Глава 32. Весть о возвращении Марии, внушавшая донье Мати надежду на то, что ее великовозрастный сын опомнится и будет наконец счастлив

Весть о возвращении Марии, внушавшая донье Мати надежду на то, что ее великовозрастный сын опомнится и будет наконец счастлив, совпала с очень печальной вестью: она узнала о болезни Маркоса. Химиотерапия не дала положительного результата, и в распоряжении доктора Рохеса осталось только одно средство – пересадка костного мозга. Герман без колебаний вызвался быть донором, а это означало, что оба брата довольно длительное время будут находиться в клинике. Тут уже не спрячешься за спасительную ложь о загородных командировках, да и операция сложная. В общем, доктору Рохасу пришлось обо всем рассказать Виктору, а тот, опуская некоторые наиболее опасные подробности, постарался подготовить мать. И хотя тревога за Маркоса, да и за Германа отодвинула на задний план проблемы старшего сына, донья Мати все же попросила его сходить к Марии – узнать хотя бы, в каком состоянии сейчас Хосе Игнасио. Виктор поначалу и слышать не хотел о Марии, но Хосе Игнасио ему и самому не был безразличен. Словом, Виктор набрался духу и отправился, как он заявил, исключительно к крестнику.

Но избежать объяснения с Марией, конечно же, не удалось, и неизвестно, кто из двоих более нуждался в том, чтобы выговориться. Первым с упреков начал Виктор, вынудив Марию защищаться, уверять, что с Хуаном Карлосом она едва виделась, и встреча эта была чистой случайностью. Затем упреки посыпались уже на Виктора за то, что времени зря не терял, использовал его для развлечений.

– У тебя неверная информация, – закусил удила маэстро. – Габриэла для меня – не развлечение, а женщина, на которой я женюсь. Притом очень скоро. Габриэла – очаровательная, просто исключительная женщина…

– Поздравляю тебя!

– Я открывал ее постепенно. Каждый раз она была другой и всегда – интересной. Она – не только блестящий доктор. Она знает, как обворожить мужчину. Она молодая, веселая. А еще – не усложняет жизнь себе и другим. Тебе даже не понять, что такое бывает.

– Она – само совершенство.

– Верно! Потому я и хочу на ней жениться. Ты этого не ожидала? Так вот, твои расчеты не оправдались. Виктор Карено полностью вышел из-под твоей власти!

– Ну все, Виктор, хватит издеваться надо мной!

– Вижу, ты не любишь терять и проигрывать.

Заявив о женитьбе, маэстро не оставил себе путей к отступлению, и теперь надо было срочно предлагать руку и сердце Габриэле.

– Согласен, что мы еще мало знаем друг друга, но иногда и минуты бывает достаточно, чтобы человек понял: это любовь на всю жизнь.

– И ты в меня влюбился?

– Да, Габриэла.

– Не ошибаешься?

– Нет! Я первый раз чувствую себя абсолютно уверенным. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Габриэла, – тут маэстро вспомнил, что не выяснил еще, какие чувства питает к нему сама Габриэла.

– Может… я слишком поспешил? Ты не…

– Ах, дело не в этом, Виктор. Я влюблена в тебя, только не ожидала, что ты так скоро заговоришь о женитьбе.

– А зачем откладывать счастье? Мы должны довериться нашим чувствам. Ведь ты тоже этого хочешь?

– Да, мой милый. Я буду твоей женой.

Габриэла и в самом деле не была готова к свалившемуся на нее счастью. Она еще не успела как следует осознать то, что в ее жизни вообще появился мужчина. После юношеской неудачной любви прошли годы, а человек, который сумел бы завладеть сердцем Габриэлы, так и не встретился. И вот – Виктор! Добрый, нежный, романтичный. И при этом безупречно надежный: с ним чувствуешь себя защищенной от любых ударов судьбы, ото всех житейских невзгод. Общаясь с Виктором Карено, Габриэла не позволяла себе даже мечтать, что такой человек может стать ее мужем. Но реальность оказалась благосклонной к ней и предвосхитила саму мечту. Этой радостью и этим смятением Габриэла не могла не поделиться со своей ближайшей подругой Сильвией, которая теперь опять работала в клинике доктора Валадеса.

– Сильвия, сегодня самый радостный день в моей жизни! Ты первая обо всем узнаешь.

– Я вижу, что ты вся светишься, но что случилось?

– Я обедала с человеком, которого люблю, и он предложил мне стать его женой!

– Ты скрывала, что у тебя есть жених?

– Все произошло стремительно. Однако это сейчас не важно. Я выхожу замуж за Виктора Карено!

– За Виктора?.. Карено? – Сильвии хотелось надеяться, что она ослышалась.

– Да!

– Но… Габриэла, ты, вероятно, не знаешь, что у него давний роман с Марией Лопес. А ее сын считает Карено своим отцом. Насколько я понимаю, там вообще какие-то семейные отношения. Прости.

– Нет, все, о чем ты говоришь, действительно было. Только Виктор уже расстался с Марией Лопес.

– Габриэла, мне очень бы не хотелось тебя разочаровывать, но я все же прошу еще раз все взвесить и не торопиться со свадьбой. Когда любовь связывает людей много лет, ее невозможно забыть в одночасье. Поверь мне, я убедилась в этом на собственном опыте. А Виктор, судя по всему, лишь недавно порвал с Марией. Это могла быть обыкновенная размолвка. Я не берусь этого утверждать, но прошу тебя повременить, чтобы избежать возможных страданий в дальнейшем.

– Я люблю Виктора и верю ему. А он утверждает, что его связь с Марией – в прошлом.

Мать Габриэлы, конечно же, порадовалась за дочь: «Это по-моему, естественно, что он в тебя влюбился, – ведь ты такая хорошая». А донья Мати, наоборот, заявила, что если Виктор женится на Габриэле, то пусть забудет дорогу в материнский (дом. Дон Чема попытался втолковать сватье, что Виктор, похоже, и в самом деле устал ждать Марию и с его выбором надо смириться.

– Я знаю все наперед: это будет еще большая ошибка, чем тогда, с Кармен, – стояла на своем донья Мати. – Я должна придумать, как помешать этому безумному браку.

– Донья Мати, а вы не боитесь помешать счастью вашего сына?

– Нет! Я не умру, пока они не поженятся – Мария и Виктор!

