Глава 12. Как и каждую ночь, командующий Августас Злорадный обходил периметр лагеря и, как обычно, внимательно изучал каждую мелочь

Как и каждую ночь, командующий Августас Злорадный обходил периметр лагеря и, как обычно, внимательно изучал каждую мелочь, касающуюся готовности его людей. Небрежность влекла за собой суровое наказание вне зависимости от ранга солдата. Но этой ночью кое‑ что было не так, как в прошлые, — одно крошечное изменение, не замеченное большинством усталых бойцов. Этой ночью генерал совершал обход, не сняв тёмно‑ красный шлем Бартука. То, что он не совсем подходил к остальным доспехам, совершенно не заботило Злорадного. Фактически он всё чаще и чаще задумывался о возможности найти способ покрасить свои нынешние латы в более соответствующий шлему цвет. Пока командующий пришёл только к одному решению, как получить этот уникальный оттенок, но способ этот наверняка вызвал бы полномасштабный бунт.

Рука с любовью дотронулась до шлема, поправляя его. Злорадный заметил недовольство Галеоны, когда отказался снять «головной убор», но приписал его страху женщины перед его растущим могуществом. Честно говоря, когда и шлем, и доспехи станут его, магические способности ведьмы генералу больше не понадобятся — и хотя её земные таланты, конечно, заслуживают внимания, Злорадный знал, что всегда сумеет найти более покладистую, более покорную женщину для удовлетворения прочих своих нужд.

Но, конечно, позывы плотя могут и подождать. Лат Голейн зовёт. Его не выманят обманом оттуда, как выманили из Вижжуна.

Но стоишь ли ты этого? Достоин ли ты славы и наследия Бартука?

Злорадный нахмурился. Голос в его голове, тот же голос, который задавал прошлым вечером вопросы, какие сам он не осмеливался задать, который заявлял то, что он не дерзнул бы произнести.

Ты достоин? А чем докажешь? Постигаешь ли свою судьбу?

За пределами лагеря блеснул слабый огонёк, привлекая внимание командующего. Он открыл было рот, чтобы позвать часовых, но разглядел тёмный силуэт одного из своих людей с угасающим факелом в руке, шагающий к генералу. Тусклый свет отбрасывал густые тени, почти полностью скрывающие лицо мужчины, даже когда он подошёл и остановился в паре ярдов от командира.

— Командующий, — прошептал часовой, отдавая честь, — вы должны пойти и посмотреть.

— Что такое? Ты что‑ то нашёл?

Часовой, однако, уже развернулся и направился во мрак.

— Лучше посмотрите, генерал…

Хмурясь, Злорадный последовал за воином, крепко сжимая рукоять меча. Солдат, без сомнения, должен понимать, что то, что он собирается показать своему генералу, должно быть действительно важным, иначе он заплатит за все сполна. Злорадный не любил, когда нарушался обычный порядок.

Пара уже прошла некоторое расстояние по неровной местности. Часовой вёл; они одолели дюну, осторожно спустившись с другой стороны. Впереди маячила чёрная каменная гряда, нависающая над песками пустыни. Командир решил, что то, что заметил солдат, — там. Если же нет…

Часовой остановился. Злорадный не знал, зачем он до сих пор тащит факел. Бледное хилое пламя ничего не освещало, так что если впереди залёг враг, огонь лишь известит его о приближении людей. Он выругал себя за то, что не приказал затушить его прежде, но предположил, что если солдат сам не позаботился о факеле, то, куда бы он ни вёл генерала, вряд ли там неприятель.

Выплёвывая песчинки, Августас Злорадный буркнул:

— Ну? Что ты там видел? Это около камней?

— Трудно объяснить, генерал. Вы должны посмотреть. — Скрытый тенями солдат показал на землю справа. — Тут вы не поскользнётесь, генерал. Если пойдёте…

Возможно, этот человек обнаружил какие‑ то руны. Из тех, что командующий должен счесть интересными. Аранох издавна связывают с Вижири. Если отыскались развалины одного из их храмов, то, возможно, там найдутся какие‑ нибудь утерянные секреты, которыми можно было бы воспользоваться.

Земля под ногами, земля, на которую часовой предложил ему ступить, подалась.

