![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Франсис: тревога и неудачное самоограничение
Франсис, профессиональной танцовщице, исполняющей чечетку, был двадцать один год, она являлась единственным ребенком, которого усыновила семья, принадлежащая к среднему классу. Эта история болезни интересна в том отношении, что Франсис пыталась ограничивать свою личность, чтобы избежать тревоги, но (в отличие от Филис) она не смогла успешно достичь своей цели; и когда схема ограничений давала сбой, возникала тревога. Тестирование по Роршаху показало довольно высокую степень ригидности и ограничения личности на поверхности, но в протоколе проявлялись разнообразие и оригинальность, имел место определенный цветовой шок, и то обстоятельство, что ограничения часто рушились в процессе выполнения теста, указывает на то, что эти ограничения не являлись признаком бедной по содержанию личности1. Потребность ограни- 1 Всего ответов 37: 2М, 4FM, Ik, 4K, 21F, 3Fc, lc, 1С; процент ответов в области F 65; популярных ответов 6, оригинальных 7; процент ответов по картам VIII, IX и X 51; во всем протоколе только один ответ Н; последовательность является ригидной; W 16%; D 68%; d 8%; оценка интеллекта: эффективность 110, потенциальность 125. чивать себя особенно проявлялась в тех ситуациях, когда Франсис вовлекалась в эмоциональные отношения с другими людьми, которые, как она считала, обладали злыми намерениями и были к ней враждебно настроены. Враждебность Франсис по отношению к другим людям имела место, но она подавлялась. Стремление Франсис ограничить себя выражалось в значительных усилиях, которые она прикладывала к тому, чтобы удержать свои реакции на уровне «здравого смысла», «практичности» и «реализма». Когда этот способ действий не срабатывал при выполнении теста Роршаха, что происходило несколько раз, — возникала тревога. Франсис пыталась подавлять свои чувственные побуждения, но и это получалось у нее только иногда. В результатах по тесту Роршаха было очень интересное указание на то, что ее оригинальность имеет тенденцию разрушать ее ограничительную модель поведения. Существовали данные о том, что когда Франсис удавалось подавлять свою оригинальность, она могла в значительной степени избегать тревоги; но когда оригинальность выходила наружу, то это обстоятельство ломало ограничительную модель, и появлялась тревога. Такой результат по Роршаху представляет собой обобщенную картину индивида, который пытался ограничивать себя с целью защиты от вызывающих тревогу ситуаций, но ограничительная стратегия постоянно давала сбой, и возникала тревога, обычно из категории свободноплавающей. Оценка тревоги по тесту Роршаха составила: глубина 4, широта 3, 5, возможность управлять 2; с этим результатом Франсис попала в высокую категорию по сравнению с другими девушками. Выраженность ее тревоги по опросникам, относящимся к детству, настоящему и будущему, была умеренно низкой, умеренно высокой и высокой соответственно, и главной областью, где проявлялась тревога, во всех случаях было честолюбие. Франсис стала беременной благодаря молодому человеку, которого она идеализировала в течение четырех лет их тесной дружбы, так как он был «порядочным человеком и заслуживал доверия». Когда во время беременности он не предложил ей выйти замуж и даже отказался выделить какие-то деньги, чтобы поддержать ее при подготовке к рождению ребенка, отношение Франсис к нему резко изменилось и она стала его ненавидеть. Она без колебаний рассказала о своем отношении, добавив, что теперь она «ненавидит всех мужчин». Вполне возможно, что идеализация ею этого человека служила защитой от внутренней подозрительности, а также ее подавленной враждебности по отношению к нему; неожиданный сдвиг в сторону антагонизма говорит о том, что такое отношение, в подавленной форме, существовало все время. Что общего имели идеализация и полный антагонизм, так это структуру психики, на которую указывает тест Роршаха, а именно то обстоятельство, что Франсис хотела избежать реалистической оценки человеческих отношений. После родов ее отношение к мужчинам (о чем свидетельствуют как беседы, так и второе предъявление теста Роршаха) изменилось от избегания контактов с ними до избегания построения с ними развитых отношений. Она говорила: «У меня больше нет ненависти к мужчинам, я боюсь их»; ее план состоял в том, чтобы возобновить общение с мужчинами, особенно в сфере религиозной деятельности, но она стремилась lie допустить того, чтобы это общение стало развитым. В беседах с социальным работником и с психологом Франсис всегда ограничивала свои рассказы «практическими», «реалистическими» темами, и постоянно отказывалась касаться внутренних эмоциональных проблем. Кажется очевидным, что ее стойкое пристрастие к «реализму» являлось средством скрыть свои истинные чувства: Франсис имела кое-какое представление о защитном характере «практичности» и допускала, что у нее есть ощущения, которые указывают на опасность выражать свои истинные чувства и свою оригинальность, и одна из причин, которой она объясняла такое поведение, состояла в том, что другие люди будут думать, что она «глупая». Таким образом, в беседах, в отличие от теста Роршаха, Франсис была способна успешно придерживаться своей ограничительной стратегии и избегать большинства тем, обсуждение которых вызывало тревогу. Отношения Франсис с другими девушками приюта характеризовались непосредственностью и легкостью общения на внешнем уровне, с одной стороны, но, с другой стороны, постоянными подозрениями и враждебностью по отношению к ним, что иногда являлось для коллектива приюта большой проблемой. В описании Франсис взаимоотношений со своими отцом и матерью также проявлялась идеализация. Она говорила, что «очень довольна» своим детством; ее отец представлял собой «само совершенство», а ее мать была «ласковой» и всегда стремилась удовлетворить ее потребности и желания. Но подобные рассуждения всегда заканчивались каким-нибудь общим уклончивым замечанием вроде «Вы знаете, как мать и дочь находят между собой общий язык», и существовали достоверные данные о том, что положительные аспекты ее отношений с родителями лежали только на поверхности. Когда Франсис была ребенком, мать говорила ей в форме «сказки», что она была удочерена, подобно тому, как она рассказывала ей другие сказки, когда нужно было ложиться спать. В последние годы мать предлагала, чтобы Франсис узнала о своих настоящих родителях через агентство по усыновлению, но Франсис отказалась следовать этому совету, так как она «хотела оставить все, как в сказке». В сновидениях, о которых она случайно рассказала во время беседы, имелись некоторые указания на то, что под лежащими на поверхности положительными отношениями со своими родителями у Франсис имелось явное чувство изоляции и враждебности, возникающее вследствие того, что у нее не было своих собственных родителей. Напрашивается вывод