Способности и интересы

Точно знают только когда мало знают.

Вместе со знанием растет сомнение.

Иоганн Вольфганг Гете

Как было показано выше, уже в древнейших мифологиях сложились две альтернативные точки зрения о соотношении мужских и женских качеств: 1) мужчины и женщины совер­шенно различны, противоположны и 2) между ними больше сходств, чем различий. Эти споры продолжаются и в совре­менной психологии.

В популярной массовой литературе, как правило, преоб­ладает акцент на различиях. Книга Джона Грея «Мужчи­ны — с Марса, женщины — с Венеры» (Gray, 1992), доказы­вающая полную противоположность мужского и женского мышления, разошлась неслыханным для психологии тира­жом свыше 30 миллионов экземпляров и переведена на 40 языков. Написанная с совершенно других теоретических позиций, но тоже акцентирующая внимание на различиях книга Деборы Таннен, посвященная особенностям мужской и женской речи (Таннен, 2005), переведена на 24 языка. Тем не менее, наряду с гипотезой гендерных различий, существу­ет гипотеза гендерных сходств, согласно которой мужчины и женщины скорее сходны, нежели различны, а большинство существующих между ними психологических различий ста­тистически невелики.

Как и по любому другому вопросу, эмпирические данные на этот счет противоречивы. Однако за 35 лет, прошедших со времени опубликования первой фундаментальной работы, посвященной оценке исследований психологии половых раз­личий (Maccoby, Jacklin, 1974), число признаваемых досто­верными различий резко уменьшилось, прежде всего — в ре­зультате совершенствования исследовательских методов и повышения методологических требований, позволяющих лучше отличать экспериментальные данные от артефактов и стереотипов массового сознания.

Важным инструментом исследования этой проблемы яв­ляется метаанализ — статистический метод, позволяющий собрать воедино результаты множества разных исследований одного и того же предмета. Суть метаанализа состоит в том, что ученый берет все научные исследования данной темы, представленные в профессиональной базе данных (публика­ции, не прошедшие профессиональной апробации, сюда заве­домо не попадают*), извлекает из каждого исследования его статистику, высчитывает величину установленных им разли­чий и затем математически обрабатывает совокупные показа­тели, что позволяет определить не только направление разли­чий, но и их совокупную величину. Методологически это очень сложная работа. Ученый должен четко определить: а) какие именно явления его интересуют, б) насколько сопо­ставимы результаты и индикаторы сравниваемых исследова­ний, в) как соотносятся установленные ими правила и исклю­чения, г) каков их общий статистический эффект, насколько велики установленные различия, д) каковы возрастные тен­денции развития, е) как эти показатели зависят от социаль­ного и иного контекста, ж) как преувеличение или преумень­шение гендерных различий влияет на социальное положение мужчин и женщин.

Уже в 1980-х годах метаанализу подверглись тендерные различия по таким важным психологическим свойствам, как внушаемость, умственные способности и агрессия. Затем были проанализированы моторное поведение, когнитивные процессы, коммуникативные качества, социальные и лично­стные черты, моральные суждения, эффективность пользо­вания компьютером, профессиональные предпочтения и т. п. В 2005 г. ведущий американский психолог в этой области знания Дженет Шибли Хайд, обобщив и частично пересчи-

* Это очень важный момент. Статья в рецензируемом научном журна­ле обладает совершенно иным статусом, нежели студенческая работа или газетная публикация. В книге Е. Н. Ильина (Ильин, 2002) меня сначала очень обрадовало наличие отечественных источников, но ко­гда я внимательно посмотрел сноски, оказалось, что многие упомяну­тые в них работы явно не отвечают научным критериям и только по­вторяют привычные стереотипы.

тав 46 англоязычных метаанализов, охвативших 4 600 от­дельных отчетов, представила обобщенные данные по 124 гендерным качествам, сгруппированным по шести категори­ям: 1) когнитивные свойства (способности); 2) вербальная и невербальная коммуникация; 3) социальные и личностные качества, такие как агрессия и лидерство; 4) аспекты психо­логического благополучия, например самоуважение; 5) мо-торно-двигательные качества, например длина броска; 6) различные другие черты, например моральное суждение. (Hyde, 2005). В 30% проанализированных качеств статисти­чески значимых отличий мужчин от женщин практически не обнаружено, а в 48% они незначительны. То есть 78% потен­циальных гендерных различий невелики или близки к нулю. Большие статистически значимые различия найдены по 22% параметрам, важнейшие из которых — сексуальное поведе­ние и агрессия.