Злорадный споткнулся, потом упал. Боясь потерять шлем, он поддерживал его одной рукой, лишившись, таким образом, возможности предотвратить падение. Командующий рухнул на колени, едва не врезавшись лицом в песок. Правая рука, на которую пришёлся вес всего тела, застонала от пульсирующей боли. Он попробовал подняться, но ускользающий песок делал задачу трудновыполнимой.

Генерал поднял глаза, разыскивая дурака, заведшего его сюда.

— Не стой столбом, идиот! Помоги мне…

Часовой испарился, даже факела нигде не было видно.

Успокаивая себя, Злорадный ухитрился наконец встать. С огромными предосторожностями он потянулся к мечу — и обнаружил, что тот тоже пропал.

Ты достоин? — повторился к голове проклятый вопрос.

Из песка выросли четыре отвратительных, весьма смутно схожих с людьми фигуры.

Даже во тьме командующий различал жёсткие черепашьи щитки и искажённые тараканьи головы. Пара конечностей, оканчивающихся огромными острыми клешнями, довершали облик насекомого, выползшего словно из какого‑ то кошмарного сна, однако этот человекоподобный ужас не был плодом воображения Злорадного. Он уже знал о песчаных магготах, гигантских членистоногих, охотящихся за добычей на диких просторах Араноха, и знал об одном из немногих адских созданий, в свою очередь охотящемся на них… если не найдёт другую жертву — человека.

И всё же в слухах о группах демонов‑ скарабеев, виновных в исчезновениях караванов, никогда не упоминалось, чтобы эти твари скрывались в засаде вблизи сил, во много раз превосходящих их собственные. Пусть и не самая — пока — большая, дисциплинированная армия Злорадного вряд ли представляла соблазн для подобных созданий. Они предпочитали добычу числом поменьше и послабее.

Вроде одинокого воина, забредшего прямо к ним в лапы.

Кто из офицеров предал его, он выяснит, как только отыщет изменника‑ часового. Сейчас, однако, есть вещи и поважнее — поразмыслить, например, как не стать следующим блюдом демонов‑ скарабеев.

Ты достоин?

Внезапно, словно его толкнули, один из чудовищных жуков начал действовать — потянулся к Августасу, омерзительно щёлкая клешнями и жвалами в предвкушении кровавого пиршества. Не будучи, несмотря на название, настоящими созданиями Ада, скарабеи всё же представляли собой страшных противников для любого обычного человека.

Только вот Августас Злорадный не считал себя обычным человеком.

Когда беспощадные когти потянулись к нему, рука генерала инстинктивно метнулась вперёд — хоть как‑ то отразить атаку. Однако, к его удивлению — и наверняка к удивлению существа перед ним, — в пустой руке материализовался из ниоткуда чёрный как смоль клинок, окружённый алым сиянием, осветившим пространство вокруг ярче любого факела. Меч рос, даже рассекая по дуге воздух, что никак не влияло на его вес.

Лезвие без колебаний погрузилось в жёсткий панцирь, отрубив заодно отросток с клешнёй, отлетевший в сторону. Демон‑ скарабей испустил душераздирающий визг и отпрянул; из раны лилась чёрная вязкая жидкость.

Командующий Злорадный не оцепенел, ошеломлённый удивительным поворотом событий. С лёгкостью; присущей мастерству, он рассёк чудесным клинком второго нападающего и, не успел тот ещё упасть, повернулся к следующему, тесня его назад бешеной атакой.

Двое оставшихся созданий тоже присоединились к третьему, видимо, решив кинуться на генерала с разных сторон. Злорадный отступил на шаг, меняя позицию, и немедленно расправился с тварью, которую пару секунд назад лишил конечности. А когда пара чудовищ навалилась на него, бывалый офицер извернулся, размахнулся мечом и обезглавил одного скарабея.

Зловонная жижа плеснула в лицо, на миг ослепив генерала. Последний противник получил преимущество, повалил командующего на землю и попытался обезглавить Злорадного, перекусив ему горло. Рыча как зверь, человек заслонился от грозных жвал рукой в броне, надеясь, что пластины выдержат: сохранят ему плоть и кости и дадут время, чтобы прийти в себя.

Стоя на одном колене, он ухитрился немного оттолкнуть чудовище, отведя жвала от своего горла. Таким образом Злорадный получил необходимое ему пространство. Развернув меч, генерал направил острие к голове демона‑ скарабея и изо всех сил погрузил его в толстую, дарованную природой броню бестии.

Гигантский жук взвизгнул, коротко и хрипло, и рухнул замертво прямо на командующего.

Злорадный спихнул с себя труп, испытав лишь лёгкое отвращение, и поднялся. С его безукоризненно чистых когда‑ то доспехов капали грязные жизненные соки демонов, но, кроме пятен, серьёзного вреда латам скарабеи не нанесли. Человек посмотрел на тёмные неподвижные туши, и в душе его вспыхнула смесь гнева за предательство и дикое наслаждение оттого, что он в одиночку расправился с четырьмя адскими созданиями.

Августас Злорадный дотронулся до нагрудной пластины своих доспехов, покрывшейся тонкой плёнкой жидкости, вытекшей из жуков. И почти минуту смотрел на зловонный мазок, оставшийся на латной перчатке. Повинуясь порыву, Злорадный снова прикоснулся к зерцалу, но вместо того, чтобы попробовать стереть грязь, начал размазывать слизь по доспехам — совсем как Бартук кровь своих врагов‑ людей.

— Что ж… возможно, ты и достоин…

Он резко обернулся, увидев наконец закутанную в саван ночи фигуру предателя‑ часового. Однако теперь здравый смысл говорил Злорадному, что тот, кого он принял за своего солдата, наверняка должен быть кем‑ то более могущественным, не говоря уже — зловещим…

— Теперь я знаю тебя… — пробормотал он. А потом глаза, пред которыми забрезжила правда, расширились. — Или я должен сказать… знаю, что ты… демон…

Фигура негромко рассмеялась, рассмеялась, так, как не смеялся бы ни один человек. Перед изумлённым военачальником Злорадным фигура часового дёрнулась и стала расти, превращаясь в нечто, что не могло бы родиться среди смертных. Оно возвышалось над человеком; там, где только что было четыре конечности, появилось шесть. Передние лапы походили на заострённые косы, средние — на руки скелета со смертоносными когтями, задние, служащие ногами, изломом уходили назад, как у кузнечика или… того насекомого, которого демон напоминал больше всего.

Богомол. Богомол из Преисподней.

— Привет тебе, командующий Августас Злорадный из Западных Пределов, воин, завоеватель, император и истинный наследник Кровавого Полководца. — Чудовищное насекомое отвесило причудливый поклон, и острия серповидных лап зарылись в песок. — Этот поздравляет тебя — ты достоин…

Злорадный взглянул на свою руку, вновь пустую. Магический клинок исчез в тот миг, когда необходимость в нём отпала, — и всё же генерал чувствовал уверенность, что в будущем он всегда сможет заполучить меч.

— Ты тот голос в моей голове, — отозвался наконец командир. — Ты — голос, искушавший меня, обманывавший…

Демон качнул головой, светящиеся выпученные глаза вспыхнули:

— Этот не обманывал… просто ободрял.

— А если бы я не прошёл эту маленькую проверку?

— Тогда этот был бы страшно разочарован.

Слова существа заставили командующего Злорадного хмыкнуть, несмотря на их смысл:

— Значит, чертовски здорово, что я не провалился.

Одна рука потянулась поправить шлем. Сперва видения, потом — рост его весьма ограниченных сил, а теперь ещё и магический клинок и демон в придачу. Августас Злорадный действительно заслужил мантию Бартука.

— Ты достоин, — проскрипел демон. — Так сказал этот — этого зовут Ксазакс. Но всё же кое‑ что ещё не в твоей власти! Одна вещь, которую ты должен получить прежде, чем станешь Бартуком!

