В Египте наш путешественник видел невольничий рынок, а на юге - китайца.

Его похитители пристали к берегу, заякорились веревкой с привязанным камнем, надежно связали Болда и оставили лежать в лодке под навесом, а сами сошли на берег.

Этот пляж предназначался как стоянка для маленьких лодок. С одной стороны он упирался в могучий деревянный пирс, обслуживающий значительно более серьезные корабли. Когда оба похитителя вернулись на лодку, они были пьяными и много спорили. Развязав только ноги, они потащили Болда из лодки и направились с ним вдоль побережья к городу. Тот показался монголу низеньким, грязным, соленым, да еще и вонявшим тухлой рыбой и был совсем не тем местом, по которому лично он скучал бы. В доках, не доходя до длинного здания, лежали тюки, ящики, огромные глиняные кувшины, кипы тканей; затем шел рыбный рынок, который заставил его рот наполниться слюной, а желудок – заурчать.

Они пришли на невольничий рынок. Небольшой квадратный помост возвышался в центре, напоминая кафедру какого-нибудь ламы. Троих рабов быстро продали. Женщина, которую продали затем, заработала наибольшее внимание и самые громкие выкрики толпы. С каждого из них снимали все, за исключением веревок и цепей, если они требовались. Рабы стояли с безучастным или напуганным видом. Большинство из них были черные, немного было и с бронзовым цветом кожи. Похоже, что аукционный день уже заканчивался, а продавали всякие остатки. Болд заметил истощенную девчушку лет десяти от роду, которую продали чернокожему толстяку в грязном шелковом халате. Сделка была заключена на каком-то арабском наречии, а заплатили какими-то золотыми монетами, название которых Болд не слышал. Он помог своим продавцам освободить его от старой одежды.

- Связывать меня не надо, - он попытался сказать им на арабском, но они проигнорировали его и сковали ему ноги цепью. Он забрался на платформу, чувствуя, как горячий ветер обдувает его. Даже сам он чувствовал, как от него воняет. Взглянув же на себя, он заметил, что безлюдные земли потрудились над ним так, что он стал похож на ту истощенную девочку, которую продали до него. Но то, что осталось – было мышцами, и он стоял ровно, глядя на солнце, клонившееся к горизонту, повторяя про себя отрывок Алмазной Сутры: “Гадкие демоны бессердечия скитаются по земле. Прочь! Прочь! Будда отрекается от рабства! ”[23]

- Он по-арабски говорит-то?

Один из продавцов ткнул его и Болд произнес на арабском:

- Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, я говорю на арабском, а также на тюркском, монгольском, персидском, тибетском и китайском. - Затем он начал читать первую главу Корана по памяти, почти без ошибок, до тех пор, пока его не дернули за цепь. Видимо это был знак остановиться. Ему сильно хотелось пить.

Невысокий, чванливый араб купил его за двадцать чего-то-там. Его пленители выглядели довольными. Они сунули ему его одежду, хлопнули его по спине и были таковы. Болд начал натягивать свои обноски, но его новый хозяин остановил его, протянув кусок чистой хлопковой ткани.

- Обернись этим. Эту грязь выкинь.

Удивленный, Болд бросил последний взгляд на остатки своей прошлой жизни. Всего лишь грязные тряпки, но они так долго были с ним. Он вытянул из кучи свой амулет, в полой сердцевине которого был спрятан маленький нож, но араб отобрал его и швырнул обратно в грязную кучу.

- Пошли. Я знаю рынок в Зиндже, [24] где я смогу продать такого варвара, как ты, втрое против цены, которую за тебя заплатил. Пока что ты можешь помочь мне подготовиться к путешествию. Ты понимаешь меня? Помогай и участь твоя облегчится. Я буду тебя больше кормить.

- Я понимаю.

- Уверен, что так и есть. Не думай сбегать. Александрия очень забавный город. Мамлюки устроили порядки жестче, чем предписывает шариат[25]. Они не прощают рабов, пытающихся бежать. Они – сироты, чьи родители были убиты на севере Черного моря такими варварами, как ты.[26]

Вообще-то Болд лично убил очень немногих в походах на Золотую Орду, но он просто молча кивнул.

Его владелец продолжил:

- Арабы готовили их путями Аллаха, и теперь они больше, чем мусульмане. – Он уже шептал. – Они обучены править Египтом, ограждая его от внешней скверны, сохраняя верность только шариату. Тебе не стоит пересекаться с ними.

Болд снова кивнул:

- Я понял.

Пересечение Синайского полуострова напомнило путешествие с караваном через одну из пустынь Центральной Азии, за тем исключением, что теперь Болду пришлось идти с рабами, в пыли идущего впереди каравана верблюдов. Они пристроились к чьему-то хаджу.[27] Бесчисленное количество верблюдов и людей заполонили дорогу в этой пустыне, и теперь она представляла собой широкое месиво из взбитого песка, зажатое между каменистыми холмами. Некоторые группы старались обойти холмы слева. Болд в жизни не видел такого количества верблюдов.

Караван-сарай, где они остановились, был побит и пропылен. Веревки, которыми Болд был привязан к другим рабам своего господина, никогда не развязывались, так что даже для сна им приходилось ложиться в круг. Ночи были теплее, чем те, к которым Болд привык, что же касается дней – это было просто адское пекло. Их хозяин, его звали Зеик, давал им вдоволь воды, и разумное количество пищи вечером и на рассвете, заботясь о них также хорошо, как о верблюдах. Болд уже давно заметил, что хороший торговец будет беречь свой товар. Болд, будучи товаром, всячески одобрял это начинание – рабы Зеика были в хорошей форме. А если у каждого в связке рабов было достаточно сил для перехода – это облегчало переход и остальным. Как-то ночью Болд поднял глаза и увидел, что Лучник пристально глядит на него с неба[28], он сразу вспомнил все одинокие ночи в пустой земле.

Призрака Тимура.

Последнего из рыбацкой деревни.

Пустые каменные храмы, тянувшие стены к небу.

Дни голода, маленькую кобылу.

Красную птичку и синюю птичку, сидящих рядышком.

Они добрались до Красного моря и сели на корабль втрое или даже вчетверо превосходящий размерами тот, что доставил Болда в Александрию. Такие корабли назывались доу, хотя некоторые называли их замбуко.[29] Ветер дул только с запада, местами сильно надувая косые паруса, [30] так что судно птицей летело вперед. Это было замечательное время. Зеик давал своим рабам все больше и больше еды, откармливая их перед рынком. Болд с удовольствием ел рис и огурцы, глядя как заживают мозоли от оков на его ногах. Впервые за очень долгое время он не был постоянно голоден, и он чувствовал, будто выходит из тумана, просыпается из забытья день за днем все больше. Конечно, сейчас он раб, но так будет не всегда. Что-то изменится.

Они сделали остановку около высушенного коричневого порта под названием Массауа, [31] одного из перевалочных пунктов хаджа. Затем они поплыли дальше к красному мысу, окончанию Аравии. Там был расположен Аден, [32] прибрежный оазис, крупнее которого Болду не доводилось еще видеть. Богатый город утопал в зелени пальм, качающихся над черепичными крышами, повсюду виднелись цитрусовые деревья и бесчисленные минареты. Зеик не стал выгружать здесь ни рабов, ни товара. Впрочем, проведя здесь день, он вернулся на корабль, мотая головой.

- Момбаса, [33] - сообщил он капитану и доплатил ему. Они снова поплыли на юг сквозь пролив, вокруг Рас-Хафун[34] и дальше, по побережью Зинджи. Солнце в полдень было практически строго над головой, немилосердно жаря весь день. День за днем. И ни облачка на небе. Берег был либо совершенно выжженным, либо покрыт пышной зеленью, никаких полумер. Они останавливались в процветающих арабских портах Могадишо, Ламу и Малинде, но Зеик торопил капитана двигаться дальше.

Подойдя к Момбасе, они вошли в огромную гавань. Там стоял флот кораблей запредельных размеров. Такие корабли Болд даже представить себе был не в состоянии. Каждый из них был размером с маленький городок с рядом могучих мачт по центру. Этих гигантских, неземных судов было примерно десять, еще дюжина чуть поменьше окружала их.

- Вот и хорошо, - сказал Зеик владельцу и капитану доу. - Китайцы здесь.

Китайцы! Болд представления не имел, откуда китайцы заимели такой могучий флот. Впрочем, почему бы и нет. Их пагоды. Их Великая стена. Они любят большие размеры.[35]

Их флот напоминал архипелаг. Все путешественники на замбуко глядели на китайские корабли восхищенно-напуганными глазами, будто воочию наблюдая морских богов. Крупнейшие корабли были больше чем дюжина крупнейших доу вместе взятых, на одном из них Болд насчитал девять мачт. Зеик взглянул на него и кивнул:

- Смотри во все глаза. Бог даст, скоро это будет твоим домом.