Выводы Хайд получили одобрение многих видных психо­логов, но был высказан и ряд критических замечаний. Кри­тики отмечали, что подход Хайд атеоретичен, дело сводится к вопросу, существуют ли и насколько статистически велики гендерные различия, но не менее важно понять, почему такие различия есть или их нет. Разные сферы жизнедеятельности и связанные с ними свойства неодинаково гендерно-специ-фичны. Можно априори заявить, что те сферы жизнедея­тельности, которые связаны с репродукцией, находятся под более сильным биологическим контролем и, следовательно, более полодиморфичны, чем некоторые виды социальной де­ятельности. Многое зависит и от общественного разделения труда. В когнитивных процессах, которые преимущественно обсуждает Хайд, разница между мальчиками и девочками значительно меньше, чем в характере предпочитаемых ими игр и деятельностей и взаимодействия со сверстниками сво­его и противоположного пола.

Спор идет не просто о величине гендерных сходств и раз­личий применительно к разным способностям. Как почти все психологические понятия, категория способности неодно­значна. Словарное определение термина гласит, что способ­ности — индивидуальные особенности личности, являющи-

еся субъективными условиями успешного осуществления оп­ределенного рода деятельности. Способности не сводятся к имеющимся у индивида знаниям, умениям, навыкам. Они обнаруживаются в быстроте, глубине и прочности овладения способами и приемами некоторой деятельности и являются внутренними психическими регуляторами, обусловливаю­щими возможность их приобретения. Считается, что фор­мирование способностей происходит на основе задатков, а наиболее распространенной формой оценки степени выра­женности способностей являются психологические тесты.

В общей форме с этим вряд ли кто-нибудь станет спо­рить. Но одни люди, в том числе ученые, трактуют «способ­ность» как нечто объективно данное, «заданное» (задатки) или «подаренное» (одаренность), а другие — как нечто вы­работанное, воспитанное и развивающееся. В первом случае способности рассматриваются в контексте теории индиви­дуальности как психические свойства или черты личности, а во втором — в свете теории мотивации. Каждый из этих подходов имеет свои плюсы и минусы (см. подробнее: Хекха-узен, 2003).

Что же психологи считают доказанным?

Относительно физических и моторных способностей метаанализы и наиболее совершенные новейшие исследования показывают, что мужчины лучше женщин справляются со многими моторными задачами (самая большая разница — в скорости и длине броска), тогда как женщины лучше выпол­няют задачи, требующие точности движений и гибкости. С возрастом гендерные различия во многих (но не всех) фи­зических и моторных способностях увеличиваются. Эти раз­личия, которые сильнее всего проявляются в знакомых, не вызывающих у детей страха, условиях, а также в присутствии ровесников, обусловлены, с одной стороны, более ранним со­зреванием нервной системы у девочек, что облегчает им овла­дение более тонкими двигательными навыками, а с другой — большей мускульной силой мальчиков, которые придают этим способностям больше значения и больше упражняются.

Еще большей нюансировки требует сравнение когнитив­ных способностей. Хотя заметных различий в общих умст-

венных способностях между ними нет, мужчины и женщины различаются структурой своих когнитивных способностей и способами их применения. Некоторые исследователи пред­почитают даже говорить не о тендерных различиях в способ­ностях, а о мужском и женском когнитивном стиле.

Самые большие и стабильные различия существуют в пространственной ориентации: по большинству про­странственных способностей мужчины опережают женщин. Особенно велика разница в мысленном вращении объектов и в пространственном восприятии (опознание горизонтали и вертикали, попадание в цель, например мячом, и определе­ние своего местоположения в реальном пространстве). Это доказывается не только тестовыми данными. На соревнова­ниях по ориентации в пространстве, проводимых Нацио­нальным географическим обществом США, несмотря на рав­ное участие в них мальчиков и девочек, последние на каждом следующем этапе отсеиваются, так что, как правило, все 10 финалистов оказываются мальчиками. Единственная про­странственная способность, в которой девочки опережают мальчиков, — запоминание положения в пространстве.

