Сатиры А.Д. Кантемира. Белинский о Кантемире.

Антиох Дмитриевич Кантемир — первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Кантемир, создавший жанровую модель сатиры в русской литературе нового времени, опирался на европейскую литературную традицию от античных основоположников жанра до его современных интерпретаторов, он называет имена Горация, Ювенала, Буало. Всего Кантемир написал восемь сатир: пять в России, три за границе. Русские и заграничные сатиры заметно различаются по своим жанровым признакам. Сатиры, написанные в России, являются «живописными», т. е. представляют собой галерею портретов носителей порока; заграничные сатиры — «философическими», поскольку в них Кантемир более тяготеет к рассуждению о пороке как таковом.

Тексты Кантемировых сатир буквально перенасыщены риторическими фигурами восклицания, вопрошения и обращения, которые поддерживают ощущение устной, звучащей речи, порождаемое текстом сатиры. Особенно разнообразны в своих функциях обращения, например: «Уме недозрелый, плод недолгой науки! // Покойся, не понуждай к перу мои руки» — «Таковы слыша слова и примеры видя, // Молчи, уме, не скучай, в незнатности сидя» (С. 57, 61).

Одна из самых ярких стилевых примет Кантемировой сатиры — это имитация ее текста под устную разговорную речь, звучащее слово. Подлинным смысловым центром сатир Кантемира является Сатира III «О различии страстей человеческих. К архиепископу Новгородскому», адресованная Феофану Прокоповичу.

Ранние сатиры Кантемира создавались в эпоху, наступившую после смерти Петра I. Одним из пунктов разногласий было отношение к наукам и светскому образованию. В этой обстановке, первая сатира «явилась произведением огромного политического звучания, так как она была направлена против невежества как определенной социальной и политической силы, а не абстрактного порока... невежества воинствующего и торжествующего, облеченного авторитетом государственной и церковной власти».

Объектом сатиры стали гонители, или, по выражению самого автора, «хулители», наук и просвещения. Обращение писателя к своему уму, т. е. к самому себе, указывало читателю на то одиночество, в котором оказался молодой поэт среди осмелевших после смерти Петра I мракобесов. В сатире выведены два типа невежд. К первому из них относятся святоши Критон и помещик Силван. Их абсолютно не затронули нововведения петровского времени, и они предпочитают во всем придерживаться «праотческих» порядков. Критон убежден в том, что науки губят людей, приводят к ересям и безбожию. Он возмущается непослушанием молодежи, не соблюдающей постов, стремящейся до всего дойти своим умом, не признающей авторитета церкви:

Скопидом Силван подходит к наукам с другой, грубо практической точки зрения. Он смеется над медициной, называет врачей обманщиками, наживающимися на доверии пациентов. С самодовольством невежды он отрицает необходимость знания иностранных языков, алгебры и геометрии, не нужных ему в хозяйственных делах: «Землю в четверти делить без Евклида смыслим, / /Сколько копеек в рубле — без алгебры счислим» (С. 59). Второй тип невежд представлен людьми нового поколения.

Молодых хулителей наук Луку и Медора новые веяния затронули чисто внешне. Весельчак и эпикуреец Лука уже познал прелести светской жизни, он против уединения, аскетизма, но, осуждая аскетизм, он вместе с ним отвергает и науки, мешающие веселому времяпрепровождению. Новомодный щеголь Медор сетует на то, что слишком много «бумаги исходит на письмо, на печать книг», и ему «не в чем уже завертеть завитые кудри» (С. 59). Хороший сапожник, в его глазах, предпочтительнее Виргилия, модный портной — нужнее Цицерона.

Вторая сатира — «На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений» (1730) — также связана с борьбой вокруг мероприятий петровского времени. Согласно изданной Петром I «Табели о рангах», продвижение дворян по службе ставилось в прямую зависимость от их усердия и образования. Тем самым был нанесен удар по боярским привилегиям, по местничеству. Древности рода были противопоставлены личные заслуги дворянина. Это вызвало недовольство потомственной аристократии, которая после смерти Петра стремилась вернуть себе былые права.

Сатира построена в форме диалога между сторонником петровской «Табели о рангах» Филаретом (в переводе с греческого «добродетельным») и защитником боярских привилегий Евгением («благородным»). Евгений глубоко оскорблен тем, что его обошли и повышением в чине, и наградами. Особенно возмущает его выдвижение на командные посты людей незнатного происхождения.

Свое право на чины и награды Евгений пробует утвердить на заслугах предков и на древности рода, к которому он принадлежит:

Но времена изменились, и в иных условиях притязания Евгения выглядят смешно и архаично. С резкой отповедью Евгению выступает Филарет, выразитель идей самого автора. Он воздает должное славным предкам своего приятеля, но считает, что заслуги отцов и дедов не должны прокладывать дорогу к высоким чинам и наградам их ленивому и бездарному потомку. Филарет перечисляет ряд должностей, которые мог бы занять Евгений — полководец, судья, казначей, — но которыми тот пренебрег по причине своей лености и невежества. По-новому ставится и вопрос о благородстве. «Разнится, — заявляет Филарет, — потомком быть предков благородных, или благородным быть» (С 71).

Из просветительской литературы пришла к Кантемиру и тема воспитания (см. сатиру VII «О воспитании. Князю Никите Юрьевичу Трубецкому»), которой много внимания уделяли английские просветители Локк и Шефтсбери. Выдвинув правильную мысль о решающем значении в формировании нравственного облика человека не словесных наставлений, а живых примеров, Кантемир главное место в своей сатире отводит показу порочных нравов и уродливых порядков, в окружении которых с ранних лет находится большинство дворян. «Эта сатира, — писал Белинский, — исполнена таких здравых, гуманных понятий о воспитании, что стоила бы и теперь быть напечатанной золотыми буквами».

