Глава 17. — Что это за звук? — спросил Норрек, отрывая взгляд от узора, который он рисовал на песке.

— Что это за звук? — спросил Норрек, отрывая взгляд от узора, который он рисовал на песке.

Прижавшаяся к его боку Галеона покачала головой:

— Я слышу лишь гром, мой рыцарь.

Он поднялся и вслушался.

— Похоже на битву… в стороне города.

— Возможно, какой‑ то праздник. Например, день рождения султана.

Норрек нахмурился, подозрительно относясь к беспрестанному отрицанию женщиной того, что он так ясно слышал. Хотя его память и память Бартука перемешались уже до такой степени, когда невозможно точно сказать, чья есть чья, обе они определённо твердили солдату, что он не ошибся. Лязг, крики… они говорят о насилии, о кровопролитии…

Отчасти он стремился присоединиться к схватке.

Но нет… у него есть дела поважнее. Гробница Горазона, которую эта привлекательная ведьма назвала Тайным Святилищем, должна быть где‑ то поблизости, возможно прямо здесь, у него под ногами.

Норрек опустился на колени, не заметив облегчённого взгляда Галеоны. Что‑ то в начерченном им узоре — перевёрнутый треугольник с кругами по углам и тремя полумесяцами внизу — казалось неправильным. То, что боец и вовсе не знал подобных заклинаний, больше не беспокоило его. Их знает Бартук, а значит, и Норрек Вижаран тоже.,

— Что я упустил?

Ведьма помедлила.

— Одно из двух. Для поиска человека требуется пентаграмма в центре треугольника. Для поиска места — треугольник должен быть вписан в большую пентаграмму.

Что ж, это имеет смысл. Норрек скорчил рожу, недовольный, что забыл нечто столь элементарное. Он наградил женщину улыбкой:

— Прекрасно.

Несмотря на её магические умения, дополняющие его собственные растущие способности, и физические чары, взывающие к самой природе мужчины, опытный солдат ни на йоту не доверял своей новой спутнице. Она сказала полуправду и вообще многое скрыла от него. Он ощущал её амбиции. Колдунья смотрела на него как на полезное орудие для достижения собственных целей, впрочем, как и он на неё. До тех пор, пока женщина помогает ему, Норреку плевать на её ложь. Однако если потом она попытается предать его, солдата не будут терзать угрызения совести, когда он разберётся с ней, как с любым изменником.

Какая‑ то часть его разума все ещё боролась с тем, кем — или чем — он стал. Даже сейчас Норрек чувствовал, что подобные мысли о Галеоне противоречат тому, во что ветеран верил всю свою жизнь. И всё же, как просто принять их сейчас.

Мозг снова вернулся к текущей задаче. Он должен найти гробницу Горазона, хотя зачем до сих пор оставалось для него загадкой. Возможно, когда он обнаружит её местонахождение, причина поиска, наконец, станет ясна.

Он начертил большую пентаграмму, решив попытаться отыскать само святилище, а не человека. Горазон сейчас — это всего лишь кучка костей, и сконцентрироваться на них куда сложнее. Строение же представляет собой больший, вполне определённый объект для заклинания.

— Ты уже проделывала что‑ нибудь подобное?

Галеона горделиво взглянула на него:

— Ну конечно! — Она слегка потупилась. — Но я никогда не видела Тайного Святилища или каких‑ либо вещей из него.

— Тогда проблем не будет.

У Норрека уже созрел план. Он чувствовал уверенность, что сумеет произнести необходимую формулу и сосредоточиться на месте, но это потребует от него сильного напряжения мысли, что увеличивает вероятность неудачи. Тайное Святилище уже доказало, что не желает быть обнаруженным. Даже после того, как доспехи победили Дрогнана, какая‑ то другая сила оттолкнула Норрека от цели. Как гробница самого Бартука, место упокоения Горазона наверняка строилось со всяческими мерами предосторожности. Создатели её явно не желали, чтобы склеп обнаружили или разграбили, и наложили могущественную защиту вроде той, с которой солдат столкнулся в покоях Дрогнана.

Но если читать заклинание будет Галеона, Норрек сможет полностью сконцентрироваться на своей задаче. Наверняка это сработает. Если же нет…

Он объяснил все ведьме, и она кивнула:

— Думаю, у нас всё получится. Но мы должны стать одним целым, иначе наши собственные мысли будут работать против нас.