Генерал Злорадный понял:

— Доспехи. Доспехи, которые напялил дурак‑ деревенщина! Что ж, он сейчас движется ко мне через море! Галеона сказала, он направляется в Лат Голейн, потому‑ то мы и выступили туда. — Он задумался. — Возможно, сейчас как раз самое время проверить, что она узнала. Если ты поможешь…

— Лучше не говори обо мне со своей колдуньей, Великий! — Кажется, Ксазакс встревожился. — Её породе… не всегда можно доверять. С ними лучше вообще не иметь дел…

Злорадный, задумался. Ксазакс говорил так, словно они с Галеоной давно уже были чем‑ то связаны, что сейчас, если оглянуться назад, вряд ли удивило бы генерала. Ведьма всегда якшалась с тёмными силами. Интересовало его, однако, то, что существо не хочет, чтобы женщина знала об их беседе. Они поссорились? Демон предал её? Что ж, если это принесёт выгоду Злорадному, тем лучше. Он кивнул:

— Отлично. Пока я не решу, что надо делать, мы оставим её в неведении о нашем разговоре.

— Этот ценит твою понятливость…

— Всегда пожалуйста. — Времени беспокоиться о колдунье у генерала больше не было. Ксазакс затронул тему, интересующую его куда сильнее. — Ты говорил о доспехах. Что ты знаешь о них?

И вновь богомол поклонился. Даже при тусклом свете звёзд командующий различал ужасающие вены, бугрящиеся по всему телу демона, вены, безостановочно пульсирующие.

— Сейчас дурень уже доставил их в Лат Голейн… но там он может укрыть их в городских стенах, спрятать от того, кому они принадлежат по праву…

— Я думал об этом.

Действительно, командующий размышлял о подобной возможности всё время, размышлял, разъяряясь всё больше и больше, хотя и не показывал никому своего бешенства. Отчасти он был уверен, что может захватить Лат Голейн, а значит, и деревенщину, носящего доспехи, но более практичная сторона разума подсчитывала потери, находя их слишком большими. К тому же неудача все равно оставалась весьма вероятной. Честно говоря, Злорадный не рассчитывал демонстрировать свою армию королевству. Он хотел дождаться, когда чужак сам забредёт в пустыню. К сожалению, генерал не был уверен, что этот идиот сделает именно так, как того хочет Злорадный. Ксазакс нагнулся поближе:

— Это королевство, оно сильно и хорошо защищено, там много солдат, опытных в военном искусстве. Тот, у кого доспехи, должен чувствовать себя там в безопасности.

— Я знаю.

— Но этот даст тебе ключ, которым ты откроешь для себя Лат Голейн… ужасную силу… силу, с которой не справиться ни одной армии смертных.

Злорадный не верил своим ушам.

— Ты предлагаешь…

Демон внезапно оглянулся на лагерь, будто услышал какой‑ то звук. После секундной паузы внимание Ксазакса вновь вернулось к человеку.

— Когда от города тебя будет отделять всего лишь день, мы поговорим снова. Там ты должен быть готов сделать вот что…

Командующий слушал объяснения демона. Сперва он ощущал неприязнь к словам чудовища, но потом, когда Ксазакс сказал, зачем это нужно, Августас Злорадный и сам увидел необходимость так поступить и почувствовал нарастающее возбуждение.

— Ты сделаешь это? — спросил богомол.

— Да… да, сделаю… и с радостью.

— Тогда мы ещё побеседуем. — Без предупреждения тело Ксазакса расплылось, быстро превращаясь из плоти в тень. — До скорой встречи, генерал! Этот чтит преемника Бартука! Этот уважает нового хозяина демонов! Этот славит нового Кровавого Полководца!

И Ксазакс полностью растаял в ночи.

А командующий Злорадный немедленно отправился обратно в лагерь, разум его кипел, слова гигантского богомола эхом отдавались в голове. Эта ночь станет для него поворотным пунктом, и все сны, все мечты начнут наконец сбываться. Испытание демона и то, как Злорадный прошёл его, бледнели в сравнении с тем, что предложил Ксазакс, — доспехи и способ, гарантирующий попадание их из Лат Голейна прямо в руки генерала безо всяких хлопот.

Хозяин демонов, — сказал богомол.

Ещё одна ночь. Одна ночь, и «Королевский щит» бросит якоря в порту Лат Голейна.

Ещё одна ночь — и Кара останется одна в чужом краю, одна — за исключением двух её чудовищных компаньонов.

