Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Парус надежды 6 страница






Нина шагнула назад, чтобы не поддаваться искушению. Она не должна позволять, чтобы это зашло дальше. Но... Тут ей неожиданно пришла в голову еще одна мысль. Может, она все преувеличивает? Относится к ситуации чересчур серьезно? Слишком поддается чувствам? Да, Фредерико признался, что хочет ее. Но это же не значит, что на всю жизнь!

Девушка осмотрела себя — мятые шорты, колени испачкались, когда она возилась с Карло. Ее вдруг поразил контраст между собственной растрепанностью и элегантностью Фредерико, у которого, казалось, был талант выглядеть стильно в любой одежде, даже босиком.

Она тоже может выглядеть стильно, если постарается. С прической, макияжем. Дома у нее осталась неплохая одежда. Но такой Фредерико ее ни разу не видел. И если теперь он находит ее привлекательной и хочет ее, то, возможно, потому, что она представляет собой что-то новое и непривычное для него.

А ей этого мало. Но тогда чего же она хочет? Она была не готова пойти на брак с Джонатаном, потому что не любила его по-настоящему. А Фредерико? Нина боялась заглянуть к себе в душу, чтобы узнать, что она чувствует, и все же понимала, что это новое чувство сильнее и глубже всего, что ей доводилось испытать.

Нина не могла сказать с уверенностью, что это любовь, но сильно подозревала, что так оно и есть. Новое чувство захватило и ее сердце, и тело, и душу. Фредерико волновал ее так, как еще ни один мужчина в мире.

Как он там сказал — мать его детей? При мысли об этом у Нины немного закружилась голова. Ей в голову лезли картинки семейной жизни, полные тепла, любви и радости. Но, может, он просто неудачно выразился? Или вообще пошутил? Фредерико желает ее, и Нина чувствует это. Но только физически. А этого для девушки по имени Нина Паркер явно недостаточно.

Спотыкаясь, она подошла к Карло, который продолжал спать на одеяле у двери. Нина опустилась рядом с псом на колени и ласково потрепала его. Она специально отвернулась, чтобы Фредерико не мог видеть ее лица.

Господи, что она вообще здесь делает? Ей тут совсем не место. Здесь она никому не нужна. А ей необходимо, чтобы хоть кто-то нуждался в ней.

Карло заворчал, и Нина очнулась от своих горьких мыслей. Она с достоинством подняла голову и посмотрела на Фредерико.

— Спасибо тебе за все, что ты сделал для Карло, — с сияющими глазами проговорила она. — Можно, он поживет на кухне, пока не поправится? Обещаю, он тебя не побеспокоит и...

Ее голос оборвался. Глаза Фредерико злобно прищурились, и Нина не знала почему.

Он вполголоса выругался, точнее Нина догадалась, что это было ругательство. Что-то ему определенно не понравилось, но Нина не понимала по-итальянски. Фредерико крепко сжал кулаки, потом разжал их. Кажется, ему удалось овладеть собой.

— Делай что хочешь, — холодно бросил он. — Сегодня можешь не готовить мне ужин. Я ухожу.

Уходит? Это слово ударило Нину, как пощечина. С самого приезда они жили словно в нереальном, отрезанном от действительности мире. У нее не было ничего, кроме Фредерико и Карло. А у Фредерико была его работа, звонки по телефону, наверное разговоры с Лучано, приготовления к свадьбе и, разумеется, женщины.

Плечи Нины опустились. Она отбросила пряди волос с лица. Было бы слишком наивно предаваться мечтам об уединенном райском месте. Она постаралась взять себя в руки:

Нина поднялась с колен и храбро улыбнулась, как будто планы Фредерико на вечер совершенно ее не волновали. Она ведь просто работает у него.

— И отлично. Могу оставить тебе в холодильнике что-нибудь из закусок, на случай если ты проголодаешься.