Она протянула руки. Норрек сжал их. Галеона улыбнулась мужчине, но что‑ то в этой улыбке отталкивало, вместо того чтобы манить. Снова увидел он в её глазах жгучее честолюбие. Колдунья полагала, что, доказывая свою полезность компаньону она сумеет в конечном счёте контролировать его. А это, в свою очередь, вызывало у него шквал чёрных мыслей, — мыслей о том, что он сделает с любым, кто решит, что может вертеть им. Хозяин может быть только один — и это Норрек.

— Нарисуй, — пробормотала колдунья. — Нарисуй в уме, куда ты хочешь, чтобы мы отправились…

Норрек мысленно представил себе гробницу, такую, какой он видел её в первый раз. Он считал то первое видение истинным, а потом уж силы, не желающие подпускать его к святилищу, попытались заморочить ему голову и запутать память. Скелеты в мантиях, каменный гроб с драконом и полумесяцем… вот наверняка подлинный образ склепа.

Крепко держась, Галеона с закрытыми глазами и обращённым к небу лицом откинулась назад. Она покачивалась, бормоча заклинание, дёргая мужчину за руки в латных перчатках.

Норрек тоже закрыл глаза, чтобы не отвлекаться на тело ведьмы, рисуя себе место упокоения Горазона. В душе его набухало нетерпение. Это сработает. Он перенесётся в Тайное Святилище.

И что потом?

У Норрека не было времени гадать, поскольку он вдруг почувствовал, как тело его стало лёгким, словно он превратился в дух, отринув плоть. Тянущий вес чувствовался только в руках, в которые вцепилась колдунья.

— Незаридз Аэро! — вскрикнула Галеона. — Аэрона Джу!

Тело бойца потрескивало чистой энергией.

— Аэрона Джу!

Жуткое ощущение перемещения тряхнуло Норрека…

…и в следующий миг ноги его опустились на твёрдый камень.

Сразу же, распахнув пошире глаза, Норрек Вижаран осмотрелся по сторонам. Взгляд встретили затянутые паутиной стены, а вдоль них выстроились рядком статуи, не похожие друг на друга ни формой, ни лицами, глядящими на него в упор. Не все имена он мог припомнить, но среди незнакомцев человек заметил одного или двоих, хорошо знавших его, — и его брата Горазона тоже.

Но нет — Горазон же не его брат! Почему он продолжает так думать?

— Мы сделали это! — воскликнула Галеона, осознав, наконец, что их окружает.

Она прижалась к мужчине, целуя с такой страстью, которой не воспрепятствуешь, и всё же больше всего сейчас Норреку хотелось оттолкнуть ведьму.

— Да, это здесь, — ответил он, как только ухитрился отлепить от себя женщину.

— Нет ничего такого, чего бы мы не могли совершить вместе, — проворковала она. — Нет никого, кто встал бы на твоём пути…

Да, Галеона определённо решила упрочить их альянс. Соблазнительная ведьма прекрасно понимала, какой силой он владеет, силой, которую дали ему доспехи. Если бы она могла, Норрек не сомневался, она попыталась бы надеть латы сама — и таким образом избавиться от необходимости в любом партнёре. Чем скорее он отделается он неё, тем лучше.

Отвернувшись от дьявольской женщины, Норрек взглянул на древний, пахнущий плесенью коридор. Необычный желтоватый свет пропитывал заброшенное жилище, свет без какого‑ то определённого источника. Он не помнил его в своём первом проникновении в это мрачное царство, но поскольку всё остальное выглядело точно как в видении, Норрек не придал одному отличию большого значения. Его цель — перед ним.

— Сюда. — Не дожидаясь и не проверяя, последовала ли за ним колдунья, Норрек зашагал по коридору туда, где, как он чувствовал, находится саркофаг.

Галеона поспешно нагнала мужчину, рука темнокожей женщины скользнула под его локоть, словно они были любовниками, гуляющими по лунному саду. Он не стал вырываться, сообразив, что так он сам может держать её под присмотром.

Время от времени на него смотрели знакомые лица покрытых пылью статуй. Норрек отмечал каждое с удовлетворением, вспоминая их порядок в своём видении. Они не только доказывали, что он движется в нужном направлении, но некоторые конкретные лица говорили к тому же, что главные покои уже совсем недалеко.