о том, что мотив сказки и идеализация родителей использовался, как и в случае идеализации ее друга, с целью скрыть ее враждебность по отношению к родителям. При оценке чувства отвержения Франсис мы столкнулись с трудностью, которая состояла в противоречии между тем, что она говорила открыто — когда постоянно отрицала, что чувствует отвержение, — и знаками, идущими из глубины психики. Так как через ограничительную модель поведения Франсис и ее методы ухода от своих проблем нельзя было прорваться во время беседы, и так как было достаточно данных (таких, как идеализация своих родителей и мотив сказки), чтобы утверждать, что ее рассказу о взаимоотношениях со своими родителями нельзя доверять, мы основывали наши суждения о ее отвержении на косвенных признаках. На основе того, что Франсис не увидела людей на картах Роршаха: исходя из ее укрывающейся внутри подозрительности, враждебности по отношению к другим людям и сильного желания избежать с ними контакта и тесных взаимоотношений, мы сделали вывод о наличии умеренно высокой степени отвержения. Выводы. Мы видим у Франсис умеренно высокую степень тревоги. Данная история болезни является примером тревоги, появившейся вследствие закончившейся неудачей попытки ограничить саму себя. Франсис пыталась ограничить себя, чтобы избежать вызывающих тревогу ситуаций, особенно ситуаций, связанных с взаимоотношениями с другими людьми. Двумя важными механизмами, которые она использовала для подобных ограничений, являлись ее стремление во всем соответствовать «реалистическому», «практическому» уровню, и желание идеализировать других людей. Так как Франсис в действительности не являлась бедной по содержанию личностью; так как под идеализацией других людей скрывалась сильная враждебность; и так как на самом деле «реализм» и идеализация противоречили друг другу, ее ограничительная стратегия постоянно давала сбой. Именно в связи со всем этим Франсис испытывала тревогу. Подавление сексуальных и враждебных побуждений, точно так же, как и подавление оригинальности, было частью стремления ограничить себя. Очень важным является то обстоятельство, что когда оригинальность проявлялась в тесте Роршаха, то же самое происходило и с тревогой. Описывая историю болезни Филис, мы отмечали, что успешная попытка ограничения устраняет тревогу. Та же самая связь между ограничением и избеганием тревоги проявляется и в данном случае: когда Франсис удавалось себя ограничивать, у нее не было тревоги, но когда стремление ограничивать себя не приводило к успеху, появлялась значительная тревога. 11. Шарлотта: психотическое развитие устраняет тревогу Шарлотте был двадцать один год, ее родители принадлежали к среднему классу и работали в сельскохозяйственной общине, у Шарлотты был брат на два года ее старше, и два младших брата семнадцати и двенадцати лет. Медицинское обследование Шарлотты показало наличие врожденного сифилиса и недавно приобретенной гонореи. Как ее исследование по Роршаху, так и поведение показывали наличие явных, хотя и сглаженных психотических тенденций. При исследовании по тесту Роршаха проявились несколько рациональных искажений ответов, шок на светотень, в среднем большое время между ответами, и значительно развитая блокировка1. Шарлотта прилагала много усилий, выполняя тест, часто извинялась за свои ответы, но ее усилия были совершенно неэффективными и не сопровождались какими-то значительными эмоциями. Имела место определенная доля льстивости, хотя и не в крайней форме, свойственной острому психозу. Во время выполнения теста Роршаха Шарлотта демонстрировала психологу заискивающую, но отсутствующую улыбку, её глаза при этом были безучастны. Что касается диагноза, то тест Роршаха указывал на нерезко выраженное шизофреническое состояние, возможно, гебефренической природы. Проявлялась очень незначительная тревога, хотя способность управлять ею была, разумеется, плохой. Оценка тревоги по Рорша-ху составила: глубина 1, 5, широта 3, возможность управлять 4, с этим результатом она попала в низкую категорию выраженности тревоги по отношению к другим девушкам. В Ореховом Доме поведение Шарлотты обычно было вежливым и дружелюбным, но такая позиция время от времени прерывалась вспышками сильного гнева. Факт беременности очень мало ее затронул и, соответственно, она демонстрировала явное отсутствие реалистического планирования своего поведения по отношению к родам и судьбе ребенка. Биографические данные Шарлотты также свидетельствовали о некоторых значительных психологических нарушениях. В ее общине Шарлотту знали как девушку, которая в течение какого-то периода времени могла вести себя очень порядочно и быть преданной церкви, а в другое время совершала импульсивные, асоциальные поступки. В общине после ее частых выходок говорили, что она «помешана на мальчиках», и называли социально «дикой». В возрасте двадцати лет Шарлотта внезапно вышла замуж за ответственного, очень добросовестного молодого человека (чтобы «компенсировать мои недостатки», как она говорила). Впоследствии на военной службе этот юноша заболел психоневротическим расстрой- 1 Хотя ключевой составляющей данных по тесту Роршаха Шарлотты было наличие рационально искаженных ответов, мы включили в книгу цифровые показатели, так как делали то же самое при описании других историй болезни. Всего ответов 36: 9М, 4FM, 4FK, 9F, 3Fc 4FC, 3CF; среднее время ответа — одна минута 45 секунд; популярных ответов 8, оригинальных 7; W 44%; D42%, d3%, Dd 11%. ством. В это время Шарлотта навестила его в военном лагере; они оба согласились с тем, что их брак был ошибкой, и решили разойтись. Шарлотта говорила, что тогда она находилась в «таком замешательстве, что не могла ни о чем думать». Последовал период беспорядочной половой активности, во время которого Шарлотта забеременела. Половой контакт с армей--ским офицером, имени которого она не помнила, ставший, как считала Шарлотта, причиной ее беременности, она описывала как происшествие, которого она не хотела, однако «ничего с этим не могла поделать». Можно сказать, что поведение Шарлотты во время беременности соответствовало нерезко выраженному шизофреническому состоянию (или началу такого состояния). Хотя Шарлотта во время бесед постоянно и много рассказывала о своем детстве, она никогда не говорила о том, что заботит ее в настоящее время. Казалось, для нее теперь не существует никаких проблем; и когда разговор касался тех тем, которые могли иметь отношение к сегодняшним источникам тревоги, Шарлотта неизменно надевала на себя маску веселья или с отсутствующим выражением лица погружалась в продолжительное молчание. Некоторые едва заметные признаки свидетельствовали о скрытом чувстве вины, например, Шарлотта говорила: «Я совершила ошибку и должна за это заплатить», — но чувство вины не сопровождалось какими-либо эмоциями. Опросник детской тревоги Шарлотты показал умеренно высокую степень тревоги, при этом особо