Фредерико даже не поблагодарил ее, просто еще раз пристально и озадаченно посмотрел ей в глаза. Хотя, может, Нине это только показалось. Позже, вспоминая его взгляд, она поняла, что в нем было еще и презрение. Презрение за то, что она была любовницей его друга, и за то, что психологически помешала ему соблазнить ее.

Когда он ушел, Нина подумала, что сходит с ума. Она принимает все слишком близко к сердцу и пытается найти тайный смысл в каждом его слове и взгляде. Может, у него был озадаченный вид потому, что она хотела оставить ужин к его возвращению, а он вовсе не собирался возвращаться до утра!

Вечер без Фредерико тянулся бесконечно долго. Нине показалось, что если бы не Карло, то она просто тихо сошла бы с ума. А может, даже и не тихо.

Дом без Фредерико выглядел мрачно и уныло, хотя еще совсем недавно это место казалось Нине самым чудесным на свете и она ни за что не хотела покидать его.

Наступила ночь. Чтобы ей не было так тоскливо, Нина зажгла все лампы, но это не помогло. На улице было даже более жарко и душно, чем обычно. Вскоре вдали послышался глухой раскат грома, и она поежилась. Вот уж повезло — остаться наедине с больной собакой в старом мрачном доме, да еще в грозу.

Нина устроила Карло поудобнее на кухне, принесла ему чистой воды и миску с едой, на случай если пес проголодается, затем открыла настежь дверь из кухни на улицу. Было невыносимо душно, к тому же Карло может захотеть выйти. Если начнется дождь и пес наследит здесь, то она успеет до приезда Фредерико все убрать, чтобы он не злился.

Нина чувствовала, что у них с Фредерико уже не будет все по-прежнему. Разумеется, у него есть своя гордость и того, что она наговорила сегодня, вполне достаточно, чтобы оттолкнуть его навсегда. Ведь Фредерико никогда не свыкнется с мыслью, что она была любовницей Лучано. И все же он ревнует ее. Значит, что-то чувствует к ней.

Но ведь она, Нина, ничем не может ему помочь. Кроме того, достаточно ли серьезно его чувство?

 

Гроза разразилась в полночь. Нина без сна лежала в постели и слушала, как порывы ветра обрушивают на окна и черепичную крышу потоки воды. Она пыталась расслышать, возвращается ли на кухню Карло, но не смогла.

Полчаса спустя лампа у постели Нины погасла. В ванной — тоже. Жара стояла нестерпимая. От дождя не становилось свежее. Ей пришлось зажечь свечу, стоявшую на тумбочке у постели. Теперь она поняла, зачем эти свечи. Видимо, если начинался дождь, электричество отключалось.

Нина встала, взяла спички и в своей коротенькой ночной рубашке пошла зажечь все свечи на лестнице и в коридоре. Если Фредерико вернется, то в темноте он не доберется до кровати. Затем она спустилась на кухню, чтобы проведать Карло.

Погладив пса по голове, она улыбнулась. Огромная собака спокойно спала, ей не мешали ни дождь, ни ветер. Карло опустошил миску с едой, и Нина поняла, что пес выздоравливает.

Она поднялась к себе наверх, ее немного пугали причудливые тени свечей на стенах. Девушка была рада вернуться в постель, забраться под одеяло и спрятать голову под подушку. Ей очень хотелось, чтобы Фредерико побыстрее вернулся. Ветер отвратительно выл, и ей было страшно.

А вдруг ветер сорвет крышу? А вдруг у дерева оторвет ветку и она влетит сюда, разбив окно? Вдруг старый дом загорится от свечи?

Каменные статуи, мокрые, обнаженные и неприступные, собрались вокруг ее кровати. Они смеялись над ней и указывали на нее пальцем. " Нии-наа! Нии-наа! " — вопили они. Нина закричала и проснулась.

— Нина, Нина, успокойся. Я здесь. У тебя был просто кошмар!

Девушка удивленно заморгала. Она покрылась потом, в голове ее все перепуталось. Статуи куда-то исчезли, рядом с ней был только Фредерико, который крепко обнимал ее. Он сидел на ее постели!

