В бардо Болд объясняет Кью истинную природу реальности. Их джати воссоединилось, их отправляют обратно в мир.

В момент смерти Кью видел яркий белый свет. Он был повсюду, наполнял собой пустоту, а Кью был частью всего этого, тоже был светом, тоже был пустотой.

Спустя несколько вечностей он подумал: вот за что стоило бороться.

И вот он выпал из него, стал самим собой. Его мысли продолжали роиться в голове, даже после смерти. В это сложно было поверить, но это было правдой. Возможно, он еще жив. Но нет же – вот его тело, изрублено на куски в Запретном Городе.

Он услышал голос Болда, внутри своих мыслей – тот проговаривал молитву:

- Кью, мой мальчик. Мой прекрасный мальчик. Пришло тебе время узреть путь. Жизнь окончилась. Теперь ты встретишься с чистым светом.

Я прошел это, подумал Кью. Что потом?

Но Болд не мог знать, куда отправился Кью. Заупокойные молитвы были тут бесполезны.

- Скоро ты почувствуешь реальность в самом чистом ее проявлении. Все – пустота. Ты будешь подобен чистому небу – пуст и безбрежен. Твой названый разум будет подобен свежему прозрачному источнику.

Я и это прошел, подумал Кью. Переходи дальше!

- Используй разум для обращения к разуму. Не засыпай в это важное время. Душа должна покинуть бодрствующее тело и уйти через дыру Брамы.

Мертвые не спят, нетерпеливо думал Кью. А моя душа уже покинула тело.

Его проводник остался далеко за спиной. Но с Болдом так всегда и бывало. Кью нужно найти свой собственный путь. Пустота все окружала единственный путь его мыслей. Некоторые сны были именно об этом месте.

Он моргнул, или заснул, а затем был доставлен к месту суда. Это была широкая площадка на плато посреди моря облаков. Судьей было огромное чернолицее божество, восседавшее на помосте. Волосами ему служило пламя, бушевавшее на голове. За его спиной черный человек держал крышу пагоды, будто перенесшейся сюда прямиком из Пекинского дворца. На вершине пагоды сидел Будда, излучающий спокойствие. Слева и справа от него стояли умиротворенные божества, держащие в руках дары. Но это все было так далеко от Кью и предназначалось явно не ему. Праведные мертвые стремились по воздушным дорогам к божествам. На помосте, образующем место суда, менее удачливые усопшие рубились на кусочки демонами, такими же черными, как Повелитель Смерти, но поменьше и попроворней. Ниже помоста демоны мучали еще большее количество душ. Это столпотворение разозлило Кью. Это мой суд, но он больше напоминает базар! Как прикажете концентрироваться здесь?

Существо, подобное мартышке, подошло к нему и протянуло ему руку.

- Правосудие, - сказала мартышка низким голосом.

Болдова молитва звучала в его голове, Кью понял, что старик и мартышка каким-то образом связаны.

- Запомни, как бы ты ни страдал сейчас – все это результат твоей собственный кармы, - говаривал Болд. - Это только твое и ничье больше. Моли о пощаде. Маленький белый бог и маленький черный демон явятся тебе и будут подсчитывать белую и черную гальку твоих добрых и злых дел.

Так в действительности и было. Белый бес был бледен как яйцо, а черный – подобен ониксу. Они кидали в кучки черные и белые камушки, которые, к удивлению Кью, оказались равной величины. Он не мог припомнить за собой каких-либо добрых дел.

- Ты будешь напуган, подавлен, устрашен.

Вот еще! Эти молитвы для людей, слепленных из другого теста. Таких как Болд.

- Ты будешь пытаться солгать, ты будешь говорить, что не делал ничего дурного.

Я никогда не буду заниматься такими глупостями.

Повелитель Смерти, сидя на свое троне, внезапно обратил свой взор на Кью. Против своей воли, Кью содрогнулся.

- Принесите зеркало кармы, - сказал бог, жутко рыча. Его глаза были подобны пылающим углям.

- Не бойся, - сказал голос Болда внутри него. – Не говори лжи, не бойся, не дай Повелителю Смерти запугать тебя. Тело, которое у тебя сейчас – это ментальная оболочка. Ты не можешь умереть в бардо, даже если тебя разрежут на кусочки.

Спасибо, с трудом подумал Кью. Безумное облегчение.

- Наступает момент суда. Держись, думай о хорошем. Помни, все, что тут происходит – лишь твои галлюцинации, а следующая жизнь будет зависеть от твоих нынешних мыслей. В одно мгновение решится многое. Не вздрагивай, когда появятся шесть лучей. Взирай на них со спокойствием. Иди же к Повелителю Смерти без страха.

Черный бог повернул зеркало так ловко, что в нем Кью увидел собственное лицо, такое же темное, как у бога. Потом он увидел, что не лицо это вовсе, а его собственная душа, но и она черна и пугает, подобно лику Повелителя Смерти. Наступил момент истины! И ему требовалось сосредоточится, как и напоминал Болд. А вся безумная толчея и не думала униматься, толпа все кричала, прыгала, бесилась, плакала – и все разом, и все вместе – демонстрировала награды и наказания. Это мешало. Это раздражало.

- А почему тут черный злой бог? – вдруг спросил Кью у Повелителя Смерти. – Я это так себе никогда не представлял. Если это все – лишь мои мысли, почему все выглядит именно так? Почему мой повелитель Смерти не огромный работорговец-араб, как это было принято в моей деревне? Почему твои подручные не львы с леопардами?

Но теперь он увидел, что Повелитель Смерти на самом деле и был работорговцем-арабом. Тем самым, что утащил его из деревни к побережью. Его черты лица проступили на макушке божества и лик его пристально вглядывался в Кью. Вокруг него львы и леопарды разрывали на части плачущих грешников.

Все это – лишь мои мысли, напомнил сам себе Кью, чувствуя, что комок ужаса подступил к горлу. Это походило на сновидение, но более цельное, более живое. Более настоящее, чем даже только что прожитая жизнь в том мире.

Белое лицо араба на черной макушке засмеялся и закричал:

- Осужден!

А гигантское черное лицо Повелителя Смерти взревело:

- Приговаривается к аду!

Он накинул веревку на шею Кью и рванул на себя. Он отрезал голову Кью, раздавил его сердце, разбросал его внутренности, выпил его кровь, обгрыз его кости. Но Кью не умер. Разорванный на части он все чувствовал. Затем он сросся опять, и все повторилось снова. Жуткая боль только возрастала. Пытка реальностью. Жизнь – это поразительно реальная вещь. Смерть ей не уступает.

Мысли прорастали в голове, затмевая саму жизнь.

Главная: я не сделал ничего дурного.

Агония рассыпалась на муки, сожаления и угрызения. Его укачивало от предыдущих жизней и от того, насколько мало они дали ему. В этот жуткий час он чувствовал их все, несмотря на то, что не мог вспомнить их. Но они действительно были. Были лишь эпизодами вечного колеса огня и слез. Чувства тоски и скорби были болезненней, чем боль от разрезания на части. Монолит бардо рассыпался на части и по Кью ударил свет, взрываясь в его мыслях, так что судилище стало полупрозрачным, как выгоревший узор на ткани.

Но там был Болд, и настало его время предстать перед судом. Болд, трусливая мартышка, был единственным человеком, который что-то значил для Кью с момента ухода из деревни. Кью хотел закричать о помощи, но удержался, не желая сбивать друга в самый важный из бесконечного множества моментов.

Какие то демоны ухватили Кью и потащили его дальше, так что сцена суда Болда скрылась из поля зрения. Мучение одиночеством! Заблудился в бардо, спасите, спасите меня!

И тут Болд предстал перед ним.

Все кончилось.

Они стояли в своих старых телах, глядя друг на друга. Свет стал чище и ясней, не таким болезненным для глаз.

- Ты нашел меня, - сказал Кью.

- Да.

- Это настоящее чудо, что ты смог меня найти здесь.

- Нет. Мы всегда встречаемся в Бардо. Наши пути будут пересекаться, пока все шесть миров движутся в вечном цикле космоса. Мы – часть кармического джати.

- Что это?

- Джати, подкаста, семья, деревня. Называть можно по-разному. Мы приходим в мир вместе. Новые души рождаются в пустоте, но нерегулярно, особенно в этом отрезке цикла, который называется Кали-юга, Эпоха Разрушения. Когда появляются новые души, они, подобно семенам одуванчика, летят по ветру дхармы. Все мы подобные семена. Но, по моему мнению, новые души летят вместе и не разделяются. Мы прошли уже через множество жизней. Наш джати очень туго заплелся и остается таким с начала времен. Эта судьба всегда будет держать нас рядом. Мы встаем и падаем вместе.

- Но я ничего не помню из прошлых жизней. В последней жизни я все забыл кроме тебя. Тебя я помню! Но где все остальные?

- Ты и меня не помнишь. Мы нашли тебя. Ты отходил от джати, уже несколько перерождений падая вниз в одиночестве в более и более низкие локи. Всего существует шесть лок. Это миры, угодья перерождения и иллюзий. Небеса – чертоги дэвов. Затем мир асур, что полны разногласий. Затем идет мир людей. Потом мир животных. После мир прет и голодных духов. И Преисподняя. Мы переходим от мира к миру по мере изменения нашей кармы. Жизнь за жизнью.[52]

- Сколько нас в этом джати?

- Не знаю. Может дюжина или полдюжины. Группа не всегда находится в четких границах. Кто-то уходит и появляется много позже. Когда-то мы были жителями одной деревни в Тибете. Но там были и гости, и торговцы. Каждый раз нас становится меньше. Люди теряются или просто уходят. Сейчас уходишь ты. Так бывает, когда тебя касается отчаяние.

Звук это слова пронзил Кью навылет. Отчаяние. Болд стал расплываться.

Болд, помоги! Что мне делать?

Думай о хорошем. Послушай, Кью, слушай: мы то – что мы думаем. И здесь и повсюду, во вех мирах. Мысли – материальны, они – родители наших действий, равно хороших и плохих. Что ты посеешь – то потом и пожнешь.

- Я буду думать о хорошем или хотя бы стараться. Но что мне делать? Что мне искать?

- Огни поведут тебя. Каждый мир имеет свой собственный цвет. Белый – цвет дэвов. Зеленый – асур. Желтый – людей. Синий – животных. Красный – призраков. А цвет Преисподней – цвет дыма. Твое тело окрасится в цвет того мира, куда ты вернешься.

- Но мы же оба желтые! – сказал Кью, глядя на свою руку. Болд также был желт, подобно цветку.

- Это значит, что мы должны попробовать еще раз, жизнь за жизнью, пока мы не достигнем мудрости Будды и не будем освобождены. Или мы можем снова вернуться в мир людей, чтобы помочь другим встать на путь освобождения. Таких зовут бодхисатвами. Ты мог бы быть одним из них, Кью. Я вижу это внутри тебя. Теперь слушай. Скоро ты устремишься за этим. Все будет преследовать тебя и ты будешь прятаться. В доме, в пещере, в джунглях, в цветке лотоса. Все это – мрак. Ты будешь хотеть остаться там, в безопасности. Лишь бы не испытывать снова всех ужасов бардо. Это путь, которым следуют преты, и ты станешь призраком, если встанешь на него. Покидай мрак любой ценой, чтобы у тебя была надежда. Выбирай дверь без опасения. Вид дверей может смущать. Ступай, не обращая внимания. Следуй сердцу. Помогай другим духам, раз уж ты был бодхисатвой.

- Я не знаю как!

- Учись. Обращай на все внимание и запоминай. Следуй за джати или покинь его, но только ради добра.

Вдруг их атаковали огромные львы. Перемазанные в крови, они злобно рычали. Болд рванул в одно направление, а Кью – в другое. Кью бежал и бежал, чувствуя дыхание льва у себя на спине. Вдруг он увидел тропинку меж двух деревьев. Он свернул на нее, а лев пробежал мимо.

К востоку он увидел озеро, облюбованное черными и белыми лебедями. К западу – озеро с купающимися лошадьми. На юге виднелись верхушки пагод. На севере возвышался замок. Кью пошел к пагодам, надеясь, что таким же был выбор Болда. Чувствуя, что Болд и другие члены джати уже там, ждут его в одном из храмов.

Он добрался до пагод. Он бродил от одного здания к другому, заглядывая в дверные проемы, с ужасом взирая на толпы, запертые в пагодах и мучимые свирепыми стражами с головами гиен. Все это было предсказанием страшного будущего. Это был лик ада. Родной город смерти.

Много времени прошло в этом чудовищном поиске, пока наконец он не вошел в ворота очередного храма, где его ждал джати – Болд и другие – Шень, И Ли, Чжэнь Хэ, Псин. Каждый из них тут же узнал его, так, по крайней мере ему показалось. Все они были обнажены и окровавлены, но их продолжали мучать. Внезапно завизжали гиены, будто только заметив его, и Кью побежал в слабом свете утра, пробираясь через деревья в безопасность высокой травы. Гиены скашивали траву, но он вжался в землю, так, что ножи прошли выше.

Долгое время он скрывался в траве, а затем гиены ушли, крики его джати, призывавшие воссоединиться с ними, также утихли. Он прятался там на протяжении длинной ночи, в который чудовища пожирали других чудовищ, но он оставался в безопасности до тех пор пока не пришло утро. Он решил пройти дальше, но понял, что это невозможно. Стебли отросшей за ночь травы обратилась в клинки, и образовали подобие клетки, продолжая расти и резать его. Он понял, что это был мрак. Я сделал выбор даже не пытаясь противостоять ему, не прислушался к совету Болда и бросил свою семью. Худший для выбора вариант.

Если остаться здесь – станешь голодным духом. Он должен признать это. Он должен родиться снова. Он заревел от осознания. Он проклинал себя за глупость. В следующий раз нужно чуть большее присутствие духа, чуть большая храбрость! Это не очень просто – ведь бардо было жутким местом. Теперь, когда было слишком поздно, он понял, что должен был попытаться. В следующий раз!

И вот он снова вошел в мир людей. Что случилось с ним и его товарищами потом – нам говорить не велено. Уводящая за пределы пределов беспредельного к пробуждению, славься!