Она только что вернулась с вечерней порцией и ела её под пристальными взглядами нежити. Фаузтин остался стоять в углу — суровый Вижири напоминал какую‑ то мрачную статую, — но Сэдан Трист, более общительный из двух упырей, придвинулся поближе и сейчас сидел на прикреплённой к стене лавке рядом с постелью девушки. Жилистый призрак даже пытался время от времени завести беседу, без чего колдунья прекрасно обошлась бы.

И всё же одна интересующая её тема заставляла говорить с Тристом, — тема, касающаяся неуловимого Норрека Вижарана. Кара заметила нечто странное в том, как Трист говорил о своём бывшем товарище. В словах его совершенно не было злобы на своего убийцу. Большую часть времени он просто потчевал девушку рассказами об их совместных приключениях. Трист, кажется, даже немного жалел старого солдата, несмотря на ужасы, учинённые Норреком.

— Он спасал… мою жизнь… трижды… или больше…— заключил призрак очередную похвалу вероломному другу. — Эта война… была хуже… всех.

— И с тех пор вы путешествовали вместе?

Война, упомянутая Тристом, очевидно, велась в Западных Королевствах около девяти лет назад. Для таких людей, как эти, провести вместе столько времени означало связать себя крепкими узами.

— Да… только… Норрек заболел… и покинул нас… на три месяца… а потом нагнал… — Гниющая фигура взглянула на Вижири. — Помнишь… Фаузтин?

Маг кивнул. Кара ожидала, что он запретит Сэдану продолжать подобные истории, но Фаузтин, кажется, тоже увлёкся ими: При жизни эти мужчины, несомненно, уважали Норрека, очень уважали, судя по рассказам, и теперь пришёл черёд колдуньи признать, что он был достойным человеком.

И всё же этот самый Норрек Вижаран жестоко убил друзей, и мстители не существовали бы, если бы их не подогревало чувство мщения и правосудия, лежащее за гранью понимания смертных. Эти двое должны были беспрестанно вынашивать мысли о возмездии, жаждать разорвать плоть Вижарана и послать его проклятую душу в преисподнюю. Впрочем, то, что они до сих пор ещё чувствуют что‑ то, казалось Каре весьма странным. Сэдан Трист и Фаузтин действовали совсем не как мстители из древних легенд,

— Что вы сделаете, когда найдёте его? — Она не раз уже задавала этот вопрос, но так и не получила внятного ответа.

— Мы сделаем… то… что должно… быть сделано.

И снова ответ не удовлетворил её. Зачем скрывать правду от Кары?

— После того, что он совершил, даже такая дружба, как ваша, должна потускнеть. Как мог Норрек пойти на столь страшное преступление?

— Он сделал… то… что должно… было… быть сделано.

После этого не менее загадочного ответа улыбка Триста растянулась шире, открывая ещё больше пожелтевших зубов и истлевшие десны. С каждым днём внешность мстителей всё меньше и меньше походила на человеческую. Полностью они, конечно, не сгинут, но их связь с человечеством будет становиться всё более и более зыбкой…

— Ты… очень… красива.

— Что? — Кара Ночная Тень моргнула, не уверенная, что расслышала.

— Очень… красива… И свежа… жизнью. — Призрак во плоти, внезапно потянувшись вперёд, ухватил прядь длинных смоляных волос девушки. — Жизнь прекрасна… и более… того…

Она содрогнулась. Сэдан Трист недвусмысленно продемонстрировал свои намерения. Он всё ещё слишком хорошо помнил наслаждения жизни. Одно из них — еда — уже горько разочаровало его. Теперь же, скрываясь последние два дня в крохотной каюте в компании живой женщины, он, кажется, готов был попробовать возродить иное удовольствие — и Кара не знала, как предотвратить это.

Без предупреждения Сэдан Трист резко повернулся и взглянул на своего друга. Кара ничего не заметила, но между ними явно произошёл обмен мнениями — и мнение товарища совершенно не понравилось жилистой нежити.

— Оставь мне… хотя бы… иллюзию…

Фаузтин молчал, лишь веки его опустились и поднялись. Однако он, кажется, несколько утихомирил своего приятеля.

— Я бы не стал… трогать её… слишком… — Трист ощупал девушку глазами, а потом наткнулся на её взгляд. — Я только…

Сильный стук в дверь поторопил его спрятаться в дальний угол. Кара глазам своим не верила каждый раз, когда ходячий мертвец так двигался. Она везде читала, что быстрота не относится к умениям нежити. Они должны обладать постоянством и неземным спокойствием.

Прячась рядом с Вижири, Трист пробормотал:

— Ответь.

Она послушалась, уже подозревая, кто это может быть. Только двое осмелились бы подойти к её дверям — капитан Джероннан, с которым они говорили совсем недавно, и…

— Да, офицер Дрэйко? — Колдунья открыла дверь и выглянула в щёлку.

Мужчина явно испытывал неловкость.

— Леди Кара, я понимаю, вам требуется абсолютная уединённость, но… но я подумал, не уделите ли вы мне пару минут, присоединившись ко мне на палубе.

— Благодарю, офицер, но, как я уже сказала капитану, мне ещё нужно много чего сделать до высадки на берег. — Она приготовилась закрыть дверь. — Спасибо за предложение…

— Ну, хоть немного свежего воздуха?

Что‑ то в его тоне насторожило её, но у колдуньи не было времени на раздумья об этом. Трист ясно дал понять, что она не должна проводить снаружи времени больше, чем требуется для получения пищи в кают‑ компании. Мстители хотели видеть свою живую марионетку постоянно.

— Простите, нет.

— Я так и думал.

Он повернулся, чтобы уйти, и задел плечом дверь с такой силой, что та отбросила Кару на кровать. Удар не оглушил её, но она замерла на миг, совершенно сбитая с толку его действиями.

Дрэйко упал на колени неподалёку. Он поднял глаза, увидел призраков и побелел как полотно.

— Именем Владыки Глубин!

В руке Триста возник кинжал.

Моряк потянулся к своему кортику, который отлетел в сторону. Очевидно, Дрэйко держал его украдкой, ведя пустой разговор с тёмной колдуньей. Всё это время он чувствовал, что в каюте что‑ то неладно, хотя наверняка Дрэйко даже не мог представить, какое зрелище предстанет перед ним.

Сэдан Трист занёс руку, но тут в крошечную комнатку ворвалась вторая фигура. С церемониальным клинком наготове капитан Ханс Джероннан заслонил собой своего офицера. В отличие от Дрэйко, он, казалось, не очень удивился присутствию в каюте вселяющих ужас мертвецов. Он словно бы даже обрадовался, увидев двух упырей.

— Я не позволю случиться этому снова… — пробормотал капитан. — Эту девочку вы не получите…

Кара тотчас же поняла слова капитана. В глазах мужчины нежить представляла собой невидимого монстра, не только забравшего его дочь, но и превратившего её в отвратительное создание, которое он вынужден был уничтожить. И теперь он готов отомстить им за все.

С посеребрённым мечом у капитана в принципе были шансы.

Трист сделал выпад, вновь двигаясь со скоростью, невероятной для этой разрушающейся плоти. Короткий кинжал погрузился в предплечье Джероннана, и капитан пошатнулся. Однако бывший морской офицер не отступил. Лилась кровь, оружие призрака наполовину торчало из руки, но капитан Джероннан кинулся в атаку, рубя не живого, но такого вёрткого противника.

С жуткой, теперь выглядящей насмешливой ухмылкой Сэдан Трист потянулся к своему клинку, явно намереваясь выдернуть его. Перешагнувшему порог смерти обычное оружие нипочём.

Острие капитанского меча отсекло дерзкому два пальца.

И Кару внезапно охватила жуткая боль, боль, от которой девушка согнулась пополам, едва не теряя сознание.

Зашипев, Трист отдёрнул искалеченную руку. Сверля Джероннана взглядом, он выдохнул своему товарищу:

— Сделай… что‑ нибудь… пока голова… ещё… у меня… на плечах…

Сквозь навернувшиеся на глаза слезы Кара всё же разглядела, как моргнул Фаузтин.

— Берегись! — Она и сама не поняла, как ей удалось крикнуть.

Сила, поток силы сорвался с её ритуального кинжала и отбросил Джероннана и Дрэйко к противоположной стене. Одновременно Вижири приложил руку к стене за своей спиной.

Позади призрака расплылась голубая дымка, быстро распространяющаяся вверх и в стороны.

Двое моряков с трудом поднялись. Офицер Дрэйко тут же рванулся вперёд, но Джероннан удержал его.

— Нет! Единственное оружие, годящееся для них, — вот это! Клянусь, я разрублю их на куски и сделаю наживкой для рыбы — если, конечно, рыба клюнет на что‑ то настолько гнилое! Присмотри за девочкой!

Офицер немедленно повиновался и поспешил к Каре:

— Вы можете встать?

С его помощью Кара обнаружила, что может. Хотя боль не отпускала, она, по крайней мере, немного спала, дав колдунье возможность думать и осознать, что случилось.

Её собственным кинжалом Фаузтин связал жизнь девушки с существованием мстителей. Удар Джероннана почувствовал не Сэдан Трист, который давно уже избавился от недостатков смертных. Каждый успешный удар по ним отзовётся на ней.

А с посеребрённым мечом капитан Джероннан способен не только порубить мертвецов, как грозился, на наживку для рыбы, но одновременно и погубить ту, которую намеревался спасти.

Она должна предупредить его.

— Дрэйко! Джероннана надо остановить!

— Всё в порядке, миледи! Капитан знает, что делает! Его серебряный клинок как раз подходит для таких, как они! В этой тесноте он расправится с ними прежде, чем тот верзила метнёт новое заклинание! — Дрэйко наморщил нос. — Боги, ну и вонища здесь! После того, как вы стали вести себя так странно, капитан Джероннан припомнил, что произошло с вами в Ги Куле, и уверился, что что‑ то тут не так! После обеда он вызвал меня к себе, поделился подозрениями и попросил пойти с ним и приготовиться к любому аду — хотя я даже не представлял, как близко он окажется к правде!

Колдунья попыталась снова:

— Послушай! Они заколдовали меня…

— Да‑ да, поэтому‑ то вы и не могли ничего сказать! — И он потянул её к открытой двери, где уже собралось несколько людей Джероннана. Некоторые обнажили клинки, но войти пока никто не осмелился, боясь нежити куда больше капитана и его помощника. — Давайте! Я выведу вас отсюда!

— Но это не…

Кара остановилась — её тело внезапно скорчилось и по собственной воле высвободилось из рук офицера.

Он потянулся к ней снова:

— Не сюда! Лучше…

К ужасу девушки, её рука сама собой сжалась в кулак и сильно стукнула защитника в живот.

Удар вышел неуклюжий, но Дрэйко явно был пойман врасплох. Помощник Джероннана упал, больше ошеломлённый, чем ушибленный.

Кара повернулась к нежити… и увидела мрачного Вижири, манящего её присоединиться к ним.

Руки и ноги девушки повиновались, вопреки всем её попыткам воспротивиться. За призраками голубой туман расползся уже по всей стене. Разоблачённая живыми, нежить замыслила отступить, но забрать с собой и свою добычу.

Кара пробовала упираться, зная не только то, что она не желает отправиться куда‑ либо вместе с этой парочкой, но и то, что единственное, что лежит сейчас за этой стеной, — это тёмное холодное море. Тристу и его спутнику не нужно дышать, но Кара‑ то без воздуха не может.

Иди ко мне, колдунья… — зазвучал голос у неё в голове. Немигающие глаза Фаузтина приковали её к себе, изгоняя из сознания все мысли.

Не в состоянии больше контролировать себя, Кара зашагала к нежити.

— Девочка, нет! — Капитан Джероннан схватил её за руку, но рана не позволила ему сжать пальцы.

Девушка высвободилась, протянула руку и приняла предложенную изуродованную ладонь Сэдана Триста.

— Она… моя! — выдохнул улыбающийся мертвец. Фаузтин стиснул плечо товарища и подался назад, исчезая в голубой пелене и утягивая за собой Триста. А за Тристом следовала Кара.

— Хватай её! — рявкнул капитан.

Дрэйко что‑ то кричал, кажется звал её по имени, но предпринимать что‑ либо было уже поздно.

Тёмная колдунья провалилась в мерцающую дымку‑ и очутилась в удушающих объятиях моря.