Условнорефлекторная» теория.

Логика данной теории примерно такова. Результаты условно-рефлекторного научения вклю­чены в качестве скрытых компонентов поведения. Условные рефлексы вырабатываются в про­цессе всей жизни. Например, человек никогда бы не боялся сунуть руку в кипящую воду, если бы он не обжегся в детстве или взрослым не удалось бы убедить его, что кипящая вода — «это больно».

Человеку необязательно иметь свой личный непосредственный опыт, связанный с соверше­нием какого-либо противоправного или антисоциального действия или события (скажем, убий­ства, воровства или сексуальной перверзии), чтобы внешний стимул, ассоциативно связанный с данным событием, влиял на величину аффективного напряжения и, следовательно, на выражен­ность изменений динамики регистрируемых физиологических процессов.

Согласно условно-рефлекторной теории, если человек совершил какое-либо преступление, то при предъявлении релевантного стимула у него активируются некие условнорефлекторные цепочки, обусловленные его причастностью к преступлению, и, следовательно, возникнут быст­ротекущие сдвиги в регистрируемых физиологических процессах.

В данной теории подразумевается, что предъявление критического стимула вызывает выра­женную ответную реакцию, поскольку она обусловлена выработанной условнорефлекторной связью. При этом, чем сильнее условнорефлекторная связь предъявляемого стимула с прошлым опытом (чем серьезнее совершенное преступление), тем более выраженный характер носят ответ­ные реакции.

Условно-рефлекторная теория также имеет свои изъяны. Из нее следует, что стимул, связан­ный, например, с убийством, вызывал бы у большинства людей более выраженные реакции. Сти­мул, связанный, скажем, с кражей, вызывал бы уже менее выраженные реакции, а в условиях лабораторных экспериментов (с определением карты, имени и т. д.) реакции вообще отсутствова­ли бы. Однако опыт показывает, что это далеко не так.

Таким образом, все три рассмотренные теории являются весьма уязвимыми в плане целост­ного и непротиворечивого объяснения тех сложных процессов, которые происходят в психике обследуемого в процессе полиграфной проверки.

Среди теорий, базирующихся на когнитивных факторах, т. е. теорий второго класса, можно назвать теорию «активации».

Таким образом, с точки зрения Ю. И. Холодного, полиграфная проверка (специальное психофизиологическое исследование) представляет собой процедуру целенаправленного тестирования памяти.

При выяснении вопроса о причастности (осведомленности об обстоятельствах) обслебуемого лица к устанавливаемому событию в качестве проверочных стимулов выступают различные при­знаки этого события.

В случае испытания на полиграфе образы (признаки) реальных событий могут быть намеренно актуализированы в памяти опрашиваемого лица и затем обнаружены посредством тестирования памяти совокупностью специально подобранных стимулов, предъявляемых под действием специ­альной установки (задаваемой полиграфологом), и параллельной регистрации физиологических ре­акций, возникающих в ответ на эти стимулы.

При этом он не отрицает, что в ходе полиграфной проверки аффективные процессы тоже играют определенную роль, однако роль сугубо негативную. Эмоции, но мнению Ю. И. Холод­ного, скорее выступают в качестве естественной помехи процедуре тестирования памяти.

Ю. И. Холодный постулирует, что в ответ на предъявление обследуемому того или иного стимула, выраженные физиологические реакции имеют место только в том случае, если одновре­менно выполнены два следующих условия:

1) стимул уже есть в памяти обследуемого;

2) стимул обладает значимостью для обследуемого. При этом под степенью значимости сти­
мула Ю. И. Холодный имеет в виду отношение содержащейся в стимуле информации к смыслу
задачи, решаемой в конкретной ситуации.

Затем Ю. И. Холодный выстраивает цепочку связанных между собой рассуждений, направ­ленных в итоге на объявление технологии инструментальной «детекции лжи» одним из методов криминалистики. Логика рассуждений Ю. И. Холодного примерно следующая.

Криминалистика как прикладная наука имеет дело со следами преступления. Следы пре­ступления делятся на материальные и идеальные. Материальные следы представляют собой кон­кретные осязаемые предметы внешнего мира. Под идеальными следами имеют в виду психичес­кие образы реальных событий и предметов, запечатленных в памяти человека (потерпевшего, преступника, свидетеля).

В том случае, если в ходе расследования обнаружен материальный след преступления, то объективно это очень выгодно, поскольку материальный след можно пощупать, потрогать, ка­ким-либо образом измерить и т. д. Однако та информация, которую можно извлечь из анализа материального следа, имеет ограниченный характер.

Например: на месте преступления обнаружен след от протектора автомобиля. Это типичный материальный след, изучив который, криминалист имеет возможность получить определенную информацию лишь о самом протекторе и траектории движения автомобиля (рисунке протекто­ра, его размерах, дефектах, длине тормозного пути, направлении движения и т. д.). При этом криминалист (следователь) ничего не может сказать о том, какой конкретно марки был автомо­биль, какого цвета, с каким номером и пр.

Также следствие ничего не может узнать и о том, кто сидел за рулем в момент совершения преступления. Перечисленные частные признаки (марка автомобиля, его цвет, номер, образ лица, находившегося за рулем), хранящиеся в памяти потерпевшего, свидетеля или преступника, и яв­ляются идеальными следами, содержащими в себе богатейшую информацию об обстоятельствах устанавливаемого события.

Материальный след может быть при определенных обстоятельствах уничтожен или скрыт от следствия. В отличие от материального следа идеальный след подвержен лишь естественному уничтожению (энграмма может со временем ослабеть), но не подвержен уничтожению произ­вольному (разумеется, если только не ликвидирован его носитель, т. е. сам человек).

Далее Ю. И. Холодный констатирует, что идеальный след является одновременно и матери­альным следом (материальным следом особого рода), поскольку у него имеется материальный носитель — энграмма памяти (нервная модель какой-либо реальности, запечатленная в мозгу человека).

Таким образом, в памяти человека хранится идеальный след преступления. При этом человек может рассказать о нем, а может и не рассказать, умолчать.

Поэтому перед следствием встает задача: материализовать этот идеальный след, т. е. побу­дить человека изложить конкретное содержание следа на бумаге, записать его на магнитную лен -ту или просто рассказать о нем. Пока человек этого не сделает, идеальный след ничего не дает криминалисту (следователю).

Когда идеальный след произвольно (сознательно) материализуется его носителем, то после­дний испытывает на себе определенное влияние внешних по отношению к нему факторов, в пер­вую очередь мотивационных и волевых факторов.