были отмечены «страх темноты» («так как темнота — это то, чего мы не знаем») и другие мрачные предчувствия фобического характера. Но опросники, относящиеся к настоящей и будущей тревоге, показывали умеренно низкую и низкую степень тревоги соответственно. В той мере, в какой выраженность тревоги по этим опросникам можно принять за чистую монету, они могли бы стать подтверждением предположения о том, что в предпсихотическом состоянии Шарлотта испытывала значительную тревогу, но на момент обследования ее тревога была скрыта нерезко выраженным шизофреническим состоянием. Выводы. Низкая степень выраженности тревоги Шарлотты говорит о том, что психотическое развитие определенного рода может тщательно прикрыть тревогу индивида. Что касается проблемы тревоги, то многие формы психоза следует рассматривать как конечное следствие конфликтов и сопровождающей их тревоги, которые являются слишком сильными для индивида, чтобы их переносить, и в то же самое время на любом другом уровне их невозможно устранить. В таких случаях тревога обычно проявляется как раз перед началом психотического состояния; этот период, возможно, был у Шарлотты как раз после того, как она решила развестись. Само психотическое развитие можно рассматривать как средство устранения конфликтов и тревоги, от которой невозможно избавиться другим путем. Цена такого избавления в случаях, подобных рассматриваемому, — это в каком-то смысле отказ от приспособления к окружающей реальности. Почему у Шарлотты наметилась тенденция к психозу, мы не знаем, но ясно, что тревога и конфликты Шарлотты были в значительной степени «замаскированы» либо вообще «исчезли» во время психотического состояния1. 12. Эстер: тревога, связанная с неподчинением и бунтом Эстер, которой было семнадцать лет, являлась единственной девочкой в семье, принадлежащей к среднему классу; два ее брата были на два и на четыре года старше ее, а один — на пять лет моложе. Ее отец, художник-оформитель, утонул во время запоя, когда Эстер было семь лет. Эстер содержалась в частном женском интернате, предназначенном для детей из более богатых слоев среднего класса и дающем общее среднее образование. Все воспитанницы этого интерната были одного вероисповедания. В интернате об Эстер отзывались как о недисциплинированной девушке, склонной к вспышкам раздражения, интеллектуально одаренной, но «ленивой». Эстер забеременела от моряка, с которым встречалась совсем недолго. 1 Мы здесь, конечно, говорим только о тех формах психоза, которые имеют психогенетическую природу, — т. е. являются скорее следствием психологического конфликта, чем органической патологии. Утверждение общего характера о том, что свойством таких психотических состояний является отсутствие тревоги, казалось бы, противоречит тому обстоятельству, что тревога проявляется при некоторых формах паранойи; но последний случай — это другая форма в рамках общей структуры. Результат по тесту Роршаха Эстер показывал значительную эмоциональную импульсивность и инфантилизм, определенное стремление к выставлению напоказ своей личности и выраженное стремление к неповиновению власти, которая над ней стояла1. Сексуальные побуждения Эстер в основном были поставлены на службу этому вызывающему неповиновению. Оценка тревоги по тесту Роршаха составила: глубина 3, широта 3, возможность управлять 3; с этим результатом она попала в умеренно высокую категорию по сравнению с другими девушками. По опросникам тревоги, относящимся к детству и настоящему времени, Эстер продемонстрировала высокую степень тревоги, главными областями проявления которой были «то, что думают о ней ее сверстницы», фобические мрачные предчувствия и тревога, связанная со стремлением к соперничеству, в школе и на работе. В детстве семейная атмосфера Эстер характеризовалась тем, что ее отец и братья дразнили Эстер и ее мать, и иногда это начинало напоминать садизм. Особенно сильно доставалось матери, хотя кое-что перепадало и Эстер. Эстер считала, что у нее был довольно близкий контакт с отцом, когда она была ребенком, но некоторые подробности, о которых она рассказала, дают основание думать, что его поступки причиняли ей значительно большие страдания, чем она в этом признавалась, и что в его поведении явно просматривалась определенная степень отвержения дочери2. Эстер видит причину своего бунтарского поведения в том, что отец умер, когда она была маленькой; «Если бы у меня был отец, с которым можно было бы поговорить, все эти неприятности (включая беременность) не случились бы». Мать Эстер (с которой проводилась беседа в Ореховом Доме), как кажется, была пассивной женщиной. Кроме того обстоятельства, что она всегда рассматривала Эстер как проблему и вынуждена была демонст- 1 Всего ответов 22: IM, 6FM, IK, 3FK, 5F, IFc, IFC, 4CF; популярных ответов 6, оригинальных 4; W 50%, D 50%; оценка интеллекта: потенциальность 120, эффективность ПО. 2 Например, однажды Эстер пошла со своим отцом на рыбалку; когда они возвращались к машине, Эстер зацепилась за колючую проволоку изгороди и не могла сдвинуться с места; отец (по-видимому, чтобы «подразнить» ее) сел в машину и объехал препятствие, оставив Эстер в беспомощном состоянии. рировать какое-то беспокойство по поводу затруднений, испытываемых Эстер в школе или где-нибудь в другом месте, она, как кажется, никогда не проявляла большого интереса к делам дочери, и не было заметно, что она ее хорошо понимает1. Хотя Эстер считала, что восхищается матерью, она также говорила, что ее мать является холодной и необщительной; как утверждала Эстер, она часто приглашала мать на спортивные соревнования, но та всегда отказывалась. По описанию Эстер, мать неоднократно становилась на сторону мальчиков, когда в детстве между сестрой и братьями происходили ссоры. Непослушание Эстер и ее склонность к бунтарству и на скрытом, и на открытом уровнях были, как кажется, направлены против ее матери; в процессе беседы появлялись указания на то (что подтверждается данными Роршаха), что ее сексуальная импульсивность того же характера. Первый сексуальный опыт Эстер произошел, когда она в возрасте тринадцати лет убежала из дома и проехала автостопом до отдаленного города и обратно. Существовали также признаки того, что своей беременностью Эстер хотела, с одной стороны, продемонстрировать независимое поведение и, с другой стороны, — привлечь к себе внимание матери. Наиболее часто используемым методом избегания тревоги у Эстер был смех — эту форму поведения в данном контексте можно также рассматривать как неповиновение (как бы: «А мне все равно»). Выводы. Мы нашли у Эстер умеренно высокую степень тревоги и умеренно высокую степень отвержения. Ее тревога на момент обследования возникла вследствие чувства вины по поводу ее независимого и бунтарского поведения, которое 1 Одна взрослая родственница, которая явно неплохо разбиралась в делах этой семьи, кое-что рассказала в Ореховом Доме. Она