Чтобы не сосредотачиваться на мыслях о предательстве Виктора, Мария изнуряла себя работой. С раннего утра уходила на фабрику и возвращалась глубокой ночью, когда от усталости не было уже ни чувств, ни желаний. Слава Богу, дел за время отсутствия Марии на фабрике накопилось предостаточно, к тому же договор с Каре и Пеналберто тоже требовал внимания. Марию не совсем устраивали условия, предложенные будущими партнерами: получалось, что марка Марии Лопес должна была раствориться в массе моделей других авторов, работающих на фирму Пеналберто. Поэтому вместе с Романом и Рейнальдо Мария пыталась составить такой хитрый проект договора, чтобы и марку свою можно было сохранить, и магазинами Пеналберто воспользоваться.

К счастью, Хосе Игнасио тоже способствовал столь полному погружению в работу: Мария видела, как сын постепенно обретает утраченный было вкус к жизни. Он снова стал ходить на занятия и, видимо, соскучившись по учебе, с азартом и рвением наверстывал упущенное. Кроме того, Луис познакомил его со своей кузиной-первокурсницей, которой Хосе Игнасио вызвался помочь в подготовке по некоторым предметам. Паулина – так звали сестру Луиса – производила впечатление девушки серьезной, и Мария только приветствовала это общение.

О Мариите никто из домашних с Хосе Игнасио не говорил, все надеялись, что и это в свое время утрясется, если не форсировать события. Но вот позвонил дон Федерико, и Хосе Игнасио по репликам Риты понял, что речь идет о его дочери. Выхватив у Риты трубку, он сразу же, без какого-либо приветствия, заявил:

– Эта девочка здесь жить не будет! Можете оставить ее себе!

– Хосе Игнасио, ты ее не видел. Твоя дочурка – сама прелесть, – мягко сказал дон Федерико.

– Меня это не волнует.

– Но ты бы хоть познакомился с ней, сынок.

– Нет, дон Федерико. Я уже сказал, что дарю ее вам, – и положил трубку.

– Скажи, – обратился он чуть позже к матери, – дон Федерико и Эстела могли бы удочерить эту девочку?

– Сынок, о чем ты? Как можно? При живом отце! – Мария искала и не находила нужных слов, которые смогли бы пробиться к сознанию и к сердцу ее сына.

– Она погубила Лауру. Я никогда не смогу этого забыть. Не хочу ни видеть ее, ни слышать о ней.

Мария сама перезвонила на ранчо, чтобы попросить прощения за сына, а дон Федерико сказал, что Мариита – их радость, и расставаться с ней никому не хотелось бы. Но разве Марии не хотелось, чтобы внучка была радостью здесь, в родном доме! Опять возникла необходимость в Фернандо: Мария попросила его все-таки заняться лечением Хосе Игнасио.

Фернандо зашел вечером, когда Хосе Игнасио был дома. Поговорили о поездке, потом Мария как бы невзначай, под пустяковым предлогом оставила сына и Фернандо одних. А уж дальше доктор знал, как подвести пациента к нужной теме. И Хосе Игнасио, кажется, сумел объяснить – прежде всего самому себе, – почему он не хочет видеть дочку:

– Я все время думаю только о лучших мгновениях, проведенных с Лаурой, и гоню от себя воспоминания о ее смерти. А девочка у меня ассоциируется только со смертью Лауры. Жить с этим каждый день, каждую минуту? Нет, я не вынесу такого испытания! Это выше моих сил.

– Хочешь, я скажу, почему ты избегаешь мыслей о смерти Лауры? Потому что считаешь себя виноватым! Ты все время твердишь, что девочка убила Лауру, а на самом деле единственным виновником чувствуешь только себя, хотя и боишься в этом признаться. Ведь так?

– Нет!

– Но ты же чувствуешь себя виноватым?

– Разумеется, я чувствую свою вину. Если бы Лаура не любила меня и не рисковала всем ради моей любви, она была бы сейчас жива. Безусловно, я виноват в ее смерти.

– Избегая дочери, ты неосознанно ищешь для себя наказания и одновременно боишься его. А между тем это всего лишь ложный комплекс вины. Ты не повинен в том, что полюбил Лауру, а она полюбила тебя. Ведь, по сути, ты именно в этом себя обвиняешь. Не в смерти, а в любви!

– Да, вероятно…

– Так вот: перестань себя казнить и дай волю той любви, которую в глубине души ты чувствуешь к своей маленькой дочке.

– Тут я не могу с вами согласиться. Я действительно не питаю никаких чувств к этой девочке – ни добрых, ни злых. Я просто не хочу ничего о ней знать.

– Я уже объяснил тебе, отчего это происходит. Как только ты увидишь дочку, любовь к ней придет. Но прежде ты должен избавиться от ложного чувства вины. Если кто-то во всем и виноват, то только Лорена.

(Тут прервем повествование и заметим, что последней фразой опытный психотерапевт Торрес допустил серьезную ошибку и не сразу это понял: уж больно зол он был тогда на Лорену.)

– Да-да! – подхватил Хосе Игнасио. – Лаура жила в постоянной тревоге, опасалась, что мать отнимет у нее ребенка, убьет меня. Хотя вышло все иначе: я жив, а Лаура погибла!

– Верно. Лорена заслуживает наказания. И понесет его!

– Оставаясь в тюрьме? Вы думаете, этого достаточно?

– Нет, ее перевели в психиатрическую клинику, – и Фернандо, все еще находясь под сильным впечатлением от последней встречи с Лореной, рассказал Хосе Игнасио и о ее симуляции, и о том, что она сама обрекла себя на пожизненное пребывание в лечебнице. – Здоровому человеку находиться в такой больнице очень сложно. Лорена не выдержит изоляции. А от нее отказались все, даже дон Густаво. Теперь, узнав, что она не родная дочь дона Густаво, Лорена угрожает и ему. Но все эти угрозы уже ни для кого не опасны…

Хосе Игнасио был поражен услышанным. Лорена дель Вильяр – не дель Вильяр. К тому же – дочь безвестных родителей, бросивших ее. Это известие затмило собой все конструктивное, к чему Хосе Игнасио, казалось, пришел в такой не пустой для него беседе. Сцены оскорблений и унижений одна за другой поплыли в сознании Хосе Игнасио: «безродный, плебей, ничтожество, чумазый сын портнихи, ублюдок…» Наконец, Хосе Игнасио явственно увидел направленное на себя дуло пистолета и звериный оскал Лорены: «Я убью тебя!..»