Таким образом, человек принявший твердое решение до конца «стоять на своем», имеет воз­можность исключения из своих показаний самых важных для следствия моментов, т. е. возмож­ность материализации идеального следа с теми или иными выгодными для себя искажениями.

В такой ситуации следователь (оперативный работник, сотрудник службы собственной безо­пасности и т. д.) никак не может проконтролировать истинность материализации идеального следа, т. е. показаний обследуемого лица.

Проверка истинности материализации идеального следа и является, с точки зрения Ю. И. Холодного, прерогативой полиграфолога. Если идеальный след значим в ситуации поли­графной проверки, то он будет выявлен. Незначительные детали следа забудутся, но сам факт, его, так сказать, грубая основа всегда сохранится в энграмме эмоциональной памяти.

С точки зрения криминалистики, полиграфолог призван выполнить триединую задачу, а именно:

1) Выяснить: есть ли вообще след о событии в памяти обследуемого. В этом случае специа­лист решает следующую дилемму: причастен обследуемый к данному событию или непричастен,
а так же — осведомлен он о данном событии или не осведомлен.

2) Определить, правильно ли (истинно ли) обследуемый материализовал ключевые поло­жения идеального следа. Иначе говоря, полиграфолог выясняет, лжет обследуемый относительно
каких-либо обстоятельств дела или не лжет, скрывает он что-либо или не скрывает.

3) Уточнить, что конкретно обследуемый исказил при материализации идеального следа.
Иначе говоря, специалист должен детализировать, что именно обследуемый утаил или исказил в
своих показаниях.

Таким образом, ту трактовку, которую дает Ю. И. Холодный психофизиологическому фено­мену, можно с определенной долей условности определить как еще одну теорию «детекции лжи», а именно как теорию «памяти».

При этом, по нашему мнению, теория Ю. И. Холодного содержит в себе следующие принципи­альные положения:

1) поскольку ситуационно значимый стимул способен вызывать у человека выраженные
физиологические реакции без участия сознания, а следовательно (по мнению Ю. И. Холодного),
и без участия аффективно-мотивационных процессов, то развитие ответных реакций обусловлено
действием исключительно когнитивных факторов;

2) аффективно-мотивационные процессы играют в ходе полиграфной проверки негатив­ную роль, т. е. выступают в качестве естественной помехи в процедуре обследования;

3) полиграфная проверка представляет собой тестирование памяти обследуемого в ус­ловиях действия специальной установки;

4) выраженные ответные реакции в ответ на предъявленный стимул возникают только в том
случае, если данный стимул зафиксирован (имеется) в памяти обследуемого и одновременно яв­ляется для него ситуационно значимым;

5) поскольку проверка на полиграфе направлена на анализ идеальных следов преступления
(энграмм памяти подозреваемого), то она может быть отнесена к разряду криминалистических
методов.

Мы полагаем, что теория «памяти» Ю. И. Холодного достаточно уязвима для критики по всем пунктам, а именно:

1) На основании того, что неосознаваемый (субсенсорный) аффективно окрашенный сти­мул может вызывать выраженные физиологические реакции, нельзя сделать логически обосно­ванный вывод о том, что развитие реакций происходит без участия сложных аффективно-моти­вационных процессов.

Описанные выше эксперименты лишь подтверждают предположение о том, что «на бессозна­тельном уровне также имеет место семантический анализ...»⁸.

Более того, трактовка, данная академиком П. В. Симоновым другой серии экспериментов Э. А. Костандова, прямо предполагает мощное влияние аффективно-мотивационных факторов на процесс пороговой дифференциации значимых и эмоционально нейтральных сти­мулов.

В этих экспериментах изучались сдвиги порогов опознания различных словесных стимулов у лиц, совершивших преступления. Выяснилось, что в одной трети случаев пороги опознания зна­чимых слов оказались ниже, а в двух третях - выше, чем пороги опознания эмоционально нейт­ральных слов⁹.

П. В. Симонов и П. М. Ершов полагают, что «решающее значение для смещения порога в ту или иную сторону имел характер мотивации, на базе которой возникало эмоциональное напря­жение. Преобладание мотивов " для себя", боязни разоблачения и наказания включало механиз­мы " психологической защиты" с характерным для них повышением порогов восприятия. Если же у субъекта доминировали мотивы тревоги " за других" людей, чувства раскаяния и вины, это со­провождалось обострением чувствительности и понижением порогов. Нередкое сосуществование мотивов первого и второго типов делает вполне возможным колебание порогов в обе стороны у одного и того же субъекта на протяжении одного и того же опыта»¹⁰.

2) Положение о том, что аффективно-мотивационные процессы играют в ходе проверки лишь
роль естественной помехи, является, с нашей точки зрения, некорректным, поскольку именно
степень аффективно-мотивационного напряжения в ответ на предъявление того или иного сти­мула является аргументом выраженности развивающихся физиологических реакций.

Само понятие «ситуационно значимого стимула» неизбежно предполагает включение со­держания стимула в поле динамических личностных смыслов человеческого сознания, т. е. связь стимула с ведущим в данный момент мотивом тестируемого субъекта.

Отрицательную же роль в ходе проверки (низко селектированный характер реакций и ошиб­ки I типа) играют отнюдь не эмоции обследуемого, а изъяны в работе плохо подготовленного поли­графолога, чья квалификация не позволяет грамотно провести узконаправленную активацию (в сознании своего подопечного) тех зон динамических личностных смыслов, которые имеют от­ношение к контрольной или проверочной тематикам расследования.

3) Тезис Ю. И. Холодного о том, что проверка на полиграфе представляет собой «тестиро­вание памяти», на наш взгляд, также не соответствует действительности, поскольку в психологии
под тестированием памяти понимают лишь такие специальные процедуры, которые прямо на­правлены на изучение тех или иных особенностей этого психического процесса, например иссле­дование особенностей произвольного запоминания при помощи «пиктограмм».

В области же полиграфных проверок, о работе с памятью можно говорить только в отноше­нии предтестовой беседы, одной из задач которой, как раз и является мобилизация энграмм памя­ти, связанных с проверочной и контрольной тематиками расследуемого события.

В ходе предтестовой беседы полиграфолог переводит содержание энграмм памяти обследуе­мого в поле значений его сознания (трехаспектная структура человеческого сознания описана в главе 11) и фиксирует эти значения в стимулах (вопросах) структуры обследования. Затем, под действием специальной установки некоторые стимулы «перемещаются» в поле динамических личностных смыслов сознания обследуемого¹¹, и далее, в ходе непосредственного тестирования, полиграфолог направленно оперирует с теми содержаниями поля значений и поля динамических личностных смыслов сознания обследуемого, которые имеют отношение к теме устанавливаемого события.

