склад, Педро Пуля, Хромой и Жоан Длинный сразу направились к

игрокам. Когда они подошли, игра на мгновение прекратилась. Кот окинул

взглядом всех троих:

- Сыграем разок в семь с полтиной?

- Что я, дурак что ли? - вопросом ответил Хромой.

Жоан Длинный остался с игроками, а Педро Пуля отозвал Профессора, чтобы

обмозговать, как выкрасть статуэтку Огуна из полиции. Они довольно долго

обсуждали этот вопрос, и уже в одиннадцать вечера, перед тем, как уйти,

Педро Пуля обратился ко всем капитанам песка:

- Ребята, мне предстоит трудное дело. Если не вернусь до утра, знайте,

что я в полиции и скоро окажусь в колонии. Придется посидеть, пока не сбегу,

или пока вы меня оттуда не вытащите...

И вышел. Жоан Длинный проводил его до ворот. Профессор снова подсел к

Коту. Малыши были напуганы словами своего вожака. Они очень верили Педро

Пуле и не могли представить, как будут жить без него.

Фитиль вышел из своего угла, прервав молитву в середине:

- Что случилось?

- Педро пошел на трудное дело. Если до утра не вернется, значит, попал

за решетку.

- Мы его вытащим оттуда, - очень спокойно сказал Фитиль, словно и не он

только что стоял на коленях перед иконой Божьей Матери, моля о спасении

своей маленькой воровской души. Сказал, и вернулся к своим святым - молиться

за Педро Пулю.

Игра возобновилась. По-прежнему лил дождь, и сверкали молнии. Небо было

затянуто тучами. Капли дождя падали на дрожащих от холода мальчишек. Но

теперь игра шла как-то автоматически, без азарта. Даже Кот забывал

подтасовывать карты. Всем было явно не по себе. Наконец Профессор не

выдержал:

- Пойду посмотрю, как там дела.

Жоан Длинный и Кот пошли вместе с ним.

На этот раз у входа в барак лег Фитиль с кинжалом под головой. А рядом

с ним, как всегда суровый, сидел Сухостой и вглядывался в ночь, думая о том,

в какой стороне необъятной каатинги находится сейчас банда Лампиана. Может

быть, в эту штормовую ночь борются они с полицией, как Педро Пуля. Сухостою

приходит в голову, что Педро Пуля, когда вырастет, станет таким же храбрым,

как Лампиан. Лампиан - хозяин сертана, бескрайней каатинги. А Педро Пуля

станет хозяином города, его улиц и переулков, побережья и гавани. И

Сухостой, хотя и родом из сертана, всегда будет своим и в каатинге, и в

городе. Потому что Лампиан - его крестный, а Педро Пуля - друг. И он издал

боевой петушиный крик - знак

того, что он счастлив.

Поднимаясь по Ладейра да Монтанья, Педро Пуля еще раз проиграл в уме

намеченный план. Они разработали его вместе с Профессором, и, похоже, из

всех дел, в которых он когда-нибудь принимал участие, это было самое

опасное. Но для дон'Аниньи стоило рисковать: когда кто-нибудь из банды

болел, она готовила снадобья из трав, лечила больного и часто спасала от

смерти. А когда на ее террейро появлялся капитан песка, она обращалась с

ним, как с оганом, угощала лучшей едой и напитками. План был очень

рискованный, в любой момент мог произойти сбой, и тогда Педро Пуля проведет

несколько дней в тюрьме и в конце концов окажется в исправительной колонии,

где жизнь хуже собачьей. Есть только один шанс из тысячи, что дело кончится

успешно, и Педро все поставил на эту карту. Педро Пуля вышел на Театральную

площадь. Дождь лил как из ведра, полицейские кутались в плащи. Педро Пуля не

спеша поднялся по Сан Бенто. Свернул в сторону Сан Педро, пересек площадь

Милосердия, прошел по Розарио и оказался на улице Мерсес, напротив Главного

полицейского управления. Педро какое-то время наблюдал за окнами, за тем,

как входят и выходят полицейские и сексоты. Мимо с грохотом и свистом

пролетали трамваи, заливая светом и без того хорошо освященную улицу.

Полицейский, знакомый дон'Аниньи, сказал, что Огун находится в камере

предварительного заключения. Он заброшен на шкаф вместе с другими вещами,

захваченными во время обысков в воровских притонах. В этой камере держат

всех, кого арестовали в течение ночи. Утром их допросит либо полицейский

инспектор, либо дежурный комиссар и решит, кого посадить в тюрьму, а кого -

отправить восвояси. Здесь, в углу камеры, стоял шкаф, до верху забитый не

представляющими никакой ценности предметами, захваченными во время обысков.

Потом вещи стали складывать на шкаф или рядом с ним. План Педро Пули состоял

в том, чтобы провести ночь или часть ночи в камере предварительного

заключения, а уходя (если удастся выбраться), захватить статуэтку Огуна. У

Педро было огромное преимущество: он не был известен в полиции. Конечно,

некоторые стражи порядка знали его как уличного мальчишку, но никто и

представить себе не мог, что это - опасный преступник, тот самый главарь

банды песчаных капитанов, арестовать которого страстно мечтали все

полицейские и даже сексоты. В полиции знали только, что у него на лице шрам

(Педро коснулся пальцами щеки), но считали, что главарь беспризорников

старше, выше ростом и к тому же мулат. Если в полиции докопаются, что он -

вожак

капитанов песка, то, пожалуй, отправят не в исправительную колонию для

малолетних преступников, а прямо в каторжную тюрьму. Из колонии еще можно

убежать, а из тюрьмы трудно. Но, в конце концов...- и Педро Пуля направился

к Кампо Гранди. Но теперь в нем нельзя было узнать вольного уличного

мальчишку: он шел в развалку, как сын моряка, надвинув на лоб кепку, подняв

воротник слишком большого для него пиджака (должно быть, раньше он

принадлежал очень крупному человеку).

Полицейский прятался от дождя под деревом. У Педро был вид испуганного

грозой ребенка. И когда он обратился к полицейскому, голос его дрожал:

- Господин полицейский...

Полицейский едва глянул:

- Чего тебе, парень?

- Я не здешний, я из Мар Гранди. Приплыл сегодня с отцом...

- Ну и что? - прервал его полицейский.

- Мне некуда пойти. Позвольте мне переночевать в полиции.

- Ишь, чего захотел, это тебе не гостиница, мошенник. Давай, давай,

проваливай...- полицейский махнул рукой.

Когда Педро снова попытался заговорить, полицейский пригрозил ему

дубинкой:

- Спи в саду, на скамейке. Пошел отсюда.

Педро отошел с таким видом, будто сейчас расплачется. Полицейский

смотрел ему в след. Педро встал у трамвайной остановки и стал ждать. Из

первого вагона не вышел никто, из второго выпрыгнула парочка. Педро бросился

к женщине, ее спутник, увидев, что мальчишка хочет вырвать у нее сумочку,

схватил Педро за руку. Все было проделано так неумело, что, случись

кому-нибудь из капитанов песка проходить сейчас мимо, он ни за что не узнал

бы своего вожака. Полицейский, на глазах которого произошла эта сцена, был

тут как тут.

- Так вот какой ты нездешний! Воришка.

Он схватил Педро и потащил за собой. Тот покорно шел за полицейским и

как-то испуганно улыбался:

- Я сделал это нарочно, чтоб вы меня схватили.

- Чего?

- Все, что я вам сказал, - правда. Мой отец - моряк, у него парусник в

Мар Гранди. Сегодня он оставил меня здесь, и не смог вернуться из-за бури. Я

не знал где переночевать, хотел в полиции. Но вы не разрешили. Тогда я

сделал вид, что хочу обокрасть женщину. Но только для того, чтобы вы меня

забрали. Теперь у меня есть ночлег.

- И надолго, - только и сказал полицейский.

Они вошли в Главное управление. Полицейский пересек коридор, втолкнул

Педро Пулю в камеру предварительного заключения. Там уже было пять или шесть

человек.

- Ну, теперь спи на здоровье, сукин сын. А когда придет комиссар,

посмотрим, сколько времени тебе придется здесь ночевать...- сказал,

ухмыляясь, полицейский.

Педро промолчал. Остальные арестованные не обратили на него внимания,

они развлекались, подшучивая над арестованным гомосексуалистом, который

называл себя " Мариазиньей". В углу Педро увидел тот самый шкаф. Статуэтка

Огуна стояла сбоку, рядом с мусорной корзиной. Педро подошел, снял пиджак,

набросил его на статуэтку. И пока никто не смотрел в его сторону, завернул

Огуна в пиджак (статуэтка была небольшая, обычно их делают гораздо большего

размера). Потом улегся на полу, положив сверток под голову, и притворился

спящим. Остальные арестованные по-прежнему смеялись над педерастом, и только

один старик молча сидел в углу и дрожал, непонятно, от холода или от страха.