Марии Фернандо объяснил, что Хосе Игнасио просто боится дочери, считает себя не вправе быть отцом, поскольку виноват в смерти Лауры. Но в последующих беседах доктор надеялся полностью избавить парня от его комплекса.

А в это время Хосе Игнасио уже входил в палату к Лорене…

– Я пришел сказать, как ненавижу вас.

– Уйди! Ты знаешь, что твое присутствие невыносимо для меня.

– Куда невыносимее стоять перед убийцей, но я потерплю. А вам придется слушать меня!

– Мерзкий ублюдок! Это ты убил мою дочь!

– Вы так кичились своей родовитостью, а оказалось, что имя дель Вильяров носили случайно. И даже не знаете, кто был вашим отцом.

– Это не твое дело. Убирайся отсюда! Как я рада, что моя дочь мертва – это лучше, чем жить с таким подонком, как ты!

– Вы – убийца, и вам нет прощения! Я заставлю вас заплатить за все!

– Замолчи! Я прикончу тебя сейчас же! – Лорена вцепилась в Хосе Игнасио, и дерущихся пришлось разнимать санитарам.

– Я не побеждена, не надейся! – крикнула напоследок Лорена, когда санитары уже скрутили ей руки, а Хосе Игнасио предложили покинуть палату.

Домой он вернулся с расцарапанным лицом, напугав Марию и Риту.

– Зачем ты к ней ходил? – недоумевала Мария. – Разве ты не понимаешь, как эта женщина опасна? Обещай, что больше туда не пойдешь.

– Нет, я буду ее мучить! Если она не сумасшедшая, то я сделаю ее такой.

– Не надо связываться с ней, сынок. Лорена уже платит за свое злодейство. Она оттуда не выйдет. Тебе не кажется, что этого довольно?

– Нет, мама, мучения Лорены дель Вильяр только начинаются!..

Донья Мати не могла допустить, чтобы ее сын женился на докторше. Это было бы такой ошибкой, считала донья Мати, за которую Виктору пришлось бы расплачиваться всю жизнь. После того как сын объявил о свадьбе, втолковать ему что-либо стало вовсе невозможно: он попросту уклонялся от любых разговоров. И тогда донья Мати пошла на поклон к Марии:

– Я знаю, как Виктор тебя обидел, но ты ведь любишь его. Поверь, он сейчас не в себе, он на грани сумасшествия. Думаю, что на него надо не обижаться, а спасать! Дочка, пересиль свою гордость и скажи ему еще раз, что любишь, что он тебе дорог!

– Донья Мати, не могу же я бежать за ним и молить: оставь Габриэлу, женись на мне!

Однако, поразмыслив, посоветовавшись с Ритой и Романом, Мария все-таки согласилась использовать последний шанс. Если донья Мати права, и у Виктора действительно помутился рассудок на почве ревности, то уместно ли тут вообще говорить об оскорбленном достоинстве? А если Габриэла и впрямь уж так запала в сердце Виктора – любовь непредсказуема, случиться может всякое, – то Мария всего лишь вытерпит еще одно унижение.

И она пошла к Виктору и говорила о своей любви к нему как о благе, которым ее одарил Господь, и не скрывала, что согласна на все условия, лишь бы опять быть вместе с ним, Виктором, таким дорогим, родным и любимым…

В какой-то момент Виктор чуть было не бросился к Марии с объятиями и поцелуями и даже сделал шаг в ее сторону, но затем остановился как вкопанный: руки и губы его еще помнили Габриэлу, с которой новоиспеченный жених расстался час назад. Острый холодок опустился от гортани к солнечному сплетению и застрял там, мешая маэстро дышать, двигаться и соображать. Ясно было только, что все плохо и все надоело.

– Нет! – сказал он скорее не Марии, а самому себе, – не хочу больше ничего. Не хочу быть болваном.

– О чем ты, Виктор? Я тебя не понимаю.

– О том, что много раз я покупался на твои нежные, волнующие слова. Но теперь я поумнел!

– И тебе помогла в этом Габриэла?

– Не надо о ней. Ни о чем не надо! Я не хочу с тобой спорить. У меня болит голова!

– Да ты просто издеваешься надо мной! Почему сразу не сказал, что не собираешься со мной говорить? Хотел увидеть меня униженной?

– Нет, просто теперь это ни к чему. Я женюсь на Габриэле.

– Ну что ж! Я сделала все, что могла. Жених!

– И женюсь! И буду счастлив, не сомневайся! – кричал Виктор вслед уходящей Марии, а когда она скрылась из виду, набросился на донью Мати:

– Я сейчас же иду оформлять документы к свадьбе, я тоже имею право на счастье, а ты можешь обсудить эту новость с Марией.

– Сынок, твое счастье – Мария. Жаль, что ты меня не слышишь.

Виктор и вправду не хотел больше никого слышать – даже себя. Хватит беспрестанно копаться в собственных чувствах, надо пойти и сделать конкретное дело!

Договориться о регистрации брака не составило для маэстро большого труда, и вот он уже спешил к своей невесте, чтобы сообщить ей дату свадьбы, а потом выслушивал ее восклицания («Ах, успеем ли мы все подготовить! Ах, надо купить платье!..»), а еще позже вынужден был пообщаться с Альберто, случайно зашедшем к коллеге Габриэле. Конечно же, счастливая невеста не стала скрывать от приятеля, что через несколько дней она станет женой Виктора Карено. Альберто поздравил будущих супругов, но тем не менее счел необходимым поговорить с женихом без свидетелей.

– Я давно знаком с Габриэлой, – начал Альберто, – и никогда не видел ее такой цветущей. Но я не хотел бы, чтобы вы ее обманули.

– Не беспокойтесь, этого не случится, – твердо отвечал Виктор.

– Хорошо… Габриэла говорила вам, что пригласила нас с Сильвией в свидетели?

– Разумеется. Вы же ее лучшие друзья. А я приглашу дона Чема и мою сестру Хулию.

– И все же, Виктор, – вернулся к прежнему Альберто, – извините меня, но я не понимаю, почему вы расстались с Марией?

– Все просто: Мария никогда не забудет отца Хосе Игнасио. Двадцать лет заставили меня в этом убедиться. Я всегда остаюсь на втором плане.

– Думаю, вы ошибаетесь. Я сам не раз видел, как Мария отказывала Хуану Карлосу.

– Только из самолюбия, а вовсе не из любви ко мне. Не может простить, что он ее когда-то унизил.

– Я знаю, как это было. Но также знаю, как Хуан Карлос добивался Марии – и всегда безуспешно.