Это подтвердило и проведенное в 2005 г. Интернет-иссле­дование Би-би-си (в дальнейшем я буду называть его опросом Би-би-си). По первоначальному замыслу проект «Секреты полов» должен был ограничиться небольшим неформальным опросом с участием около тысячи респондентов. Однако тща­тельно разработанный коллективом психологов во главе с Ри­чардом Липпой опросник вызвал огромный интерес. Анкету целиком заполнили 255 тысяч людей (47% женщин и 53% мужчин) разных возрастов (шире всего представлены груп­пы от 16 до 40 лет) из 40 разных стран (75% выборки падает на Великобританию и США), с хорошим образованием (13, 5% кончили нечто аналогичное аспирантуре и 33, 5% учи­лись в университете). Такой большой выборки ни одно психо­логическое исследование не имело. К обработке и интерпре­тации данных привлекли крупнейших мировых специали­стов, опрос Би-би-си стал ценнейшим источником научных данных (первая научная публикация состоялась в журнале «Archives of Sexual Behavior» в апреле 2007 г.).

В частности, он показал наличие статистически значимых тендерных различий в выполнении задач, связанных с мыс­ленным вращением объектов, с которым мужчины справля­ются лучше женщин, причем разница тестовых показателей коррелирует с определенными соматическими факторами (Peters et al., 2007). Во всех семи обследованных этнических группах и 40 странах мужчины опережают женщин по тесту трехмерного умственного вращения, тогда как женщины во всех семи этнических группах и в 35 странах из 40 имеют лучшие показатели по запоминанию положения объектов в пространстве (Silverman et al., 2007). По предположению авторов, половые различия в пространственной ориентиров­ке и способности запоминать положение предметов в про­странстве, возможно, имеют эволюционные предпосылки, уходя корнями в разделение труда между охотниками и со­бирателями. Согласно этой теории, в плейстоценовую эпоху мужчины были преимущественно охотниками, а женщины занимались собирательством. Разная деятельность требовала специфических особенностей зрения и разных навигацион­ных стратегий. От охотника требуется умение точно опреде­лить движущуюся цель и попасть в нее, тогда как собирание съедобных растений предполагает способность отличать их от прочих растений, запоминать их местонахождение и сно­ва находить эти места. Поэтому мужчины изначально запро­граммированы на обследование больших пространств, чем женщины, и они прибегают к помощи разных ориентиров. Впрочем, эта теория оспаривается. С возрастом тестовые по­казатели ухудшаются, причем у мужчин это происходит раньше, чем у женщин.

С другими когнитивными свойствами дело обстоит слож­нее. Распространенное мнение, что мужчины всегда опере­жают женщин по математическим способностям, не под­тверждается: тестовые показатели зависят от типа постав­ленных задач и от возраста испытуемых. Хотя тендерных различий в математических понятиях не обнаружено, муж­чины превосходят женщин по некоторым стандартным тес­там. Мужчины и женщины нередко используют при решении сходных задач разные когнитивные стратегии. В отличие от

недавнего прошлого, когда математика считалась исключи­тельно мужским предметом, в развитых странах девочки почти сравнялись с мальчиками по выбору математики в ка­честве предпочитаемого школьного предмета. Тем не менее, по данным многочисленных исследований, мальчики продол­жают стабильно опережать девочек по стандартным матема­тическим тестам.

Женщины, как правило, опережают мужчин по вербаль­ным способностям. Но это тоже зависит от характера задач и от возраста. В раннем детстве девочки имеют небольшое преимущество перед мальчиками в овладении языком, к ше­сти годам мальчики их догоняют, тем не менее они значи­тельно чаще девочек страдают расстройствами устной речи и письма. Метаанализы показывают, что хотя мужчины сильнее в применении аналогий, женщины имеют небольшое преимущество в других вербальных способностях: общих вербальных навыках, выполнении словесных тестов, богатст­ве словаря, понимании прочитанного, написании сочинений и подготовке речей. По данным нескольких крупных амери­канских исследований, преимущество девочек-подростков перед мальчиками в понимании прочитанного и в письме да­же больше, чем показывают метаанализы, это согласуется с национальными данными о грамотности. Кроме того, жен­щины сильнее мужчин по ряду факторов, не включенных в метаанализы, таких как беглость речи, вербальное обуче­ние, память и т. д.

