Воспоминания и размышления 33 страница

Ленинград! — Один из красивейших городов мира. Произведения архитектуры, живописи, скульптуры, чудесные памятники, прекрасные сады, парки и музеи города являются гордостью нашей страны.

Захвату этого крупнейшего индустриального центра и морского порта СССР гитлеровское командование придавало исключительное значение. Овладение городом на Неве давало фашистской Германии ряд преимуществ в политическом, экономическом и моральном отношениях.

С точки зрения политической и военно-стратегической взятие Ленинграда и соединение с финскими войсками могло еще больше [383] укрепить гитлеровскую коалицию, заставить правительства некоторых других стран, которые все еще колебались, вступить в войну против СССР.

Быстрый захват Ленинграда позволил бы Гитлеру высвободить действующие там германские войска, все танковые и моторизованные соединения, входившие в состав 4-й танковой группы, необходимые для успешного осуществления операции “Тайфун”{60}.

В морально-психологическом плане захват города на Неве нужен был фашистскому руководству для поднятия духа своей армии, войск сателлитов, населения Германии и союзных с ней государств, чтобы поддержать их веру в реальность планов войны против Советского Союза. Ведь обещанный Гитлером “блицкриг” давал серьезные осечки. Это путало карты немецкого командования, а чрезмерно большие потери на Восточном фронте вызывали серьезные сомнения в возможности победного и быстрого завершения войны с Советским Союзом.

Для нас потеря Ленинграда во всех отношениях была бы серьезным осложнением стратегической обстановки. В случае захвата города врагом и соединения здесь германских и финских войск нам пришлось бы создавать новый фронт, чтобы оборонять Москву с севера, и израсходовать при этом стратегические резервы, которые готовились Ставкой для защиты столицы. Кроме того, мы неизбежно потеряли бы мощный Балтийский флот.

Для противника взятие Ленинграда означало, что группа армий “Север” и финские войска, действовавшие на Карельском перешейке, легко могли соединиться с финско-германскими войсками в районе реки Свирь и перерезать наши коммуникации, идущие в Карелию и Мурманск. Все эти факторы, вместе взятые, обусловили крайнюю ожесточенность и напряженность борьбы за Ленинград.

Чтобы овладеть Прибалтикой и Ленинградом, гитлеровское командование бросило в наступление крупную массу своих войск — группу армий “Север” под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. В ходе июльско-августовских боев 1941 года на северо-западном направлении противнику удалось овладеть значительной частью Ленинградской области.

8 сентября 1941 года противник, захватив Шлиссельбург, перерезал последнюю для нас сухопутную коммуникацию и блокировал Ленинград. Линия нашей обороны остановилась здесь по западному берегу Невы. Широкая, полноводная река являлась серьезной преградой для гитлеровских войск, однако и ее надо было оборонять, так как к Шлиссельбургу и Ладоге вышли немецкие отборные части.

Враг оттеснил нашу 54-ю армию от основных сил Ленинградского фронта, но она не позволила гитлеровским войскам двинуться на восток и остановила их на рубеже Липка—Рабочий поселок [384] № 8—Гайтолово. С этого момента армия начала подчиняться не фронту, а непосредственно Ставке ВТК.

Войска 8-й армии Ленинградского фронта, сражавшиеся ранее на территории Эстонской ССР, с тяжелыми боями отошли и закрепились на линии Петергоф—южнее Усть-Рудицы—побережье Финского залива в районе Керново. Связь этой армии с городом с этого времени можно было поддерживать только по воде и по воздуху.

На Карельском перешейке финские войска, выйдя к нашей старой государственной границе, пытались продвинуться дальше, но были там остановлены. Теперь они ждали благоприятного момента, чтобы ринуться на город с севера.

Положение Ленинграда с 8 сентября стало крайне опасным. Сообщение с Большой землей могло осуществляться только через Ладожское озеро и по воздуху, под прикрытием нашей авиации Начались бомбежки и варварские артиллерийские обстрелы города. Фашистские войска нажимали со всех сторон. Особенно крупная группировка танковых и моторизованных соединений противника концентрировалась на подступах к Урицку, Пулковским высотам и Слуцку. Все говорило о том, что враг готовится к решительному штурму.