– Он женился на другой, хотя должен был жениться на Марии, отказался от сына…

– Все так. Но вы были рядом с ней, разделили ее горе. А теперь женитесь на другой точно так же, как Хуан Карлос.

Однако никакие увещевания уже не могли остановить Виктора. Он отправился знакомиться с будущей тещей и был ею принят весьма благосклонно. Тепло, по-семейному обсудили, где будет свадьба, кого приглашать, куда поехать на время медового месяца. Обряд предполагался пока гражданский, а церковный – чуть позже. Гостей решили собрать в доме Габриэлы (Виктор помалкивал о том, что донья Мати не желает участвовать в этой свадьбе и отказывается идти даже на регистрацию брака). Мать Габриэлы считала обязательным позвать на торжество родственников из Гвадалахары, а Виктор сказал, что с его стороны будут лишь несколько близких друзей.

Дона Чема удалось заполучить в свидетели далеко не сразу. Но Виктор заранее приготовился выслушать все сожаления по поводу Марии и крестника. «Не дело, если Хосе Игнасио узнает о твоей женитьбе от кого-то постороннего. Ты сам должен все ему сказать», – не то посоветовал, не то потребовал дон Чема.

И Виктор не стал тянуть с этим непростым для него объяснением.

– Ты сядь, – сказал он крестнику и, глубоко вздохнув, решительно продолжил: – Сынок, я пришел сообщить тебе, что женюсь на докторе Габриэле.

– Крестный, я уважаю твое решение, – ответил после некоторой паузы Хосе Игнасио, – но… считаю, что ты делаешь ошибку. Мама тебя любит.

– Нет, сынок. Ты не знаешь всей правды. Надеюсь, ты придешь на мою свадьбу?

В этот момент Мария как раз вышла проводить Рафаэля Идальго, который зашел в гости. Последнюю фразу Виктора услышали оба – и Мария, и Рафаэль. Гость, увидев, как мгновенно побледнела Мария, поспешил удалиться, а Хосе Игнасио тоже сообразил, что ему лучше уйти.

– Нет-нет, сынок, не уходи, – попросила Мария.

– Тебе страшно остаться со мной наедине? – заметил Виктор.

– Не говори глупостей. Ладно, Хосе Игнасио ушел, и тебе не следует задерживаться.

– Тебе неприятно мое присутствие?

– Еще бы!

– Любопытно! Вчера ты красочно расписывала, как любишь меня, а сегодня уже гуляешь с этим типом.

– Ты не смеешь говорить о Рафаэле в таком тоне!

– Прекрати мне приказывать! Я буду относиться к нему, как мне вздумается!

– Нет, тебе придется уважать его. Я требую этого! Потому что… Рафаэль мне не только друг, а мужчина, за которого я выйду замуж! Да, Виктор. Я, как и ты, тоже вступлю в брак!

– Ты говоришь это из желания отомстить мне.

– Нет. Рафаэль всегда был влюблен в меня. Ты не знал? А поскольку я сейчас свободна, то согласилась стать его женой.

– Я тебе не верю.

– Увы! Если я не интересую тебя, то это не значит, что и всех остальных. Ты не поздравишь меня?

– Надеюсь, ты будешь счастлива так же, как и я.

Рафаэль Идальго, видимо, хорошо знал своего друга: дон Густаво действительно в последнее время стал мучиться угрызениями совести. Да, Лорена – не родная дочь, но ведь он, Густаво дель Вильяр, воспитал ее, и никто не снимет с него ответственности. Словом, дон Густаво дозрел до того, чтобы навестить дочь в больнице. Альберто, понимая состояние тестя, не стал отговаривать его, хотя и предупредил, что Лорена скорее всего стала еще более злобной и агрессивной.

Эти опасения оказались не напрасными: Лорена кричала, что проклинает тот час, когда мать отдала ее дону Густаво, гнала старика вон и грозилась уничтожить «все отродье» Лопесов. Как и в случае с Хосе Игнасио, сцена посещения больной закончилась вмешательством санитаров. Разница была лишь в том, что теперь Лорена находилась не в общей палате, а в изоляторе, где и застал ее дон Густаво. В изолятор Лорена попала не случайно: она сообразила, что оттуда будет легче бежать, а потому и спровоцировала драку в палате, получив от соседки легкое увечье. На время лечения Лорену поместили в изолятор и теперь оставалось только присмотреться к служащим – кого из них легче подкупить.

Донья Мати дожила, наконец, до того дня, когда доктор Рохес заверил ее, что операцию можно считать успешной. Отторжения тканей не наблюдается, Маркое чувствует себя значительно лучше и скоро появится дома. На фоне этой, счастливой новости донье Мати показалось, что у старшего сына все уладится наилучшим образом – ведь в сравнении с болезнью Маркоса проблема Виктора – пустяк.

Виктор, однако, пришел домой в бешенстве и, чертыхаясь, сообщил матери, что ее хваленая Мария выходит замуж за адвоката Идальго, Донья Мати только усмехнулась в ответ, ни на секунду не усомнившись в Марии.

– Перестань горячиться! Я уверена, что Мария обманула тебя. Сказала, будто выходит замуж за адвоката, чтобы заставить тебя ревновать и отказаться от безумной женитьбы на докторше.

– Что ж, она добилась своего: я ревную! Но Мария еще не знает, на что я способен!

Мария действительно не знала, что способен натворить ее любимый, после того как она зачем-то брякнула о своем мнимом замужестве. Услыхав это, Виктор стал похож на раненого зверя, который, как известно, опасен в своих действиях. Мария ругала себя за такую совершенно необъяснимую и неожиданную выходку. Чего она добилась? Ревности? Да, пожалуй. Именно ревность привела Виктора в бешенство. Значит, вся затея с женитьбой держится не на внезапной влюбленности в Габриэлу дель Конде, а на чем-то совсем другом. На обиде и уязвленном самолюбии? Ведь когда Виктор просто ревнует, он кидается в драку, заявляя свои права на Марию и желая устранить соперника. Так было в ресторане с Хуаном Карлосом. Так было и вчера: от Марии не укрылось, как маэстро сжал кулаки и принял чуть ли не боксерскую стойку при виде Рафаэля. Но, с другой стороны, отчего же он опять устранился, не стал бороться за Марию? Какая-то непостижимая у этого человека ревность – не поддающаяся ни анализу, ни прогнозу. Никогда не знаешь, как она проявится – станет ли маэстро кулаками отвоевывать Марию или, наоборот, побежит жениться на другой.