Впрочем, и здесь все неоднозначно. На вопрос: «Кто болт­ливее, мужчины или женщины?» житейская мудрость одно­значно отвечает: конечно женщины! До недавнего времени казалось, что научная психология это подтверждает. В пер­вом издании популярного бестселлера «Женский мозг» Луанна Бризендайн приводила широко распространенные цифры: средняя женщина произносит в день 20 000 слов, а мужчина — только 7 000. Затем она решила, что эти цифры придумали брачные консультанты, убрала их, тем не менее их продолжают тиражировать. Между тем одни и те же циф­ры интерпретируются по-разному. По мнению одних психо­логов, они доказывают вербальное превосходство женщин,

а по мнению других — их социальную зависимость: женщи­ну просто не слушают, так что 13 000 произносимых ею слов пропадает! На эту тему есть американский анекдот.

Муж: Исследования подтверждают, что женщины гово­рят вдвое больше мужчин.

Жена: Конечно, нам приходится повторять все, что мы говорим.

Муж: Что?

Недавнее экспериментальное исследование (Mehl et al., 2007), в ходе которого 396 испытуемых постоянно носили на себе миниатюрные микрофоны, показало, что женщины произносят в день 16 125 слов, а мужчины — 15 669, стати­стической разницы между ними нет. Правда, испытуемые были студентами колледжа, которые по природе разговорчи­вы. Между прочим, одно из первых советских исследований, проведенное в 1960-х годах в студенческом общежитии ЛГУ, показало, что мужчины тратят на разговоры даже больше времени, чем женщины, но тематика мужских и женских раз­говоров разная...

Теоретическая интерпретация этих различий тоже неод­нозначна. С одной стороны, лингвистические способности связаны с латерализацией мозга и гормональными фактора­ми. С другой стороны, по некоторым данным, половые разли­чия в беглости речи в последней трети XX в. заметно умень­шились (Hyde, Linn, 1988). Если представить себе разговор не о любовно-семейных делах, а о футболе или технике, вполне возможно, что мужская речь окажется более беглой, чем женская.

Гендерные стереотипы относительно мужских и женских качеств действуют как самореализующиеся предсказания: если девочка заранее знает, что не может достичь успеха в математике, а мальчик — что ему не обязательно быть гра­мотным, они не будут выбирать соответствующие занятия. Исследования мотивации (Wigfield et al., 2006) не только подтверждают эту теорию, но и объясняют живучесть неко­торых профессиональных тендерных различий.

Несмотря на все усилия учителей и свои собственные до­стижения, женщины сравнительно слабо представлены

в технике, физике, прикладной математике, а также на выс­ших уровнях почти всех остальных областей знания. В чем тут дело — в недостатке когнитивных способностей, нечест­ной конкуренции со стороны мужчин, неразвитости потреб­ности в достижении или в чем-то еще?

В свете теории ожидаемой ценности (expectancy-value) люди наиболее склонны выбирать такую карьеру или такое образование, в которых, как им кажется, у них больше шансов преуспеть и которые имеют для них высокую предметную ценность. Ожидания успеха зависят от того, насколько инди­вид уверен в своих интеллектуальных способностях, и от того, как он оценивает степень трудности соответствующего пред­мета или деятельности. Эти убеждения формируются личным опытом индивида в данной области (например, занимался ли он математикой), его субъективной интерпретацией этого опыта (например, считает ли он свой успех следствием своих высоких способностей или приложенных усилий), а также со­циокультурными стереотипами относительно трудности это­го предмета и распределения соответствующих талантов в разных подгруппах населения. Ценность конкретного пред­мета зависит также от других факторов: насколько ребенку нравится изучаемый материал, как этот предмет вписывается в его образ «Я», жизненные цели и ценности, отвечает ли он его долгосрочным и краткосрочным целям и что ему советуют на сей счет его родители и наставники.

