Часть I 2 страница

Однополая любовь занимает центральное место в работах крупнейшего английского сексолога этого периода Хэвлока Эллиса (1859—1939). Первая его книга «Сексуальная инвер­сия», начатая вместе с Саймондсом и вышедшая в 1906 г. в Германии и год спустя в Англии, где она подверглась су­дебному преследованию как «похотливая, вредная, пороч­ная, грязная, скандальная и непристойная» (русский пере­вод скандала не вызвал), содержала обстоятельный обзор всех известных в то время фактов относительно гомосексу­альных контактов в животном мире, у «примитивных» на­родов, в античности, тюрьмах и т. д. По мнению Эллиса, склонность к однополой любви, будучи врожденной, тем не менее не является ни болезнью, ни преступлением. Много ценных данных о гомосексуальности содержится и в других сочинениях Эллиса, особенно в его семитомных «Исследо­ваниях по психологии пола».

Ранние теории гомосексуальности были во многом спе­кулятивными, каждый исследователь считал «типичными» или «господствующими» те черты, которые были ему пси­хологически ближе или которые чаще встречались у его па­циентов. Но поскольку траектории индивидуального разви­тия оказывались разными, ученые должны были уточнять и усложнять свои исходные вопросы и рассматривать гомосек­суальность в более широком контексте.

o ВЛЕЧЕНИЯ И КОМПЛЕКСЫ

Гомосексуальность, несомненно, не преимущество,

но в ней нет и ничего постыдного, это не порок и

не униже­ние; нельзя считать ее и болезнью;

мы считаем ее разновидностью сексуальной функции,

вызванною известной приос­тановкой сексуального

развития. Мно­гие лица древних и новых времен,

дос­тойные высокого уважения, были гомосексуалами,

среди них — ряд величай­ших людей...

Преследование гомосексу­альности как преступления

- большая несправедливость и к тому же жесто­кость.

Зигмунд Фрейд

Самой влиятельной теорией гомо-, как и вообще сексуальности, первой половины XX в. был фрейдизм.

В отличие от своих предшественников и современников, для которых проблематичной была только гомосексуаль­ность, Фрейд подчеркивал, что с точки зрения психоана­лиза исключительный сексуальный интерес к лицам проти­воположного пола — не самоочевидный факт, а такая же требующая изучения проблема, как и однополая любовь.

Однополая любовь, по Фрейду, покоится на тех же са­мых психофизиологических основаниях, что и разнополая. Все люди по природе изначально бисексуальны, итоговое соотношение гомо- и гетеросексуального влечения опреде­ляется только в ходе индивидуального развития, под влия­нием среды и воспитания, и, хотя различия в результатах могут иметь качественный характер, анализ показывает, что различие между их детерминантами только количественное.

Фрейд в принципе не исключал, что когда-нибудь в бу­дущем наука сведет все зигзаги и сложности человеческой сексуальности к простым химическим формулам, но пока это не сделано, нужно пользоваться тем, что может пред­ложить психоанализ. Теория Фрейда — не биология и даже не психология, а скорее мифология (он сам охотно пользо­вался этим термином) и поэтика сексуальности. Недаром он говорил не о половом «инстинкте», подразумевающем прежде всего спаривание и размножение, а о «влечении», которое проявляется также в разных несексуальных формах, например альтруизме или романтической дружбе.

Для понимания гомосексуальности (позже Фрейд стал пользоваться термином «гомоэротизм») неосознаваемые психические процессы особенно важны. В силу врожден­ной бисексуальности все люди «способны на выбор объекта одинакового с собой пола и проделывают этот выбор в сво­ем бессознательном. Больше того, привязанности либидонозных чувств к лицам своего пола играют как факторы нор­мальной душевной жизни не меньшую, а как движущие силы заболевания большую роль, чем относящиеся к про­тивоположному полу». Однако эта скрытая, латентная го­мосексуальность большей частью остается нереализованной и даже неосознанной.

Первоначальный выбор сексуального объекта, предмета любви и привязанности вообще не зависит от пола. «По мнению психоанализа исключительный сексуальный инте­рес мужчины к женщине является проблемой, нуждающей­ся в объяснении, а не чем-то само собой понятным, что имеет своим основанием химическое притяжение. Решаю­щий момент в отношении окончательного полового выбора наступает только после наступления половой зрелости и яв­ляется результатом целого ряда не поддающихся еще учету факторов, частью конституциональных, частью привходя­щих по своей природе».