Поразмыслив так и эдак и не найдя никакой закономерности в поступках своего возлюбленного, Мария зато поняла кое-что про себя: вчерашняя ревность Виктора доставила ей явное удовлетворение! Так что, выходит, интуитивно она сделала все правильно, подставив ни в чем не повинного и ни о чем не подозревающего Идальго? Надо будет завтра же обо всем рассказать ему, а то чего доброго Виктор подловит его где-нибудь или помчится прямо в контору выяснять отношения.

Наутро Мария особенно тщательно позаботилась о своей внешности – прическа, туалет, улыбка. И Рита, и Хосе Игнасио заметили перемену в ее облике, а главное – в настроении.

– Да, – отвечала Мария. – Пусть ревнует! Пусть женится! Пусть бесится от счастья или обиды, а я – буду цвести!

Рита горячо поддержала подругу, а Хосе Игнасио решил, что после занятий обязательно поговорит с крестным еще раз.

На фабрике Мария выслушала еще множество комплиментов – уже от коллег, и ею овладело действительно хорошее, даже озорное настроение. Так, ей пришла в голову идея позвонить Рафаэлю и пригласить его к себе как раз в тот момент, когда в кабинете присутствовали Рейнальдо и Сулейма. Расчет тут был до примитивного прост: если Сулейма по-прежнему общается с Виктором, то, конечно же, не упустит случая рассказать ему об этом звонке.

Рафаэль, как всегда, обрадовался возможности повидать Марию и тотчас же приехал к ней в офис. Но едва Мария успела сказать, в какую историю необдуманно втянула его, как в кабинет ворвался… Виктор.

– Почему ты позволяешь себе являться ко мне без предупреждения? – возмутилась Мария. – Зачем ты вообще здесь?

– Я пришел сказать все, что я о тебе думаю.

– Меня не интересует твое мнение. Ты вообще надоел мне, уходи!

– Я уйду, но прежде ты выслушаешь меня! – Виктор схватил Марию за плечи и стал ее трясти.

– Отпустите ее! – вступился Рафаэль.

– А вы не вмешивайтесь! Это касается только нас двоих.

– Ошибаетесь! Все, что связано с Марией, касается и меня.

– Интересно, с каких пор? Твоя связь с Идальго началась не вчера, ведь так, Мария? Сколько же времени ты разыгрывала меня, как последнего дурака? Ответь!

– Мне незачем давать тебе объяснения. Оставь меня в покое. Уходи!

– Я не уйду, пока ты не ответишь мне.

– Разве вы не слышали, Виктор? – опять включился Идальго. – Моя избранница хочет, чтобы вы ушли.

– Если вы скажете еще хоть слово – я за себя не отвечаю! – пообещал адвокату Виктор.

– Ты грубиян. Мне стыдно за тебя, – негодовала Мария.

– Да, я грубиян! Человек с окраины. Теперь я понимаю, что ты всегда искала предлог, чтобы не выходить за меня замуж. Ты считала меня недостойным тебя, принцессы!

– Если ты это понял, то – уходи!

– Не беспокойся! Больше ты меня не увидишь! Марии было очень неловко перед Рафаэлем. Она умоляла простить ее за этот фарс, за это безобразие. Но Рафаэль сказал, что ему даже приятно чувствовать себя сообщником и, более того, – он не возражал бы, чтобы все это было не только розыгрышем.

– Ты знаешь о моих чувствах к тебе, Мария. Мы можем пожениться, когда захочешь.

– Я благодарна тебе за все, но я люблю его, Виктора, несмотря ни на что.

– Я знаю и готов ждать. А пока во всем можешь рассчитывать на меня.

Хосе Игнасио и Виктор давно уже вели нелицеприятный мужской разговор, но к согласию никак не могли прийти. Крестник потребовал от Виктора признать, что тот любит только Марию, и не стоит ему кривляться перед Хосе Игнасио, а надо просто пойти к доктору Габриэле и отменить свадьбу. Крестный же стоял на своем: дескать, любил – это было, но теперь – нет! К тому же Мария все равно выходит замуж за адвоката Идальго. Хосе Игнасио просто бесился от неумения втолковать крестному, что мать всего лишь хотела заставить его ревновать. И так они препирались, пока их не осчастливила своим появлением Сулейма.

– Кто этот красивый парень? – защебетала она. – Ах, сын Марии Лопес, очень приятно! Прошу тебя, Хосе Игнасио, говори мне «ты», я еще не старуха. Виктор, я специально попросила у Рейнальдо его машину, чтобы повидать тебя и чтобы ты наконец выполнил свое давнее обещание – показать мне город. Давайте поедем на прогулку все вместе. Думаю, сейчас это будет очень кстати. Что скажешь, Хосе Игнасио?

– Не знаю… Но в общем мне нравится эта идея.

– Виктор, не отказывайся! Вот и Хосе Игнасио тебя об этом просит. Правда, Хосе Игнасио? Поедем, Виктор!

– Ну что ж… Может, действительно это самое лучшее, что можно придумать сейчас…

Виктора в тот вечер ждала Габриэла, но так и не дождалась. И Мария ждала Хосе Игнасио в сильном беспокойстве: после занятий сын не появлялся дома и не звонил, а уже была глубокая ночь. Разумеется, обе женщины и предположить не могли, что Хосе Игнасио и Виктор развлекаются в обществе шальной манекенщицы.

Как выяснилось, Сулейма уже довольно хорошо ориентируется в городе, во всяком случае, она ни разу не сбилась с маршрута, возя своих кавалеров по питейным заведениям. А закончилась эта прогулка и вовсе романтично: вся компания завалилась к дону Куко, чтобы «слушать его песни всю ночь!»

– Дон Куко – лучший певец Мексики! – воскликнул Виктор.

– Да, Сулейма, ты сейчас в этом сама убедишься, – вторил ему Хосе Игнасио.

– Что ж, я к вашим услугам, ребята, – не заставил себя долго упрашивать дон Куко. – Какие песни будем петь, сеньорита?

– Начинайте с «Ла Чанклой»! – подсказал Виктор. И зазвучала задушевная песня о любви.

– Ах! Ах! – вздыхал Хосе Игнасио, и слезы катились из его глаз.

– Я видел рождение этого мальчика, – тоже сквозь слезы говорил Виктор Сулейме.

– Ты – мой отец. Я буду любить тебя, что бы ни случилось, – хлюпал в плечо крестного Хосе Игнасио.