Степень выраженности личностного смысла (ситуационная значимость), отраженная в сти­муле, и является аргументом (независимой переменной) динамики регистрируемых в ходе про­верки физиологических реакций.

Таким образом, мы полагаем, что проверка на полиграфе представляет собой выявление тех содержаний сознания обследуемого (отраженных в стимулах тестов), которые связаны с прове­рочной и контрольной тематиками расследуемого события и попадают в зону действия макси­мально выраженного (актуализированного под действием специальной установки) динамичес­кого личностного смысла.

При этом личностный смысл представляет собой сложный комплексный феномен, который включает как аффективно-мотивациониые, так и когнитивные процессы, протекающие во время проверки на полиграфе в психике обследуемого лица.

4) Положение теории «памяти» Ю. И. Холодного о том, что обязательным условием разви­тия выраженных физиологических реакций в ответ на предъявление того или иного стимула (связанного с расследуемым событием) является наличие этого стимула в памяти (личном опы­те) обследуемого лица, убедительно опровергается существованием ошибок I тина (ошибок по типу «ложной тревоги»).

Теория Ю. И. Холодного не в состоянии корректно объяснить тот факт, что стимул, имею­щий прямой обвинительный характер (проверочный вопрос и КВКВ теста методики контрольных вопросов) с одной стороны, может вызывать у непричастного к расследуемому событию лица, выраженные ответные реакции (превышающие реакции на контрольный вопрос), а с другой - не быть реально зафиксированным в памяти (в личном опыте) обследуемого. Содержа­ние такого стимула вводится в сознание «правдивого» обследуемого лишь в ходе предтестовой беседы.

Ссылка Ю. И. Холодного на то, что такие реакции обусловлены дезорганизующим влиянием эмоций на когнитивные процессы (процессы памяти), является, на наш взгляд, неубедительной, поскольку в соответствии с четкой логикой данной теории стимул, отсутствующий в личном опы­те (памяти) обследуемого, ни при каких обстоятельствах (даже будучи ситуационно значи­мым) не может вызывать выраженные ответные реакции.

Мы склонны трактовать природу ошибок I типа следующим образом:

а) В идеальном эксперименте (лабораторной проверке) у непричастного к учебному рассле­дуемому событию лица специальная установка актуализирует два ситуационных мотива (две
независимые переменные)¹² — «лгать на контрольные вопросы» и «отвечать правдиво на прове­рочные вопросы».

б) В реальном эксперименте (полевой проверке) неизменно имеет место действие побочной
переменной (уровнем боязни «правдивого» обследуемого быть несправедливо обвиненным в том,
чего он не совершал), которая обеспечивает систематическое смешение^'' с влиянием двух указан­ных независимых переменных.

в) Содержание проверочных и контрольных вопросов попадает в две различные зоны поля
динамических личностных смыслов сознания «правдивого» обследуемого. При этом, даже не смотря
на отсутствие стимула в памяти (в личном опыте) обследуемого, действие мощной побочной пере­менной трансформирует зону проверочного вопроса в зону максимально выраженного динами­ческого личностного смысла, что и приводит к резкому изменению динамики ответных физиоло­гических реакций.

г) В некоторых случаях устранить (нейтрализовать) описанное систематическое смешение
невозможно.

Данная трактовка ошибок I типа логично объясняет и тот факт, что они практически полно­стью исключены при использовании тестов методики скрываемой информации. Это обстоятель­ство обусловлено тем, что логическая структура любого теста МСИ не позволяет узко канализи­ровать (в сознании «правдивого» обследуемого) влияние побочной переменной, а потому в зону действия негативно трансформированного личностного смысла попадают сразу все вопросы-стимулы теста. В результате общий паттерн реакций по всему длиннику теста имеет хаотический или неустойчивый, «мерцающий» характер (рис. 17.1).

Рис. 17.1. Действие побочной переменной не позволяет попасть в зону негативно трансформированного личностного смысла конкретному вопросу-стимулу. Реакции «правдивого» обследуемого (в особенности

по каналу КГР) носят хаотический характер

теория «памяти» Ю. И. Холодного не в состоянии объяснить подобного «парадоксального», с ее позиций, паттерна, поскольку реакции устойчиво возникают на те стимулы, которые не толь­ко отсутствуют в личном опыте обследуемого, но и лишены для него сколько-нибудь объективной ситуационной (личностно-смысловой) значимости.

5) С нашей точки зрения, причисление (Ю. И. Холодным) технологии инструментальной «детекции лжи» к методам криминалистики не имеет под собой достаточных оснований, посколь­ку лишь на этапе изучения материалов дела работу полиграфолога можно назвать «криминали­стической» в узком смысле этого слова.

После того, как проведена детализация фабулы расследуемого события, собраны установоч­ные данные на подозреваемых лиц и определены необходимые для работы частные признаки события, деятельность специалиста (по крайней мере, в условиях реальной проверки) целиком и полностью протекает в рамках методологии психологическою эксперимента¹¹, а именно:

а) полиграфолог (посредством специальной психологической установки) стремится задать максимальный уровень независимой переменной, т. е. ведущего ситуационного мотива обследуе­мого лица. При этом предтестовая беседа строится таким образом, чтобы у априори непричастно-го к событию лица ведущий характер принимала бы мотивация «лжи на контрольные вопросы», а у причастного к событию лица — мотивация «целенаправленной борьбы за искажение резуль­татов проверки»;

б) специалист, стремясь устранить систематическое смешение, минимизирует влияние по­бочной переменной на каузальную связь между независимой и зависимой переменными;

в) в качестве зависимой переменной выступает обусловленная предъявлением того или ино­
го стимула (имеющего отношение к теме проверки) степень актуализации ведущего динамическо­
го личностного смысла в сознании обследуемого, которая оценивается на основе выраженности
параллельно развивающихся физиологических реакций;

г) в качестве экспериментальной гипотезы выступает «обвинительная» версия, роль контр­
гипотезы выполняет «оправдательная» версия.

д) принятие (отвержение) одной из гипотез (версий) производится путем простого ранжи­рования стимулов по степени актуализации ими личностных смыслов в сознании обследуемого.

Операционально такое ранжирование осуществляется на основе экспертной оценки выражен­ности информативных признаков физиологических реакций, возникающих в ответ на предъявление того или иного стимула.