Обстановка становилась день ото дня напряженнее.

От Москвы до Ладожского озера наш полет в Ленинград проходил при “благоприятных” погодных условиях: дождь, низкая облачность.

Словом, истребителей противника такая погода не устраивала, и мы спокойно обходились без всякого прикрытия. Но на подходе к Ладожскому озеру погода улучшилась, и нам пришлось взять звено истребителей. Над озером шли бреющим полетом, преследуемые двумя “мессершмиттами”. Через некоторое время благополучно приземлились на городском комендантском аэродроме. Почему наше прикрытие не отогнало самолеты противника, разбираться было некогда: торопились в Смольный — в штаб фронта.

При въезде в Смольный нас остановила охрана и потребовала пропуск, которого ни у кого из нас, конечно, не оказалось. Я назвал себя, но это не помогло. Служба есть служба.

— Придется подождать, товарищ генерал, — сказал часовой и вызвал караульного начальника. Ждать пришлось почти пятнадцать минут, пока комендант штаба не дал личное разрешение на въезд в Смольный.

У входа нас встретил один из порученцев командующего.

— Где товарищ Ворошилов? — спросил я.

— Проводит заседание Военного совета фронта, товарищ генерал армии.

— Кто присутствует?

— Некоторые командармы и начальники родов войск, командующий Балтийским флотом, а также директора важнейших государственных объектов. [385]

Мы поднялись на второй этаж в кабинет командующего. В большой комнате за покрытым красным сукном столом сидели человек десять. Поздоровавшись с К. Е. Ворошиловым и А. А. Ждановым, попросил разрешения присутствовать на заседании. Через некоторое время вручил К. Е. Ворошилову записку И. В. Сталина. Должен сознаться, что делал я это не без внутреннего волнения. Маршал прочитал записку молча и, чуть кивнув головой, передал ее А. А. Жданову, продолжая проводить заседание.

На Военном совете фронта рассматривался вопрос о мерах, которые следовало провести в случае невозможности удержать город. Высказывались коротко и сухо. Эти меры предусматривали уничтожение важнейших военных и индустриальных объектов и т. д. Сейчас, более тридцати лет спустя, эти планы кажутся невероятными. А тогда? Тогда положение было критическим. Однако существовали еще некоторые неиспользованные возможности. В результате обсуждения было решено защищать Ленинград до последней капли крови.

В этот момент, вероятно, каждый из присутствовавших как-то особо остро почувствовал всю тяжесть ответственности перед партией и народом за успешное выполнение задачи, возложенной на нас Политбюро ЦК ВКП(б) и Государственным Комитетом Обороны.

Познакомившись с командным составом, был обрадован, узнав, что многих командиров, партийных и политических работников войск фронта и Балтийского флота знал раньше по работе и представлял, кому и что следует поручить. Особенно ободряло то, что во главе Ленинградской партийной организации и членом Военного совета фронта был секретарь Центрального Комитета ВКП(б) Андрей Александрович Жданов, прекрасный организатор, обаятельный и душевный человек, которого глубоко уважали ленинградцы, войска фронта и флота.

К исходу 10 сентября, руководствуясь личной запиской Верховного и без объявления официального приказа, я вступил в командование Ленинградским фронтом{61}.

К. Е. Ворошилов 12 сентября по заданию И. В. Сталина вылетел в 54-ю армию маршала Г. И. Кулика. Генерал-лейтенанту М. С. Хозину было приказано немедленно вступить в должность начальника штаба фронта, приняв ее от генерала Мордвинова, а генерал И. И. Федюнинский в тот же день был направлен изучить оборону войск 42-й армии под Урицком и на Пулковских высотах. [386]

Всю ночь с 10 на 11 сентября мы обсуждали с А. А. Ждановым, А. А. Кузнецовым, адмиралом И. С. Исаковым, начальником штаба фронта и некоторыми командующими родов войск фронта обстановку и дополнительные меры по обороне Ленинграда.

Город и его окрестности я хорошо знал, так как учился здесь когда-то на курсах усовершенствования комсостава конницы. С тех пор, конечно, многое изменилось но район боевых действий вполне представлял.

