Страх на Мальдивах

Стать отцом в сорок два года – это чудесно! В этом возрасте прелесть отцовства ощущается гораздо глубже.

Я смотрел на Кристель и ощущал себя львом, готовым сразиться с любыми возможными трудностями и претерпеть любые жертвы. И в то же самое время я чувствовал в себе безграничную нежность к этому хрупкому созданию, которое улыбалось и протягивало ко мне свои ручонки.

Как я уже говорил, в последние три месяца беременности Ромины я находился дома. Многие обязательства по работе были отложены на неопределенный срок, и теперь необходимо было их выполнять. Мы снова окунулись в кочевую жизнь, взяв с собой и маленькую Кристель.

Летом 1986 года мы были на гастролях в России. Это были мои первые гастроли в Советском Союзе: сорок дней в этой бескрайней империи.

Это также была последняя поездка, которую мы могли совершить все вместе: осенью Иления и Яри должны были начать обучение в одном швейцарском колледже – международной школе, славившейся своим серьезным подходом к образованию и строгостью порядков.

Я всегда был убежден, что культурная составляющая является главной в жизни человека. В том швейцарском колледже учились с восьми утра до восьми вечера. Кроме традиционных дисциплин там преподавали театр, танец, спорт, технику кино, фотографию, живопись, скульпторское дело. Выходные – суббота и воскресенье. Дополнительных каникул – не существует. Поэтому гастроли в России были, повторюсь, последней возможностью провести время всей семьей.

Отправились мы всей толпой, включая моих родителей и музыкантов. Это была чудесная поездка. В России наши песни давно знали и оценили, и мы нашли там очень чувственную и восторженную публику.

На моих концертах было правилом исполнять Ave Maria Шуберта. Прекрасный образец классической музыки – и не менее прекрасный в религиозном плане. В России, где в то время еще правил коммунистический атеизм, а сперва сомневался в целесообразности ее исполнения. Более того: я получил настоятельную рекомендацию не петь ее. Поскольку это было мое первое выступление в России, мне не хотелось начинать его с провокаций, и я всерьез думал исключить эту композицию… но этого мне хотелось еще меньше. Такой шаг означал бы предать мои убеждения, предать веру – ведь эта музыка не что иное, как молитва.

После долгих размышлений я сказал себе: «Почему я должен выбрасывать из своей программы уникальный музыкальный шедевр?»

И спел ее уже на первом концерте. Публика отреагировала так, как я совершенно не ожидал. Аплодисментам не было конца! На следующих концертах люди уже ждали исполнения Ave Maria. С первых же нот зал превращался в звездное небо: десять-двенадцать тысяч маленьких огоньков, тихо двигавшихся в такт музыке. И по окончании – овации.

Мои концерты проходили во дворцах спорта, и каждый раз собиралось восемнадцать тысяч человек. На каждом из тридцати шести концертов я пел Ave Maria, и публика всегда встречала ее неистово.

Как-то вечером один из организаторов сказал мне: «Еще совсем недавно нельзя было исполнять в России такую музыку».

В октябре Ромина забеременела снова.

Помня о том, как тяжело проходили последние месяцы предыдущей беременности, мы сразу решили, что Ромине нужно вести спокойный образ жизни. Однако у нас уже были обязательства по участию в фестивале Сан-Ремо в начале февраля 1987 года. Речь шла о возвращении на санремовскую сцену после нашумевшей победы 1984 года с Ci sara`. От этого мы отказаться не могли, в остальном же было решено Ромину не переутомлять. Я же продолжал гастролировать по Европе, даже еще в более плотном графике, чем прежде.

В начале января Ромина, заметив, что у меня уставший вид, выразила желание устроить до начала фестиваля небольшой отпуск и провести его где-нибудь вместе. Мы выбрали Мальдивы, где еще никогда не были.

Вылетели мы в таком составе: я, Ромина, Кристель и мои родители. Иления и Яри были в колледже в Швейцарии.

До Мале, мальдивской столицы, путешествие протекало нормально. Мы решили провести отпуск на одном из атоллов посреди океана, Велиганду. Добраться туда можно было только по воде, на моторном катере. Когда мы отплывали из Мале, была плохая погода, но не предвещавшая каких-либо опасностей.

Как только мы отплыли, море начало вздуваться. Катер прыгал по волнам, которые росли на глазах и становились гигантскими; нас швыряло из стороны в сторону и подбрасывало вверх, как только катер падал на воду. С каждой минутой становилось все хуже и хуже. Однако нам нужно было продвигаться вперед: пытаться вернуться было бы еще опаснее.

Вместо часа мы добирались до места два с половиной. Ромина чувствовала себя очень плохо. Все остальные – не лучше. Но она ждала ребенка, и поэтому ее состояние меня беспокоило.

Добравшись до гостиницы, Ромина сразу же легла в постель. Через несколько часов она позвала меня и обеспокоено сообщила, что у нее начались сокращения живота – так же, как это было в Риме в ожидании Кристель. Снова опасность потери ребенка, с той лишь разницей, что здесь не было никакой врачебной помощи.

Я начал судорожно искать врача. В нашей компании нашелся один, доктор Джулио Рокка из Вероны, спортивный врач, но у него с собой не было медикаментов. Ближайшая больница находилась в Коломбо, но чтобы туда попасть, необходимо было вернуться в Мале на катере и затем еще час лететь до Коломбо на маленьком самолете.

А в это время над Велиганду разразился настоящий ураган. Местные жители потом говорили, что не припоминают ничего подобного за всю их жизнь. Гром, молния, порывы ветра, носящаяся по воздуху вода – полный кошмар.

Ромина была в плену болей и тошноты. Я находился рядом с ней, пытался ее успокаивать, но на самом деле был еще более напуган, чем она. Я видел, что все очень плохо, и мне по-настоящему было страшно.

Кризис продолжался еще два дня. Ничего другого не оставалось, как только молиться и надеяться, что Господь нас не оставит.

Я продолжал всем названивать и просить помощи. Наконец нашелся врач, который внял моим безутешным просьбам и рискнул прилететь к нам на атолл на маленьком самолете: с собой он привез все необходимые для Ромины лекарства. Буря была настолько сильной, что самолет при посадке получил повреждения.

Ромина сразу же была помещена под капельницу. Еще через три дня из Рима прилетела Мирелла Моттес, акушерка Ромины, которая привезла полный набор медикаментов и инструментов на случай, если вдруг потребуется хирургическое вмешательство.

К счастью, операции не потребовалось. Сокращения продолжались еще около двух дней, потом прекратились. Буря также прошла, и как только Ромине стало лучше, мы немедленно вернулись домой, в Италию. В Риме Ромина была сразу же помещена в клинику Фламиния, где окончательно пришла в себя.

Так в начале февраля Ромина была уже в состоянии выступить вместе со мной на фестивале в Сан-Ремо. Мы представили песню Nostalgia canaglia (Проклятая ностальгия) и получили за нее третью премию.

Беременность в дальнейшем протекала спокойно, и в мае месяце Ромина должна была родить. Она надеялась, что ребенок появится 18 или 20 мая. 18-го – поскольку это день рождения Иоанна Павла II, а 20-го – мой.

Но Ромина Иоланда (как мы ее назвали) поступила так, как посчитала удобным для себя и появилась на свет 1 июня.