Таким образом, мы полагаем, что полная (включающая в себя все этапы проверки) техноло­гия инструментальной «детекции лжи» является комплексным методом, находящимся на стыке экспериментальной психологии, общей физиологии и криминалистики.

С психологической же точки зрения, полиграфная проверка представляет собой тестирова­ние сознания или, если говорить точнее, процедуру ранжирования стимулов (в условиях дей­ствия специальной установки) на основе степени выраженности актуализируемых ими динами­ческих личностных смыслов сознания обследуемого.

Предложенная нами трактовка сущности полиграфной проверки, которую можно условно определить как теорию «направленной актуализации динамических личностных смыслов сознания», позволяет разумно обосновать значительно более низкую эффектив­ность лабораторных процедур по сравнению с полевыми мероприятиями, а также действенность ситуационного подкрепления испытуемого в ходе проводимого экспери­мента.

Очевидно, что та стандартная смысловая установка, которая задается испытуемому в случае выявления скрываемой информации в лабораторных условиях, а также игровая специфика экспе­риментального исследования не в состоянии актуализировать зону личностного смысла (связан­ную с определяемым стимулом) до такой степени выраженности, которая достигается в реальных проверках. Данное обстоятельство и приводит к тому, что реакции слабо мотивированного испы­туемого на искомый стимул нередко носят низко селектированный характер.

В типичных лабораторных условиях определяющую роль играют индивидуально-психоло­гические (эмоционально-мотивациоиная сфера) и физиологические особенности (реактивность) испытуемого, а не стандартная исследовательская (познавательная) установка, задаваемая ис­пытуемому полиграфологом.

Ведущая роль мотивационных факторов как в реальных проверках, так и в лабораторных условиях подтверждается влиянием на выраженность реакций испытуемого его отношения к си­туации эксперимента. В том случае, если озабоченный своими личными и служебными пробле­мами сотрудник принимает участие в опыте, как говорится «из под палки», то вероятность выяв­ления искомого стимула является крайне низкой, если не сказать «нулевой». В то же время реак­ции тех испытуемых, которые искренне заинтересованы в получении объективной статистики, носят, как правило, более выраженный характер.

Более того, после того как в условия эксперимента вводится фактор подкрепления испытуе­мого, т.е. заключается пари на денежную сумму, потеря которой может ощутимо «ударить по карману» проигравшую сторону, то вероятность выявления искомого стимула повышается до такой степени, что процент ошибок фактически сводится к нулю.

Описанный эффект, без сомнений, объясняется тем, что заключение пари «запускает» соот­ветствующую мотивацию испытуемого, которая проецируется в его сознание в виде актуализа­ции динамического личностного смысла, который, собственно, и вызывает селектированную ре­акцию на искомый стимул.

Итак, мы рассмотрели основные теоретические аспекты проверок на полиграфе. На этом со­держательный материал курса фактически исчерпан.

Нам осталось кратко осветить лишь два важных момента:

1) вопрос о методических трудностях практического проведения полиграфных проверок;

2) вопрос о так называемом противодействии процедуре проверки.

Какие же основные методические трудности могут иметь место в ходе инструментальной «де­текции лжи»?

Ветеран полиграфной школы КГБ СССР Александр Петрович Сошников на основе много­летнего личного опыта указывает на следующие проблемные зоны в работе профессионального^' полиграфолога:

1) Трудности организационного порядка.

Инициатор обязан предоставить специалисту все условия, необходимые для квалифициро­ванного проведения проверки (изолированное помещение, соответствующий интерьер, шумо-изоляция, детализация фабулы, установочные данные на обследуемых, четкий график последова­тельности опроса, время на подготовку мероприятия и т. д.).

В том случае, если инициатор не имеет возможности создать полиграфологу оптимальные условия для решения поставленной перед ним задачи, целесообразно перенести проверку на ре­зервную дату либо принципиально отказаться от проведения мероприятия.

2) Правовые проблемы (вопрос о законности проверки).

Полиграфолог должен иметь свидетельство установленного образца, предоставляющее ему право проводить опросы граждан с использованием полиграфа. В своей работе специалисту сле­дует использовать только те полиграфные устройства, которые прошли сертификацию в системе Росстандарта и Министерства здравоохранения Российской Федерации.

В случае необходимости полиграфолог обязан разъяснить обследуемому, на основании како­го нормативно-правового акта проводится та или иная проверка (Закон «Об оперативно-розыс­кной деятельности», соответствующая ведомственная инструкция, Закон «О государственной судебной экспертизе», Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, «Трудовой ко­декс» Российской Федерации, Закон «О частной детективной и охранной деятельности»). Таким образом, специалист должен убедить обследуемого, что проверка в данном случае проводится на законных основаниях;

3) Необходимость получения добровольного согласия на прохождение проверки со стороны об­
следуемого лица.

Для того чтобы получить добровольное согласие, следует разъяснить обследуемому, что про­верка необходима в первую очередь ему, а не полиграфологу, что специалист выступает как лицо нейтральное, незаинтересованное в том или ином исходе мероприятия. Необходимо убедить об­следуемого, что проверка направлена на подтверждение невиновности «правдивых» подозревае­мых. Подобная разъяснительная работа имеет особое значение в тех случаях, когда специалисту предстоит опросить только одного подозреваемого.

4) Необходимость преодоления недоверия к методу со стороны инициатора (заказчика).
Указанная проблема будет осложнять работу полиграфолога (особенно в государственном

секторе) до тех пор, пока в российском общественном сознании (сознании руководящих работников) окончательно не будет преодолен тот негативный стереотип, который формировался комму­нистической пропагандой на протяжении десятилетий. Специалисту необходимо заслужить пол­ное доверие со стороны инициатора (заказчика). В этой связи чрезвычайно важным является успешное проведение первого мероприятия для данного заказчика. Положительный опыт первой совместной работы, как правило, приводит к тому, что заказчик становится клиентом полиграфо­лога на долгие годы.

5) Необходимость преодоления недоверия к методу со стороны обследуемого лица.
Десятилетия шельмования метода и его непризнание официальной наукой сформировали у

рядового обывателя страх и недоверие по отношению к процедуре «детекции лжи». Поэтому спе­циалист нередко вынужден оперативно разрушать этот негативный стереотип в индивидуальном сознании проверяемого.

Опыт показывает, что в предтестовой беседе девять из десяти обследуемых неизменно вспо­минают сцену полиграфной проверки из известного кинофильма «Ошибка резидента», в кото­рой советский разведчик с легкостью переигрывает заокеанского специалиста. Фильм этот, по мнению А. П. Сошникова, сыграл двоякую роль.