В день нашего приезда обстановка стала еще более напряженной. Особенно яростные атаки гитлеровских войск шли на участках обороны 42-й армии. Вражеские танки ворвались в Урицк, но огонь нашей противотанковой артиллерии повернул их обратно в исходное положение. Пехота противника при поддержке танков, авиации и артиллерии, несмотря на большие потери, непрерывно атаковала Пулковские высоты, города Пушкин и Колпино. Командующий 42-й армией в этих ожесточенных сражениях израсходовал все свои резервы.

На юго-восточных подступах к Ленинграду оборонялась слабая по составу 55-я армия под командованием генерала И. Г. Лазарева. Сил ее явно не хватало. Фронт под Колпино подходил к Ижорскому заводу, который выполнял важный военный заказ для фронта. По призыву партийной организации первыми встали в строй коммунисты и комсомольцы завода. Все попытки немецко-фашистских войск прорваться в город в этом районе кончались неудачей — ижорцы стояли насмерть.

Выяснилось, что на всех участках фронта ощущается острый недостаток в противотанковой артиллерии. Тогда мы решили заменить ее зенитными орудиями, способными пробивать броню танков. Для этой цели нужно было немедленно снять с ПВО города часть зенитных орудий и поставить их на самые опасные участки.

Общая точка зрения Военного совета фронта свелась к тому, чтобы срочно приступить к созданию глубоко эшелонированной и развитой обороны на всех уязвимых направлениях, плотно заминировать подступы к городу, а часть препятствий подготовить для подведения под электроток. Особое внимание предполагалось обратить на район Пулковских высот.

Но в первую очередь необходимо было срочно усилить оборону на рубеже Пулковские высоты—Урицк. Для этого следовало перебросить в 42-ю армию часть сил из состава 23-й армии, находившейся на Карельском перешейке, где финны были остановлены. Кроме средств фронта, здесь решено было сосредоточить огонь всей корабельной артиллерии Балтийского флота.

Предполагалось также сформировать 5—6 отдельных стрелковых бригад из состава моряков Балтийского флота и учебных заведений Ленинграда. Срок готовности формирований был определен в 5—6 дней.

Все эти мероприятия начали проводиться с утра уже наступившего дня 11 сентября. [387]

Военный совет, в состав которого, кроме А. А. Жданова, А. А. Кузнецова и меня, входили секретари Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков, Я. Ф. Капустин, председатель облисполкома Н. В. Соловьев, председатель горисполкома П. С. Попков, работал дружно, творчески энергично, не считаясь ни со временем, ни с усталостью. Всех этих товарищей сейчас уже нет в живых. Некоторые из этих глубоко уважаемых мною людей, преданных нашему общему делу, после войны стали жертвами клеветы и были уничтожены. Должен сказать, что это были выдающиеся деятели нашей партии и государства. Они сделали все, что можно было сделать, для успешной борьбы, отстаивая город Ленина, над которым тогда нависла смертельная опасность. Ленинградцы их хорошо знали и уважали за мужественное поведение и несгибаемую волю к победе.

Жители города самоотверженно, каждый на своем посту, выполняли свой долг. Первоочередной задачей было снабжение войск оружием, боеприпасами, военной техникой. Все это изготовлялось под сплошным артиллерийским обстрелом и беспрерывной бомбежкой.

Кировский завод, где производились тяжелые танки КВ (директор завода И. М. Зальцман), был превращен в крупный опорный пункт обороны города. Многие рабочие ушли в народное ополчение. Их заменили подростки, женщины и пенсионеры. Большинство рабочих было размещено на жительство в административных и других заводских зданиях. Все они считались на казарменном положении. Окна цехов со стороны фронта, ввиду его близости, пришлось закрыть бронеплитами и мешками с песком. Во время налетов авиации и артиллерийского обстрела работа не прекращалась. Свободная смена вела борьбу с зажигательными бомбами, а медработники оказывали помощь раненым.

По тщательно разработанному гитлеровцами плану артиллерийский огонь и бомбардировки велись по важнейшим объектам — заводам и фабрикам, институтам и вокзалам, госпиталям, школам, торговым центрам.

Обстрелу подвергались главным образом те улицы и даже те их стороны, где движение было наиболее оживленным.

