Картина 4. Ночь. Комната с кроватями

Ночь. Комната с кроватями. Кафка и Вена сидят и что-то рассматривают в свете фонарика.

Вена. И я тогда говорю о том, что пробрался в воспитательскую и позвонил. Номер, который набрал, был нашепчен каким-то ангелом что-ли, но цифры я нажимал, как будто зная номер, не задумываясь.

Кафка. Что, в голове помимо 25 томов Советской энциклопедии, уместились и номера телефонов? (показывая на фото в книге) Слушай, какая фантастика. Это вам не жить в бутылке из под кефира.

Голос. Дурики, чего опять расшумелись? Большой клоп, знаете, не дремлет.

Вена. Точно. (продолжая) И когда на том проводе взяли трубку, это был он, понимаешь, он. Я сперва не поверил, сказал, что это невозможно. А он мне сказал, что здесь специально из-за меня.

Кафка. Из-за тебя? То есть он шпион что ли? Не соображу никак.

Вена. Назови, как хочешь, но он здесь вне закона.

Кафка. То есть. Еще раз пожалуйста и по порядку. Не сочти меня того, но рассказ твой походит на белиберду. Но ты мне друг и я всегда тебе доверял, даже в день смеха, помнишь, когда ты мне прислал письмо от президента. А я тогда, как полоумный, помчался, в тихое спокойное место, чтобы прочитать его. А в конце длинного письма твои каракули " с праздником, лопух! " "

Вена. Его зовут Максим. Он решил помочь мне. По первому зову. Я и не помню, что наплел. Меня в тот вечер сильно прижали - выбили зуб и по почкам. Я чувствовал себя такой размазней, когда плелся украдкой по коридору к туалету, где я зарыдал, как какая-то глупая девчонка. Холодная вода из крана меня освежила и помогла осмыслить ситуацию здраво. Хотя, насколько это был правильный поступок, судить не мне. Приехал сюда, договорившись предварительно с одним студентом, подделал бумажки и вуаля, сюда.

Кафка. Максим?

Голос. Лунатики, давайте потише. Меня не прельщает танцевать джигу под луной. Да и дождь сегодня. У Клопа наказательства могут быть страшные.

Вена (тише). Да, да, Максим. Как пулемет, и точно такой с лентой патронов. Своим помогает.

Кафка. И ночью, и днем, врагов побеждает прицельным огнем.

К ним приближается Малой, укутанный простыней.

Малой. Я уже час не сплю и жду, когда позовете.

Кафка. Зовем.

Вена. А мы час ждем, когда ты перестанешь храпеть и услышишь наши намеки.

Малой. Это я делал вид, что храплю, чтобы вас не услышал старшой. А намеки твои не убедительны. Подушка, носок? Если бы в ход ватрушка пошла или палка копченного сыра, то я был бы давно здесь.

Вена. Уважаемый, сыр в масле. Завтра у тебя начинается новая жизнь, насыщенная, напичканная палками колбасы, сыра и трюфелей пять коробов.

Кафка. И учеба в школе с уклоном. А потом студент и жизнь припеваючи с женкой и детяшками.

Малой. У меня матрас развалился от этих кровососов. Еще вчера. Подошел сегодня к нашей кастелянше, чтобы треба матрас, а она мне " так, Семен, одну ночь потерпи". А я говорю, мне же надо помнить это место хорошим словом, а не через каждое первое слово банно-базарная брань. Запоминается самое первое и последнее. А не то, что посередине. Хотя и там тоже бывало светло в оконце.

Вена. Помните, как матрасы жгли. Устроили манифест, когда еду месяц не привозили и нас кормили пшеном одним.

Малой. А я придумал флаг из старой майки и написал яблочным джемом " Мы не намерены больше клевать. Мы не курицы"

Кафка. Только не все буквы уместились, и у тебя получилось " мы не курцы".

Малой. А тот день, когда мы переплывали Гниловку в галошах. И нельзя было потерять хоть один.
Кафка. Да, тот считался главным Гнилом. А еще этот ветер, который уносил нас по течению.

Вена. В итоге мы выплыли, черт знает где.

Малой. И черт знает сколько добирались назад.

Кафка. Но, главное, добрались. Дождь, как сейчас вымывал всю грязь и смрадный запах. Ручейки бежали, и мы за ними наперегонки.

Вена. Правда, я упал. Даже не просто упал, а полетел вниз в какой-то буерак и в двух миллиметрах от коряги.

Малой. А мы за тобой по склизкой грязи, на корточках, как на салазках зимой с горы. И...

Вена. Ага, еле корягу успел убрать. Точно бы поцеловались. Вдвоем весомее - теорема.

Голоса. Ну, что за!? Бла, блу, бле. Устроили ночной переговорный пункт. Как-будто с самой Америкой разговариваете. Ну, если так, то привет жене президента.

Кафка. Братья мои, а не глотнуть ли нам озона?

Малой. Чего это ты?

Вена. Тут дело пахнет даже не керосином.

Кафка. Дело пахнет чистым самым полезным воздухом. И небольшим приключением.

Вена. Это куда?

Кафка. На тот берег.

Малой. В галошах?

Кафка. Да, нет. На лодке, конечно.

Вена. Ты че сбрендил или как?

Малой. А я за. Когда еще повторим подобное. Вена, соглашайся.

Вена. Ну, если этот вояж будет посвящен нашему лучшему и непревзойденному другу, то я и ногами за.

Кафка. Однажды маленький мальчик не мог уснуть. В следующую ночь, он снова не мог сомкнуть глаз. На третью - та же история. Чтобы не тратить время впустую, он стал считать звезды. На четвертую ночь, когда он насчитал пять триллионов, 787 миллионов 456 тысяч звезд, он уснул.

Малой. Ура, нашему поэту и уже сказочнику.

Вена. А почему он уснул?

Кафка. Успокоился. Он думал, что звезд намного меньше. И их не хватит на всех. И беспокоился. А когда что-то тревожит, сна не видать.

Малой. Пошли.

Кафка. На цыпочках.

Вена. Мушкетеры, вперед.

Голоса. Не комната, а замок с привидениями.

Друзья выходят из комнаты. В следующий момент входит Сергей Львович.

Сергей Львович. Спите? Какая спокойная ночь. На улице непогода, а у нас райский уголок. И детки спят. Понятное дело, что один-два сейчас лежат под одеялом и слышат, как я брожу здесь и не думают спать. Может быть бояться грома и молнии или урчит в животе от голода. А еще, вероятно, поспорили друг с другом за звание главный неспящий, средний и младший неспящий.

Старший воспитатель проходит по комнате и замечает, что 3 кровати пусты.

А это еще что за козинаки? Я спрашиваю, это что еще за мармелад? Я третий раз повторяю это что за халва?