утверждала, что мать никогда не пыталась властвовать над детьми, но была так озабочена тем, чтобы обеспечить им материальные и социальные преимущества, что не уделяла внимания им лично, и что Эстер была в поле ее зрения только тогда, когда у девочки были действительно очень большие трудности. Интересно, что эта родственница считала, что для Эстер было бы лучше, если бы ее мать была более «авторитарной»: в этом случае она могла бы стать для Эстер действительно близким и более отзывчивым человеком в ее окружении, пусть даже ценой более грубого обращения с ней. В такой семье Эстер смогла бы получить определенную психологическую ориентацию и ей, возможно, не понадобилось бы столь выраженное бунтарское поведение, направленное (как мы увидим ниже) на то, чтобы добиться внимания своей матери. включало в себя сексуальные импульсы (и, возможно, беременность). Отвержение прежде всего состояло в отсутствии внимания и интереса к ней со стороны ее матери, неповиновение и бунтарство Эстер были в основном мотивированы потребностью побудить мать продемонстрировать заботу о ней. Генетический источник тревоги предположительно состоял в первоначальном ощущении изоляции от матери, а смерть отца явилась дополнительным источником изоляции и имела важное, хотя, вероятно, и вспомогательное значение. В случае Эстер, таким образом, мы имели дело с порочным кругом: она стремилась преодолеть первоначальную тревогу (изоляцию) с помощью неповиновения и бунта, что, в свою очередь, вызывало тревогу. 13. Сара и Ада: отсутствие и наличие тревоги у двух девушек-негритянок Сара. Саре был двадцать один год, она была негритянкой, происходила из рабочей семьи. Сара родилась в южном штате, ее отец был шахтером, а мать домохозяйкой. В возрасте четырех лет Сара переехала к тете и дяде по отцовской линии, так как они любили детей, но не имели своих. Они жили в пограничном южном штате; дядя также был шахтером. Двое из братьев и сестер Сары жили с ней в доме тети и дяди. После окончания средней школы Сара приехала в Нью-Йорк и ко времени своей беременности работала сварщицей на фабрике. Роршах Сары продемонстрировал оригинальную, отчасти наивную личность, истинного экстраверта, с интеллектом выше среднего1. В отношениях с людьми у Сары проявлялась некоторая уступчивость и значительное стремление к осторожности, но ни одна из этих характеристик не существовала в невротической форме; можно сказать, что осторожность и уступчивость были скорее сознательными способами приспособления к ситуации, чем механизмами самоподавления. На- 1 Общее количество ответов 40: Ш, 6FM, 1FK, 14F, 10Fc, 2FC, 6FC; W 20%, D 70%, Dd 5%, S 5%; популярных ответов 5, оригинальных 15; оценка интеллекта; потенциальность ПО, эффективность 100. блюдалась довольно высокая степень независимости с определенными указаниями на то, что Сара знала, чего хочет и чего не хочет. Стиль поведения Сары отличался тем, что она не принимала жизнь слишком серьезно, относилась ко всему беззаботно и избегала осложнений, уклоняясь от глубоких межличностных отношений; но эти черты, так же, как и описанные ранее, не проявлялись в крайней форме и не сопровождались стремлением к обеднению своих возможностей. В целом Сару можно характеризовать как дифференцированную, но неглубокую по содержанию личность. Не наблюдалось почти никаких конфликтов или указаний на невротические проблемы. Оценка тревоги по Роршаху Сары составила: глубина 1, широта 1, возможность управлять 1; с этим результатом она попала в низкую категорию по отношению к другим девушкам. По опросникам тревоги, относящимся к детству и настоящему времени, выраженность ее тревоги была оценена как низкая и умеренно низкая, что соответствует результатам Роршаха. Главными областями действия тревоги были честолюбие и «что ее друзья и семья думают о ней»: Сара произвела на социальных работников и психолога впечатление целенаправленной, хорошо приспособленной, независимой личности, которая принимала свои проблемы и относилась к ним объективно. Сара разумно планировала, что именно она будет делать до и после рождения ребенка, и в конце концов успешно справилась с довольно трудной задачей самостоятельного его содержания и воспитания. Она твердо решила не принимать финансовую помощь от городского департамента социальной защиты, но согласилась с тем, что, кроме ее сбережений, на уход за ней будут потрачены средства, предоставленные в Ореховом Доме. Сара очень любила молодого человека, который был отцом ее ребенка, и раньше хотела выйти за него замуж, но после того, как Сара стала беременной, на его отношение и поведение более нельзя было полагаться. Во время пребывания в Ореховом Доме Сара не хотела ни выходить замуж за отца ребенка, ни получить от него денежную помощь, но она предприняла значительные усилия, чтобы убедить его позволить ей дать ребенку его фамилию. Когда он твердо отказался от этого, Сара была разочарована, но приняла такое обстоятельство как реально существующее и приспособилась к нему. Честолюбие Сары (упомянутое выше при описании результатов по опросникам) не приняло агрессивную форму стремления к соперничеству. Действительно, во время обучения в школе она представляла свою будущую жизнь «ни наверху, ни внизу, а где-то посередине»1. Она получала большое удовлетворение от своей работы, и ее работодатели явно были о ней очень высокого мнения, так как они зарезервировали для нее рабочее место на время ее отсутствия. Единственной проблемой в поведении Сары в Ореховом Доме была ее независимость, иногда принимавшая демонстративную форму, в основном в связи с расовым вопросом. Так как она и Ада были единственными негритянками, жившими среди белых девушек, и так как некоторые из девушек обладали определенными расовыми предрассудками, Сара поначалу старалась держаться отстранение, проводя значительную часть времени у себя в комнате. Формулой ее поведения было: «Если ты будешь держаться в стороне от коллектива, у тебя не будет никаких неприятностей». Сара открыто дерзила одному из членов персонала, который, как она считала, «всем заправлял». Сара рассказывала, что ей не понравилось на юге, куда она ездила навестить своих родителей, так как там было «слишком много правил и ограничений, и ты должна говорить «мадам» тому, кто не старше тебя». Дерзкое поведение отчасти выходило за рамки, которых требовала ситуация (она признавала, что иногда чувствовала себя оскорбленной, когда оскорбить ее никто не собирался)2. В целом обостренная чувствительность Сары и ее доходящая до дерзости независимость были понятны в той особой обстановке, которая существовала в Ореховом Доме: негритянская девушка в ситуации, когда затрагивались ее глубинные внутренние структуры, вынуждена была сосуществовать с белыми девушками, чье небезупречное положение (внебрачная беременность) толкало многих из них к тому, чтобы занять защит- 1 Невысокий процент по Роршаху подкрепляет утверждение о том, что ее честолюбие не было агрессивным стремлением к соперничеству. 