Педро услышал голос молодого негра, обратившегося к " Мариазинье":

- Так кто лишил тебя невинности?

- Да ну, отстань, - отнекивался педераст, хихикая.

- Нет, расскажи, расскажи, - требовали остальные.

- Ах! Это был Леопольдо... Ах!

Старик молча дрожал в своем углу. Тут его заметил какой-то бродяга с

изможденным чахоткой лицом.

- Почему бы тебе не заняться этим старикашкой? - спросил он

" Мариазинью".

Ты что не понимаешь, меня старики не интересуют, - обиженно надул губы

" Мариазинья". - Не буду больше с вами разговаривать, не хочу...

Полицейский, стоя в дверях, теперь хохотал вместе со всеми. Парень с

изможденным лицом обернулся к старику, съежившемуся в углу:

- А ты бы хотел с ним поразвлечься, а, папаша?

- Я старый человек... Я нечего не сделал...- бормотал едва внятно

старик. - Я не в чем не виноват, меня ждет дочь...

Педро понял, что старик плачет, но по-прежнему делал вид, что спит,

хотя лежать на жестком свертке было ужасно неудобно. Арестованные продолжали

отпускать шутки в адрес педераста и старика, пока того не вызвал другой

полицейский:

- Эй, ты, старикашка. Пошли...

Я ни в чем не виноват, - повторил старик. - Меня ждет дочь, - обратился

он сразу к полицейским и арестованным.

И дрожал так, что всем стало его жалко, даже бродяга с чахоточным лицом

опустил голову. Только " Мариазинья" ухмылялся. Старик не вернулся.

Потом вызвали педераста. С ним разбирались долго. Чахоточный парень

объяснил, что " Мариазинья" из хорошей семьи, поэтому полицейские станут

звонить родственникам, чтобы его забрали и не выпускали из дома, а то

полиции опять придется возиться с ним этой ночью. Время от времени

" Мариазинья", нанюхавшись кокаина, устраивал скандалы в общественных местах,

и полиции приходилось его арестовывать. Вскоре " Марианья" вернулся, но

только для того, чтобы забрать шляпу. Тут-то он и увидел лежащего на полу

Педро:

- Смотри-ка, новенький. Какой душка...

Не открывая глаз, Педро процедил сквозь зубы:

- Вали отсюда, гомик поганый, пока не врезал тебе, как следует.

Арестованные расхохотались и только теперь обратили внимание на Педро.

- А ты что здесь делаешь, церковная крыса? - спросил чахоточный.

- Не твое дело, обезьяна, - бросил ему в лицо Педро Пуля.

Даже полицейский рассмеялся и рассказал историю, придуманную Пулей. Но

тут вызвали негра, и арестованные примолкли. Все знали, что негр ранил ножом

человека на какой-то вечеринке. Когда негр вернулся, руки у него распухли от

ударов дубинкой.

- Сказали, что меня будут судить за нанесение легких телесных

повреждений. Ну и вздули, как следует...- объяснил он.

Больше он не балагурил, молча сидел в углу. У остальных тоже пропала

охота шутить. Арестованных одного за другим вызывали на допрос к комиссару.

После этого одних выпускали на свободу, других отправляли в тюрьму.

Некоторые возвращались избитыми. К рассвету гроза стихла. Педро вызвали

последним. Пиджак с завернутой в нем статуэткой он оставил в камере.

Полицейский комиссар был недавним выпускником юридического факультета,

о чем свидетельствовал сверкающий на пальце рубин¹. Когда

полицейский ввел Педро в кабинет, комиссар раздраженно требовал, чтобы ему

принесли кофе. Педро остановился у письменного стола прямо перед комиссаром.

- Это тот парень, что попался на попытке ограбления на Кампо Гранди...-

начал было полицейский, но комиссар остановил его нетерпеливым жестом:

- Узнай, получу ли я в конце концов этот чертов кофе.

Полицейский вышел. Комиссар прочел рапорт постового, задержавшего Пулю,

глянул на парня:

- Ну, что скажешь? Да не вздумай врать, не то...