Эмпирические данные подтверждают, что дифференци­рованная гендерно-ролевая социализация и сопутствующая ей интернализация (усвоение) соответствующих ценностей способствуют сохранению и воспроизводству тендерных различий. Мальчику нет смысла заниматься «девчоночьим» предметом или таким, к которому у него нет способностей (а как это узнать, если он этим предметом не занимался?), или если предмет слишком труден, а потраченные на него усилия социально и морально не вознаграждаются (напри­мер, если гуманитарные профессии оплачиваются ниже, чем инженерно-физические). Эти мотивационные различия ста­тистически больше и практически важнее предполагаемых имманентных, от Бога или от природы, мужских и женских

способностей, наличие и величина которых большей частью остаются проблематичными (несмотря на прокрустово ложе гендерных стереотипов, конкретные мужчины и женщины всегда были разными). Поэтому некоторые психологи пола­гают, что в теоретических и, тем более, в практических соци­ально-педагогических целях надежнее опираться не на слож­ные тестовые показатели, а на более приземленные индика­торы вроде направленности интересов.

Как указывает Ричард Липпа, наибольшая тендерная раз­ница, и среди детей, и среди взрослых, существует не в сфе­ре общих когнитивных способностей, а в направленности интересов, выборе предпочитаемых игр и повседневных за­нятий (покупка одежды, посещение спортивных зрелищ, участие в спортивных играх и т. п.), а позже — в выборе про­фессии и требованиях, предъявляемых к своим занятиям. Метаанализ шести проведенных за последние 40 лет голланд­ских исследований, совокупным объектом которых было свыше 14 000 мужчин и женщин, начиная со старшего школьного возраста, показал удивительную стабильность гендерных различий в этом вопросе (Lippa, 1998, 2001). То же продемонстрировал и метаанализ 242 отдельных выборок (их общий объем — 321 672 мужчин и мальчиков и 316 842 женщин и девочек) в США с 1970 по 1998 год о наличии гендерных различий в свойствах предпочитаемой работы (Konrad et al., 2000). Хотя разница в предпочтениях мужчин и женщин невелика и многие свойства профессий стали для женщин в 1980—1990-х годах более значимыми, чем в 1970 х, что свидетельствует о повышении уровня женских притяза­ний, эти предпочтения большей частью совпадают с гендер­ными ролями и стереотипами.

Динамика образовательной и трудовой деятельности моло­дежи в 12 «старых» странах Евросоюза зависит как от генде­ра, так и от социального происхождения, которое определяет­ся образовательным уровнем родителей. Но уровень получен­ного образования теснее связан с социальным происхождением (дети более образованных родителей, неза­висимо от своего пола, имеют более высокое образование), то­гда как гендер сильнее влияет на выбор специальности. Инте-

ресно, что степень влияния этих факторов неодинакова в раз­ных странах. Гендерная дифференциация на рынке труда за­висит от общественного строя, поэтому она сильнее выражена в консервативных и семейно-ориентированных странах. Со­циальное неравенство в образовании и на рынке рабочей силы меньше выражено в Финляндии и Швеции вследствие мень­шей дифференцированности их образовательных систем, мас­совости высшего образования и социал-демократической по­литики «всеобщего благоденствия». Напротив, в странах Во­сточной Европы социальное неравенство выражено сильно, отчасти из-за их высокодифференцированных образователь­ных систем, но прежде всего — из-за трудностей, связанных с преобразованием коммунистических режимов (Iannelli, Smyth, 2008).

Из этих фактов вытекают важные социально-политиче­ские выводы. То, что сегодняшние мужчины и женщины пред­почитают одни интересы или занятия другим, вовсе не озна­чает, что так было, есть и будет всегда, что такова «природа» мужских (женских) способностей. Но вряд ли есть основа­ния для того, чтобы пренебрежительно третировать все эти исторические константы как простые пережитки «патриархатного» прошлого и добиваться их преодоления любой ценой.

Мужчины и женщины могут быть одинаково успешными в самых разных сферах жизнедеятельности и имеют право выбирать себе занятия в соответствии со своими индивиду­альными пристрастиями. Навязывать мальчикам «мальчико­вое», а девочкам «девочковое» или, наоборот, противиться их гендерно-специфическим наклонностям — социально не­конструктивно и педагогически бессмысленно. Сохранится ли в будущем тендерное разделение труда и какое именно — решит история. Задача и родителей, и воспитателей — дать детям возможность свободного выбора.