Энгельс. Современное естествознание вынуждено было заимствовать у философии положение о неуничтожимости движения; без это­го положения естествознание теперь не может

Современное естествознание вынуждено было заимствовать у философии положение о неуничтожимости движения; без это­го положения естествознание теперь не может уже существовать. Но движение материи – это не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это – теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жизнь и, наконец, сознание. Говорить, будто ма­терия за все время своего бесконечного существования имела толь­ко единственный раз – и то на одно лишь мгновение по сравне­нию с вечностью ее существования – возможность дифференци­ровать свое движение и что до этого и после этого она навеки ограничена одним простым перемещением, – говорить это зна­чит утверждать, что материя смертна и движение преходяще. Неуничтожимость движения надо понимать не только в количе­ственном, но и в качественном смысле. Материя, чисто механи­ческое перемещение которой хотя и содержит в себе возможность превращения при благоприятных условиях в теплоту, электриче­ство, химическое действие, жизнь, но которая не в состоянии породить из самой себя эти условия, такая материя потерпела определенный ущерб в своем движении. Движение, которое поте­ряло способность превращаться в свойственные ему различные формы, хотя и обладает еще возможностью, но не обладает уже действительностью и, таким образом, частично уничтожено. Но и то и другое немыслимо.

Вся доступная нам природа образует некую систему, некую совокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезды и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признается реальность последнего. В том обстоятельстве, что эти тела находятся во вза­имной связи, уже заключено то, что они воздействуют друг на друга, а это их взаимное воздействие друг на друга и есть именно движение. Уже здесь обнаруживается, что материя немыслима без движения. И если далее же материя противостоит нам как нечто данное, как нечто несотворимое и неуничтожимое, то отсюда следует, что и движение несотворимо и неуничтожимо. Этот вывод стал неизбежным, лишь только люди познали вселенную как систему, как взаимную связь тел. А так как философия при­шла к этому задолго до того, как эта идея укрепилась в есте­ствознании, то понятно, почему философия сделала за целых двести лет до естествознания вывод о несотворимости и неуничтожимости движения.

Это старая история. Сперва создают абстракции, отвлекая их от чувственных вещей, а затем желают познавать эти абстракции чувственно, желают видеть время и обонять пространство. Эмпирик до того втягивается в привычное ему эмпирическое познание, что воображает себя все еще находящимся в области чувственного познания даже тогда, когда он оперирует абстракциями. Мы знаем, что такое час, метр, но не знаем, что такое время и пространство! Как будто время есть что-то иное, нежели совокупность часов, а пространство что-то иное, нежели совокупность кубических метров! Разумеется, обе эти формы существования материи без материи суть ничто, пустые представления, абстракции, существу­ющие только в нашей голове. Но ведь нам говорят, что мы не знаем также и того, что такое материя и движение! Разумеется, не знаем, ибо материю как таковую и движение как таковое никто еще не видел и не испытал каким-нибудь иным чувственным образом; люди имеют дело только с различными реально существующими веществами и формами движения. Вещество, материя есть не что иное, как совокупность веществ, из которой абстрагировано это понятие; движение, как таковое, есть не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения: такие слова, как «материя» и «движение», суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим свойствам, множество различ­ных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому материю и дви­жение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаем последние, постольку мы познаем также и материю и движение как таковые.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф.: Соч. – М. – Т. 20. – С. 550.

Ленин

Материя есть философская категория для обозначения объек­тивной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, ко­торая копируется, фотографируется, отображается нашими ощу­щениями, существуя независимо от них.

<... > Говорить о том, что такое понятие может «устареть», есть младенческий лепет, есть бессмысленное повторение дово­дов модной реакционной философии. Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материа­лизма? Тенденций или линий Платона и Демокрита в филосо­фии? Борьба религии и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторонников сверхчувственного знания с противниками его? Вопрос о том, принять или отвергнуть поня­тие материи, есть вопрос о доверии человека к показаниям его органов чувств, вопрос об источнике нашего познания, вопрос, который ставился и обсуждался с самого начала философии, воп­рос, который может быть переряжен на тысячи ладов клоунами-профессорами, но который не может устареть, как не может ус­тареть вопрос о том, является ли источником человеческого по­знания зрение и осязание, слух и обоняние. Считать наши ощу­щения образами внешнего мира – признавать объективную ис­тину – стоять на точке зрения материалистической теории по­знания, – это одно и то же.

Ленин В. И. Полн. собр. соч. – Т. 18. – С. 131-132.

Готт

Учение о пространстве и времени неразрывно связано с решением основного вопроса гносеологии: представляют ли из себя наши ощуще­ния образы тел и вещей, или тела суть комплексы наших ощущений. Отсюда следует, что все многочисленные точки зрения на сущность пространства и времени в философском смысле могут быть разделены на материалистические и идеалистические.

В отличие от механицистов, метафизических материалистов, рассматривавших пространство как неподвижное, независимое от материи вместилище, диалектический материализм показывает зависимости свойств пространства и времени от движу­щейся материи. В естествознании мысль о возможной зависимости свойств пространства от происходящих в нем физических процессов возникла из неэвклидовой геометрии Н. И. Лобачевского. Именно им впервые в истории науки было высказано предположение о су­ществовании связи между геометрическими свойствами пространст­ва и характером движения материи.

Пространственные соотношения – это реальные соотношения вза­имного положения (сосуществования) протяженных материальных образований; временные соотношения – столь же реальные соотно­шения длительности следования друг за другом материальных про­цессов. «Разумеется, обе эти формы существования материи, – писал Ф. Энгельс, – без материи суть ничто, пустые представления, абст­ракции, существующие только в нашей голове». Пространство и время как философские категории отображают объективно сущест­вующие, независимо от познающего субъекта, пространство и время как формы бытия движущейся материи.

Вечность существования и неисчерпаемость материи определяют вечность пространства, времени и неисчерпаемость их свойств.

Развитие материи приводит к возникновению новых видов и форм материи, а также новых свойств форм ее существования – простран­ства и времени, которые обладают как общими свойствами (формы существования материи), так и особенными, определяемыми закона­ми развития данной формы материи.

Изменчивость свойств пространства и времени находится в пря­мой зависимости от их внутренних противоречий, присущих той или иной форме движения материи. Внутренние противоречия материи находят свое проявление и во внутренней противоречивости простран­ства и времени.

Пространство и время по своей природе и абсолютны и относи­тельны. Бесконечность пространства складывается из конечных протяженностей отдельных материальных объектов, а бесконечность времени – из конечной длительности отдельных материальных про­цессов. Пространство и время представляют единство прерывности и непрерывности. Противоречивость пространства связана с наличием его протяженности и структурности, противоречивость времени – с бесконечной длительностью и сменой моментов. Надо отметить, что протяженность и длительность – суть формы выражения непрерывности, а структурность и ее моменты – прерыв­ности.

Исследования в области микромира по-новому раскрыли проти­воречивую сущность исследуемых материальных объектов, простран­ства и времени. Это особенно ярко проявляется в свойствах прерыв­ности и непрерывности.

Понятия прерывности и непрерывности связаны с такими кате­гориями, как количество и качество, абсолютность и относительность, единство и противоположность и т. д. Это объясняется тем, что ма­терия и формы ее бытия – время, пространство, движение – всегда прерывны и непрерывны одновременно. Ясное понимание этой взаи­мосвязи имеет огромное методологическое значение в естествозна­нии. Правильное решение проблемы прерывности и непрерывности возможно только на основе диалектического учения о единстве каче­ственных и количественных изменений.

Непрерывность – это сохранение данного качества в процессе определенного количественного изменения. Вещь, явление постольку непрерывны, устойчиво существуют, поскольку сохраняют свое ка­чество.

Прерывность – это изменение качественного состояния в суще­ствовании вещи, процесса, явления.

Действительность прерывна, поскольку она разнокачественна, и непрерывна, поскольку она однокачественна. Действительность отно­сительно устойчива и абсолютно изменчива, что нашло свое отра­жение в законах диалектики.

Качественное изменение – это нарушение непрерывности, возник­новение прерывности. Непрерывное – это сохранение качества при изменении количества.

Таким образом, непрерывное превращение форм движения пред­ставляет собой бесконечный ряд перехода количественных изменений в качественные, т. е. узловую линию отношения мер. Каждый отдель­ный такой переход - это скачок, прерыв определенной конкретной не­прерывности. При этом прерывность выступает как момент разре­шения внутренних противоречий определенного качества, которые обусловливают это качество и готовят его переход в другое. Один и тот же процесс в различных конкретных отношениях в одно и то же время имеет характер как качественных, так и количественных изме­нений, т. е. выступает как прерывный и непрерывный.

Теория относительности отбросила взгляд классической механики на пространство и время как на абсолютные, не связанные друг с другом и с движением материальных тел, показала, что абсолютного времени и абсолютного пространства в смысле безотносительности к движению материальных тел не существует. Тем самым она подтвердила и конкретизировала положение диалектического мате­риализма о пространстве и времени как о формах существования дви­жущейся материи, о связи их определенных свойств друг с другом.

Специальная теория относительности вскрыла конкретные коли­чественные закономерности, которые связывают изменения отдельно взятых пространственных и временных масштабов физических явле­ний со скоростью относительного движения соответствующих мате­риальных объектов и систем отсчетов.

При скоростях движения материальных объектов, сравнимых со скоростью света в вакууме, размеры движущихся тел, массы, течение времени зависят от скорости движения этих тел по отношению к той системе отсчета, где они находились в покое. Так, например, длина стержня «l₀» в системе, где он покоится, будет отличаться от длины его «l» в системе отсчета, движущейся по отношению к первой со скоростью «u»: l = l₀ √ 1 – (^u /c)². Выводы специальной теории относительности подтверждены практикой и используются в технике и науке, хотя они и кажутся парадоксальными по сравнению с закона­ми классической механики Ньютона.

В специальной теории относительности взаимосвязь пространства и времени отражается математическим понятием четырехмерного кон­тинуума (т. е. непрерывного множества точек), где роль четвертой координаты играет время. Положение тела в четырехмерном прост­ранстве (событие) определяется четырьмя величинами, образующими интервал (расстояние), остающийся неизменным (инвариантным) при переходе от одной к другой инерциальной системе отсчета.

Гравитационное поле не является пространством-временем, оно – одна из форм материи, взаимодействующей с другими формами движущейся материи, это взаимодействие проявляется в изменении метрики пространства-времени. Общая теория относительности «ут­верждает, что пространство-время в общем случае при наличии в нем движущейся и как-то распределенной материи, в зависимости от распределения и движения материи, будет меняться: пространство и время не будут однородными на всем своем протяжении, а меняют свою природу (и, следовательно, геометрию) вблизи движущейся материи».

Общая теория относительности (более точно теория тяготения) установила неразрывную связь пространства и времени с происхо­дящими материальными процессами. Теория относительности вместе с тем явилась одним из важнейших естественно-научных подтвержде­ний необратимого характера причинной связи. Процесс развития есть постоянное возникновение новых явлений на базе старых, которые выступают как причина новых явлений. В этом процессе возникнове­ния нового всегда есть момент неповторяемости, необратимости, выра­жающейся в несводимости действий к их причинам. Эта необратимость причинно-следственных отношений и выражается в абсолютном ха­рактере пространственно-временного интервала.

Приведенные материалы показывают, что такие конкретные свой­ства пространства и времени, установленные теорией относительности, как зависимость от наличия гравитирующих масс, относительность одновременности, относительность протяженности и рядоположенности, длительности и последовательности моментов времени, инвари­антность пространственно-временного интервала, относительность его разделения на пространственные и временные части и т. д., более глубоко раскрывают и конкретизируют такие важнейшие универсаль­ные свойства пространства и времени, как их объективность, абсо­лютность, относительность, единство, различие, взаимозависимость, специфичность пространственных форм как форм, отражающих в своей сущности и свойствах закономерности связи явлений, порож­даемых движущейся материей.

Готт В.С. Философские вопросы современной физики. – М., 1967. – С. 26-37.