С одной стороны, он в немалой степени способствовал тому, что советский (российский) обы­ватель зачастую полагает, что для умного и волевого человека не составляет особого труда «обма­нуть» полиграфолога. С другой стороны, нередко причастные к устанавливаемому событию лица под влиянием этого стереотипа мышления с легкостью соглашаются пройти проверку, с тем что­бы не вызвать по отношению к себе лишних подозрений. Однако затем, уже в процессе самой проверки, такой человек достаточно быстро осознает, что допустил тактическую ошибку и хвата­ется, так сказать, «за голову». Однако, как правило, бывает уже поздно.

Если «цена проверки» объективно высока, то для того, чтобы убедить обследуемого в высокой эффективности метода, А. П. Сошников рекомендует использовать комбинированный стимуля-ционно-адаптирующий тест (глава 14).

При этом специалисту не следует называть выбранную обследуемым карту сразу после про­ведения CAT. Необходимо дождаться критического момента проверки (предъявления ответствен­ного проверочного теста) и только тогда, как бы невзначай, сообщить об определенных специали­стом элементах выбранной карты. После этого тактического приема реакции обследуемого на стимулы центрального проверочного теста носят, как правило, выраженный и хорошо селекти­рованный характер.

6) Объективное существование класса ситуаций, в которых чрезвычайно сложно принять обоснованное решение по результатам проверки (особенно обвинительную версию).

Подобные проблемы (преимущественно в коммерческих проверках) иногда возникают в ходе расследований по потенциально «открытом}'» кругу подозреваемых.

Предположим, что полиграфолог, проведя огромную работу, сужает круг подозреваемых до минимума, скажем, до трех подозреваемых из пятнадцати (великолепный результат!), однако затем наталкивается на непреодолимые трудности.

Например, из этих трех человек, которых не удалось «выбраковать» из круга как однозначно непричастных, один является не вполне здоровым психически, другой гиперреактивен, а третье­му (в ходе некорректно проведенного предварительного расследования) была искусственно на­вязана значимость проверочной тематики.

При этом заказчика интересует, кто конкретно из трех оставшихся под подозрением лиц, прямо причастен к расследуемому событию, и потому заказчик начинает оказывать на специали­ста мощное психологическое давление, стремясь вынудить последнего принять однозначную об­винительную версию по одному из оставшихся обследуемых.

В этом случае полиграфолог оказывается в крайне тяжелом положении: с одной стороны, разрешающая способность метода исчерпана и вероятность принятия ошибочного решения вы­сока, с другой стороны заказчик буквально вынуждает специалиста «тыкать пальцем в небо».В этой непростой ситуации мы рекомендуем специалисту руководствоваться, в первую оче­редь, этическими, а не коммерческими (меркантильными) соображениями, а потому не идти на поводу у заказчика и прямо сообщать последнему о том, что работа (с учетом того, что круг подо­зреваемых лиц «открыт») выполнена.

7) Необходимость быстрой адаптации полиграфолога к условиям проверки.

Законы рыночной экономики жестко требуют минимизации того промежутка времени, кото­рый отводится специалисту для того, чтобы после получения заказа приступить к его выполне­нию. Иначе говоря, необходимо быть готовым к тому, что трансформация фабулы дела в конкрет­ные тесты нередко будет осуществляться в режиме on line.

Полиграфолог должен также обладать навыками быстрой смены тактики в ходе самой про­верки (корректировка вопросов и замена целых тестов). Эти навыки начинающий специалист обязан всячески развивать и совершенствовать.

В том случае, если полиграфолог лишен такого качества как мобильность, ему следует ориен­тироваться исключительно на проведение скрининговых проверок, которые требуют от него, в первую очередь, терпения и усидчивости.

8) Необходимость быстрого выбора тактики общения с различными личностными и характе­
рологическими типами.

Специалисту необходимо подмечать тонкие нюансы душевной жизни обследуемого, быстро определять характерологический «стержень» и особенности строения мотивациошюй иерархии проверяемого, поскольку это позволяет грамотно осуществлять выбор тактики общения с ним. Сле­дует разговаривать с человеком, будь то уголовник или академик, на понятном и близком ему языке.

Важнейшим требованием к выбору коммуникативной тактики является корректная и убеди­тельная демонстрация полиграфологом интеллектуального и личностного превосходства над своим подопечным. В том случае, если это требование не выполняется, при обследовании некото­рых категорий лиц с выраженными характерологическими особенностями эффект проверки мо­жет снижаться.

Следует подчеркнуть, что обладание развитыми коммуникативными навыками и общий уро­вень психологической культуры специалиста приобретают особенно большое значение при рабо­те в малознакомых коллективах.

9) Неспецифичностъ информативных признаков физиологических реакций, регистрируемых в
ходе полиграфной проверки (глава 15).

10) Обвинительный и оправдательный уклон методик.

Как уже неоднократно подчеркивалось выше, любая методика страдает тем или иным ук­лоном, поэтому для того, чтобы минимизировать дисбаланс уклонов, специалисту следует применять методики комплексно. Здесь важнейшую роль играют опыт и интуиция полиграфо­лога.

11) Обусловленная объективными обстоятельствами невозможность (во многих случаях) использования тестов МСИ (глава 14).

Эта проблема сильно осложняет работу полиграфологов и особенно тех специалистов, кото­рые занимаются служебными разбирательствами в сфере бизнеса.

12) Трудности дифференциальной диагностики бытового противодействия со стороны прича­стного лица и гиперреактивного характера регистрируемых физиологических процессов у некото­рых «правдивых» обследуемых, относящихся к тревожно-мнительному кругу.

Эта проблема выражается в том, что в случае бытового (примитивного) противодействия процедуре проверки со стороны причастного к устанавливаемому событию лица, у последнего вместо устойчивого «обвинительного» паттерна реакций диагностируется развал «оправдатель­ного» паттерна, который иногда чрезвычайно сложно отличить от развала «оправдательного» комплекса реакций угиперреактивного «правдивого» субъекта.

Человек с российским (постсоветским) менталитетом и причастный к устанавливаемому со­бытию никогда не будет пассивно дожидаться своего разоблачения. Он обязательно будет бороться с полиграфологом всеми доступными (известными) ему способами, знания о которых, как правило, получены из материалов, размещенных в Интернете.