Пленный Ловно Рудольф из 9-й батареи 240-го артиллерийского полка 170-й пехотной дивизии показал потом: “Артиллерийский обстрел по Ленинграду велся утром с 8 до 9 час., днем с 11 до 12 час., вечером с 17 до 18 час., а затем с 20 до 22 часов. Основная задача обстрела — уничтожение жителей города, разрушение заводских объектов и важнейших зданий, а также моральное подавление ленинградцев...”{62}

Фашисты не останавливались ни перед чем. В районе Шлиссельбурга, где оборонялась 1-я стрелковая дивизия войск НКВД под командованием полковника С. И. Донскова, фашистские части [388] пытались подготовить переправу через реку Неву на участке Порош—Невская Дубровка—Московская Дубровка. По приказу гитлеровского командования впереди немецких частей были выставлены советские женщины, дети и старики, согнанные из ближайших населенных пунктов. Чтобы не пострадали наши люди, надо было особенно четко вести минометный и артиллерийский огонь по противнику, находившемуся в глубине его боевых порядков.

Враг рвался к городу. На рассвете 11 сентября противник возобновил наступление, еще более массируя свои ударные группировки, и к исходу дня овладел Дудергофом.

На другой день под давлением превосходящих сил нам пришлось оставить Красное Село. В тяжелом положении оказались и наши войска, оборонявшие города Пушкин и Слуцк.

Генерал Ф. Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии, записал тогда в своем дневнике:

“Наступление на Ленинград 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов развивается вполне успешно. Большое достижение войск!..”

Почти неделю шли тяжелейшие кровопролитные бои. Гальдер сделал еще одну запись в дневнике:

“На фронте группы армий " Север" отмечены значительные успехи в наступлении на Ленинград. Противник начинает ослабевать в полосе корпуса Рейнгардта...” (41-й моторизованный корпус.— Г. Ж.)

Обстановка требовала предпринять самые энергичные и решительные действия. Надо было при малейшей возможности днем и ночью контратаковать врага, изматывать и наносить ему потери в живой силе и боевой технике, срывать его наступательные операции. Необходимо было навести строжайший порядок и дисциплину в частях, резко улучшить управление войсками. 11 сентября начальником штаба фронта был назначен генерал М. С. Хозин, а 14 сентября Военный совет фронта назначил генерала И. И. Федюнинского командующим 42-й армией.

В боях за г. Пушкин и Слуцк особенно отличилась 168-я стрелковая дивизия полковника А. Л. Бондарева. Эта кадровая дивизия Красной Армии 45 дней героически сражалась на финской границе и в лесах Карелии, северо-западнее Ладоги. Выполняя приказ командования, ведя в тяжелейших условиях арьергардные бои, дивизия эвакуировалась на остров Валаам, а оттуда была переброшена под Ленинград. Воины ее сумели сохранить почти всю боевую технику, в том числе гаубичный и пушечный артиллерийские полки. Пополненная ленинградскими коммунистами-политбойцами, эта дивизия сражалась с врагом под Ново-Лисином, Слуцком, городом Пушкином так же стойко, как и на границе. С особым упорством ее воины вели бои с противником в районе Колпино. [389]

Меры по стабилизации положения под Ленинградом приходилось осуществлять в очень сложной обстановке. Враг продолжал усиливать свой нажим, особенно в полосе 42-й армии на пулковском направлении. Нельзя было оставлять без внимания и другие направления: шлиссельбургское и ораниенбаумское. Хотя противник наносил там второстепенные удары, но пренебрегать ими было нельзя, так как в этом случае возникли бы большие осложнения.

Должен с большой благодарностью отметить умную организаторскую роль командующего военно-воздушными силами генерал-полковника А. А. Новикова, который силами авиации фронта и флота эффективно помогал отбивать яростные атаки вражеских войск.

Моим заместителем по военно-морским силам Балтийского флота был адмирал Иван Степанович Исаков. Глубоко убежден, что И. С. Исаков был одним из самых сильных и талантливых военачальников Военно-Морского Флота Советского Союза. Под его руководством командование Балтфлота и артиллеристы за короткий срок сформировали 6 отдельных бригад морской пехоты, передав их на усиление Ленинградского фронта. Вместе с командующим артиллерией фронта генералом В. П. Свиридовым он быстро организовал взаимодействие флота и фронта, создав мощную дальнобойную контрбатарейную группу.

Гитлер торопил командующего группой армий “Север” генерал-фельдмаршала фон Лееба быстрее овладеть Ленинградом и как можно скорее высвободить подвижные соединения 4-й танковой группы для переброски их на московское направление в состав группы армий “Центр”.

С раннего утра 13 сентября противник силами двух пехотных, одной танковой и одной моторизованной дивизий начал наступление в общем направлении на Урицк. Прорвав оборону, вражеские части заняли Константиновку, Сосновку, Финское Койрово и стали продвигаться к Урицку.

“Значительное углубление клина с запада на Ленинград”, — записал в тот день в своем дневнике Гальдер, а вечером добавил: “У Ленинграда значительные успехи. Выход наших войск к " внутреннему обводу укреплений" может считаться законченным”.

Военный совет фронта ясно понимал, что для обороны Ленинграда создалось чрезвычайное положение. Чтобы ликвидировать грозную опасность, было решено ввести в сражение последний фронтовой резерв — 10-ю стрелковую дивизию. Последний!.. Решение таило в себе серьезный риск, но другого выхода тогда у нас не было.

Утром 14 сентября, после короткой мощной артподготовки, 10-я стрелковая дивизия совместно с частями соседних соединений и при поддержке авиации нанесла стремительный удар по врагу. В результате напряженного боя оборона была восстановлена. Понеся большие потери, противник оставил Сосновку и Финское Койрово. [390]

Изучая и оценивая сложившуюся обстановку, мы стремились прежде всего выяснить возможности противника, глубже проникнуть в замыслы его командования, установить наиболее сильные и слабые стороны вражеских войск, блокировавших город. Нужно было определить, какие силы, средства и способы действий следует противопоставить противнику, рвущемуся в Ленинград, чтобы сорвать его намерения.

Размышляя над планом обороны Ленинграда, прежде всего обратили внимание на то, что, наступая, враг оказался вынужденным действовать, рассредоточивая войска по трем группировкам на широком фронте. Главные силы — танки и пехота — направлялись к городу с юга. Очевидно, фон Лееб был убежден, что именно здесь ему удастся ворваться в город ударом в центре фронта. Однако из-за плотной застройки пригородов и лесных массивов противник вынужден был наступать вдоль дорог. Это обстоятельство следовало использовать: мы были в состоянии надежно перекрыть все пути артиллерийским и минометным огнем, подвергнуть их бомбардировочным ударам авиации, усилить оборону при помощи инженерных препятствий.

Опыт боевых действий показал, что враг был очень чувствителен ко всякого рода проявлениям активности с нашей стороны. Контрудары и контратаки вынуждали противника наступать в замедленном темпе. Вместо того чтобы бросить на главном направлении максимум ударных сил, немецкое командование часто ограничивалось полумерами. А это давало нам возможность выиграть время, которое было необходимо для организации активного контрманевра.

Проявлению активности нашей обороны способствовало и сложившееся по ходу обстановки расположение советских войск, 8-я армия укреплялась на ораниенбаумском плацдарме. При должной поддержке со стороны флота и 42-й армии она была в состоянии наносить удары по западному флангу и тылу группировки противника, отвлекая тем самым часть сил, наступавших на город.

Можно было многое ожидать и от 54-й армии, находившейся под командованием маршала Г. И. Кулика. Ее положение на восточном фланге узкого шлиссельбургско-мгинского коридора позволяло организовать удар по вражеским соединениям и таким образом облегчить путь продвижения войскам Ленинградского фронта. Это могло существенно помочь обороне города и отвлечь часть сил группы армий “Север” с основного, пулковского участка.

Было ясно, что успех борьбы зависел от того, насколько активно будут действовать наши войска на всех основных участках фронта. Мы это поняли сразу по прибытии в Ленинград, о чем было доложено в Ставку ВГК.