И всё‑ таки… всё‑ таки что‑ то в этих статуях смущало ветерана, поскольку, хотя внешне они и казались такими же, какими он их помнил, мелкие несоответствия в деталях начали преследовать его. Отдельные черты знакомых лиц выглядели немного не так — форма носа, изгиб губ, линия подбородка. И глаза, глаза зачастую принадлежали словно бы другой личности. В конце концов, он остановился у одной статуи, чтобы рассмотреть получше.

— Что такое? — прошептала Галеона, сгорающая от нетерпения двигаться к конечному пункту.

Лицо, на которое смотрел солдат, было лицом Оскула, круглоголового, почтительного, но назойливого мага, краткое время бывшего поручителем Горазона в совете Вижири; он очень походил на ту статую из видения Норрека… но глаза должны были быть уже, к тому же скульптор придал им сонное выражение, совсем не вяжущееся с вечной активностью этого человека. Всё остальное в этой статуе вроде бы было на месте, но глаз оказалось достаточно, чтобы встревожить бойца ещё больше.

И всё же Норрек находился в гробнице очень короткий промежуток времени и лишь часть его провёл среди призрачных скульптур. Скорее всего, замеченные им сейчас несоответствия — вина мастера, а не что‑ то другое.

— Ничего, — отозвался наконец солдат. — Идём.

Они прошагали ещё несколько минут и наконец‑ то вошли в склеп. Изучив древнюю площадку, Норрек улыбнулся. Здесь всё выглядело как нужно. Скелеты колдунов Вижири в нишах слева и справа безмолвно приветствовали прибывших. Широкий каменный гроб на помосте в точности походил на саркофаг из видения. Гроб…

— Горазон… — прошептал он.

Норрек нетерпеливо повлёк Галеону к саркофагу.

Ужас, пережитый им во время первого визита сюда, сейчас почти забылся. Все, чего жаждал Норрек теперь, — это открыть гроб. Он отстранил ведьму, протянул руку и взялся за крышку.

В этот момент взгляд его вновь скользнул на герб клана — что‑ то никак не желало отпускать внимания солдата.

Дракон остался точно таким же, но теперь под ним полыхала остроконечная звезда.

Он отступил на шаг — правда медленно проникала в сознание человека. Слишком много ошибок, слишком много различий в мелочах…

— Что‑ то не так? Почему ты не открыл его?

Глядя на предательские знаки, бывалый боец рявкнул:

— Потому что это все ненастоящее! — Он взмахнул рукой, показывая на легион мёртвых магов. — Не думаю, что тут вообще есть что‑ то реальное!

— Но это же безумие! — Галеона прикоснулась к гробу. — Он твёрдый, настоящий, как ты или я!

— Неужто? — Норрек вытянул руку — и, как он и надеялся, в ней тут же сверкнул грозный чёрный меч. — Поглядим, где здесь правда!

Галеона смотрела ошеломлённо и растерянно, а солдат занёс клинок высоко над головой и резко опустил его на громоздкий саркофаг.

Лезвие, не задержавшись, рассекло камень, пролетев насквозь, и всё же на гробу не появилось ни царапины. Две половинки каменного монумента не отделились друг от друга и не обрушились… и старые кости Горазона не посыпались с грохотом на пол.

— Иллюзия… или нечто вроде этого. — Он повернулся к жуткой компании у стен, глядя на мёртвых так, будто это их вина. — Где он? Где Горазон?

— Возможно, в другом коридоре…— предположила Галеона, и тон её показывал, что она не слишком доверяет сейчас его рассудку.

— Да, возможно.

Не дожидаясь женщины, он рванул прочь из склепа. Норрек бежал по единственному проходу, разыскивая боковые ответвления или дверь. Он не помнил, чтобы они встречались здесь. В обеих версиях его сна тут всегда пролегал только один коридор. Великое Тайное Святилище состояло лишь из него и самих погребальных покоев. Большего от подобного сооружения никто бы не мог ожидать.

Разве что то, что он видел, предназначалось специально для любопытных и жадных незваных гостей, а настоящее Святилище пряталось где‑ то в другом месте.

Обескураженный боец остановился, разглядывая статую одного из своих — нет, бывших соперников. Бородач насмешливо ухмылялся в лицо Норреку.

Усмешка привела его к решению. Солдат снова занёс чёрный меч.

— Что ты хочешь сделать на этот раз? — фыркнула Галеона — её терпение наконец истощилось. Пусть он и обладает великой силой, но пока бегающий кругами Норрек явно не впечатлял её.

— Если тут нет другого прохода, я его проделаю сам!