Очевидно, что «лживый» обследуемый (разумеется, если он не совсем бестолковый) не имеет возможности немотивированно прервать проверку, т. е. просто взять и уйти. Единственным вы­ходом для него в этой ситуации является разрушение «обвинительного» комплекса реакций, т.е. умышленное предание динамике регистрируемых процессов выраженного хаотического характе­ра.. Иначе говоря, такой обследуемый продуцирует на полиграмме самую настоящую «физиоло­гическую кашу», которая на жаргоне полиграфологов получила название «космического шума». В то же время хаотический характер реакций «правдивого», но гиперреактивного обследуемого мало чем отличается от описанной только что неудобоваримой картины. Поэтому специалист должен владеть некоторыми тактическими приемами, позволяющими все же определить, в каком случае он имеет дело с сознательным противодействием, а в каком — с объективными реакциями эмоционально-лабильного субъекта.

Вообще же начинающему специалисту необходимо быть готовым к тому, что, приступив к самостоятельному проведению служебных разбирательств в коммерческих структурах, он край­не редко будет видеть ту четкую и ясную картину, с которой он познакомился, анализируя поли­граммы, приведенные в учебниках, особенно в американских¹⁷. Это трудность, обусловленная осо­бенностями российского менталитета.

13) Нередко обманчивый характер КГР.

КГР является самым сложным показателем ситуационной значимости стимула. Высочайшая чувствительность электродермального канала не позволяет специалисту делать однозначный вывод о причастности обследуемого к устанавливаемому событию на основании изолированных гиперреакций кожной проводимости на проверочный вопрос теста МКВ, в особенности после некорректно проведенного предварительного расследования, т. е. в случаях грубо «навязанной» значимости проверочной тематики. Именно поэтому при проведении экспертной оценки поли­грамм специалисту следует опираться на динамику как минимум двух из регистрируемых в ходе проверки физиологических процессов.

Для повышения валидности анализа КГР А. П. Сошников рекомендует использовать в одном и том же тесте МКВ диады взаимоисключающих проверочных вопросов.

Например, в том случае, если при расследовании кражи (допустим, денег), совершенной на территории какой-либо организации, твердо установлен тот факт, что похищенное не спрятано на территории (скажем, в офисе компании), в тесте смешанного типа па 3-ю и 6-ю позиции целе­сообразно поставить два следующих взаимоисключающих проверочных вопроса¹⁸: а) «Вы спрятали пропавшие деньги на территории офиса?»;

б) «Вы выносили пропавшие деньги за пределы офиса?».

В том случае, если ситуационная значимость проверочной тематики была искусственно на­вязана или обусловлена повышенной тревожностью обследуемого, то, как правило, на оба прове­рочных вопроса будут иметь место выраженные реакции, в то время как реакции причастного лица на второй вопрос будут превышать реакции на первый вопрос. При этом необходимо обра­щать пристальное внимание на динамику реакций по респираторному каналу.

С этой же целью используют и рассмотренные выше контрольные вопросы комплекса вины.

14) Сложность получения признательных показаний.

Эта проблема, также обусловленная особенностями российского менталитета, особенно ос­тро стоит перед коммерческими полиграфологами. Однако существует ряд методических при­емов, позволяющих более или менее успешно решать задачу склонения причастного лица к даче прямых или косвенных признательных показаний.

Чрезвычайная сложность метода приводит к тому, что в ходе расследования полиграфолог может все же допустить ошибку. Высококвалифицированный специалист ошибается крайне ред­ко. В то же время вероятность совершения ошибки неопытным или недостаточно хорошо подго­товленным оператором полиграфа является, к сожалению, достаточно высокой.

Обычно полиграфологи не любят говорить о собственных промахах, однако ошибки (пусть и чрезвычайно редкие) неизбежны. Они обусловлены теми методическими трудностями, которые только что были рассмотрены (в особенности пункты № 5, 8, 9, 10, 11 и 13). Это ошибки, имеющие объективную природу.

Гораздо опаснее, когда ошибки совершаются под действием субъективных факторов. Л. П. Сошников относит к ним те промахи, которые вызваны:

1) некомпетентностью специалиста;

2) неиспользованием по тем или иным причинам (усталость, дурное настроение, времен­
ной дефицит и пр.) специалистом всех имеющихся у него знаний и навыков.

3) субъективной предубежденностью (расположением) недостаточно опытного специалис­
та в отношении того или иного обследуемого.

4) влиянием на выводы недобросовестного специалиста мнения инициатора (заказчика).
Теперь рассмотрим некоторые вопросы, связанные с противодействием¹⁹ процедуре поли­
графной проверки со стороны причастного к устанавливаемому событию лица.

Как уже было отмечено выше, противодействие может осуществляться либо профессиональ­но, либо на весьма примитивном бытовом уровне. Эти два вида противодействия различаются между собой по трем четким основаниям, а именно:

1) по масштабу решаемой задачи;

2) по своему операциональному составу (конкретной технике);

3) по системе овладения соответствующими навыками.

Бытовое противодействие направлено на банальный развал «обвинительного» паттерна реакций, а также на придание динамике регистрируемых физиологических процессов хаоти­ческого характера. Иначе говоря, конечной целью данного вида противодействия является со­здание всевозможных затруднений для вынесения валидной (достоверной) «обвинительной» версии.

Как правило, лица, демонстрирующие бытовое противодействие, используют достаточно ограниченный круг механических, фармакологических или химических способов искажения объек­тивного паттерна своих реакций. Применение сложных психотехник в данном случае практичес­ки не встречается.

В своем абсолютном большинстве лица, оказывающие бытовое противодействие, ориенти­руются на сомнительного рода материалы, размещенные в Интернете, а также не имеют:

а) времени на взвешенный выбор тактики;

б) технических возможностей для закрепление необходимых навыков.

Конечная цель профессионального противодействия заключается в произвольном продуци­ровании такого паттерна реакций, на основании которого полиграфолог, во-первых, не заподо­зрит сам факт противодействия, а, во-вторых, вынужден будет (по всем правилам экспертной оценки полиграмм) вынести однозначную «оправдательную» версию.

Профессионально подготовленный «лживый» обследуемый опирается на сложные комплек­сные психотехники и навыки произвольного управления физиологическими процессами, выра­ботанные на основе тренировок с биологической обратной связью (БОС).

В России навыками профессионального противодействия можно овладеть (в случае служеб­ной необходимости) исключительно в некоторых государственных полиграфных школах. Ни одна коммерческая полиграфная школа (по крайней мере, по нашим сведениям) подобных услуг не оказывает.

При этом владение навыками профессионального противодействия никоим образом не га­рантирует агента от провала полиграфной проверки. К тому же без периодического тренинга такие навыки достаточно быстро теряются.