Дополнительно разработанные мероприятия по усилению обороны города предусматривали решение следующих задач: [391]

— усилить партийно-политическую работу среди войск и населения с целью всемерного укрепления дисциплины и веры в победу над врагом;

— всеми сухопутными, воздушными и флотскими силами и средствами продолжать наносить максимальные потери ударным группировкам противника, чтобы они не смогли прорвать нашу оборону;

— сформировать к 18 сентября и полностью вооружить еще пять стрелковых бригад, две стрелковые дивизии. Основную часть этих войск передать в 42-ю армию для создания четвертого рубежа обороны армии;

— с целью оттягивания сил противника из-под Ленинграда 8-й армии продолжать наносить удары противнику во фланг и тыл;

— действия частей фронта увязать с действиями 54-й армии, добиваясь освобождения от противника района Мга—Шлиссельбург;

— поставить более активные задачи подпольным парторганизациям и партизанским отрядам, действовавшим южнее Ленинграда.

Таким образом, были предусмотрены два важнейших фактора: внедрение в сознание наших воинов и населения непоколебимой уверенности в нашей победе и необходимость накопления резервов с целью увеличения глубины обороны фронта. Осуществление неожиданного для противника удара силами 8-й армии должно было дать незамедлительный результат.

Особое внимание, как мы видим, уделялось 42-й армии, находившейся на самом опасном направлении. Здесь предусматривалось создать такую оборону, о которую разбились бы все попытки противника лобовым ударом овладеть городом. Большое значение мы придавали действиям флота и береговой артиллерии, которые становились все более существенными по мере приближения линии фронта к морю.

Как показал дальнейший ход событий, план этот оказался действенным и эффективным.

Об общем представлении о ситуации, сложившейся в то время под Ленинградом, и принимаемых нами мерах по организации оборонительных мероприятий можно судить по телеграфному разговору между мною и Б. М. Шапошниковым от 14 сентября 1941 года.

У аппарата Шапошников. Здравствуйте, Георгий Константинович! Доложите, пожалуйста, обстановку на вашем фронте и какие мероприятия вами принимаются для восстановления положения.

У аппарата Жуков. Здравствуйте, Борис Михайлович!

Обстановка в южном секторе фронта значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу. К исходу сегодняшнего дня противник, развивая прорыв тремя-четырьмя пехотными дивизиями и введя в бой до двух танковых дивизий, вышел на фронт Новый Сузи (что южнее Пулково на 2 километра)—Финское Койрово (северная окраина)—Константиновка—Горелово—Анино— [392] Копорское—Ропша—Глядино и развивает наступление в северном направлении... Красногвардейск и дороги, идущие от Красногвардейска в Пулково, также занимаются противником.

Таким образом, на этом участке фронта положение очень сложное. Оно усугубилось еще и тем, что у командования в районе Ленинграда не было никаких резервов. Сейчас нам приходится сдерживать наступление и развитие прорыва противника с помощью случайных отрядов, отдельных полков и вновь формируемых рабочих дивизий.

Шапошников. Какие меры приняты?

Жуков. К исходу сегодняшнего дня на путях движения противника нами организована система артиллерийского огня, включая морскую, зенитную и прочую артиллерию. Собираем минометы, и думаю, что к утру мы сможем на основных направлениях подготовить плотный заградительный огонь для взаимодействия с пехотой, которую к исходу дня расположили на вышеуказанном рубеже. Привлекаем всю авиацию фронта и Балтийского флота и, кроме того, собираем до сотни танков.

Непосредственно на южной окраине Ленинграда, на линии Мясокомбинат—Рыбацкое—Морской порт развертываем дивизию НКВД, которую усиливаем пока 100 орудиями, имея в виду в дальнейшем собрать еще не менее 100 орудий. Вот все, что я пока могу сказать об обстановке, сложившейся непосредственно под Ленинградом.

На фронте 8-й армии организуем удар с целью выхода на Кингисеппское шоссе, с тем чтобы ударом во фланг и тыл противника оттянуть часть его группировки из-под Ленинграда и во взаимодействии с 55-й и 42-й армиями в дальнейшем ликвидировать красносельскую группу противника. Переход в наступление 55-й и 42-й армий рассчитываем провести не раньше 17 сентября. Раньше невозможно, так как сейчас для этого нет сил. Думаю собрать их за счет вывода группы Астанина{63}. Всего надеюсь собрать до пяти дивизий, если удастся в течение двух ближайших дней вывести Астанина. Если же нет, то соберем хотя бы три дивизии.

Удар во взаимодействии с Куликом буду готовить, но провести его мы сможем только после ликвидации красносельской группировки противника...