– Ах, сынок, – буквально обливался слезами крестный, – я женюсь на женщине, которую не люблю.

В гостиную к Марии троица заявилась под утро, несколько вразнобой распевая: «Капли воды, высохшие под солнцем…»

– Рассаживайтесь поудобнее, а я сейчас вернусь, – Хосе Игнасио очень хотелось, чтобы мама присоединилась к ним, но добраться до ее комнаты оказалось делом непростым. Тогда сын завопил на весь дом, стараясь перекричать поющих: – Мама, спускайся к нам!

Мария, конечно же, пришла в ужас при виде этой немыслимой компании, да еще в такой час, да в таком развеселом состоянии.

– Тебе надо было пойти с нами, мамочка! Мы прекрасно провели время, – блаженно улыбался Хосе Игнасио. – Ах, мама, не надо ругаться! Твоим большим недостатком является то, что ты воспринимаешь жизнь слишком серьезно.

– Не будем спорить об этом сейчас, – Мария попыталась увести сына.

– Ой, мамочка, подожди, я вспомнил: ты выходишь замуж за адвоката Идальго?

– Кто тебе это сказал?

– Я, сеньора, – поднялся из кресла Виктор и попытался удержаться на ногах. – Я ему это сказал.

– Тебе бы лучше вообще помолчать: какой пример ты подаешь своему крестнику!

– Нет, мама, не ругай моего крестного отца!

– Может, ты сделаешь мне одолжение и ляжешь спать?

– Я не могу оставить моих гостей.

– Каких гостей?

– Сулейму и крестного отца.

– Ах, они, оказывается, пришли в гости!

– Почему вы сердитесь, сеньора? – продолжал юродствовать Виктор.

– Ой, он ее даже не знает! – изумилась Рита, а Роман попытался силой утащить упирающегося Хосе Игнасио в спальню.

– Роман, оставь моего сына! – заплетающимся языком важно произнес Виктор.

Но Роман не стал втягиваться в полемику и увел-таки Хосе Игнасио.

– Я пойду сварю кофе, Мария, – предложила Рита.

– Мария? Где Мария? – изобразил удивление Виктор и обратился уже непосредственно к Марии: – Скажите, сеньора, вы видели ее?

– Перестань прикидываться дурачком!

– Сеньора Лопес, я вам объясню, – вмешалась Сулейма. – Хосе Игнасио был у Виктора, а я пригласила их прогуляться по городу. Такой случился порыв.

– Ив этом порыве вам понадобилось волочить за собой моего сына!

– Сулейма – порядочная девушка, – заявил Виктор.

– Об этом я не буду спорить. Надеюсь, что подобное не повторится, Сулейма.

– Я жду тебя в машине, Виктор, – Сулейма покинула гостиную.

– А ты куда идешь? – остановила Виктора Мария.

– К Сулейме, – ответил он несколько растерянно. – У тебя же есть другой, – продолжил он вяло, без каких-либо эмоций, – вот и мне надо это как-то пережить.

– Я вижу, как ты это переживаешь, – Мария, наоборот, вся пылала от гнева, – забавляясь с Сулеймой и женясь на Габриэле.

– П-признаю, что вы хорошая пара с… как его… Идальго, – слегка запинаясь, тем не менее парировал Виктор.

– То же могу сказать о тебе с Габриэлой.

– Однако, знаешь, – совсем по-детски заулыбался Виктор, – я никогда не забуду твоих поцелуев…

– Уходи отсюда! Ты – самый вульгарный мужчина из всех, кого я знаю.

– Как странно… Ты – единственная женщина, которая так думает обо мне…

– Все!.. Не хочу больше слышать твоих глупостей! Рита, помоги маэстро открыть дверь!

– Зачем ты позволила ему уйти? – напустилась на подругу Рита.

– Ах, не имело смысла задерживать его в таком состоянии!

– Ну и зря! Невооруженным глазом видно, что он тебя любит.

Чуть ли не с рассветом Виктора посетила невеста – Габриэла.

– Я не спала всю ночь: ты не пришел, не звонил. Мне уже мерещились всякие несчастья. С тобой ничего не случилось?

– Э-э… любовь моя, у меня… был тяжелый день, – голова Виктора действительно была свинцовой с похмелья. – А поздно вечером…. у меня тоже были дела. Это все!

– Виктор, если что-то не так, ты скажи мне.

– В-все в порядке, любовь моя.

– Ты уверен?

– Да, Габриэла. Мы поженимся. Сегодня я подыщу для нас квартиру.

– В этом нет нужды. Мама переедет в Гвадалахару к сестре, а мы сможем жить у меня.

– Ну, раз ты так хочешь… Но это временно! Как только я получу диплом – сразу же куплю дом.

– Хорошо. Пообедаем вместе?

– Нет-нет! Лучше я зайду к тебе вечером, ладно?

– Ладно. До встречи.

И все же Габриэла не поверила Виктору, не успокоилась, повидав его. Тревога после их встречи только усилилась. Что-то в поведении возлюбленного настораживало Габриэлу, даже пугало. «Надо положить конец этой неопределенности!» – решила она и направилась к дому соперницы.

Мария собиралась уходить на фабрику и давала последние указания Рите. Разбудить Хосе Игнасио им не удалось, но Мария попросила Риту, чтобы та через часок повторила попытку и все-таки отправила его в университет. В это время и появилась Габриэла.

– Простите, но мне надо поговорить с вами, Мария.

– Что ж, поезжай один, – сказала Мария Роману, – я задержусь. Слушаю вас, Габриэла.

– Наверное, вы догадываетесь, что речь пойдет о Викторе Карено.

– Мне нечего сказать вам о Викторе. Наши отношения закончились, когда он решил жениться на вас.

– Я думала, это случилось раньше – до вашего отъезда в Штаты.

– Вероятно, в этом вас уверил Виктор, но на самом деле разрыв произошел после моего возвращения.

– Я этого не знала.

– Но теперь это уже не имеет значения: скоро вы все равно станете супругой Виктора Карено.

– Нет, Мария. Я не хочу сделать ошибку. Не хочу никому причинить боль. Я человек искренний и надеюсь на такую же искренность с вашей стороны. Скажите мне правду. От этого зависит будущее – и мое, и ваше. Вы все еще любите Виктора?

– Об этом я считаю себя вправе не говорить с вами.

– Через несколько дней мы с Виктором поженимся. Я не хочу, чтобы этому что-то препятствовало.

– Если вы имеете в виду меня, то можете не беспокоиться.

– Мы с Виктором любим друг друга, хотя вам и кажется, что это не так.

– Похоже, вы сами в это не верите, доктор?

– Когда-то Виктор любил вас, но эта любовь постепенно иссякла.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Если бы все было по-другому, он бы женился на вас, а не на мне.

– Вы просили меня быть откровенной? Что ж, я скажу откровенно: Виктор расстался со мной из-за ревности. А ревность, как известно, свидетельствует только об одном – о любви. И Виктор все еще любит меня, хотя и отрицает это.

– Вы хотите разыграть последнюю карту, заставив меня сомневаться в Викторе? Вам это не удастся!

– Я не играю, доктор. Если вы убеждены в его любви, выходите замуж. Я вообще не понимаю, зачем вы ко мне пришли и что хотели услышать.

– Да, мне, пожалуй, и в самом деле лучше уйти.

– Ответьте мне только на один вопрос: Виктор говорил вам, что любит вас?

– Да.

– Это все, что я хотела знать. Спасибо, доктор. Прощайте.

От Марии Габриэла вышла в еще большем смятении, чем прежде. Все было плохо, очень плохо. Мария его любит, это ясно. Но почему она так уверена, что и Виктор ее любит? Разве можно жениться на одной женщине потому, что ревнуешь к кому-то другую?.. Вопросов было так много, и ни на один из них нельзя было найти определенного ответа.

– Временами я чувствую, – говорила Габриэла матери, – что события несут меня в пропасть, и мне надо остановиться. Мама, я не уверена в Викторе, не уверена в своем будущем.

– Ах, дочка, это обычный невроз невесты. Все невесты перед свадьбой испытывают подобные сомнения. Виктор попросил тебя стать его женой – разве этого недостаточно, чтобы быть уверенной в любви мужчины? Выше голову, дочка! У тебя все в порядке.

Хосе Игнасио под напором крестной вынужден был пойти в университет, но на занятиях сидеть не смог: после вчерашней «прогулки» раскалывалась голова. Встретив в коридоре Паулину, Хосе Игнасио предложил ей сбежать с лекций и прогуляться где-нибудь на воздухе.

– Значит, ты шумно повеселился? Извини, Хосе Игнасио, а тебе не кажется, что это плохой пример для твоей дочки, хоть она еще и очень маленькая.

– Паулина, не надо говорить о моей дочке. Я этого не люблю.

– Но почему?

– Не знаю. Это причиняет мне боль.

– Как может причинять боль такая малышка?

– Мне казалось, ты поняла мое горе. Я потерял свою любимую.

– Но при чем тут твоя дочка?

– Если бы она не родилась…

– Но она родилась.

– К несчастью.

– Родиться – это счастье. Она могла бы сделать счастливой и твою жизнь.

– Нет. Я не могу ее даже видеть.

– Почему?

– Мне… страшно.

– Я тебя не понимаю, Хосе Игнасио.

– Возможно, если она будет со мной, я и в самом деле позабуду о своих страданиях. А мне надо страдать, Паулина!

Страдать, чтобы заплатить за все зло, которое я причинил Лауре!

А Виктору, проспавшись, позвонила Сулейма. Виктор чувствовал себя так скверно, что предложил ей сейчас же где-нибудь встретиться, а точнее, попросту опохмелиться. Сулейму уговаривать не пришлось, и вот они уже опять сидели в кафе и активно поправляли свое неважное самочувствие.

– Я не выспался, – сетовал Виктор. – Мы были в доме Марии?

– Конечно. Эта чванливая особа сделала тебе выговор, а меня просто выпроводила из дома. Она как наседка. Мария тебя ко мне ревнует.

– К тебе?

– Да. Полагает, что я тебе нравлюсь.

– Как она ошибается!

– Это правда, Виктор? Я тебе нисколько не нравлюсь?

– Прости. Я, кажется, снова захмелел. Ты – исключительно привлекательная женщина, но не моего типа.

– Как жаль! Тебе нравятся ханжи вроде доктора Габриэлы?

– Не говори так, Сулейма. Габриэла будет моей женой!

– Зачем ты сам ищешь себе неприятностей?

– Не понял…

– Тебе не обязательно жениться, для того чтобы позабыть Марию. Я могу сделать тебя счастливым, не подписывая никаких бумаг.

– Сожалею, Сулейма.

– Ты взваливаешь на себя непосильные обязанности. И все по глупости. Пойдут дети, и лучшие годы жизни ты проведешь рядом с женщиной, которую не любишь.

– Ах, мне теперь все равно. Надеюсь, ты придешь на свадьбу?

– Это окончательно?

– Да. Приходи.

– Что ж, грех пропустить такое событие.

Мария кое-как отбыла свой день на фабрике. Работа у нее не клеилась и комплиментами сегодня никто не одаривал. Но усилием воли Мария все-таки справилась с желанием уехать домой и лечь спать.

К вечеру же ей невольно пришлось развеяться, причем в обществе мужчин весьма достойных. Сначала это был Фернандо, которого привела к Марии новость, услышанная им от Рафаэля Идальго. Именно в обществе адвоката собирался провести сегодняшний вечер Фернандо: надо было обсудить ситуацию, в которую оба попали из-за Лорены дель Вильяр. Но Рафаэль попросил перенести встречу на другое время и не стал скрывать, что причиной тому – очаровательная женщина.

– Я ее знаю? – спросил ничего не подозревавший Фернандо.

– М-м-м… – замялся Рафаэль, но желание рассказать кому-то о своей радости взяло верх. – Это Мария Лопес.

– Вот как! – можно представить, что в этот момент почувствовал Фернандо. – Но мне известно, что она выходит замуж за Виктора Карено.

– У тебя устаревшие сведения. Мария Лопес теперь моя невеста.

И Фернандо поторопился повидать Марию до прихода ее нынешнего жениха. Он сразу же сказал, чем так встревожен.

– Ты помолвлена с Рафаэлем Идальго? – Да.

– Неужели ты в него влюбилась?

– Нет, Фернандо, тут совсем другое.

– Я не знаю, что и думать. Я вдруг почувствовал себя идиотом, который остался лишь приятелем, а другой, похитрее, в это время сумел завладеть тобой. Я полагал, что у меня все-таки оставалась слабая надежда. И если Виктор, как ты говоришь, отвернулся от тебя, то я же – вот, рядом. Но ты предпочла Рафаэля. Я – идиот.