2 Но в то же время эта дерзость не была неупорядоченной, как это обычно бывает вследствие влияния бессознательных процессов; она возникала только в ситуациях, связанных, по мнению Сары, с расовым вопросом. ную позицию. В этом смысле мы склонны рассматривать некоторую дерзость Сары скорее как способ сознательного приспособления, чем как выражение невротической тенденции1. На основе имеющихся данных можно сделать вывод о том, что не существовало каких-либо явных признаков отвержения Сары. Она рассказывала о времени жизни в своей семье и семье дяди и тети как о счастливом детстве, и она была'привязана как к дяде и тете, братьям и сестрам, так и к своим родителям2. Сара не хотела, чтобы ее родители, дядя и тетя узнали о ее беременности до рождения ребенка, так как она полагала, что они захотят ей помочь материально, хотя они и так едва сводили концы с концами. По каналам социального агентства родители Сары случайно узнали о ее беременности до того, как произошли роды; Сара была рассержена на то, что такое могло произойти против ее ясно выраженной воли (это можно сравнить с ее дерзким поведением, о котором говорилось выше) по отношению к тем людям, которые «всем заправляют» или не учитывают ее мнение, но в последовавших письмах от ее родителей было продемонстрировано понимание ее проблем, и она ни в чем не обвинялась. Выводы в отношении Сары. Выраженность тревоги Сары была оценена как низкая, и в то же самое время не проявилось никакого явного переживания отвержения. Проблемы Сары были объективны, существовали на уровне реальности, и она справлялась с ними, не переживая субъективного конфликта, с одним возможным исключением, которое состояло в ее особой чувствительности к расовой дискриминации, следствием которой было дерзкое поведение; но такое поведение также следует скорее назвать «нормальным», чем невротическим, в свете 1 Кажется разумным предположение, что эта сознательная дерзость выполняла положительную функцию, т. е. использовалась Сарой для приспособления к расовой проблеме, и, таким образом, она не вела к обеднению ее способностей или отказу от психологической свободы. 2 В сообщении агентства системы социального обслуживания, поступившем из города, где жили родители Сары, говорилось о том, что они были дружелюбными, ответственными, вызывающими симпатию людьми, и единственный вывод, который можно было из этого сделать, — это тот, что Сара, будучи ребенком, воспитывалась в обеих семьях в довольно здоровой обстановке. объективной культурной ситуации, в которой она находилась1. Ада. Другой негритянской девушкой, которая принимала участие в исследовании, была Ада. Аде было девятнадцать лет, она была католичкой и прожила большую часть своей жизни в пригороде Нью-Йорка. После смерти отца, случившейся, когда ей было четыре года, ее и брата, который был моложе ее на два года, содержала мать, получавшая определенную помощь от департамента социальной защиты. Ада посещала католическую начальную и бесплатную среднюю школу. Когда Ада окончила среднюю школу в семнадцать лет, у матери произошел «нервный срыв от чрезмерной работы», и она уехала жить к родственникам на юг, а Ада с братом отправились в Нью-Йорк и стали жить у дяди. Первоначально Ада хотела быть медсестрой, но с началом беременности она решила стать фабричной работницей, чтобы содержать ребенка. Трудно было отнести Аду к какому-то социоэкономическому классу: ее происхождение было связано с рабочей средой, но ее первоначальные образовательные цели и многие установки (о чем будет рассказано ниже), вероятно, соответствуют среднему классу. Мы считаем, что она находилась на границе между рабочим и средним классами. Ада забеременела от юноши, который был того же возраста, что и она, и с которым она была в близких отношениях с середины обучения в средней школе. По описанию Ады он всегда считал ее своей «собственностью» и ревновал к другим ее друзьям, а она явно подчинялась его стремлению к доми- 1 Можно сделать заключение о том, что практическое отсутствие невротической тревоги у Сары связано с тем обстоятельством, что она не переживала психологического отвержения в своем семейном кругу, как будучи ребенком, так и в момент обследования. Но в случае Сары (так же, как и другой негритянской девушки, Ады) действовал еще и культурный фактор: существуют основания полагать, что в негритянской среде, из которой происходили Сара и Ада, внебрачная беременность не является такой же вызывающей тревогу ситуацией, как в том культурном окружении, в котором существовали белые девушки. Таким образом, может оказаться, что Сара, по сути, не находилась в вызывающей тревогу ситуации. Хотя с помощью рассматриваемого фактора и можно объяснить меньшую степень тревоги, однако с его помощью нельзя объяснить отсутствие невротической тревоги (например, тест Роршаха выявил бы наличие невротической тревоги у Сары, если бы она имела место, независимо от того, находится ли субъект обследования в объективно вызывающей тревогу ситуации или нет). нированию. Признав, что является отцом ребенка, он тем не менее отказался жениться на Аде, после чего, как она выразилась, она «выкинула его из своей головы»1. Результат Ады по тесту Роршаха продемонстрировал очень стереотипную, уступчивую, податливую личность, с отсутствием оригинальности и средним интеллектом2. Главной особенностью Ады во время обследования (что видно из протокола) было то обстоятельство, что Ада устанавливала для себя высокие стандарты, но эти стандарты были лишены эффективного содержания; это выглядело так, будто у Ады было большое стремление достигнуть определенного уровня, но в то же время не было самостоятельно поставленных целей или понятия о том, чего она, собственно, хочет достигнуть. (Выражаясь общепринятым языком, Аду можно характеризовать как человека с сильным суперэго.) Стремление придерживаться высоких стандартов было направлено на то, чтобы соответствовать таким образом ожиданиям других людей и своим собственным интроецированным ожиданиям. Как следствие, ее спонтанность и внутренние инстинктивные стремления (секс и враждебность) оказались почти полностью подавленными. Существовали значительные потенциальные возможности чувственной и других форм откликаемости на других людей, но такая откликаемость делала ее тревожной, так как она не могла реагировать тем способом, которого требовали задаваемые ею высокие стандарты3. Когда появился ответ (карта VII), обусловленный вагинальным обследованием в больнице, то это вызвало беспокойство общего характера, которое длилось в течение всего того времени, пока Ада давала ответы на последующие карты теста, и весь процесс, таким образом, почти превратился в бесцельное фантазирование. Произошедшее, по-видимому, указывает на то, что, если Ада 1 Медицинское обследование: сифилис, которым Ада заразилась от этого юноши. 2 Всего ответов 12: 1М, 5F, 2Fc, 2FC, 1CF, 1С; популярных ответов 4, оригинальных нет; W 67%, D 33%; оценка интеллекта: потенциальность 100, эффективность 100 (или меньше). 3 О том, что подвигло ее к сексуальным отношениям, она ничего не говорила. На основе данных Роршаха мы сделали предположение, что в данном случае мотивацией были как ее собственные сексуальные побуждения, так и стремление соответствовать ожиданиям юноши. Последний мотив был, вероятно, более существен. не может жить по своим собственным стандартам (беременность как раз и свидетельствовала о такой неудавшейся попытке), она в значительной степени теряет ориентацию в своих внутрипсихических отношениях, точно так же, как и в отношениях с другими людьми, и возникает сильная тревога. Показатель тревоги по Роршаху составил: глубина 2, 5, широта 4, 5, возможность управлять 3; с таким результатом Ада попала в высокую категорию выраженности тревоги по сравнению с другими девушками. Ада получила умеренно высокую оценку по опроснику детской тревоги и умеренно высокую по опросникам, относящимся к настоящему и будущему. Главными областями проявления тревоги были успех и неудача на работе и «что в ее семье и те, кто заменил ей родителей, думают о ней» (заметна была и тревога по поводу того, что «учитель или мать могут быть ею недовольны»). В поведении Ады в Ореховом Доме так же, как и в беседе, постоянно проявлялось отмеченное сочетание уступчивости и приверженности высоким стандартам. Она отвечала на все вопросы добросовестно, но никогда не позволяла себе спонтанно выразить какую-либо мысль или чувство. На нее всегда можно было положиться, она была в приюте на подхвате и сотрудничала с окружающими, правда, не проявляя при этом инициативу. Так как у Ады, в отличие от Сары, не было стремления ни к независимости, ни к открытому неповиновению, то она прекрасно ладила с белыми девушками. В процессе обучения в школе Ада всегда получала очень высокие оценки. Она выражала удовлетворение тем, что там, где она обучалась, «она все схватывала на лету, и это помогало ей лучше учиться». Генетические предпосылки потребности Ады в том, чтобы придерживаться для себя строгих стандартов, можно понять, если рассмотреть описание ею своей матери и их взаимоотношений. Хотя Ада говорила, что ее мать, как она помнила по своему детству, была «счастливым» человеком, то обстоятельство, что на момент обследования Ады у ее матери обнаружили «упадок сил», обусловленный «стремлением всему уделять внимание», свидетельствует о том, что она, по-видимому, являлась напряженной и жесткой личностью. Более ясное указание на жесткость матери проявилось в том, что она была очень строга с детьми; Ада рассказывала, что мать часто хле- стала сына, «так как он не приходил тотчас же, когда она его звала». Саму Аду, с ее слов, не часто наказывали; на самом деле она считала, что мать к ней слишком снисходительна1. Будучи ребенком, Ада всегда уступала и всегда подчинялась желаниям матери, только иногда испытывая к ней слабые чувства враждебности. Ада рассказывала, что научилась противостоять трудностям внутри себя и «преодолевать» свой гнев. Мать и тетя, с которой жила Ада, строго следовали установлениям католицизма, точно так же, как и Ада. Ада описывала свою тетю как тоже очень строгую. В беседе в Ореховом Доме тетя объясняла, что она сознательно стремилась к тому, чтобы воспитать у Ады высокие стандарты, что она очень ею гордилась, и что, хотя она и не хотела строго с ней обращаться из-за ее беременности, она не желала, чтобы Ада жила у нее после того, как забеременела, так как это было бы знаком отхода от стандартов, которые тетя воспитала у своих собственных двоих детей. Если рассматривать установки тети как характерные для всей семьи, где воспитывалась Ада, то графическое выражение формулы, которой придерживались взрослые и которая, вероятно, лежала в основе психологической структуры Ады, выглядит следующим образом: 1) взрослые хотели воспитать у Ады «высокие стандарты»; 2) они гордились Адой в той степени, в которой она следовала этим стандартам; и 3) они угрожали Аде отвержением, если та не будет следовать этим стандартам. У Ады в открытой форме не проявлялось какого-либо чувства отвержения со стороны матери, с которой, по мнению Ады, у нее были дружеские, хотя и несколько сдержанные отношения до того, как она стала подростком. Кажется очевидным, что с самого детства Ада настолько хорошо приняла «высокие стандарты» своей матери и окружающих и следовала им, что у матери никогда не возникало причин открыто ее отвергать. Будучи в Ореховом Доме, Ада никак не могла решиться дать знать своему брату, что она беременна, так как была уверена, что он отвергнет ее; и она колебалась несколько месяцев, прежде чем написать матери о том, что с ней про- 1 Утверждение о том, что мать была к ней «слишком снисходительна», скорее отражает собственные строгие стандарты Ады (то есть она считала, что ее следовало наказывать чаще), чем является описанием того, что на самом деле происходило в детстве. изошло. Когда наконец она написала ей, мать явно отнеслась с пониманием к рождению ребенка и предложила воспитывать его вместе с дочерью1. Выводы в отношении Ады. У Ады мы находим умеренно высокую степень тревоги. Степень отвержения Ады, как можно было видеть, во многих пунктах различается: она отвергалась в умеренно высокой степени своей тетей; она думала, что ее в высокой степени будет отвергать брат; и, хотя отвержение со стороны матери было трудно оценить из-за того, что Ада раньше полностью следовала тому, чего хотела от нее мать, существовали указания на то, что Ада очень боялась отвержения со стороны матери. Мы можем поэтому предположить, что отвержение существовало в их отношениях потенциально. Но решающий пункт для понимания динамики тревоги Ады состоит в том, что она воспринимала отвержение в свете имеющихся у нее «высоких стандартов»., Эти стандарты не были при- 1 То обстоятельство, что мать приняла будущего ребенка, нельзя рассматривать как аргумент против того, что мать на глубоком уровне и скрыто отвергала Аду. В самом деле, проблему причины отвержения следует рассматривать по-разному в отношении негритянских и белых девушек. Существовало большое число данных, касающихся Ады, точно так же, как и Сары, что сама по себе ситуация, когда мать имеет внебрачного ребенка, не считалась такой же серьезной или позорной для негритянского общества, из которого происходили наши девушки, как в том обществе, из которого происходили белые девушки- (Для подтверждения такой точки зрения как общего положения можно привести соответствующие данные из работ по культуре, но автор не имеет келания рассматривать эту тему дальше.) У нас не создалось впечатления, что отвержение в случае Ады — например, то, что тетя не желала, чтобы Ада с ией жила, страх Ады перед тем, что ее отвергнет брат, и отвержение Адой самой себя, — было следствием того обстоятельства, что