...Мною принято на Ленинградском фронте всего 268 самолетов, из них исправных только 163. Очень плохо с бомбардировщиками и штурмовиками. Имеется 6 самолетов Пе-2, 2 самолета Ил-2, 2 самолета Ар-12, 11 самолетов СБ. Такое количество не обеспечит выполнения задачи. Очень прошу Ставку дать хотя бы один полк Пе-2 и полк Ил-2.

Шапошников. Считаю, что принятое вами решение прежде [393] всего организовать артиллерийскую завесу является единственно правильным.

Ленинградский фронт имеет столько артиллерии, что создать такую завесу вполне возможно.

Жуков. Все ясно. Прошу иметь только в виду, как я уже вам доложил, что район Красногвардейска до реки Ижора и все пути, идущие через Красногвардейск на север, находятся у противника....Сейчас приходится принимать пожарные меры и наводить должный порядок в частях... Думаю, в ближайшие дни наведем порядок... Если придется, не остановимся ни перед какими мерами.

Прошу вас подкрепить Кулика двумя-тремя дивизиями, чтобы он мог нанести мощный удар. Это будет самая лучшая помощь фронту в создавшейся обстановке. С Куликом связь я держу по “Бодо”.

Шапошников. Считаю, что Красногвардейск запирает дорогу на север, хотя противник и обошел его с запада... Сейчас, конечно, центр внимания должен быть направлен на ликвидацию красносельского прорыва, а затем на взаимодействие с Куликом... Я думаю, что в тылах фронта и в разных вузах можно еще найти и людей, и оружие. Ставка просит вас ориентировать нас чаще по проводу и по радио о событиях на фронте. Вашу просьбу об усилении бомбардировочной авиацией незамедлительно доложу товарищу Сталину. Все{64}.

Надо было выбрать район прорыва блокады. Больше всего, на наш взгляд, для этой цели подходил мгинский выступ, захваченный противником. Ширина его составляла всего 15—20 км. Местность здесь была лесная и болотистая с обширными участками торфяных разработок. Небольшие высоты возвышались над окружающей равниной и могли быть отлично приспособлены для прочной и эффективной обороны. Сюда-то и обращались наши взоры, как к наиболее благоприятному участку прорыва блокады.

Вскоре после моего прибытия в Ленинград Б. М. Шапошников сообщил, что Ставка предпринимает попытки деблокировать город ударами 54-й армии с востока. Он просил меня выделить войска для встречных действий. К сожалению, фронт не мог этого сделать, поскольку все, что было возможно, мы уже бросили на главное направление и снять оттуда какие-либо войска означало бы сдать город врагу. Поэтому было решено наступать навстречу 54-й армии всего одной дивизией и бригадой Невской оперативной группы.

Под Невской Дубровкой этим частям предстояло форсировать полноводную Неву, ширина которой составляла до 800 м, под сплошным огнем противника, а затем атаковать врага, действуя через болота и лес. Задача была чрезвычайно тяжелая, можно сказать, непосильная.

Условия деблокирования Ленинграда в сентябре 1941 года требовали, [394] чтобы 54-я армия действовала более энергично и в полном взаимодействии с частями Ленинградского фронта. Однако нам не удалось решить вопросы совместных действий так, как этого требовала обстановка. Я позволю себе привести телеграфный разговор с маршалом Г. И. Куликом, который состоялся в ночь на 15 сентября 1941 года. Текст его дается с небольшим сокращением.

У аппарата Кулик.

У аппарата Жуков.

Жуков. Приветствую тебя, Григорий Иванович! Тебе известно о моем прибытии на смену Ворошилову? Я бы хотел, чтобы у нас с тобой побыстрее закипела работа по очистке территории, на которой мы могли бы пожать друг другу руки и организовать тыл Ленинградского фронта. Прошу коротко доложить об обстановке. В свою очередь хочу проинформировать, что делается под Ленинградом:

Первое. Противник, захватив Красное Село, ведет бешеные атаки на Пулково, в направлении Лигово. Другой очаг юго-восточнее Слуцка — район Федоровское. Из этого района противник ведет наступление восемью полками общим направлением на г. Пушкин с целью соединения в районе Пушкин—Пулково.