Он метнул взгляд на статую, невыносимо желая стереть издевательскую улыбку с каменного лица. Да, здесь отличное место, чтобы прорубить выход наружу. Норрек замахнулся, намереваясь разбить мерзкую статую с одного удара.

Но когда клинок уже приближался к ухмыляющемуся бородачу, готовясь снести ему голову, всё, что окружало Норрека, распалось на части. Пол поднялся, стены отодвинулись, ряды статуй повалились, словно упав в обморок. Саваны паутины скрутились коконами и растворились в затхлом воздухе. Ступени расцвели, словно бутоны, покачиваясь и поворачиваясь. Кусок пола перестал подниматься, рухнув вместо этого вниз, оставив двоих людей стоять у пропасти. Единственное, что оставалось неизменным среди всего этого хаоса, — это желтоватое освещение.

— Что ты наделал?! — завопила Галеона. — Дурак! Все разваливается!

Норрек не мог ответить ей, он даже не мог устоять на ногах. Мужчина упал, тяжёлые доспехи тянули его вниз. Оружие выпало и исчезло на лету. Земля тряслась, не давая подняться и, хуже того, подкатывая человека к обрыву.

— Помоги встать! — в отчаянии крикнул он колдунье.

Латные перчатки царапали каменный пол, но не могли ни за что зацепиться. Вокруг него Тайное Святилище продолжало преображаться без какой‑ либо заметной причины, словно бы гробница пришла, как человек, к какому‑ то своему заключению.

Галеона посмотрела в его сторону, помедлила, потом взглянула направо, туда, где внезапно возникла лестница.

— Проклятие, помоги мне!

Она засмеялась:

— Пустая трата времени! Ты, Августас, Ксазакс — все вы одинаковы! Лучше зависеть только от себя! Если ты даже подняться не можешь, то оставайся здесь и подыхай, идиот!

Одарив Норрека последним пренебрежительным взглядом, Галеона направилась к лестнице.

— Нет!

Гнев и страх боролись в нём за главенство, гнев и страх, каких солдат и представить себе не мог. И когда ведьма заторопилась к свободе, бросая Норрека, обрекая его на неминуемое, ярость вырвалась наружу, желание покарать гадину за предательство взяло верх.

Норрек приподнял левую руку, показывая ею на женщину. Слова силы собирались на его губах, готовые соскользнуть в воздух. Одной короткой фразой он избавит себя от изменницы.

— Проклятие! Нет! Я не стану! — Он резко рванул руку к себе.

Пусть бежит без него, если хочет. На его руки не ляжет ещё одна смерть.

К несчастью, доспехи не согласились.

Рука поднялась снова, на этот раз вопреки воле Норрека. Он пытался опустить её, но, как в самом начале своих жутких поисков, солдат обнаружил, что он больше не хозяин, а всего лишь средство. Доспехи Бартука требуют возмездия за слабость Галеоны — и получат его, невзирая на желания своего носителя.

Перчатка засветилась багровым.

Все вокруг продолжало изменяться, и темнокожая колдунья только сейчас добралась до извивающейся лестницы. Однако ей не повезло — ступени переместились в сторону, заставляя свернуть. Когда рука Норрека взлетела, Галеона поставила наконец ногу на первую ступеньку.

— Нет! — крикнул Норрек перчатке. Он посмотрел на убегающую женщину, которая даже мельком не взглянула на своего барахтающегося компаньона. — Беги! Торопись! Убирайся отсюда!

Только выпалив предостережение, Норрек осознал, что он наделал. Эти слова как никакие другие вынудили Галеону остановиться и обернуться, теряя драгоценные секунды, так нужные ей.

Слова мрака, с которыми до сих пор боролся солдат, вырвались на свободу.

Галеона увидела, что он делает, и ударила в ответ. Она показала на распростёртую на земле фигуру, выплюнув одно грубое слово, в котором память, не принадлежащая Норреку Вижарану, распознала одно из самых подлых заклятий.

Ослепительное голубое пламя окутало ведьму, едва она закончила говорить. Галеона вскинула голову и взвыла в агонии, а потом в одно мгновение ока рассыпалась лёгкими хлопьями золы.

Однако у Норрека не было времени осознать её ужасную кончину, поскольку тело его внезапно скрутила невыносимая боль, словно в нём ломалась каждая косточка. Норрек чувствовал, как даже самый крошечный хрящик медленно, но неумолимо трещит. Хотя магия доспехов уничтожила женщину, заклинание Галеоны успело попасть в цель. Солдат закричал, трясясь и не контролируя себя. Хуже всего было то, что, несмотря на его мучения, доспехи не делали ничего, чтобы помочь ему, вместо этого, кажется, вознамерившись подняться по той самой лестнице, на которой погибла колдунья.

Однако, хотя доспехи и доставили его к ступеням, продвинуться дальше у них не получалось. Каждый раз, когда латы пробовали сделать шаг, невидимая сила отталкивала человека обратно. Кулак Норрека стукнул воздух, послав новую волну боли по телу и без того страдающего солдата.

— Пожалуйста, — прохрипел он, не заботясь о том, что услышать его могут разве что доспехи. — Пожалуйста… помогите…

— Норрек!

Моргая налитыми слезами глазами, он попытался сосредоточиться на голосе, женском голосе. Неужели призрак Галеоны явился позвать его присоединиться к ней в смерти?

— Норрек Вижаран!

Нет… Голос другой, моложе, но властный. Ему удалось немного повернуть голову, хотя любое движение оборачивалось для него пыткой. То ли далеко, то ли близко стояла смутно знакомая женщина, бледная, с чёрными, как смоль волосами, тщетно пытаясь дотянуться до него из чего‑ то вроде прозрачного дверного проёма на вершине очередного лестничного пролёта. За ней виднелась другая фигура, мужская, с длинными растрёпанными волосами и бородой, белыми как снег. Старик выглядел подозрительным, любопытным и испуганным одновременно. И казался ещё более знакомым, чем женщина.

А значит, это могла быть только одна персона.

— Горазон? — выдохнул солдат.

Одна из рук в латных перчатках немедленно взлетела, перчатка на ней полыхала магической яростью. Доспехи Бартука реагировали на имя — и не с удовольствием. Норрек ощущал, как внутри него формируется заклинание — то, после которого смерть Галеоны покажется безмятежной кончиной.

Нот словно в ответ на движение доспехов, раздался ужасный стон, словно само здание обиделось на увиденное. Горазон и женщина внезапно исчезли, лестница повернулась, и возникла новая стена. А Норрек обнаружил, что стоит в сводчатом зале с высокими колоннами, выглядящем так, будто в нём только что закончился грандиозный бал. Но и он быстро преобразился.

Неважно, что это за комната, неважно, куда делись женщина и Горазон, — доспехам было всё равно. Изо рта бойца вырвалось ещё одно заклинание, и из руки вылетел шарик расплавленной лавы, взорвавшийся через мгновение, ударившись о ближайшую стену.

Стон превратился в рёв.

Святилище вздрогнуло. Зловещие силы швыряли Норрека из стороны в сторону. Кроме того, он обнаружил, что не только воздух сгустился вокруг него — придвинулись и стены, и потолок, и даже пол поднялся.

Норрек вскинул руки, теперь уже, очевидно, его собственные, в последней тщетной попытке противостоять смыкающимся стенам.

Еда была великолепной, Каре такая и не снилась, даже капитан Джероннан не кормил её так. Впрочем, если бы она не была пленницей сумасшедшего мага, она получила бы от пищи куда больше наслаждения.

Во время трапезы колдунья при всяком удобном случае пыталась вытянуть из седовласого колдуна хоть что‑ то разумное, но получала от Горазона лишь невнятный лепет и противоречивую информацию. Сперва он заявил, что случайно обнаружил Тайное Святилище, — легенды говорили о нём как о гробнице Горазона, — потом сообщил Каре, что сам создал все это с помощью могущественной магии. Ещё Горазон сказал своей пленнице, что пришёл в Аранох изучать сходящиеся там потоки духовной энергии, кружащиеся над городом. Даже она слышала, что маги в этом краю способны собирать мистическую энергию куда лучше, чем в других точках мира. Однако затем он с великим трепетом открылся, что сбежал на эту сторону морей из страха, что наследие его брата настигнет его.

Постепенно Кара начала ощущать, что говорит с двумя разными людьми — одним, который действительно был Горазоном, и другим, только думающим, что он Горазон. Девушка могла разве что представить, через какие ужасные испытания пришлось пройти брату Бартука, особенно в чудовищной войне против своего ближайшего кровного родственника, да и последующие века уединения раскололи его и без того хрупкий разум. В Каре поселилось даже некоторое сочувствие к его состоянию, но она ни на миг не забывала, что этот безумный колдун не только держит её в своём подземном лабиринте против её воли, но и то, что в своё время магия его была столь же черна, как и чары Бартука.