Она поняла, что ее лицо прижато к его мокрой рубашке. Ночной кошмар еще не настолько отступил, чтобы она могла говорить. Она что, кричала во сне?

Зато теперь она в безопасности. Фредерико здесь, и все хорошо. Нина прижалась к нему, ее сердце постепенно успокаивалось. Вдруг оно снова забилось быстрее, когда Нина почувствовала, как сердце Фредерико тоже застучало.

Она отстранилась и посмотрела на него. Фредерико был весь мокрый, как и статуи в ее кошмаре, но только он не дразнил ее. Его темные глаза смотрели мягко, на лице были написаны забота и одновременно облегчение. От дождя кудряшки его волос стали еще туже, и Нина едва сдержалась, чтобы не коснуться их пальцами. С того самого момента, когда она впервые увидела Фредерико, ей так страстно хотелось провести рукой по его волосам...

Когда дар речи вернулся к ней, ее голос звучал истерически:

— Это было ужасно! — воскликнула она, широко раскрыв свои огромные серые глаза. — Сюда пришли статуи, они пугали и дразнили меня и...

— Все хорошо, дорогая, это был только кошмар. Я не должен был оставлять тебя одну. — Его объятия стали еще крепче.

— У меня... у меня были те же сны, что я видела еще маленькой, — лихорадочно проговорила Нина. — Когда они сказали мне... я уже тогда знала, что я чужая... я была одна, совсем одна...

— Но теперь ты не одна, Нина. Я здесь. Здесь, с тобой.

Его глубокий голос звучал так искренне, что Нина наконец совсем проснулась. Она чуть потрясла опущенной головой. Господи, что она ему наговорила?!

— Со мной уже все в порядке, — пробормотала она, пытаясь выбраться из его рук, но Фредерико продолжал крепко держать ее.

— Еще нет. Я сейчас схожу вниз и принесу бренди. Это поможет тебе успокоиться. Подожди меня здесь, — твердо сказал Фредерико.

Он встал с кровати, и Нина едва удержалась, чтобы не схватить его за рукав. Ей пришлось напомнить себе, что она уже не ребенок.

Горящими глазами она смотрела, как Фредерико выходит из комнаты, затем измученно закрыла глаза и натянула до шеи простыню. Она оказалась дурой, обыкновенной дурой! И все из-за какого-то сна! Видимо, Фредерико вернулся домой, услышал ее крики, выругался и пришел к ней.

Нина решила, что она для Фредерико только обуза. Он, наверное, считает ее глупой и истеричной девицей, которая испугалась темноты... Он назвал ее " дорогая"!

Это правда? Теперь Нина уже сомневалась. Ведь тогда она еще не очнулась от кошмара. Но даже если Фредерико действительно назвал ее " дорогая", то он сделал это, разумеется, потому, что хотел успокоить бедную дурочку.

Вскоре вернулся Фредерико с графином бренди, двумя бокалами в руках и полотенцем на шее, на которое с его мокрых волос стекала вода. Нина окончательно пришла в себя. Она быстро проскользнула в ванную, умылась и сменила мокрую рубашку на футболку. Затем снова вернулась в кровать и села, опершись на подушки спиной. Она хотела извиниться перед ним.

— Прости, что доставила тебе столько хлопот. Просто в доме погас свет, началась гроза, и я немного запаниковала. После этой истории с Карло у меня, наверное, сдали нервы.

— А меня не было рядом, — прибавил Фредерико, наливая в бокалы золотистое бренди.

Нина взяла бокал и чуть улыбнулась.

— Ты здесь ни при чем. Ты имел полное право идти куда хочешь. Мне просто не повезло, что ты решил уйти именно сегодня, в грозу.

Фредерико, присев на край кровати, пристально посмотрел на нее.

— Я вовсе этого не хотел. Просто мне и в голову не пришло, что отчаянная молодая женщина, которая проехала всю Европу на попутных машинах, испугается, если останется в доме одна. К тому же я уверен, что, если бы мы расстались сегодня по-хорошему, то у тебя не было бы этого кошмара, — тихо закончил он.