Аде предстояло родить внебрачного ребенка; отвержение скорее явилось следствием тех действий, которые привели к беременности. Что именно не одобрялось в этих действиях, трудно определить конкретно, так как «стандарты», которые были нарушены, скорее носили формальный характер, чем имели конкретное содержание (как, например, по сути, запрет на сексуальные отношения). Как кажется автору, отвержение, с которым столкнулась Ада, и психологическая дезориентация, лежащая в основе ее тревоги, имели своим источником то обстоятельство, что Ада уступила авторитету, а также ожиданиям и чаяниям (например, ожиданиям юноши и своим собственным сексуальным импульсам), не являвшимся ожиданиями ее матери или лиц, которые замещали мать. Такое предположение подтверждается тем, что у Ады не проявилось какого-то явного чувства вины в связи с сексуальными отношениями и беременностью как таковыми; тревога, как кажется, возникла вследствие психологической дезориентации, которая, в свою очередь, возникла из-за того, что Ада не соответствовала ожиданиям своей матери. родными ценностями, которые выбрал сам человек, но были интроецированы как формальные ожидания ее матери и семейного окружения. Поэтому важной формой отвержения на момент исследования было самоотвержение, «я» приняло на себя функцию родительского авторитета. Когда Ада поняла, что ее жизнь не соответствует этим интроецированным ожиданиям, возникла глубокая психологическая дезориентация (особенно наглядно проявившаяся в тесте Роршаха) и появились субъективный конфликт и выраженная тревога. При обсуждении других историй болезни в этом исследовании мы уже указывали, что конфликт, лежащий в основе невротической тревоги, может быть рассмотрен как следствие пробела между ожиданиями того, какова будет позиция родителей, и реальной родительской позицией. В случае с Адой существовал явный пробел, который был причиной тревоги, однако он принял несколько другую форму — форму пробела между ее интроецированными ожиданиями в отношении самой себя и реальностью. Тревога у Ады не возникла вследствие чувства вины по поводу сексуальных отношений или беременности как таковых, скорее она появилась непосредственно вследствие психологической дезориентации, которая наступила у Ады, так как она уступила требованиям авторитета, и ее ожидания не соответствовали ожиданиям матери1. Сравнения и противоположности. Сравнение Сары и Ады наглядно показывает описанную выше динамику невротической тревоги. Для обеих негритянских девушек сам факт внебрачной беременности не являлся ситуацией, в такой же степени вызывающей тревогу, как для белых девушек. Обе девушки демонстрировали уступчивость: для Сары уступчивость 1 Имеется в виду, что Ада могла быть свободна от тревоги только до тех пор пока она соответствовала ожиданиям своей матери, хотя и в их интрое-цированной форме. Неэффективность такой защиты проявилась достаточно ясно. Чтобы не чувствовать тревогу и сохранять стабильность в этом отношении, Ада никогда не должна была следовать своим собственным желаниям либо соответствовать ожиданиям любого другого человека, кроме матери; но так как установкой Ады в отношениях со всеми другими людьми было соответствовать их ожиданиям, ее психологическая позиция была обречена на то, чтобы часто подвергаться опасности. Эта история болезни является примером дилеммы, которая стоит перед человеком, если его свобода от тревоги зависит от подчинения авторитету, причем это подчинение никак не связано с его собственным автономным выбором. была сознательным методом приспособления, особенно в расовом вопросе, но она защищала свою автономию и ощущение самой себя с помощью сознательного открытого неповиновения всякий раз, когда она чувствовала, что подчинение означает угрозу ее независимости. Для Ады, напротив, уступчивость была настолько же бессознательной структурой психики, как и осознанной, ее ощущение самой себя и положительное к себе отношение зависели от того, насколько хорошо она подчиняется, прототипом чего были ожидания матери. Сара очень мало или вообще не чувствовала отвержения со стороны родителей; у Ады было сильное ощущение отвержения в форме отвержения самой себя перед лицом своих ин-троецированных стандартов. У Сары субъективный конфликт и тревога были очень слабо выражены; у Ады наблюдался сильный субъективный конфликт между ее интроецированными ожиданиями и реальной ситуацией, что вело к значительной психологической дезориентации и умеренно высокой степени тревоги. 14. Айрин: тревога, связанная с чрезмерной добросовестностью и застенчивостью Айрин было девятнадцать лет, она являлась приемной дочерью пожилых родителей из среднего класса. Семья всегда жила за городом, и так как у Айрин не было братьев и сестер, ее жизнь протекала довольно одиноко, пока она не поступила в среднюю школу. Айрин забеременела от своего жениха, с которым у нее были близкие отношения, пока она училась в средней школе. Родители Айрин открыто не противились ее помолвке, но ее жених им не нравился из-за того, как говорила Айрин, что его родители торговали спиртными напитками. Айрин несколько раз вступала в сексуальные отношения с женихом после того, как она окончила среднюю школу, как раз перед тем, как они решили пожениться. Главными особенностями результатов Роршаха Айрин были очень большая добросовестность, ярко выраженная застенчивость и уклонение от межличностных отношений, чрезмерно утонченный контроль над чувствами и тенденция к стереотипности интересов (вероятно, связанная с ее одиноче- ством в детстве), и в то же самое время довольно высокая степень оригинальности1. Очень длинные паузы Айрин, в течение которых она молча усердно изучала карты, как будто рассматривая и отвергая возможные ответы, как кажется, частично были следствием ее обусловленных культурой сложностей в самовыражении, а также свидетельствовали о навязчивом стремлении к добросовестности. Это последнее навязчивое стремление все делать хорошо сопровождалось такими большими усилиями, что заметно тормозило продуктивность Айрин. Хотя ее интратенсивные побуждения были легко ею приняты, она проявляла очень большую осторожность, реагируя на эмоциональные стимулы при взаимоотношениях с другими людьми. Застенчивость, уклончивость и осторожность, по-видимому, можно представить себе как некоторую трудность эмоционального выражения и отзывчивости, обусловленную культурой, — Айрин сама соотносила эти черты с тем обстоятельством, что она является «всего лишь деревенской девушкой». Но на более глубоком уровне осторожность была защитой от вызывающей тревогу эмоциональной вовлеченности; тревога проявлялась главным образом в ее чрезмерной добросовестности. Айрин как бы считала, что может устанавливать взаимоотношения с людьми не иначе, как посредством навязчивого стремления быть совершенной, соответствовать некоторым очень высоким стандартам. Когда, однако, она преодолевала свою робость