Кара заметила ещё кое‑ что, тревожащее её не меньше, чем повреждённый рассудок хозяина. Тайное Святилище действовало не просто как строение, продукт гигантской силы Горазона. Девушка, могла бы поклясться, что это здание обладает разумом, что оно само — отдельная личность. Иногда она видела, как комната вокруг неё слегка меняется, стены двигаются и даже обстановка преображается. Ещё Кара обратила внимание, что непостоянны и стол, и еда. Более того, когда колдунья пыталась перевести беседу на Бартука, в помещении начинала сгущаться странная тьма — словно само жилище хотело пресечь скользкую тему.

Когда они закончили трапезу, Горазон немедленно принялся торопить девушку. Здесь, в своём убежище, он не бубнил больше о том, что «кругом столько зла», но его мутные глаза всё же смотрели на все с опаской.

— Надо быть осторожными, — бормотал Горазон, поднимаясь. — Во все времена надо быть осторожными… идём… много дел…

Не обращая внимания на постоянные предостережения старика, Кара встала — и увидела столь поразительное зрелище, что ненароком опрокинула кресло.

Из стола выросла рука, полностью сотворённая из еды. Рука, подхватившая её пустую тарелку и утащившая её в стол. В то же время материализовались и другие руки, каждая взяла какой‑ то предмет и аккуратно убрала его — туда же. Обескураженная Кара попятилась и обнаружила, что не слышала, как её кресло ударилось об пол только потому, что два поднявшихся из мраморного пола у самых её ног отростка поймали кресло прежде, чем оно упало.

— Идём! — позвал Горазон сварливо. Кажется, поразительные руки отнюдь не произвели на него впечатления. — Нет времени, совсем нет времени!

Столовая очищала сама себя, а старик повёл девушку вверх по лестнице к полированной дубовой двери. За ней оказался ещё один пролёт ступеней, на этот раз уходящих вниз. Несмотря на то что юной тёмной волшебнице очень хотелось задать вопрос, куда это они идут, она молча следовала за Горазоном, остановившимся у очередной двери, которая, казалось, должна была снова привести в просторную залу. И лишь когда старик распахнул створки и вместо столовой их встретил кабинет колдуна, Кара невольно выпалила:

— Это невозможно! Этой комнаты тут быть не должно!

Чародей взглянул на неё так, словно это она сумасшедшая.

— Естественно, она тут! В конце концов, я же шёл сюда! Какая глупость! Если ты ищешь комнату, она должна быть именно там, где ты хочешь, знаешь ли!

— Но…

Кара прекратила возражать — трудно спорить, когда факт у тебя перед глазами. Здесь должна была оказаться огромная комната, в которой они с Горазоном трапезничали, а вместо этого её приветствуют эти внушительные, пускай, и не слишком чистые покои. Размышляя о всех своих невероятных путешествиях по Святилищу, чернокудрая заклинательница пришла наконец к заключению, что дом древнего мага не может существовать целиком в плоскости смертных. Ни один архитектор не в силах нарушить физические законы, с которыми она столкнулась, но, говорят, самые могущественные Вижири научились манипулировать самой тканью реальности, создавать для своих нужд то, что называется «карманными вселенными», где законы природы пишутся их хозяевами.

Сотворил ли это Горазон с Тайным Святилищем? Если да, старик создал чудо, равного которому нет на свете! Другого объяснения тому, что тут происходит, Кара найти не могла.

Несмотря на изорванную мантию и неопрятный внешний вид, в своих покоях Горазон выглядел куда внушительнее. Когда он ступил в центр комнаты и вознёс руки к потолку, Кара ожидала, что сейчас меж его пальцев заиграют огонь и молнии. Она думала, что поднимется явившийся из ниоткуда ветер и, возможно, даже тело Вижири ярко засияет.

Вместо этого он просто повернулся обратно к ней и сказал:

— Я привёл тебя сюда… но я не знаю почему.

После секунд, потребовавшихся на осознание этого странного заявления, колдунья ответила:

— Это из‑ за доспехов? Доспехов твоего брата?

Он снова уставился на потолок.

— Это так?

Потолок, естественно, не ответил.

— Горазон… ты должен помнить, что они сделали с телом твоего брата, твои и мои люди.

Снова вопрос к потолку:

— А что с ним сделали? Ах да, неудивительно, что я не помню.

Чувствуя себя так, словно сама разговаривает с потолком или стенкой, Кара поднажала:

— Послушай, Горазон! Кому‑ то удалось украсть его заколдованные доспехи из гробницы. Я следовала за ними всю дорогу и вот оказалась здесь! Похититель в эту минуту может быть в Лат Голейне! Нам надо найти его и забрать доспехи! Не стоит говорить, какое зло заключено в них!

— Зло? — Глаза старика расширились, как у испуганного животного. — Зло? Здесь?

Кара проглотила проклятие. Она снова разбередила его манию.

— Вокруг столько зла! Я должен быть осторожен! — Указательный палец уткнулся в неё. — Ты должна уйти!

— Горазон, я…

В этот момент что‑ то случилось, что‑ то произошло между колдуном и его берлогой. Секунду спустя девушка почувствовала, как содрогнулось Святилище, — так трясётся живое существо, а не просто здание, на, которое накатила какая‑ то ударная волна

— Нет, нет, нет! Я должен спрятаться! Я должен спрятаться!

Горазона явно объяла паника. Девушка бы, наверное, убежала из покоев, но комната снова преобразилась. Столы с инструментами и препаратами ретировались, и из пола до уровня глаз поднялся гигантский хрустальный шар, поддерживаемый снизу сложенной чашечкой каменной ладонью.

В центре сферы виднелся человек, которого Кара Ночная Тень никогда по‑ настоящему не видела, но кто он, догадалась немедленно благодаря тёмно‑ красным доспехам.

— Это он! Норрек Вижаран! Он в доспехах!

— Бартук! — взвизгнул её спутник. — Нет! Бартук пришёл за мной!

Она схватила старика за руку, готовая рискнуть жизнью, если сейчас выпал шанс положить конец этим опасным поискам:

— Горазон! Где он? Это тоже часть Святилища?

В шаре Норрек Вижаран и темнокожая женщина бежали по увешанному паутиной коридору, полному древних статуй, высеченных в манере Вижири. У Норрека был чудовищный чёрный меч, которым он, казалось, готов немедленно воспользоваться. Кара подумала, не слишком ли хорошо отзывался Сэдан Трист о своём бывшем друге. Она видела перед собой человека, явно весьма искушённого в жестоких убийствах. Невзирая на это, Кара знала, что не может подойти так близко и потерпеть неудачу.

— Отвечай! Это часть Святилища? Ведь так?

— Да, да! А теперь оставь меня!

Старик рывком освободился от неё, кинулся к двери — и остановился, оплетённый стремительно выползшими из пола и стен побегами рук, не дающими ему оставить колдунью одну.

— Что? …

Больше ничего молодая женщина сказать не могла, поражённая страстностью действий отростков. Сама крепость Горазона, кажется, взбунтовалась, вынуждая его вернуться к Каре.

— Отпусти меня, отпусти! — вопил безумный колдун в потолок. — Это зло! Я не должен позволить ему добраться до себя! — А потом девушка с чёрными локонами увидела, что на морщинистое лицо Горазона легло выражение угрюмой печали. — Ну ладно… ладно…

И он вернулся к сфере, показывая на живую картинку. К этому времени Норрек стоял перед одной из статуй, выкрикивая что‑ то гневное, чего кристалл не передавал, а затем занёс свой чёрный клинок, готовясь ударить.

И тут Горазон воскликнул:

— Грейкос Доминиус эст Буар! Грейко Доминиус Марту!

И изображение закрутил хаос — стены, пол, лестницы вырастали и исчезали. Среди этого безумия две фигуры боролись за жизнь. Однако у Норрека Вижарана не получалось спастись — он упал у края и не мог подняться из‑ за постоянного движения вокруг него. Женщина — ведьма, по мнению Кары, — бросила беспомощного солдата, направившись к лестнице.

— Грейко Доминиус Морту! — снова рявкнул старик.

Что‑ то в его тоне заставило Кару взглянуть на Горазона, и в его глазах она не прочла ничего, кроме смерти для этой пары. Значит, вот так всё и кончится. Не от рук мстителей, не от её колдовства, но от фатальных заклинаний сумасшедшего братца Бартука. По отношению к ведьме девушка ничего не чувствовала, но из‑ за рассказов Триста о ветеране в ней вспыхнула искра жалости к солдату. Возможно, когда‑ то он был добрым человеком.