Капитан направил корабль к берегу под дующим с моря бризом. Ближний рейд был запружен судами всех размеров, и, после короткого совещания с Зеиком, он решил обогнуть набережную и причалить сразу за ней южнее. Зеик и его люди подобрали полы своих одежд и спрыгнули за борт в воду, которая доходила до колена. Зеленые воды оказались горячими как кровь, или может даже горячей.

Болд заметил несколько китайцев, одетых в их привычные красные наряды даже здесь, на этой жуткой жаре. Те болтались по рынку, тыча в товары руками и щебеча на своем языке в компании толмача, которого Зеик знал. Работорговец приблизился к нему и учтиво поздоровался, попросив о посредничестве в торговле с китайскими господами. Толмач представил его нескольким китайцам, которые, как всегда, выглядели очень вежливыми, даже церемонными. Болд почувствовал, что его затрясло. Может быть, причиной этому были жара и чувство голода. А может быть, причиной были китайцы, которых он встретил спустя много лет, на другом конце света. До сих пор шныряющие по своим делам.

Зеик и его помощник вели рабов через рынок. Это было настоящее буйство красок, запахов и звуков. Люди, черные, как деготь, с блестящими белыми глазами и зубами, предлагали свой товар и радостно торговались. Болд, вслед за прочими, проходил узкими тропками, зажатыми между горами зеленых и желтых фруктов, риса, кофе, сушеной рыбы и кальмаров. Целые поля цветных тканей из хлопка – некоторые крапчатые, прочие в белую и синюю полоску. Кипы китайского шелка, курганы ковров из Мекки, огромные коричневые орехи. Бронзовые чаши, заполненные бусами и ограненными самоцветами или сладко пахнущими шариками опиума. Жемчуг, малахит, халцедон, ртуть. Кинжалы и мечи, тюрбаны и платки. Бивни слонов и рога носорогов. Сандаловое дерево, амбра, слитки и монеты из золота и серебра, белые одежды, красные одежды, фарфор.

Товары со всего света были здесь.

И невольничий рынок тоже был здесь. На своей отдельной площадке, рядом с основным рынком. В центре был такой же помост, где можно было рассмотреть товар.

Местные, впрочем, торговали в основном напрямую, без аукциона.

В большинстве своем здесь сновали арабы, практически всегда одетые в свои голубые халаты и алые кожаные сапожки. За рынком возвышались мечеть с минаретами и ряды четырех- и даже пятиэтажных домов. Гвалт стоял жуткий, но всматривались в основном на помост. Зеик замотал головой:

- Мы подождем приватной аудиенции.

Он покормил рабов ячменными лепешками и повел в одно из больших зданий за мечетью. Затем туда прибыли несколько китайцев с толмачом, но они скрылись во внутреннем дворе здания, укрывшись от посторонних глаз пышной зеленью, а от посторонних ушей – журчанием фонтана. Зала, в которой произошла встреча, была украшена нишами с красивыми вазами и расписанными стенами. Болд разглядел керамику из Самарканда, раскрашенные каменные фигурки из Персии и фарфоровые из Китая.

- Очень изящно, - заметил Зеик.

Затем перешли к делам. Китайские офицеры осмотрели шеренгу рабов. Они передавали вопросы через толмача, а Зеик отвечал, мелко кивая. Болд заметил, как тот вспотел, хотя внутри было прохладно. В итоге, их продали китайцам оптом.

Один из китайцев остановился рядом с Болдом. Он взглянул на монгола:

- Как ты сюда попал? – спросил он по-китайски.

Болд сглотнул, махнул на север:

- Я был торговцем. – Его китайский был просто отвратителен. – Золотоордынцы схватили меня, продали в Анатолии. Затем Александрия, затем это место.

Китаец кивнул, пошел дальше. Скоро их повели обратно к морю китайские моряки в штанах и коротких шортах. Туда уже стягивались другие группы моряков и рабов. Их раздели, окатили водой, каким-то мылом, опять водой. Выдали им новые халаты некрашеного хлопка, рассадили по лодкам и повезли к одному из огромных кораблей. Болд забирался на борт по лесенке, сразу за худым чернокожим мальчишкой-рабом. Их вместе повели под главную палубу и втолкнули в каюту на корме. Что было дальше, мы не хотим вам рассказывать. Но это лишит всю историю смысла, так что мы продолжим в следующей главе. Случается всякое.

ЧЕТЫРЕ