Нина со смехом запротестовала:

— До чего же ты самоуверенный. Сегодня вечером я даже ни разу о тебе не вспомнила.

— Ты не умеешь врать, — насмешливо проговорил Фредерико.

Нина сделала большой глоток бренди, и оно обожгло ей горло. Она лихорадочно набрала воздух в грудь и хрипло сказала:

— Фредерико, если тебя мучает совесть из-за того, что ты оставил меня одну, то не стоит переживать.

— Меня мучает совесть вовсе не из-за того, что я оставил тебя одну, хотя я не должен был делать этого. Скорее из-за того, как я обошелся с тобой перед отъездом. Ты была права. Во мне говорит одно самолюбие, хотя... — Фредерико беспомощно пожал плечами. — Я и сам теперь до конца не понимаю причины своих поступков.

Нина подняла бровь.

— Наверное, ты просто уже давно не выступал в зале суда. — Она села, согнув ноги в коленях. В одной руке она небрежно держала почти пустой бокал. — Когда ты вернешься в Нью-Йорк, все пойдет по-прежнему, — чуть улыбаясь, сказала она. — Здесь у тебя просто мозги заскучали без работы.

Фредерико кивнул и улыбнулся.

— Знаешь, вот сейчас мне кажется, что я никогда не захочу вернуться туда, — мягко сказал он, глядя ей в глаза глубоким и многозначительным взглядом.

У Нины опять заколотилось сердце. Он что, хочет сказать, что это из-за нее? Это было бы чудесно, но, наверное, по здравом размышлении невозможно. В Нью-Йорке вся его жизнь, а она уедет к себе в Англию, где ей и место. Правда, теперь Нине казалось, что она принадлежит Сицилии. Сицилия проникла в ее кровь, завладела ее сердцем и душой. Так же, как и Фредерико.

Нина допила свое бренди и поставила бокал на прикроватный столик. Теперь ей захотелось спать, свернуться калачиком и видеть прекрасные сны, которые никогда не сбудутся.

— Что ты имела в виду, когда говорила о своем детстве? О том, что ты была одинока?

Нина широко раскрыла глаза. Ее бессвязное бормотание в полусне теперь приводило ее в смятение.

— Да так, ничего. Это не имеет значения.

— Но я хочу знать, — настаивал Фредерико. Он снова налил бокалы, и Нине пришлось принять у него свой. — Ты еще не рассказывала о своей семье.

— Ты тоже, — возразила Нина.

— Ты уже знаешь, что Лучано был мне вместо отца. Мой настоящий отец умер, когда я был еще ребенком. — Фредерико чуть улыбнулся. — И ты знаешь, что моя мать коллекционирует скульптуры, которые сегодня ночью перепугали тебя до смерти.

Нина засмеялась.

— Теперь, наверное, мне уже не хочется с ней знакомиться.

— А кто твои родители? У тебя есть братья или сестры?

Нина сжала под простыней ноги вместе. Она вовсе не хотела рассказывать ему о своем прошлом, но бренди ослабило ее самоконтроль. К тому же, что бы она ни сказала Фредерико, ему понадобится тысяча лет, чтобы догадаться, зачем же она все-таки приезжала на Сицилию.

— У меня нет ни братьев, ни сестер, — сказала Нина. — Хотя я очень хотела бы... — Она нервно улыбнулась и стала смотреть на сатиновую простыню на своих коленях. — Понимаешь, мои родители не могли иметь детей. Моя мать учительница, отец преподает в колледже. Они... они оба хорошо знают свое дело, люди практичные. Поэтому я всегда была для них чужой. Мне теперь кажется, — Нина пожала плечами, — что в какой-то момент своей жизни они поняли, что у них есть уже все, кроме ребенка, и тогда у них появилась я, наряду с другими жизненными благами. Когда я подросла, я начала это понимать. Их не назовешь очень душевными людьми, но, наверное, все было бы по-другому, если бы я была их дочерью...

— Нина, — прервал ее Фредерико.

Она рывком подняла голову и посмотрела на него, не понимая, почему ее так резко перебили.

— Ты... ты приемная дочь, да?

Его хрипловатый голос звучал низко. Господи, она сказала слишком много. Теперь Фредерико будет жалеть ее, а сегодня ночью она и так выставила себя жалкой дурочкой. Нина вздернула подбородок.

— Да, — искренне призналась она и улыбнулась, правда уже не очень искренне. — Знаешь, моим приемным родителям все удавалось. Сейчас они в Австралии, по международному обмену. Наверное, когда я уеду... уеду с Сицилии, то поеду к ним. — Тут Нина вдруг зевнула. — Они писали, звали меня к себе. Говорят, что скучают...

Господи, теперь из-за этого бренди она расплачется. Из последних сил она выдавила слабую улыбку и робко взглянула на Фредерико, который внимательно смотрел на нее.

— Мне... мне нужно поспать, — сонно пробормотала Нина и откинулась на подушки. — Посмотри, как там Карло, ладно? Кажется, теперь с ним все хорошо, но...

Перед глазами у нее все поплыло, она почувствовала, что Фредерико укрыл ее прохладной простыней... и провалилась в сон.

Когда Нина проснулась, яркие солнечные лучи пробивались через занавески. Она вдруг все вспомнила. От смущения она застонала и покачала головой из стороны в сторону. И тут ее ноздри наполнились легким запахом лимона, и кровь бросилась ей в голову.

Рядом с ней на постели спал Фредерико.

 

 

Нина несколько минут лежала не шевелясь. Значит, Фредерико был рядом с ней всю ночь. Она вспомнила свой ночной кошмар и то, как она проснулась, обнаружив сидящего рядом Фредерико. А также и то, как они пили бренди и она рассказывала ему о своих родителях.

Теперь ему известно, что она приемный ребенок, но и только. Разве что чудом он мог бы сделать какие-либо выводы из ее вчерашних бессвязных откровений. Это бренди виновато в том, что у нее развязался язык.

Наверное, поэтому Фредерико и остался в ее комнате на всю ночь. Решил пожалеть бедную подвыпившую Нину Паркер. А то как бы она не проснулась среди ночи и не решила броситься с крыши!

Нина мягко улыбнулась. Или, возможно, Фредерико остался здесь потому, что не хотел уходить от нее. Она горько вздохнула. Каковы бы ни были его побуждения, все же ей это очень приятно. Приятно то, что он лежит рядом и спит, что остался здесь, чтобы оберегать ее.

Нина чуть подвинулась. Их разгоряченные тела отделяла лишь простыня. Простыня, ее ночная рубашки и... Она отважилась повнимательнее рассмотреть своего соседа. Фредерико лежал на спине, на нем были лишь пижамные брюки из синего шелка. Его бронзовая грудь с темными завитками волос была обнажена. Он показался Нине просто удивительно красивым.

Она снова пошевелилась, на этот раз очень осторожно, и легла на бок, подперев голову согнутой в локте рукой. Ее светлые волосы заструились вниз по плечу.

В этот момент Нина окончательно и бесповоротно поняла, что любит Фредерико Бьяччи и это удивительное чувство. Сейчас она может позволить себе любить его всей душой. Ведь теперь он спокойно спит, а не смотрит на нее своим изучающим, пристальным взглядом, от которого ей становится не по себе.

Его волосы уже совсем высохли, тугие кудри стали мягче, они красиво обрамляли лицо. Фредерико выглядел теперь красивее, чем любая статуя из коллекции его матери. Древние боги были бы горды принять такого, как он, в свои ряды.

Нина осторожно потянулась и коснулась пальцами его кудрей. Ее поразило, что на ощупь они оказались мягкими, как шелк. Ей захотелось взъерошить их, погладить, ощутить их на своем лице и губах.

А почему бы и нет? Ведь он же крепко спит. Нина, закрыв глаза, подалась вперед. Ожидания не обманули ее. Его волосы оказались такими, как она и предполагала. Теплыми, шелковистыми и душистыми. Нина с наслаждением прижалась губами к одному из завитков. Пусть она больше никогда не будет так близко к нему, но ей уже достаточно. Ее вполне удовлетворяет то, что она может теперь тайком любоваться им.

Фредерико что-то пробормотал, но не проснулся, и Нина решила пойти дальше. Она провела открытой ладонью над его грудью, так близко, что чувствовала его тепло. Затем, уже не в силах сдерживаться, опустила руку и коснулась его легким, ласковым движением.

Ей захотелось прижаться к нему губами. Фредерико дышал глубоко и размеренно, и Нина все же сделала то, чего так жаждала. Она прижалась губами к груди Фредерико и с наслаждением ощутила тепло и запах его кожи.

Полузакрыв потяжелевшие веки, Нина почувствовала растущее возбуждение, которое подтолкнуло ее пойти еще дальше. Кончиком языка она провела по завиткам темных волос на его груди. Фредерико тихо застонал, но так и не проснулся.

Нина отстранилась от него и озорно улыбнулась. Она словно попробовала запретный плод, еще более желанный оттого, что недоступен. Нина неожиданно почувствовала, что одного плода ей мало, ей нужен весь сад. Нужен до боли. Нужен его рот, его тело, его сердце.

Что же случилось с ней здесь, на Сицилии? В ней обнаружилась чувственность, о которой она раньше даже и не подозревала. Солнце, жара, красота этого волшебного острова пробудили в ней новые чувства. Может, это потому, что здесь ее родина, вот только...

Нет, сейчас она ни о чем, кроме Фредерико, не хочет думать. Пусть сегодня утром с ней будет только Фредерико и свет жаркого солнца, пробивающийся сквозь занавески.

Не в силах сдержать себя, она, закрыв глаза, прижалась губами к его рту. Все ее тело загорелось, сердце бешено заколотилось. Нина чувствовала себя словно летящая птица, свободная и ни чем не связанная.

Правда, она была не одна. Рот Фредерико шевельнулся под ее губами, и они отправились в полет вместе.

А потом было падение — возвращение к реальности. Нина широко раскрыла глаза. Фредерико каким-то образом очутился на ней сверху; он улыбался. В его тяжелом взгляде горела страсть, и он, кажется, нисколько не возражал против того, что Нина воспользовалась его сном.

— Я же знал, что ты краснеешь не только лицом, — тихо пробормотал он и провел рукой вначале по ее шее, затем ниже, под хлопковой футболкой. Потом он взялся за футболку сзади и стянул ее с Нины.

— Вот видишь? — выдохнул он, глядя на ее обнаженное тело. — Ты такая, какой я тебя нарисовал. Вся призыв и страсть.

Его рот накрыл ее губы, но Нина и не сопротивлялась. Да и могла ли она сопротивляться? Разве этот мужчина не все, что ей нужно? И разве не потому она зашла так далеко, что не сомневалась в том, что он откликнется на ее ласки? Может, так она пыталась избавить его от необходимости что-то говорить? Да, наверное, она действительно стала ловкой особой, но такой ее сделал он, Фредерико.

Нине не было стыдно оттого, что она трогала его, касалась губами его волос и поцеловала первой. Рано или поздно это должно было случиться, так не все ли равно, кто сделает первый шаг?

Фредерико так крепко обхватил ее руками, как будто не хотел отпускать никогда. Его рот, такой теплый и чувственный, прошелся по ее коже. Нина вся пылала, от наслаждения она едва дышала.

— Фредерико, — прошептала она.

Он кончиками пальцев дотронулся до ее губ.

— Не надо, bellissima, ни вопросов, ни ответов. Не надо ничего, что может помешать нам, — тихо сказал он. — Это судьба, а с судьбой нельзя спорить. Не двигайся и дай мне любить тебя так, как я хотел с того самого мгновения, когда впервые увидел тебя.

Нина прижалась к нему. От охватившего ее счастья она закрыла глаза. Что будет, то будет, словно сквозь туман думала она, отдаваясь его страсти и желанию.

Так просто наслаждаться тем, что Фредерико делал с ней. И так просто доставить ему такое сильное удовольствие! У Нины было мало опыта, но тем не менее она как-то сразу поняла все, что нужно. Она провела пальцами по синему шелку его пижамы, затем потянула брюки за пояс вниз и выпустила Фредерико на свободу. А потом, горя желанием и тая, коснулась его обнаженной кожи.

Фредерико оказался великолепным любовником. Его движения походили на отточенные хореографические па. Каждый жест был рассчитан на то, чтобы доставить женщине максимальное наслаждение. Он так неторопливо и обдуманно исследовал ее тело, что Нина под его руками зацвела, как только что раскрывшийся бутон.

У нее внутри разлился жар, и все вокруг словно изменилось. Как будто их обоих охватило яростное и неудержимое пламя огромного костра. Их страсть нельзя было теперь погасить или хотя бы сдержать. Груди Нины и ее рот под ладонями и губами Фредерико набухли, от сосков по всему телу к низу живота пробегали искры.

Она невольно застонала, когда он приподнял ее бедра и приблизился ртом к заветной части тела. Она выгнулась дугой, в этот момент экстаза ей захотелось умереть, а Фредерико пробовал ее на вкус и ласкал до тех пор, пока она не закричала от наслаждения. Нина находилась уже на грани.

Но тут Фредерико выпустил ее.

— Вместе, — хрипло выдохнул он, опустился на нее сверху, развел ее ноги в стороны и быстро вошел в нее.

Нина закусила губу и вздрогнула; она испугалась, что ей будет больно. Но боль так и не пришла, и, когда паника отступила, остались только страстный огонь и Фредерико, который двигался внутри нее.

Все чувства Нины обострились до предела, его страсть была под стать ее страсти. Его долгие, ритмичные движение доставляли ей такое огромное наслаждение, что она потеряла чувство реальности.

Все ее тело пылало, в голове все смешалось, она одновременно плакала и прижимала к себе Фредерико. А он, мокрый и сильный, мерно поднимался и снова опускался на нее, делая все более мощные усилия, до тех пор пока Нина не закричала. Он тоже хрипло застонал и упал на Нину сверху, зарывшись лицом в ее влажные волосы.

Нина крепко прижала его к себе и стала перебирать пальцами завитки волос. Теперь она не таясь могла делать это, теперь она могла делать все, что угодно. Они с Фредерико стали единым целым.

Фредерико первым нарушил молчание, что-то пробормотав по-итальянски.

— Не понимаю, — почти простонала Нина ему на ухо. Она пожалела, что не изучала языки.

Он поднял голову и посмотрел на нее. На его губах играла теплая и удовлетворенная улыбка.

— Когда-нибудь поймешь, — прошептал он. — Когда выучишься говорить на моем языке.

Нина просто растаяла. Судя по его словам, они всегда будут вместе.

В дверь спальни кто-то начал скрестись. Нине захотелось прижаться к Фредерико покрепче и продлить эти минуты полного единения и счастья.

Фредерико тихо рассмеялся и ласково потерся носом о нос Нины.

— А это идет мой ночной кошмар, — проворчал он и спустил ноги с постели.

Нина осталась лежать. Она засмеялась, а обнаженный Фредерико пошел открывать дверь. Она знала, кто там скребется и скулит.

Карло ворвался в спальню сразу же, как только дверь приоткрылась. Он прыгнул на кровать, при этом едва не сбросив Нину.

— Господи, Карло, — воскликнула она, в то время как огромный пес пытался лизнуть ее в лицо. Ей удалось схватить его за уши и оттащить от себя. — Сейчас не время и не место для твоих нежностей!

— Совершенно с тобой согласен, — вернувшись к кровати, заворчал Фредерико.

Затем он что-то строго сказал Карло по-итальянски, пес фыркнул в ответ и оскалил зубы.

— Ты неблагодарная свинья! — возмутился Фредерико, уже по-английски.

Нина, обнимая Карло за шею, рассмеялась.

— Он собака, а не свинья, — весело сказала Нина. Затем она перенесла свое внимание на собаку. Не допускающим сомнения тоном она проговорила: — Он хороший, Карло. А у тебя очень короткая память. Вчера Фредерико, может, спас твою жизнь. Подумай об этом, неблагодарный мальчишка! Если будешь обижать Фредерико, то я тоже обижусь. Понял?

Карло заурчал, как бы сдаваясь, и уселся рядом с Ниной на постели, но при этом с опаской посматривая на Фредерико.

Тот беспомощно пожал плечами, затем потянулся за своими брюками, беспрестанно ворча себе под нос по-итальянски, что изрядно веселило Нину.

— Что, боишься вернуться обратно в постель? — поддразнила она его.

Фредерико тонко улыбнулся.

— Ни за что на свете не вернусь. — Он потерся о ее шею и поцеловал в губы. Затем прибавил: — Конечно, это к тебе не относится. Я говорил о Карло. К тебе я вернусь когда угодно.

Сияя от счастья, Нина обхватила Фредерико руками за шею и поцеловала в губы долгим, полным любви поцелуем. Затем она улыбнулась и сказала:

— Вот видишь? Карло тебя уже любит. Еще пару дней назад он не подпустил бы тебя ко мне.

Фредерико, склоняясь над ней, с улыбкой многозначительно показал ей на Карло. Нина рассмеялась. Оказывается, все это время он держал сильной рукой пса за горло — на всякий случай.

Фредерико, широко улыбаясь, опять что-то сказал Карло по-итальянски. Карло повиновался приказу. Он спрыгнул с кровати, подошел к двери и сел в ожидании.

— Господи, что ты ему сказал? — не веря своим глазам спросила Нина.

Фредерико тоже подошел к двери. Он стоял и улыбался.

— Я сказал ему, что если он будет врываться в эту комнату, то помешает тебе стать матерью моих детей. Думаю, он меня понял. Тебе одно или два яйца на завтрак? — спросил он.

Нина со счастливым видом опять улеглась.

— Лучше десять. Я умираю с голоду.

— Десять так десять, — пробормотал Фредерико, захлопнув дверь за собой и Карло.

Нина закрыла глаза. Она была счастлива. Мать его детей? Это могло означать только одно. Фредерико испытывает то же чувство по отношению к ней, что и она к нему. Он любит ее, хочет быть с ней рядом. Господи, какая она счастливая.

Куда бы он вчера вечером ни ходил, он все же поразмыслил над тем, что она ему сказала, — о задетом самолюбии и так далее. И он все же вернулся к ней, чтобы быть с ней без всяких условий.

Но тут она взволнованно закусила губу. Накинув футболку, она поспешила в ванную. Теперь Фредерико точно знает, что она не была любовницей Лучано.

Потому что Нина была не просто новичком в любви, а девственницей. И он должен был это понять. Хотя, возможно, и нет, в пылу страсти такая мысль могла просто не прийти ему в голову. Нине же близость с ним казалась чем-то совершенно естественным. Фредерико заставил ее забыть все прежние принципы. С ним она почувствовала себя свободной и раскованной, и их близость была таким же не вызывающим удивления событием, как апрельский дождь в Англии.

Нина стояла под струей воды, опираясь спиной на выложенную плиткой стену. Постепенно чувство эйфории покинуло ее. Заговорила совесть. Ведь на сердце у нее тайна, тайна ее происхождения. Теперь они с Фредерико любовники, а значит, будут говорить обо всем на свете и разговор неизбежно вернется к Лучано. И тогда Фредерико спросит: " Если ты не была любовницей Лучано, то зачем тогда ты его искала? "

Дрожащими руками Нина выключила душ. Похолодев от страха, она стояла в ванной. От переполнявшего ее счастья не осталось и следа.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.025 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал