Глава 5. Когда тебе трудно -- мойся.

Когда тебе трудно, мойся, -- сказала Дженни. Сидела она ровно и даже

строго, под самым " N" с короной, и сильно напоминала учительницу. Но глаза у

нее радостно поблескивали и меховые щеки раздвигала улыбка. Свет падал

сверху прямо на нее, словно она была на сцене.

-- Если ты, ошибся, -- говорила она, -- или расстроился, или обиделся,

мойся. Если над тобой смеются, мойся. Если не хочешь ссоры, мойся. Помни: ни

одна кошка не тронет другую, когда та моется.

Всех случаев и не перечислишь. Скажем, дверь закрыта, ты не можешь

попасть домой -- присядь, помойся и успокоишься. Кто-нибудь гладит другую

кошку или, не дай бог, играет с собакой -- мойся, и тебе будет все равно.

Загрустил -- мойся, смоешь тоску. Разволновался -- мойся, и возьмешь себя в

лапы. Всегда, везде, в любом затруднении -- мойся, и тебе станет лучше.

-- Конечно, -- заключила она свою речь, -- кроме того, ты станешь чище.

-- Мне всего не упомнить, -- сказал Питер.

-- И не надо, -- отвечала Дженни.-- Помни общее правило: трудно тебе --

мойся.

-- Не научусь я по-вашему мыться, -- снова попытался было Питер,

который, как все мальчики, мыться не любил.-- Как я до спины дотянусь?

-- Какая чепуха! -- воскликнула Дженни.-- Помни: кошка дотянется до

любого места. Сразу видно, что у тебя кошки не было. Смотри на меня и

повторяй. Начнем со спинки.

Она выпрямилась еще сильнее, повернула голову, почти вывернула, и

принялась короткими ударами язычка мыть левую лопатку, вжимая подбородок в

серый мех. Охватывала она все больше места, и, наконец, ее язычок проводил

каждый раз по всей спине.

-- Никогда не смогу! -- вскричал Питер.-- Мне и голову так ие

вывернуть!..

-- А ты попробуй, -- сказала Дженни.

Он попробовал, и голова повернулась носом назад. Тогда он высунул язык,

лизнул белый мех, и дело пошло.

-- Молодец! -- подбодряла Дженни.-- Браво! Теперь пониже, вниз по

хребту...

Долизав до середины спины, Питер так обрадовался, что замурлыкал, не

переставая мыться, и это ему удалось.

-- Чтобы вымыть нижнюю половину, -- сказала Дженнн, -- изогнись вот так и

опустись немного, полулежи-полусиди... Очень хорошо!.. Обопрись на правую

лапку, а левую прижми, чтоб не мешала. Так. Мой левую сторону до конца,

перевернись и мой правую.

Питер все выполнил, удивляясь, как это легко, и даже попытался вылизать

хвост, но Дженни его поправила.

-- Придержи его лапой. Да, да, правой. На нее опирайся, ей и держи. Вот

так. Мыть под хвостом научимся позже. Сейчас отработаем живот, манишку, лапы

и внутреннюю сторону ляжек.

Передние лапки он вылизал с легкостью, но к манишке перейти не сумел.

-- Со временем, -- сказала Дженни, -- будешь мыть манишку сидя, но пока

ложись, так легче. Ложись на бок, как я...

Он лег и обнаружил, что может мыть свой мех прямо под подбородком.

Однако дальше груди он не дотянулся.

-- Да, это потрудней, -- улыбнулась Дженни, -- смотри на меня. Сядь, и

притом на хвост. Обопрись на любую из передних лап, можно и на обе. Задние

расставь. Главное -- правильно изогнуться, мы ведь очень гибкие.

Все выходило так хорошо, что Дженни ввела новый метод.

-- А как ты вымоешь задние лапы изнутри? -- спросила она.

-- Ну, это легко! -- опрометчиво ответил Питер, но у него ничего не

получилось, хвост и лапы начисто перепутались, и он неуклюже повалился на

бок. Дженни огорчилась и раскаялась:

-- Ах ты, зря это я! Догадаться очень трудно, и сама поза трудная. Ты

слышал такое выражение -- " нога пистолетом"? Ну, видеть-то ты видел.-- И она

подняла правую заднюю лапу прямо вверх. Поза была совершенно немыслимая, ее

мог бы повторить только циркач, и все же Питер принялся за дело, но снова

чуть не завязался узлом.

-- Нет, смотри, -- сказала Дженни.-- Давай по порядку. Сперва примостись

покрепче на основании хвоста (Питер примостился). Ободрись на левую переднюю

лапу. Так. Теперь сядь поудобней, а спину изогни (Питер превратился в

заглавное " С"). Вытяни левую заднюю во всю длину, для равновесия, тогда не

свалишься. А вот теперь вытягивай правую прямо вверх. Да, хорошо, только не

внутри правой передней, а снаружи. Ну, вот! Опирайся как следует, всем

весом, прекрасно!

Питер обрадовался, и ему захотелось, чтобы няня увидела его. Теперь он

лизал где хотел, без подсказок, сам вылизал левую лапу, вызвав восхищение

наставницы, которая, однако, сообщила, что и это еще не все: он не умеет

мыть затылок, уши и морду.

Питер с готовностью высунул язык, но ничего не получалось, и он жалобно

проговорил:

-- Вот оно, самое трудное...

-- Нет. Это самое легкое, -- улыбнулась Дженни.-- Смочи переднюю лапу...

(он смочил) и мой, где хочешь.

И Питер вымыл дочиста сперва уши, потом щеки, потом затылок, потом усы

и подусники и, наконец, маленький треугольник под самым подбородком.

В последних лучах солнца он видел, как сверкает его белейший мех,

который стал пушистым и нежным, словно шелк, но глаза у него слиплись, и

будто издалека доносился ласковый голос Дженни:

-- Теперь мы оба поспим, а потом я расскажу тебе о себе.