Педро рассказал прерывающимся от волнения голосом длинную историю. О

том, что его отец - владелец парусника из Мар Гранди. Утром отец взял его с

собой в Баию. А затем вернулся за другим грузом, оставив его погулять по

городу, потому что парусник должен был приплыть в Баию еще засветло. Но

шторм помешал отцу вернуться, и мальчик остался совсем один, в незнакомом

городе, без ночлега и без денег. Он спросил какого-то прохожего, где можно

переночевать, а тот ответил: в полиции.

---------------------------------------------------------------------

¹Внешним признаком окончания высшего учебного заведения в

Бразилии является не нагрудный ромбик, как у нас, а кольцо с соответствующим

камнем.

Тогда он попросил полицейского отвести его в участок, но постовой не

захотел. Поэтому ему пришлось сделать вид, что он собирается ограбить

женщину - только для того, чтобы его арестовали, и у него была крыша над

головой.

- Так что никакой я не вор и убегать не собирался, - закончил Педро

свой рассказ.

Комиссар, получив наконец свой кофе, пил его маленькими глотками, а

потом сказал самому себе:

- Не может быть, чтобы ребенок мог придумать всю эту историю. Из этого

получился бы замечательный рассказ (у комиссара была склонность к

беллетристике), - и улыбнулся.

- Как зовут твоего отца? - спросил он Педро Пулю.

- Аугусто Сантос, - назвал он имя лодочника из Мар Гранди.

- Если ты сказал правду, я тебя отпущу. Но если ты собрался меня

одурачить, смотри...

Комиссар звонком позвал полицейского. Педро ждал, затаив дыхание, его

нервы были напряжены до предела. Когда полицейский вошел в кабинет, комиссар

спросил, имеется ли в управлении регистрационный журнал владельцев

парусников из Мар Гранди, которые швартуются на Рыночной пристани.

- Да, есть такой.

- Тогда посмотри, зарегистрирован ли там некий Аугусто Сантос, и доложи

мне. И побыстрее, пожалуйста, мое дежурство кончается.

Педро взглянул на часы - была половина шестого утра. Полицейский

отсутствовал несколько минут. Комиссар не обращал на Педро никакого

внимания. Только когда полицейский вернулся и сказал:

- Да, сеньор комиссар, зарегистрирован. Как раз сегодня он был на

причале, но сразу уплыл обратно...- комиссар остановил его жестом и

произнес:

- Выпусти мальчишку.

Педро попросил разрешения сходить за пиджаком. Он пристроил его под

мышкой так, что завернутая в него статуэтка совсем не была заметна.

Полицейский снова провел его по коридору и выпустил наружу. Педро вышел на

Ларго дос Афлитос, обогнул бывшую казарму, выбрался на Гамбоа де Сима. И тут

бросился бежать, но услышал за собой топот. Похоже, за ним гнались. Педро

оглянулся. Его догоняли Профессор, Жоан Длинный и Кот. Педро подождал их и

озадаченно спросил:

- А вы-то что здесь делаете?

Профессор почесал затылок:

Видишь ли, мы сегодня вышли пораньше. Так, бродили без дела... Случайно

занесло в эти края. А тут ты, несешься со всех ног...

Педро развернул пиджак, показал статуэтку Огуна. Жоан Длинный даже

рассмеялся от удовольствия:

- Как же ты их обдурил?

Капитаны спускались по скользкому после дождя склону. Педро рассказывал

о своих приключениях в тюрьме. Кот спросил:

- И ты ни капельки не боялся? Сначала Педро Пуля хотел сказать " нет",

но потом признался:

- Если честно, перетрусил я здорово.

И засмеялся, увидев какое у Жоана Длинного сделалось довольное лицо.

Теперь небо было голубое без единого облачка, ярко светило солнце, и с холма

им хорошо было видно, как от Рыночной пристани уходят в море разноцветные

парусники.

БОГ УЛЫБАЕТСЯ, КАК НЕГРИТЕНОК

Младенец Иисус был для него слишком большим искушением. Погода стояла

великолепная - и не скажешь, что зима. Солнце заливает улицы мягким светом,

не обжигая, а лаская, как женская рука. В ближайшем саду расцвел пестрый

живой ковер: маргаритки и медуница, розы и гвоздики, георгины и фиалки.

Кажется, в воздухе разлит аромат дорогих, очень тонких духов. Фитиль полной

грудью вдыхает пьянящие запахи и чувствует, как кружится у него голова.

У дверей богатых португальцев Фитиль съел остатки завтрака, который

показался ему настоящим банкетом. Служанка вынесла ему полную тарелку и,

глядя на залитую солнцем улицу, по-летнему одетых прохожих, сказала:

- Хороший сегодня денек.

Мысленно он снова и снова повторяет эти слова: хороший денек. И мальчик

идет по улице, беззаботно размахивая руками и насвистывая самбу, которой

научил его Божий Любимчик. У Фитиля отличное настроение: падре Жозе Педро

обещал сделать все возможное, чтобы добиться для него места в семинарии.

Падре объяснил ему, что вся эта красота - дар Божий, и люди должны быть Ему

благодарны. Фитиль смотрит на голубое небо, где должен находиться Господь, и

благодарит Его улыбкой за безграничную доброту. И тут мысли Фитиля переходят

почему-то на капитанов песка. Они воруют, дерутся, сквернословят,

забавляются на пляже с негритянками, иногда пускают в ход нож или кинжал. И

все же они хорошие, они настоящие друзья. У них нет ни дома, ни отца, ни

матери. И живут они в бараке почти без крыши, и едят не каждый день. Но если

бы капитаны не воровали и не грабили, они просто умерли бы с голоду, потому

что редко в каком доме дадут еду или одежду. Да и все равно - всех не

накормишь. Фитиль думает, что всем капитанам суждено гореть в вечном огне.

Педро Пуля и Профессор не верят в ад и смеются над его страхами. Жоан

Длинный верит в Шангу, в Омулу и других негритянских богов, которых привезли

из Африки черные рабы. Божий Любимчик, храбрый моряк и несравненный

капоэйрист, тоже верит в них и путает с христианскими святыми, прибывшими из

Европы. Падре Жозе Педро говорит, что это суеверие, ошибка, но этот грех

можно простить. У Фитиля сразу портится настроение. Неужели всем им место а

аду? Ад - это геенна огненная, где грешники будут корчиться в муках до

скончания веков. Таких мучений, как в аду, нет ни в полиции, ни в

исправительной колонии. Несколько дней назад, в церкви Милосердной Божьей

Матери, Фитиль слышал проповедь немецкого монаха, в которой тот описал ад.

Вжавшись в скамейки, прихожане, мужчины и женщины, внимали бичующим речам

проповедника. Монах побагровел от напряжения, по лицу его градом катился

пот. Он говорил с акцентом, и от этого ад выходил еще ужаснее, Языки пламени

лизали юные прекрасные тела, предававшиеся на земле любви, и ловкие руки,

привыкшие к кражам, пускавшие в ход нож или кинжал. Господь в проповеди

монаха был карающим неумолимым судией, во всем непохожим на Бога любви и

всепрощения, творца всей этой красоты, о котором говорил падре Жозе Педро.

Потом Фитилю объяснили, что Бог - это не только высшее милосердие, но и

высшее Правосудие. И поэтому в душе Фитиля любовь к Богу соседствовала со

страхом перед Ним. Безрадостное существование отверженного мальчишки полно

греха: Фитилю приходилось почти ежедневно воровать, нагло врать, выпрашивая

милостыню у порога богатых домов. Вот почему в это чудесное утро Фитиль

смотрит на небо полными страха глазами и просит у Бога, такого доброго, но

справедливого прощения за свои грехи и грехи всех капитанов песка. В этом

нет их вины. Виновата жизнь... Так объяснил ему падре Жозе Педро, который

помогал им, чем мог, зная, что только так можно спасти их от греха. Однажды

вечером падре встретился с Жоаном де Адамом, и докер сказал, что виновато

несправедливо устроенное общество, богачи. И пока все не изменится,

мальчишки не станут порядочными людьми. И еще сказал, что падре ничего не

сможет для них сделать - богачи не дадут. В тот день падре был очень

печален. Пытаясь его утешить, Фитиль просил не обращать внимания на Жоана де

Адама. Но падре ответил, качая головой:

Иногда я прихожу к мысли, что он прав, что мир вокруг несправедлив. Но

Господь добр и сможет все изменить.

Падре Жозе Педро верил, что Бог простит несчастных детей, и со своей

стороны хотел сделать все возможное для их спасения. Но падре не

представлял, как этого добиться, и встречал на своем пути одни препятствия

(остальные считали капитанов песка либо преступниками, либо обычными детьми,

у которых есть дом, семья), поэтому у него часто опускались руки. А иногда

он просто приходил в отчаяние. Но все же священник надеялся, что в один

прекрасный день Господь вдохновит его, научит, что сделать, а пока просто