Но не в этот момент, когда Норрек намеревался покончить со своенравной партнёршей. Он протянул к ней руку в перчатке, крикнул что‑ то…

Только теперь Кара заметила выражение ужаса и горя на его лице. Ни удовлетворения, ни тёмных страстей, только страх перед тем, что он сейчас сделает с убегающей женщиной.

Но это же не имеет смысла, разве что…

— Что он сказал, Горазон? Ты знаешь, что он сказал? Я хочу знать!

И хрустальная сфера внезапно взорвалась голосом человека:

— Проклятие! Нет! Я не стану! — И потом: — Нет! Беги! Торопись! Убирайся отсюда!

Эти горькие крики — не яростные вопля мстительного убийцы, и всё же рука его поднята, готовая ударить по бегущей спутнице. Однако выражение лица человека продолжает опровергать картину. Норрек Вижаран выглядит так, будто борется сам с собой или… или… Ну конечно!

— Горазон! Ты должен остановить это! Ты должен помочь им!

— Помочь им? Нет, нет! Я уничтожу их и уничтожу наконец зло! Да, наконец!

Кара снова взглянула в сферу — как раз вовремя, чтобы стать свидетелем жуткой гибели ведьмы и предшествовавшей этому атаке женщины на бойца. Крики Норрека заполнили покои Горазона, шар явно продолжал исполнять просьбу колдуньи.

— Послушай меня! Зло в доспехах, а не в человеке! Неужели ты не видишь? Его смерть будет пародией, смещением равновесия! — Расстроенная упрямством и тупостью Горазона, она вскинула взгляд к потолку. Колдун советовался с некой силой там, наверху, силой, существующей не только в его больном воображении. Ей‑ то она и закричала: — Чудовищем был Бартук, а не тот, кто сейчас облачён в его доспехи. Только Бартук способен так забирать жизнь! — Снова посмотрев на сумасшедшего мага, она закончила: — Или Горазон в этом похож на своего брата?

Реакция на её отчаянную речь ошеломила даже Кару. На стенах, на потолке, даже на полу в камне открылись рты. Лишь одно слово рвалось из них, повторяясь снова и снова:

— Нет… нет… нет…

Хрустальная сфера внезапно раздалась и, как ни поразительно, открылась. В ней вытянулась лестница, которая, как предположила Кара, должна была привести — пусть это и кажется невероятным! — прямо к бьющемуся за жизнь Норреку.

Горазон отказался помочь ей, но Тайное Святилище согласилось.

Колдунья немедленно кинулась к кристаллу, задержавшись только на первой ступеньке. Несмотря на то что ей предоставили этот путь, заколдованное жилище продолжало атаковать Норрека, делая спасение затруднительным. После секундной нерешительности Кара наконец решила позвать солдата, посмотреть, не сможет ли он добраться до неё, чтобы девушке не пришлось входить в бурлящий хаос.

Он ответил на второй оклик — выкрикнул имя Горазона. Кара в замешательстве отдёрнула протянутую руку — символический жест, показывающий, что она желает лишь помочь. И когда она сделала это, он, в свою очередь, среагировал странно, словно хотел не просто подойти к девушке, а убить её.

— Зло пробудилось… — процедил голос за спиной у Кары.

Горазон. Она и не заметила, когда он шагнул к ней. Кара полагала, что безумный маг предпочтёт держаться подальше от опасности. Теперь она поняла, почему Норрек — или, скорее, доспехи — действовали так. Магические латы все ещё жаждали удовлетворить величайшее желание своего создателя — погубить его проклятого брата.

Но прежде чем они успели ударить, Святилище решило вновь взять на себя управление ситуацией. Норрек и его окружение стали ускользать, отступая всё дальше и дальше, почти исчезнув из виду. Кара видела, как стены там начали сходиться, словно удивительное жилище решило заключить неприятеля в коробочку… или и того хуже. Только сейчас девушка сообразила, что если доспехи так упорно ищут смерти Горазона, Тайному Святилищу лучше покончить со всем разом, даже если это и повлечёт за собой гибель невиновного. Лучше уничтожить и доспехи, и Норрека, чем дать наследству Бартука ещё один шанс на успех.

Но эта смерть нарушает равновесие, которое Кару учили сохранять. И вот, когда над Норреком уже нависала смерть, колдунья прыгнула в хаос кристалла, надеясь, что разумное жилище Горазона сделает для неё то, чего не сделало бы для злополучного бойца.

Что оно не решит, что и Карой тоже можно пожертвовать.