Это не значит, что гомо- и гетероэротизм равноправны и одинаково «нормальны». Гомоэротизм, по Фрейду, — из­вращение, перверсия сексуального влечения, возникающая в ходе нормального психосексуального развития в результа­те психической травмы. Фрейд различает два типа таких психических травм.

Первый связан с детским нарциссизмом. Ребенок изна­чально имеет два сексуальных объекта: самого себя и свою мать. Чтобы разорвать нити, связывающие его с матерью, маленький, моложе трех лет, мальчик остро нуждается в какой-то другой значимой фигуре, какой обычно бывает отец. Если мужской фигуры, с которой мальчик мог бы идентифицироваться, нет, он бессознательно компенсиру­ет это обращением к собственному Я, гипертрофирует лю­бовь к себе, нарциссизм. Одно из проявлений детского нарциссизма — нескончаемый поиск собственного подобия. У мальчика это принимает форму любовного влечения к другому мужчине, а у девочки — к женщине. Созданные в ходе этого поиска идеализированные образы человека соб­ственного пола наделяются всеми возможными и невозмож­ными достоинствами, тогда как реальное Я ребенка, напро­тив, принижается, окрашивается чувствами ненависти к себе, стыда, вины и унижения. В дальнейшем детский нарциссизм превращается в постоянную погоню за недости­жимым фантомом идеального существа собственного пола. Как и все наши эмоциональные образования, этот идеаль­ный образ в дальнейшем эротизируется, что и дает однопо­лую любовь.

Вторая возможность гомосексуальной аберрации возника­ет несколько позже. Адекватная половая идентификация предполагает, что мальчик должен преодолеть свое бессоз­нательное влечение к матери (Эдипов комплекс) и иденти­фицироваться с отцом, а девочка — преодолеть влечение к отцу (комплекс Электры) и чувство зависти к мальчикам из-за отсутствия у нее полового члена, пениса, и иденти­фицироваться с матерью. Если этого вовремя не происхо­дит, сексуальное влечение фиксируется на неподходящем объекте и становится патогенным.

Сама фиксация также протекает по-разному. У одних она является отрицательной, негативной: влече­ние такого мужчины к другому мужчине на самом деле — бегство от женщин, ни одна из них не может сравниться с идеализированным образом собственной матери, а сексу­альная связь с женщиной воспринимается как запретный инцест. В этом случае главный психический процесс — не гомоэротическое влечение, а бессознательное отталкивание и подавление гетеросексуальных чувств и образов.

У других людей однополая фиксация является позитив­ной, положительной. Это бегство не «от», а «к». Такой мужчина не боится женщин и вполне может поддерживать сексуальные отношения с ними, но мужские образы воз­буждают и привлекают его сильнее.

«Во всех исследованных случаях мы установили, что ин­вертированные в более позднем возрасте проделали в детстве фазу очень интенсивной, но кратковременной фиксации на женщине (большей частью на матери), по преодолении ко­торой они отождествляют себя с матерью и избирают себя самих в сексуальные объекты, т. е., исходя из нарциссизма, ищут мужчин в юношеском возрасте, похожих на них самих, которых хотят любить так, как любила их мать. Далее мы постоянно находили, что кажущиеся инвертированными ни­коим образом не были нечувствительными к прелестям жен­щины, а постоянно переносили на мужские объекты вызван­ное женщинами возбуждение. Таким образом, они всю жизнь воспроизводят механизм, благодаря которому появи­лась их инверсия. Их навязчивое стремление к мужчине ока­залось обусловленным их тревожным бегством от женщины».

Тонкая, диалектичная мысль Фрейда открыла богатей­шие возможности для описания и понимания многообраз­ных форм гомосексуальности, но в своей клинической практике Фрейд не мог реализовать всех возможностей соб­ственного подхода. По условиям того времени, пациенты Фрейда не могли открыто принять и проявлять гомосексу­альное желание, они были вынуждены подавлять или скры­вать его, их переживания окрашивались в мрачные, болез­ненные тона. Поэтому, а также в силу своей медицинской ориентации, Фрейд больше интересовался подавленной, неосознанной, не принятой и в силу этого неизбежно бо­лезненной гомосексуальностью, нежели открытой и осоз­нанной. На таком материале невозможно понять, были ли открывающиеся в психоанализе психические проблемы и свойства — пониженное самоуважение, невротизм, острое недовольство собой, влечение к смерти и т. п. — имманен­тными, всеобщими свойствами самой гомосексуальности (или гомосексуальной личности), или же это — последствия насильственного блокирования сексуального влечения и связанного с этим обеднения эмоциональной жизни.

Фрейд чувствовал ограниченность своей теории, подчер­кивая, что описываемые им формы сексуальной инверсии не являются универсальными и единственно возможными.

При внимательном чтении Фрейда у него можно найти не одну, а несколько разных теорий гомосексуальности, которые зачастую противоречат друг другу. С одной сторо­ны, он трактует гомоэротизм как универсальную стадию психосексуального развития, однажды пройдя которую, индивид к ней больше не возвращается. С другой стороны, он говорит о скрытой, латентной гомосексуальности, кото­рая не ограничена определенными возрастными рамками и может проявиться когда угодно. Что же такое латентная го­мосексуальность — просто абстрактная возможность аберра­ции, возвращения к пройденной фазе развития или дожи­дающаяся своего часа скрытая, дремлющая сила!

Достаточно противоречивы и указания Фрейда на семей­ные факторы, способствующие развитию гомосексуальнос­ти. В одном случае неблагоприятным фактором развития является властная, авторитарная мать и слабый отец, то есть дефицит мужского начала, мальчику не с кем идентифици­роваться. В другом случае, наоборот, слишком сильный и жесткий отец, подавляющий и сексуально запугивающий ребенка, вызывает у мальчика эффект отталкивания и пси­хологическую феминизацию. Практически возможны оба варианта. Но может быть, названные Фрейдом обстоя­тельства — не причины, а только сопутствующие факторы гомосексуальности?

Психоанализ хорошо работает при ретроспективном объяснении уже сложившихся синдромов, но имеет очень низкую предсказательную ценность: описанные им инфан­тильные элементы не определяют сами по себе последую­щую сексуальную идентичность, которая зависит от множе­ства сопутствующих обстоятельств.

Противоречива фрейдистская теория женской гомосексу­альности. Хотя клинические истории лесбиянок у Фрейда разнообразны и диалектичны, психоаналитическая теория женской сексуальности, придающая особое значение подав­ленной «зависти к пенису», абсолютизировала и оправды­вала зависимое положение и сексуальное угнетение жен­щин. По мнению Фрейда, «либидо всегда — и закономер­но по природе своей — мужское, независимо от того, встречается ли оно у мужчины или женщины, и независи­мо от своего объекта, будь то мужчина или женщина». Со­временные сексуально раскованные и активные женщины показались бы Фрейду, как и любому викторианцу, чем-то ужасным и болезненным. В свете этих фаллоцентрических установок лесбийская любовь не может быть нормальной и счастливой. Женщина, которая любит женщину, должна либо быть мужчиной, либо походить на мужчину, либо же­лать быть мужчиной, а отношения между двумя женщина­ми всегда будут неполноценными; по сравнению с гетеро­сексуальными отношениями лесбийская любовь является незрелой и неудовлетворительной.

Психоаналитики называют разные причины возникнове­ния у женщины гомосексуальных чувств: расстройство объек­тного влечения, вызванное завистью к пенису на эдиповой стадии развития и порождающее отвращение к гетеросексу­альным отношениям; идентификацию дочери с отцом, вме­сто установления с ним объектных отношений; неудачу иден­тификации с матерью из-за того, что мать завидует дочери или страдает нарциссизмом; расстройство детских объектных отношений с матерью, связанное с мазохизмом или трудно­стями отделения и индивидуализации; преждевременное про­буждение сексуальности и т. д. Но все эти процессы и их последствия классический психоанализ считает патогенными. Что конкретно предлагает гомосексуалам психоанализ? Фрейд никогда не называл гомосексуальность болезнью и даже считал сублимированный гомоэротизм важным источ­ником и компонентом дружеских отношений, альтруизма и любви к человечеству: «Именно явные гомосексуалы и сре­ди них в первую очередь те, кто не позволяет себе выхода в чувственных актах, отличаются особенно активным участи­ем в общих интересах человечества, интересах, которые сами возникли из сублимации эротических инстинктов».

Но, признавая правомерность и даже социальную благо­детельность сублимированного гомоэротизма, Фрейд не видел счастливого исхода для реализованной гомоэротики. Отвечая на письмо одной американской матери по поводу предпо­лагаемой гомосексуальности ее сына, Фрейд писал:

«Спрашивая меня, могу ли я помочь, думаю, что Вы имеете в виду, в состоянии ли я устранить гомосексуаль­ность и заменить ее нормальной гетеросексуальностю. От­вечу, что в общем мы не можем этого обещать, В ряде слу­чаев нам удается развить захиревшие было зародыши гете­росексуальных устремлений, имеющихся у каждого гомосексуала. В большинстве же случаев это уже более невоз­можно. Это — вопрос свойств и возраста пациента. Резуль­тат лечения предсказать нельзя.

Что же касается пользы, которую психоанализ может принести Вашему сыну, то это другое дело. Если он несча­стен, нервозен, раздираем конфликтами, затруднен в отно­шениях с другими людьми, психоанализ может дать ему гар­монию, душевное спокойствие, полную эффективность, независимо от того, останется ли он гомосексуалом, или изменится».

То есть Фрейд не берется изменить сексуальную ориента­цию пациента, но считает возможным преодолеть его не­вротические симптомы, помочь ему принять себя и свою го­мосексуальность. Такая позиция вполне соответствует уста­новкам современной гуманистической психотерапии, в том числе и психоаналитической. Однако большинство учени­ков и последователей Фрейда пошли по пути отождествле­ния однополой любви с неврозами и прочими личностны­ми расстройствами, зачастую рассматривая гомосексуаль­ность как их причину.

Некоторые ученики Фрейда относились к гомосексуаль­ности откровенно враждебно. Основатель «глубинной пси­хологии» Карл Густав Юнг (1875—1961), который мальчи­ком сам подвергся гомосексуальному покушению, относил­ся к гомосексуальности с отвращением и специально ее не изучал, считая врожденной. Сейчас взгляды Юнга стали популярными у некоторых американских геев-психоаналитиков, но они берут у него не эти высказывания, а теорию архетипов.

Острую ненависть к гомосексуалам питал «фрейдомарксист» Вильгельм Райх (1897—1957). Личные чувства осложня­лись у Райха политическими установками: «Мы, марксисты, вообще не склонны к морализации, но мы против гомосек­суальности, потому что: 1) гомосексуальное сношение ни­когда не бывает таким удовлетворительным и счастливым, как гетеросексуальное, 2) гомосексуал, когда он вне своего «мужского союза», в современном обществе находится в осо­бенно неблагоприятных условиях и 3) гомосексуальность со­здает чрезвычайно сильную психическую предрасположен­ность к фашистской идеологии». Первое утверждение бездо­казательно: как можно сравнивать переживания, которых ты не испытывал? Второе утверждение справедливо, но разве гомосексуалы виноваты в том, что их дискриминируют? С тем же основанием можно посоветовать людям не быть евре­ями или цветными. К третьему вопросу я вернусь позже.

Альфред Адлер (1870—1937) считал гомосексуальность извращением и неврозом, однако, в отличие от Юнга, вы­водил ее прежде всего из неудачного опыта детского обще­ния со сверстниками. Особенно вредной он считал половую сегрегацию в школах и детских учреждениях. Осуждая уго­ловное преследование гомосексуалов, Адлер вместе с тем считал возможным подвергать их принудительной психоте­рапии, что, естественно, не вызывало теплых чувств к нему у страдающей стороны.

Другие последователи Фрейда были значительно терпи­мее, но они медикализировали его концепцию, подчерки­вая главным образом болезненные свойства гомосексуально­сти и разрабатывая признаки, по которым можно ее диаг­ностировать.

Шандор Ференци (1873—1933) и Отто Фенихель (1897— 1946), изучая происхождение мужской гомосексуальности, особо акцентировали различие ее «активной» и «пассивной» форм. «Активный» гомосексуал, по Ференци, энергичен и агрессивен, чувствует себя во всех отношениях мужчиной, в его психике и телесном облике нет ничего женственного, и привлекают его, как правило, мальчики и юные мужчи­ны с женственными чертами, к которым он относится не­жно и покровительственно. Напротив, пассивный, «инвер­тированный» гомосексуал отличается феминизированной внешностью и поведением; в своих сексуальных отношени­ях с мужчинами он также чувствует себя женщиной, поэто­му его привлекают более зрелые и сильные мужчины. В первом случае происходит инверсия объекта, а во втором — субъекта сексуального влечения. «Субъектные» (пассивные, феминизированные) гомосексуалы принимают свое состо­яние, с которым они сталкиваются уже в детстве, спокой­но, как нечто само собой разумеющееся, и не обращаются к врачу, тогда как «объектные» испытывают чувство вины, страдают и ищут медицинской помощи.

Некоторые психоаналитики отвергли идею Фрейда о все­общей бисексуальности и связанное с ней понятие латент­ной гомосексуальности. По мнению Шандора Радо, гомо­сексуальность возникает в процессе индивидуального разви­тия только под влиянием определенных патогенных факто­ров — страха перед противоположным полом, временного отсутствия гетеросексуальных партнеров или «желания избы­точного разнообразия».

Американский психоаналитик Ирвинг Бибер пытался подтвердить психоаналитическую теорию статистически, сравнив жизненный путь и личные свойства 106 находив­шихся на психоаналитическом лечении мужчин-гомосексуалов с контрольной группой из 100 гетеросексуалов. 63% гомосексуалов и только 39% гетеросексуалов сказали, что были любимцами своих матерей. 65% первой и лишь 36% второй группы сказали, что их матери, в свою очередь, хо­тели быть в центре всей жизни сыновей. Маскулинные ус­тановки и занятия поощряли только 18% матерей гомосек­суалов против 47% в контрольной группе. 66% гомосексуа­лов и только 48% контрольной группы отметили пуританс­кий характер своих матерей, которые вмешивались в их сек­суальную жизнь и строго контролировали ее. Сексуальную информацию они также получали от матерей. Три четверти обследованных гомосексуалов в детстве боялись телесных травм, четыре пятых избегали соревновательных игр и ситу­аций, девять десятых избегали драк, две трети чувствовали себя одинокими и т. д. По мнению Бибера, это подтверж­дает теорию Радо, что гомосексуальная адаптация — резуль­тат тайных, но могущественных страхов перед противопо­ложным полом и перед гетеросексуальностью. Оказалось также, что, вопреки Фрейду, гомосексуальность поддается психоаналитическому лечению. 27% пациентов Бибера в результате длительного психоанализа стали исключительно гетеросексуалами. Из 72 исключительных гомосексуалов полностью вылечились 14 (19%), а из 30 бисексуалов — по­ловина. Но радость оказалась преждевременной. Выборка Бибера была чисто клинической, а оценка успешности те­рапии основывалась не на объективно проверенных фактах или хотя бы самоотчетах, а на впечатлениях врача. Неизве­стно, насколько прочным и длительным был результат пси­хотерапии, не вернулись ли некоторые из «излеченных» па­циентов к своей гомосексуальной практике и не испытыва­ют ли они по-прежнему гомоэротических желаний?

Столь же ненадежными оказались оптимистические сооб­щения других психоаналитиков. Хотя им удавалось временно снять или уменьшить внутреннее напряжение пациента, рано или поздно он снова сталкивался с теми же проблемами.

Когда в 1960-х годах развернулось политическое движение геев и лесбиянок и стало ясно, что многие, если не все, их психологические трудности коренятся не в самой их сексу­альной ориентации, а в той общественной стигме и диск­риминации, которой они подвергаются, охранительный ха­рактер психоанализа, «помогающего» индивиду приспосо­биться к заведомо враждебным ему социальным условиям, стал очевиден. Утверждения Эдмунда Берглера и Чарльза Сокарайдеса, что все гомосексуалы отличаются понижен­ным самоуважением, несут в себе «бессознательное желание страдать (психический мазохизм)» и «живут на грани самоуничтожительной личной катастрофы», стали звучать паро­дийно и оскорбительно.