По известным причинам мы оставим вопрос о конкретных техниках профессионального про­тиводействия без освещения и обратим внимание читателя лишь на некоторые моменты, связан­ные с бытовым противодействием, которое, вообще говоря, не представляет большого интереса в силу своего примитивизма.

Бытовое противодействие осуществляется при помощи:

1) механических способов;

2) психотропных фармпрепаратов;

3) химических средств;

4) психологических методов.

К механическим способам противодействия относятся:

а) Произвольные микродвижения пальцев, на которых зафиксированы датчики КГР и ПГ
(ФПГ).

Операционально такие микродвижения реализуются за счет нажатия пальцами рук на по­верхность стола (подлокотников кресла) или колена обследуемого. Противодействующий субъект получает подобную возможность только в случае грубого нарушении методических требований, предъявляемых к процедуре тестирования. В соответствии с общим правилом, обследуемый так располагаться в кресле (на стуле с подлокотниками), чтобы кисти его рук свободно свисали с подлокотников. В этом положении у обследуемого лица отсутствует материальная основа для создания упора пальцев.

б) Создание болевого эффекта с помощью определенного положения пальцев стопы, резкого
сокращения икроножных мышц или прикуса языка.

в) Создание болевого эффекта путем резкого надавливания пальцем стопы на помещенный в
обувь колющий предмет (например, на обычную канцелярскую кнопку).

г) Резкое сокращение анального сфинктера или брюшных мышц.

д) Произвольное изменение динамики дыхательного процесса.

Как правило, операционально такое изменение проявляется в управлении параметрами ды­хания на вдохе или выдохе (форсированный вдох и форсированный выдох), в искусственном снижении или увеличении частоты дыхания, в управлении соотношением времени вдоха к време­ни выдоха, в неестественных паузах между респираторными циклами и дыхательных блоках.

Механические способы бытового противодействия, как правило, носят наивный и явный ха­рактер, а потому (в плане их диагностики) не доставляют профессиональному специалисту ника­ких хлопот.

К тому же опытному полиграфологу обычно удается заблаговременно нейтрализовать дей­ствие «механического» артефактогенного фактора еще на этапе предтестовой беседы. Выявление такого рода артефактов осуществляется на основе:

а) показаний датчика тремора (глава 14);

б) характерных признаков в каналах ПГ (ФПГ) и КГР (глава 14);

в) причинной связи резкого изменения динамики дыхания (например форсированного ды­хательного цикла) и последующим изменением динамики в каналах ПГ (ФПГ) и КГР (гла­ва 14);

в) сравнительного анализа латентного времени истинных и «наведенных» реакций;

г) общей картины процесса дыхания (плавность и закругленность дыхательных циклов, стро­гая ритмичность, типичность изменений динамики в ответ на предъявление определенных сти­мулов);

д) грамотного проведения СА-теста;

е) некоторых тактических приемов.

К психотропным фармакологическим средствам бытового противодействия, как прави­ло, относятся:

а) Разовый прием антидепрессантов.

Антидепрессивный эффект оказывают барбитураты (веронал, барбамил, люминал и др.), нейролептики (аминазин, трифтазин и др.), транквилизаторы (элениум, реланиум, феназепам, тазепам и др.), а также клофелин и алкоголь.

Прием антидепрессантов обычно приводит к тому, что на полиграмме наблюдаются сниже­ние частоты и глубины дыхания, стабильность ритмики дыхательного процесса, низкая ампли­туда КГР по всему длиннику структуры обследования, пологий фронт восходящей части позитив­ной волны КГР, длительный характер развития реакции КГР и возврата электрокожной прово­димости к изолинии, снижение артериального давления и частоты сердечных сокращений, а так -же низкоамплитудный и плавный характер реакций по кардиоканалу.

б) разовый прием психостимуляторов (кофеин, фенамин и пр.).

Прием психостимуляторов обычно приводит к тому, что на полиграмме наблюдаются уве­личение глубины и частоты процесса дыхания, нередко зазубренный характер сигнала в фазе выдоха, флуктуации отношения времени вдоха к времени выдоха, форсированные дыхательные циклы, колебание отношения объема вдоха к объему выдоха, нередко пилообразный или зазуб­ренный характер сигнала электродермальной активности, низкая селектированность КГР, по­вышение кровяного давления, увеличение частоты сердечных сокращений.

На рис. 17.2 приведен фрагмент полиграммы, отражающий динамику физиологических про­цессов после приема «популярного» препарата типа «Экстази».

в) Разовый прием психодислептиков (галлюциногенов).

К этой группе наркотиков и психотропных веществ относятся, например, марихуана, гашиш, ЛСД, мексалин, фенолциклофосфат и некоторые другие вещества (в основном синтетические наркотики, вызывающие галлюцинации).

Прием психодислептиков обычно приводит к тому, что на полиграмме наблюдаются увели­чение амплитуды и частоты дыхания; нестабильный характер дыхательного процесса, снижение (уплощение) КГР, увеличение частоты сердечных сокращений, рост периферического кровена­полнения, резкие перепады кровяного давления (разбалансировка кардиоканала).

Существует ряд медицинских препаратов, которые не имеют прямого влияния на психику человека, но оказывают при этом более или менее выраженное побочное действие на вегетатив­ную или центральную нервную систему, что может привести к искажению характера реакций обследуемого.

К ним относятся определенные гипотензивные (снижающие АД) средства, противосудорожные препараты, мочегонные и гормональные препараты, мощные антибиотики и некоторые дру­гие лекарства.

Рис. 17.2. Влияние препарата типа «Экстази» на общую картину динамики регистрируемых

физиологических процессов

Однако для того, чтобы данные препараты оказывали сколько-нибудь выраженный негатив­ный эффект, их необходимо принимать в больших дозах, но даже в этом случае их влияние на динамику регистрируемых в ходе проверки физиологических процессов заканчивается достаточ­но быстро.

В том случае, если полиграфолог выявляет (на основе соответствующей симптоматики и общего характера реакций), что перед проверкой обследуемый употребил какой-либо из психо­тропных препаратов или наркотик, мероприятие следует перенести на резервный день.

При этом инициатор (заказчик) обязан принять меры, направленные против повторного приема обследуемым каких-либо веществ, искажающих объективный паттерн реакций.

В качестве химических средств бытового противодействия обычно используются космети­ческие кремы и мази, содержащие жирные кислоты, бесцветный лак для ногтей, обработка кистей рук дубящими составами, содержащими формальдегид (например формидроном), и дезодоран­тами.