– Нет, Фернандо, Рафаэль вовсе не завладел мною. Я по-прежнему люблю Виктора и не могу забыть его. Но Виктор-то женится на другой! Помолвку с Рафаэлем я придумала, чтобы причинить боль Виктору, чтобы не чувствовать себя такой униженной. Ты меня понимаешь?

– Мне странно, что такая женщина может вести себя, как… как школьница. Прости меня. Я не вправе упрекать тебя в чем-то.

– Нет, это ты меня прости.

– Ладно, я ухожу. Передай Рафаэлю, что я ему все равно завидую.

До прихода Рафаэля оставалось еще несколько минут, в течение которых Рита успела сказать Марии:

– Слушай, выходи-ка ты и вправду за кого-нибудь из этих двоих – хоть за Фернандо, хоть за Рафаэля. Моя бабушка говорила, что надо выходить замуж за того, кто любит тебя, а не за того, кого любишь ты.

– Ах, Рита, вечно ты со своими поговорками…

– Народная мудрость! Выходи замуж за адвоката Идальго и дашь Виктору урок на всю жизнь.

Рафаэль попросил у Марии прощение за то, что в разговоре с Фернандо слишком вошел в роль жениха, а затем предложил не совсем уверенно:

– Мария, может, не стоит играть в эту игру дальше?

– Тебе, наверное, неприятно чувствовать себя фиктивным женихом?

– Нет. То есть да. Мне хотелось бы стать твоим настоящим женихом. Я обещаю тебе спокойную жизнь, понимание, нежность. Быть может, потом придет и любовь. Ты знаешь, каким я был одиноким до встречи с тобой. Почему бы нам не соединить наши судьбы, раз мы так похожи, Мария? Хочешь выйти за меня замуж?

– Да, Рафаэль. Я хочу выйти за тебя замуж.

Свое согласие на брак с Рафаэлем Мария объяснила тем, что так ей, вероятно, будет легче пережить предательство Виктора. С каждым днем она чувствовала себя все хуже: не могла есть, спать, часто плакала. И очень боялась, что не сможет вынести самого момента свадьбы.

Но этот момент тем не менее наступил. Роман, выдержав ссору с Ритой, все-таки отправился на свадебное торжество.

– Я тоже хотел бы, чтобы Виктор женился на Марии, но он мой друг, и мне нельзя оставить его одного.

Хосе Игнасио, наоборот, не собирался идти на свадьбу, но его упросила Мария:

– Сынок, не делай больно твоему крестному. Он тебя так любит!

– Он должен был жениться на тебе!

– Сейчас уже поздно обсуждать, кто кому задолжал. Иди. Прошу тебя!

– Ты уверена, что хочешь этого? – Да.

– Хорошо, мама. Я пойду, но только ненадолго.

Рите было непонятно такое чрезмерное благородство, о чем она и сказала Марии.

– Ох, Рита, мне так больно! Мне не хочется жить.

– Этот мерзавец не стоит ни одной твоей слезинки. Отвлекись. Думай о чем-нибудь другом, приятном. О внучке. О Рафаэле Идальго, наконец.

– Ни на чем другом не могу сосредоточиться. Чувствую только боль, сплошную боль.

Но Рафаэль Идальго оказался легок на помине, и сам воочию предстал перед Марией.

– Тебе нездоровится? – сразу же заметил неладное Рафаэль.

– Кажется… я заболеваю гриппом.

– Извини, но сейчас я вижу, что ты плакала. Мы ведь не договаривались обманывать друг друга. Рассказывай, что случилось.

– Сегодня Виктор женится.

– Теперь понятно.

– Не могу сдержаться, – Мария опять заплакала. – Такое чувство, будто он умирает.

– И ты умираешь вместе с ним?

– Возможно.

– Мария, может, еще не поздно помешать этому браку?

– Нет. Поздно.

– Но ты его любишь.

– Я забуду его. А ты мне поможешь.

– А если моей любви не хватит для этого? Если тень Виктора Карено всегда будет между нами?

– Нет-нет.

– Мария, будем откровенны. Ты приняла мое предложение всего лишь от отчаяния. Но ты страдаешь. Мы можем отменить нашу помолвку.

– Нет, Рафаэль, я хочу выйти замуж за тебя. И как можно скорее.

– Хорошо. Доверься мне. Я зайду к тебе попозже.

– Рафаэль, таких, как ты, больше нет.

– Разумеется! Становись побыстрее моей женой. Не пожалеешь.

Донья Мати наотрез отказалась идти на свадьбу, и Виктору пришлось врать что-то про грипп, объясняя ее отсутствие. Из гостей со стороны жениха были только братья и Хулия, да еще дон Чема и дон Куко. Позже подошли Роман и Хосе Игнасио.

– Как чувствует себя будущий супруг? – бодро спросил Роман.

– Немного странно.

– Крестный, я желаю тебе всего самого лучшего, – сказал Хосе Игнасио, – несмотря на то, что не мама будет твоей женой.

– Не все в жизни можно осуществить.

– Может… ты не слишком этого хотел?

– Я обожал Марию.

– Она страдает, крестный. Ты не знаешь, в каком она состоянии!

– А по-моему, ты ошибаешься. Она быстро нашла мне замену.

– Я не верю в этот брак с адвокатом Идальго.

– Она способна на все, чтобы только я страдал!

– Значит, тебе будет больно, если мама выйдет за другого?

– Нет, пусть выходит. Пусть выходит за кого угодно. Сильвия, Альберто, гости из Гвадалахары, окружив Габриэлу, расхваливали ее наряд, говорили, что она – самая красивая невеста на свете. Дон Чема и дон Куко тоже внесли свою лепту в этот хор. А мать невесты сокрушалась, что не может познакомиться со сватьей.

– Значит, твоя мама заболела как раз в день свадьбы? – спросила Виктора будущая теща.

– Да-да, вот именно, сеньора.

– Что ж, у нес будет возможность присутствовать на церковном обряде.

– Конечно, без сомнения.

Но донья Мати успела еще и на этот гражданский обряд. Едва судья произнес: «Именем закона объявляю вас мужем и женой. Прошу подписаться», как она вбежала в зал с криком: «Виктор, сыночек, Мария умирает!»

Виктор, уже занесший перо над бумагой, отбросил его в сторону и рванулся навстречу донье Мати.

– Она умирает, сынок!

– Что случилось?

– Лорена убежала из больницы… И Мария, узнав эту новость… Мария умирает!

Но Виктор уже не слышал мать: он мчался к Марии.