Сильным ударом по психоаналитической теории гомо­сексуальности явились работы профессора клинической психологии Калифорнийского университета в Лос-Анджеле­се Эвелины Хукер (1906—1996). По своей основной профес­сии Хукер была далека от изучения сексуальности, не было у нее и личных причин заниматься этой темой. Но в годы войны среди ее студентов оказался талантливый парень Сэм­ми Фром, который признался ей, что он гомосексуал. По окончании курса Сэмми пригласил профессора с мужем в гости и познакомил со своим любовником и друзьями. Во­преки всему тому, что ей было известно из медицинской литературы, они не выглядели ни странными, ни больны­ми. Постепенно у Хукеров сложились доверительные друже­ские отношения с этой компанией молодых геев, и однаж­ды Сэмми сказал ей: «Эвелина, мы показали вам себя и свою жизнь. Мы ничего не скрыли от вас. Вероятно, вы знаете о людях вроде нас, которые успешно живут в обще­стве и не нуждаются в психиатрической помощи больше, чем любой другой психиатр или психолог в стране. Теперь ваш научный долг — изучить нас».

Эвелина, занимавшаяся в это время экспериментами с невротическими крысами, сочла просьбу нелепой, но мо­лодой человек настаивал, а когда Хукер рассказала о пред­ложении своему коллеге, выдающемуся специалисту по те­сту Роршаха, тот пришел в восторг: «Эвелина, вы должны это сделать! Он абсолютно прав! Мы же ничего о них не зна­ем, мы знаем только больных».

С помощью геевских организаций Хукер в 1954 г. отоб­рала из большой группы гомосексуалов, никогда не обра­щавшихся за психиатрической помощью, 30 исключитель­но гомосексуальных мужчин и сравнила их тестовые показа­тели с данными аналогичной группы исключительно гетеро­сексуальных мужчин. Доклад Хукер на ежегодном собрании Американской Психологической ассоциации в августе 1956 г. стал мировой сенсацией. Сравнение, с использованием целой батареи психологических тестов, социальной адаптированности «нормальных» гомосексуалов с контрольной группой гетеросексуальных мужчин не выявило между ними существенной разницы и никакой психопатологии! Общий вывод Хукер гласил: «Гомосексуальность как клиническое явление не существует. Ее формы столь же разнообразны, как формы гетеросексуальности. Гомосексуальность может быть девиацией сексуального поведения, находящейся пси­хологически в границах нормы... Роль специфических форм сексуального желания и его проявлений в структуре и раз­витии личности, по-видимому, не столь велика, как при­нято считать».

Хотя небольшая группа нью-йоркских психоаналитиков отвергла выводы Хукер, большинство психологов и психи­атров признали их убедительными. Окончательная версия «Доклада Хукер», опубликованная в 1969 г., стала, вслед за отчетами Кинзи, важным аргументом в пользу «демедикализации» и «нормализации» гомосексуальности и преодоле­ния взгляда на нее как на болезнь.

Строго говоря, Хукер не опровергла психоанализ и не сняла старых проблем. Хотя ее выборка была неклиничес­кой, она не была репрезентативной. Если психологические тесты не показывают различий между гетеро- и гомосексуалами, это может означать как то, что таких различий нет, так и то, что наши тесты недостаточно надежны и чувстви­тельны. Тест Роршаха, которому слепо доверяли американ­ские психологи того периода, на самом деле не улавливает никаких межгрупповых психических различий, а только по­могает тренированной интуиции клинического психолога. Вопрос о психологических особенностях гомосексуалов се­годня так же спорен, как и сорок лет назад. Тем не менее, считать геев психически больными стало невозможно.

Теоретическая переориентация психологии и психиатрии затронула и психоаналитическую теорию. Хотя некоторые психоаналитики, во главе с Чарльзом Сокарайдесом, по-прежнему считают гомосексуальность психической болезнью и скорбят по поводу выросшей общественной терпимости к ней, большинство предпочитают идти в ногу со временем. Современный психоанализ чувствительнее классического к индивидуальным и типологическим различиям в этиологии и проявлениях гомосексуальности, признавая, что гомосек­суальное желание имеет «множественные корни» и не явля­ется само по себе болезненным. Он уделяет гораздо больше внимания социальным факторам, выводя традиционно при­писываемые гомосексуалам и подчас реально существующие болезненные свойства (пониженное самоуважение, нена­висть к себе, склонность к самоубийству) не из самой го­мосексуальности, а из той стигмы, которой подвергаются геи и лесбиянки.

Согласно теории известного швейцарского психоанали­тика Фрица Моргенталера (1919—1984), любое сексуальное влечение может быть искажено, извращено и сделано болез­ненным неблагоприятными условиями развития, которые в конечном счете произвольны от свойств культуры. Для изу­чения этих процессов Моргенталер создал собственную школу этнопсихоанализа и посвятил ряд исследований куль­туре и ментальности народов Западной Африки. Ученик и соавтор Моргенталера Поль Парен (р. 1916), обсуждая пси­хические механизмы взаимодействия сексуальности и влас­ти, показал, что некоторые антигомосексуальные установ­ки традиционного психоанализа сами были защитными ме­ханизмами личности и т. д.

Немецкие социологи-сексологи Мартин Даннекер и Раймут Райхе подвергли философской критике фрейдовское понятие «влечения» и пришли к выводу, что трудности го­мосексуального желания коренятся не в индивидуальной, а в коллективной психопатологии. Чтобы понять психологи­ческие проблемы сексуального меньшинства, надо начинать не с него, а с господствующего большинства. Отождеств­ление сексуальности с гетеросексуальностью, которое ребе­нок усваивает с раннего детства, автоматически предпола­гает подавление и вытеснение гомоэротических чувств. Это не только обедняет эмоциональные отношения ребенка со сверстниками, но и порождает у него страх и тревогу по по­воду своей реальной или мнимой гомосексуальности, про­являющиеся в виде ненависти к гомосексуалам. Именно в этой ненависти, а не в их собственном сексуальном пове­дении, коренятся негативные стереотипы и образы гомосексуалов в массовом сознании. Нездоровая, извращенная, агрессивная гетеросексуальность патологизирует также и со­знание, и самосознание гомосексуалов, рождая у них оборонительные защитные механизмы, пониженное самоува­жение и другие болезненные симптомы и синдромы, кото­рые затем психиатрическая клиника интерпретирует как им­манентные, врожденные свойства гомосексуальности. Этот порочный круг может быть разорван только на уровне обще­ственного, а не индивидуального сознания, и для этого нужно не приспособление к господствующему обществу и его нравам, а борьба за их преобразование.

Если во взглядах Даннекера и Райхе ощущается сильное влияние марксистской теории классовой борьбы и звучат отзвуки студенческой революции 1968 г., то американский психоаналитик Ричард Фридман дополняет психоанализ феминистскими теориями, связывая развитие эротическо­го воображения прежде всего с процессами половой диф­ференциации и различиями в социальном статусе мужчин и женщин. Гомо- и гетеросексуальные мальчики проходят один и тот же процесс половой дифференциации, но за­тем сексуальные фантазии гомо- и гетеросексуалов расхо­дятся. Однако нарушение привычной половой стратифи­кации, будь то проигрыш в соревновательной борьбе более сильному мужчине или сексуальная неудача с женщиной, вызывающие чувство стыда и потери мужского самоуваже­ния, могут провоцировать подобные фантазии. Один па­циент сказал Фридману, что после того, как его оскорбил начальник, он почувствовал себя так, будто тот его выпо­рол, «и ушел с этой встречи с поджатым хвостом». Ночью ему приснилось, что его изнасиловала группа хулиганов, и от этого ему стало еще стыднее, потому что наяву он ни­когда не испытывал возбуждения от гомоэротических обра­зов.

В отличие от классического психоанализа, который, при всех вариациях, считал целью анализа изменение сек­суальной ориентации пациентов на гетеросексуальную или их приспособление к жизни во враждебном им обществе, «утверждающая динамическая психотерапия» считает, что осознание своей сексуальной ориентации нужно гею не для того, чтобы от нее избавиться, а чтобы преодолеть связан­ные с нею переживания депрессии, гнева, стыда, вины и тревожности. Это совершенно другой подход, и, если вспомнить письмо Фрейда американской матери, он гораз­до ближе к его взглядам, чем идеи Сокарайдеса.

Многие идеи Фрейда так прочно вошли в общенаучный и даже общекультурный оборот, что уже не ассоциируются с именем автора. Если не превращать их в догму, их эврис­тическая ценность и по сей день очень велика. Но чтобы понять действительные масштабы и социальные факторы однополой любви, наука должна была выйти за пределы клиники и индивидуальных биографий.

o