Белинский о Кантемире:

- он был " первым сподвижником Петра на таком поприще, которого Петр не дождался увидеть, но которое, как и все в России, приготовлено им же. О, как бы горячо обнял великий преобразователь России двадцатилетнего стихотворца, если бы дожил до его первой сатиры! ".

- «Он «первый на Руси свел поэзию с жизнию, тогда как сам Ломоносов только развел их надолго». Главную заслугу Кантемира великий критик видит в том, что он брал материал для своих поэтических произведений из окружающей действительности. Этому благоприятствовал, по мысли Белинского, сатирический характер творчества Кантемира, который не давал ему увлекаться «риторикой». «Это сатирическое направление, — писал он о Кантемире и его продолжателях, — столь важное и благодетельное, столь живое и действительное для общества... никогда не прекращалось в русской литературе....»

9. В.К. Тредиаковский: филологическая и поэтическая деятельность. Творчество В.К. Тредиаковского в оценке критики.

Тредиаковский издаёт " Краткий и новый способ к сложению стихов российских", в котором указан принцип тоники и названы основные стопы. Но окончательно осуществил реформу стиха только Ломоносов в 1739 г. Ограниченность стиховой реформы Тредиаковского выразилась в том, что он не отказывался от силлабической системы совсем, а предлагал применять её в стихах короткой меры (семи- и пятисложных); затем, он видит возможность осуществления в русском стиле лишь одного размера: хорея; наконец, он использует в серьёзной поэзии только женскую рифму, унаследованную из польской поэзии. Т.к. Тредиаковский совершил только полуреформу, с появлением первых од Ломоносова т.н. переходный стих Тредиаковского быстро исчезает. Поиски новых форм стиха приводят его к созданию гексаметра. Тредиаковский понял, что русский гексаметр должен быть основан не на долготе и краткости слогов (как античный) а на ударении, т.е. должен быть гексаметром тоническим. Это вошло в историю русского стиха, равно как создание Тредиаковским гексаметра не чисто дактилического, а дактило-хореического.

Тредиаковскому принадлежат еще несколько литературно-теоретических трактатов: " Рассуждение об оде вообще", " Предъизъяснение об ироической пиме", " Рассуждение о комедии вообще" и др., в которых разрабатывались приемы классицизма. В основе этих работ лежали принципы книги Н.Буало " Поэтическое искусство", которую Тредиаковский перевел в 1752 г..

" Тилемахида". " Телемак" Фенелона (1699) стал переходным явлением от абсолютистского учения к просветительству. Резкая критика разорительных войн Людовика 14, косвенное осуждение всей его внутренней политики, уроки новой, либеральной государственной мудрости сделали этот роман выражением растущего во всей Европе и в России антимонархического движения умов. В России " Телемака" знали ещё при Петре; " Тилемахида" Тредиаковского (1766) завершает полувековую традицию усвоения этой книги в России. Перевод: проза ' гексаметр. Перевод Екатерине не понравился и вызвал ряд нападок с её стороны. Оно и неудивительно: если из поэмы выделить стихи такого рода: " Царь толь мало любим, что к приятию милости царской льстят царю во всём и во всём царю изменяют…", то предпринятая Екатериной дискредитация книги (впрочем, по литературным основаниям) становится совершенно понятной.

. Тредиаковский как поэт был в высшей степени своеобразен, и это своё своеобразие он упорно отстаивал против победивших стилей Ломоносова и Сумарокова. Это была позиция затруднённой стихотворной речи. Тредиаковский считал латинский синтаксис идеальной нормой для всякой синтаксически упорядоченной речи. Поэтому он старается воссоздать свободную латинскую расстановку слов. Очень пленяло Тредиаковского свободное место междометия в латинской фразе. Его поэзия стала расширенным и реформированным эпилогом к истории целого периода литературного творчества. В последний период своей деятельности Тредиаковский настолько смягчил особенности своего синтаксиса, что гексаметры " Тилемахиды" уже очень близки к нормальному синтаксису русской стихотворной речи. Изменилась и его норма словоупотребленияСтиль Тредиаковского во многом определялся связью его с силлабической традицией, от которой идут сокращения слов (" что либ" вместо " что-либо"; " зерцая", вместо " созерцая"), произвольные расширения слов (" Из каменя потек им мед, Елей из тверда камя равно"), скудость эпитетов и т. д. Позднее, в начале 1730-х гг., в связи с изучением устной словесности, у Тредиаковского появляются стойкие эпитеты " народной поэзии" (" ясны очи", " лесы дремучи", " сахарны уста" и т. д.).

Тредиаковский поражает широтой своих лирических жанров. Он - первый одописец (торжественная ода " На взятие Гданьска" на 5 лет опередила Хотинскую оду Ломоносова, хотя она ещё силлабическая), первый стал писать сонеты, рондо. Оды его представляют разнообразные варианты горацианской оды; торжественных од у него немного и в них он находится под явным влиянием Ломоносова.

Тредиаковский не был до конца воспринят современниками, оценили его много позже.

В своих научных работах Тредиаковский дал широко разработанную теорию жанров классицизма как в переводе (Гораций, Буало), так и в оригинальных трудах, пользуясь иногда даже исторической точкой зрения.

А. С. Пушкин отмечал историческую роль Тредиаковского так: " Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Ломоносов и Сумароков. Вообще изучение Тредиаковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей".