Глава 8. Как обманули старичка

Они не шли и не бежали, а двигались короткими перебежками, и Дженни

объясняла:

-- Никогда ниоткуда не уходи, если не знаешь, где спрятаться. На

открытом пространстве не задерживайся, перебегай с места на место. Если

район знакомый, это нетрудно.

Так добрались они до открытых железных ворот. Дженни заранее

определила, что открыты они, потому что недавно пришел поезд и двигаться

стало много легче -- прямо под вагонами.

Хибарка старичка-сторожа стояла на самом краю. Вид у нее был самый

приветливый, а по обеим сторонам двери в длинных ящиках цвела герань.

-- Он дома, -- сказала Дженни и громко замяукала.

Бедно одетый старичок с пышными усами тут же появился на пороге.

-- Вот тебе на! -- сказал он.-- Полосатенькая пришла, не забыла Билли

Гримза!.. И дружка привела! Кис-кис-кис...

Питер заметил, что его снежно-белые волосы давно не стрижены, щеки

красные, как яблоки, руки узловатые и темные, а глаза голубые, печальные и

очень добрые.

" Какой старый! -- подумал Питер.-- А похож на мальчика..."

Дженни снова замяукала, я старичок сказал:

-- Молочка хотите! Сейчас, сейчас...

-- Слыхал? -- воскликнула Дженни.-- Я поняла слово " молочко".

-- А я понял все, -- сказал Питер.

-- Неужели ты все у них понимаешь? -- удивилась Дженни.

-- Конечно, -- ответил Питер.-- Я же сам из них.

Тут старичок вынес к дверям большое блюдце и бутылку.

-- Вот и мы, -- сказал он.-- Молочко хорошее, свежее... Пейте, киски,

пейте!..

-- Лучше бы в дом не заходить, -- сказала Дженни.-- Здесь бы и выпили...

Но старичок поставил блюдце по ту сторону порога, и она сдалась, тяжело

при этом вздохнув.

Питер кинулся к блюдцу, сунул мордочку в молоко и сразу стал чихать.

-- Так я и думала! -- вскричала Дженни.-- Надо не пить, а лакать!

-- Де убею, -- проговорил Питер.-- Даучи бедя...

Дженни перешла на его сторону блюдечка, опустила голову, и ее розовый

язычок замелькал с немыслимой быстротой.

Мистер Гримз засмеялся:

-- Манерам тебя учат? Ничего, со всяким бывает...

Питер попытался лакать, но молоко стало выплескиваться на пол.

-- Ах, забыла! -- пришла на помощь Дженни.-- Ты выгибаешь язык ложечкой

вверх, а надо крючком вниз.

-- Что ты такое говоришь! -- возроптал Питер.-- Ложечка зачерпнет

молоко, а крючок -- нет. Да я и не сумел бы, язык не вывернуть.

-- Мальчику не вывернуть, а ты -- кот, -- сказала Дженни.-- Лакай!

Питер послушался и, к своему удивлению, почувствовал вкус молока. Он

жадно лакал, пока не вспомнил, как было с мышью, и отошел в сторонку.

Дженни вознаградила его чарующей улыбкой и долакала блюдечко, а он тем

временем стал осматривать комнату. Стояли тут кровать, полка, стул и стол, а

на столе -- маленький приемник и старый будильник. По самой середине торчала

толстопузая печка, из которой прямо в потолок шла ржавая труба. Сейчас печка

топилась, на ней пел чайник и что-то жарилось. Все в комнате было ветхое,

бедное, но казалось, что здесь нарядно, словно во дворце, потому что повсюду

стояли и висели горшочки с геранью всевозможных оттенков: и бледно-розовой,

как цвет яблони, и нежно-оранжевой, как семга, и розовато-бежевой, и

кирпичной, и чисто алой, как закат. А все-таки Питеру стало так жалко

мистера Гримза, что он принялся мыться с особой яростью.

-- Моешься? -- ласково сказал мистер Гримз.-- Ты подожди, сейчас

печеночки получишь...-- Снял сковородку с огня, разрезал печенку пополам и

мелко нарезал ту половину, которая причиталась кошкам.

Дома Питер печенку не любил, но сейчас себя не помнил от радости.

Обрадовалась и сдержанная Дженни. Старичок положил на блюдечко две

одинаковые кучки, и гости снова встали по обе стороны.

Себе мистер Гримз налил чаю, намазал маргарином кусок хлеба, сел к

столу и принялся есть печенку, приговаривая:

-- Вы оставайтесь у меня, тут хорошо, тихо... Один, бывает, и

затоскуешь, а втроем красота! Цветочки вам ничего, цветочки вы, кошки,

любите... Печенка не печенка, а каша вам будет, и молочко, а то и мясо...

Кровать я переставлю вон туда, в уголку вам тряпочек набросаю...

Питер только того и хотел, во Дженни спросила, умываясь после еды:

-- Что он такое говорит?

Питер стал рассказывать как можно заманчивей, однако она перебила его:

-- Вот видишь!

-- Он такой добрый...-- начал Питер, и Дженни перебила опять:

-- Поверь мне, все они сперва добрые. Мойся, а кончишь -- делай, как я.

Тем временем старичок собрал посуду в лохань и направился к двери.

-- Воды у нас нет, -- пояснил он.-- Ничего, колонка рядом... сейчас все

и помоем...

Вернулся он почти сразу и поставил волу подогреть. Однако дверь

осталась чутъ приоткрытой, и Дженни это заметила.

-- Приготовься! -- быстро шепнула она.

-- К чему? -- не понял Питер, но ответа не было. Дженни прыгнула к

двери, крикнув: " За мной! "

Не понимая, что делает, он побежал за ней, словно спасался от погони.

Сзади доносился голос старичка:

-- Куда вы? Эй, куда вы? Вернитесь! Следующий раз я вам всю печенку

отдам! Киска! Беленький! Куда это вы?

Питер остановился и обернулся. Старичок стоял в дверях, между алыми

кустами, беспомощно протягивая руки. Он сильно сутулился, и белые усы

печально свисали вниз.

Дженни юркнула за кучу канистр из-под бензина. Питер, как привязанный,

побежал за ней, и они перебегали от канистр к ящикам, от ящиков -- к дровам,

от дров -- к железному лому, пока не оказались очень далеко. Тогда Дженни

сказала:

-- Молодец!

Но Питер совсем не чувствовал себя молодцом.