и осторожность и реагировала на внешние стимулы, которые предлагались ей в тесте Роршаха, ее тревога, как и чрезмерная добросовестность, уменьшались (что говорит о том, что чрезмерная добросовестность была защитой от вызывающих тревогу ситуаций). Оценка тревоги по Роршаху составила: глубина 4, 5, широта 2, возможность управлять 2, с таким результатом она оказалась в умеренно высокой категории по сравнению с другими девушками. Результаты Айрин как по опроснику, относящемуся к детству, так и относящемуся к настоящему времени, попали в высокую категорию выраженности тревоги, но это, несомненно, явилось следствием блокирования самовыражения, как видно по тесту Роршаха. По первому опроснику тревога, ка- 1 Общее количество ответов 23: ЗМ, 6FM, 5F, 6Fc, 3FC; А 70%; популярных ответов 6, оригинальных 6; W 39%, D 61%; среднее время ответа — две минуты семнадцать секунд; процент ответов по последним трем картам 48; оценка интеллекта: потенциальность 125, эффективность ПО. сающаяся успеха и неудачи в труде, занимала явно господствующую область, а фобические мрачные предчувствия были на втором месте; по опроснику, относящемуся к тревоге в настоящее время, главной областью действия тревоги опять были успех и неудача в труде, а на втором месте — «то, что думают об Айрин в ее семье». Очевидно, навязчивое стремление к добросовестности Айрин было чертой ее характера на протяжении всего ее детства. Например, она рассказывала, что при помощи очень больших усилий она закончила школу, будучи лучшей ученицей класса, после чего у нее произошел кратковременный «нервный срыв». Она также говорила о том, что всегда была очень разборчива и не выбирала себе друзей из «социального класса, более низкого», чем ее собственный. В беседах также проявлялась ее осмотрительность и сильное желание понравиться, но такое поведение, как кажется, имело целью не столько получить одобрение со стороны психолога и социального работника, сколько действовать в соответствии со своими собственными поведенческими стандартами. Родители Айрин были очень консервативны, религиозны и добродетельны, они не доверяли танцам, курению и кинематографу. Однако на открытом уровне они предоставляли Айрин свободу в этих делах; Айрин присоединилась к более либеральной церкви и занималась упомянутыми видами деятельности, не вступая в открытый конфликт со своими родителями, но — как об этом будет рассказано дальше, — вероятно, имел место значительный скрытый конфликт. Айрин рассказывала, что ее мать всегда «была очень тревожна». Во время беседы в Ореховом Доме мать описывала Айрин как «мамину маленькую девочку», и Айрин, как и ее мать, согласилась с тем, что мать всегда стремилась чрезмерно опекать и «нянчить» дочь. Родители были расстроены и удивлены, услышав о беременности, но приняли ее как факт и помогали Айрин в построении ее планов. И в этот раз их позиция соответствовала позиции родителей, которые заботятся о ребенке. Домашняя обстановка на открытом уровне характеризовалась эмоциональным вакуумом: родители стеснялись ссориться, как между собой, так и с Айрин. Когда Айрин совершала какой-либо неблаговидный поступок, они стремились не шлепать ее, а урезонить, а затем заставляли ее спокойно сидеть в кресле, «и я в это время всегда кипела», — заметила Айрин. Напрашивается предположение о том, что такое от- сутствие эмоционального взаимодействия и отсутствие для ребенка какого-либо эмоционального выхода в сочетании с твердыми принципами родителей создавало предпосылки для развития у Айрин значительного чувства вины. Возможно также, что это чувство вины было важным источником чрезмерной добросовестности Айрин. Она говорила о том, что, будучи ребенком, всегда была очень одинока. Извинившись за то, что она это говорит, Айрин сказала, что ей были ближе две ее собаки, чем родители. Она никогда не чувствовала, что ее с матерью связывает какое-либо взаимопонимание, и она никогда не могла поговорить о чем-либо с ней откровенно. Помолвка и сексуальные отношения Айрин с юношей, к которому родители не очень хорошо относились, как кажется, были мотивированы подавленной враждебностью Айрин к своим родителям, особенно к матери, а также потребностью компенсировать отсутствие теплоты и понимания в семейных взаимоотношениях. В более поздних беседах в Ореховом Доме Айрин выражала значительные враждебность и обиду по отношению к матери, в основном по поводу того, что мать нянчила ее, так плохо ее понимала и не доверяла ей. Айрин смогла воспринять терапию в Ореховом Доме очень конструктивно. Новые сведения, полученные несколькими месяцами позже, указывали на то, что она с энтузиазмом стала учиться в колледже и очень хорошо к нему приспособилась. Выводы. Хотя и не существовало физического отвержения в случае Айрин (которое бы выразилось, например, в жестоком обращении), существовали очевидные доказательства того, что она переживала значительную степень эмоционального отвержения и очень выраженное одиночество; поэтому степень отвержения Айрин со стороны родителей мы оценили как умеренно высокую. На основе ее хорошо очерченных симптомов тревоги — чрезмерной добросовестности, уклончивости, осторожности и застенчивости, — мы оценили ее тревогу в целом также как умеренно высокую. Хотя на поверхности эти поведенческие черты были связаны с одиноким детством Айрин, на более глубоком уровне уклончивость, добросовестность и осторожность являлись попыткой приспособиться к вызывающей тревогу ситуации — отношениям со своими родителями. Уклонение от взаимодействия и застенчивость в отношениях с людьми являлись защитой от эмоционально хо- лодной семейной среды, а чрезмерной добросовестностью выражалось стремление Айрин соответствовать жестким стандартам своих родителей: от этого обстоятельства зависело хорошее отношение к ней. Эмоциональный вакуум и отсутствие реалистического подхода к окружающему миру в семье также создавали почву для субъективного конфликта, который лежал в основе тревоги Айрин. Родители не только явно подавляли свою собственную агрессию, но и не давали дочери возможности ей противодействовать (например, когда они пытались «урезонить» ее и сажали в кресло, это означало авторитарное подавление ее обиды и враждебности). Мы уже указывали на то, что хотя на показном уровне родители позволяли Айрин делать свой собственный свободный выбор, существовали данные о том, что, когда она делала такой выбор, так же, как и когда у нее была подавленная враждебность, Айрин переживала выраженное чувство вины. Мимоходом можно сказать о том, что субъективный конфликт и чувство вины Айрин на психологическом уровне, вероятно, переживались тем более сильно, что ей никогда не позволялось — в отличие от Луизы и Бесси, которые страдали от непосредственного грубого обращения своих родителей, — ощутить свою враждебность в отношении родителей на сознательном уровне или найти объективное приложение для своего чувства вины.
|