Применение таких средств направлено либо на угнетение активности потовых желез (формидрон, дезодоранты), либо на резкое снижение качества снятия сигнала пластинами датчика КГР (кремы и мази, лак и т. д.), что приводит к искажению картины КГР и может ввести в заблуж­дение недостаточно опытного специалиста.

Для борьбы с данной разновидностью бытового противодействия полиграфологу следует принять следующие контрмеры:

1) непосредственно перед тестированием попросить обследуемого тщательно вымыть руки с мылом, при этом необходимо лично проконтролировать качество гигиенической процедуры;

2) обработать пальцы рук обследуемого спиртом, а в случае необходимости — жидкостью
для снятия лака или специальным растворителем;

3) нанести на кожу пальцев рук (в местах контакта с пластинами датчика КГР) специаль­ный электропроводящий гель.

К психологическим методам бытового противодействия можно причислить:

Л) Рассеяние или сверхконцептрация вниманию при помощи медитативных техник.

Медитация (от лат. mcditatio — размышление) представляет собой такое психическое состо­яние, в котором достигается высшая степень концентрации внимания на определенном объекте или же, наоборот, полное рассеяние внимания. При этом и в первом и во втором случае происхо­дит блокада процессов восприятия и мышления, т. е. наступает своего рода чувственная изоляция субъекта от окружающей действительности.

В состоянии медитации человек, разумеется, слышит определенные звуки, сигнализирую­щие о предъявлении вопроса, однако конкретное содержание вопроса не доходит до его созна­ния.

В том случае, если «лживый» обследуемый пытается использовать технику медитации с це­лью противодействия, это достаточно легко выявляется по визуальным признакам, а именно:

1) обследуемый выглядит заторможенным (как бы погруженным в сон);

2) взгляд зафиксирован на одной точке;

3) лицо обследуемого представляет собой застывшую маску;

4) голос звучит неестественно и монотонно;

5) обследуемый часто дает ответы на вопросы раньше, чем они заканчиваются;

6) нередко имеют место ответы «мимо цели» (например ответ «нет» на собственное имя).
На полиграммах данный вид противодействия выражается в резком уплощении графиков

регистрируемых физиологических процессов, в особенности — графика электродермальной ак­тивности.

При работе с тестами МКВ И. С. Зубрилова рекомендует следующие методические приемы нейтрализации данного способа бытового противодействия:

1) Нейтральные вопросы должны быть составлены таким образом, чтобы часть из них вы­нуждала бы обследуемого давать правдивые ответы «да», а часть вопросов требовала бы от обсле­дуемого правдивого ответа «нет».

2) Поскольку, как правило, именно на нейтральных вопросах удается выявить и дезоргани­зовать данный способ противодействия, то следует увеличить число нейтральных вопросов. Их
общее количество должно составлять не менее половины всех вопросов.

4) Следует использовать так называемые «провокационные» нейтральные вопросы, кото­рые вынуждают обследуемого постоянно быть внимательным к содержанию предъявляемых сти­мулов. Такие вопросы могут звучать следующим образом: «Сегодня среда?» (называется отлич­ный от действительного день недели) или «В прошлом году Вам исполнилось 45 лет?» (называет­ся возраст отличный от реального возраста обследуемого) и т. д.

5) Следует формулировать проверочные вопросы максимально коротко, однако таким обра­зом, чтобы они содержали эмоциогенные ключи как в начале, так и в конце своей грамматической
конструкции. Например: «В Попова произвели выстрелы лично Вы?», «Удар ножом нанесли
мужчине Вы?».

6) С целью определения наиболее сильных контрольных вопросов необходимо уже на этапе
предтестовой беседы скрыто фиксировать реакции обследуемого.

Б) Произвольный перенос внимания (размещение в фокусе сознания аффективно насыщенного конструкта) в момент предъявления дистрактора (тесты МСИ), а так же нейтрального или кон­трольного стимула (тесты, МКВ).

Следует подчеркнуть, что наиболее сильные вегетативные сдвиги имеют место при актива­ции аффективных конструктов, позаимствованных из личного опыта. Однако при повторных фокусировках внимания на одном и том же аффективном конструкте развивается достаточно

быстрое снижение выраженности его вегетативных коррелятов, которое по своей картине напо­минает угасание ориентировочного рефлекса. При этом подобные артефактные вегетатив­ные сдвиги неизменно имеют более длительный латентный период по сравнению с истинны­ми реакциями. Это различие и позволяет проводить между ними дифференциальную диагнос­тику.

На рис. 17.3 показан пример бытового противодействия на основе комбинации произвольно­го переноса внимания и элементов аутогенной тренировки.

Рис. 17.3. Пример бытового противодействия (нейтральный вопрос № 4) на основе комбинации прои.чво.¹ hoi о переноса внимания и элементов аутогенной тренировки

Эффективным тактическим приемом борьбы с данным видом противодействия является энергетическое «истощение» обследуемого путем предъявления плацебо-тестов.

Завершая эту тему, следует подчеркнуть, что описанные способы искажения объективного паттерна реакций являются для опытного по.тпграфо.тога весьма «удобными», поскольку в аб­солютном большинстве случаев они приводят к саморазоблачению противодействующего ли­ца. Здесь необходимо помнить лишь о том, что специалист должен обладать навыками дифференцировки бытового противодействия со стороны причастного к расследуемому событию лица от:

а) неадекватного поведения человека с выраженными индивидуально-психологическими
особенностями или психической патологией;

б) от необдуманных действий игрового характера, предпринимаемых эмоционально незре­лыми субъектами (обычно это люди в возрасте до двадцати лет), которые в силу парциального
инфантилизма не вполне осознают всю серьезность ситуации.

Заключительной темой курса является вопрос о нормативно-правовой базе проведения по­лиграфных проверок в Российской Федерации²⁰. С нашей точки зрения, содержание этого вопро­са никоим образом нельзя отнести к позитивному (научному) типу знаний, однако в узко прагма­тическом плане владение правовыми основами метода является весьма полезным. В особенности это касается частнопрактикующих (коммерческих) специалистов, а также лиц, проводящих су­дебные психофизиологические экспертизы.

В этой связи следует сразу отметить то обстоятельство, что в настоящее время в Российской Федерации не существует Федерального Закона, который бы детально регламентировал право­вые отношения, возникающие в связи с применением полиграфных технологий²¹.

Тем не менее, в России имеется достаточно четкая правовая основа проведения полиграфных проверок как в государственном секторе, так и в сфере частного предпринимательства. Суще­ствующая законодательная база разграничивает использование полиграфа в:

1) деятельности правоохранительных органов и спецслужб Российской Федерации;

2) деятельности общегражданских государственных и ком