Книга пятая. стремиться к жизни, радующейся и тому и другому Поскольку же с самого начала это побуждение души состояло в том

стремиться к жизни, радующейся и тому и другому Поскольку же с самого начала это побуждение души состояло в том, что­бы обладать, как я уже сказал, совершеннейшим по природе, нужно признать, что когда мы достигаем предмета нашего по­буждения, на этом, как на последнем пределе природа останав­ливается, и это и есть высшее благо; во всяком случае необхо­димо, чтобы оно во всем своем объеме было желанным само по себе и ради себя, потому что, как мы показали ранее, от­дельные его части являются желанными сами по себе.

45. Если кто-нибудь подумает, что, перечисляя телесные блага, мы пропустили наслаждение, то это потому, что этот во­прос мы отложили на другое время. Относится ли наслаждение или нет к тем вещам, которые мы назвали первыми по приро­де, не имеет никакого значения для того, о чем мы ведем сей­час речь. Ведь если, как мне во всяком случае кажется, наслаж­дение ничего не прибавляет к сумме природных благ, то оно не упомянуто справедливо, если же наслаждение может быть включено в них, как утверждают некоторые¹, то это ни в ма­лейшей степени не препятствует нашему пониманию высшего блага; ведь если к тому, что мы установили как первоэлементы природы, присоединится наслаждение, то тем самым присое­динится еще какое-то телесное благо, и это ничуть не изменит предложенное нами понимание высшего блага.

XVII. 46. До сих пор мы развивали нашу теорию, выводя ее целиком из первого природного импульса, теперь же мы бу­дем следовать другому роду доказательств, исходя из того, что не только потому, что мы любим себя, но и потому, что каждой части природы, как телесной, так и душевной, присуща собст­венная сила¹, мы сами собой испытываем побуждение к ним².

Начну с тела. Разве ты не видишь, как стремятся люди скрыть какие-то телесные недостатки, уродства или пороки (если они есть), как стремятся, как стараются, чтобы телесный недостаток, если возможно, не был виден или был как можно менее заметен? Они переносят множество страданий, если это необходимо для лечения, чтобы, даже если этот орган будет

О пределах блага и зла

действовать не лучше, а хуже, он, по крайней мере, вновь обрел бы естественный видЗ. Ведь так как все полагают, что они в це­лом являются желанными и не по какой иной причине, как ра­ди самих себя, то поскольку целое - желанно само по себе, не­обходимо, чтобы и части его были таковыми же ради них са­мих.

47. А разве в движениях и положении тела нет ничего, к че­му следует быть внимательным, и разве не на это указывает са­ма природа? Кто как ходит, сидит, какой взгляд и какое выра­жение лица у каждого - разве в этом нет ничего, что мы назва­ли бы достойным свободного человека или недостойным его? Разве не считаем мы многих заслуживающими осуждения за то, что они в тех или иных движениях или позах пренебрега­ют, как нам представляется, законом природы и меры? И по­скольку все это связано с телом, то почему не было бы пра­вильным считать, что красота желанна ради нее самой? Ведь если мы считаем, что уродство и какие-то иные физические недостатки отвратительны сами по себе, то почему мы, и мо­жет быть, с большим основанием, не должны стремиться к кра­соте ради нее самой? И если мы избегаем безобразия в положе­нии и движениях тела, то почему бы нам не стремиться к кра­соте? ⁴ Да и здоровья, сил, отсутствия страданий мы станем же­лать не только из практических соображений, но и ради них самих⁵. Ведь так как природа желает полностью проявиться всеми своими сторонами, она стремится к такому состоянию тела самому по себе, которое более всего соответствует приро­де, а эта последняя оказывается полностью нарушенной, если тело болеет, страдает или утратило силу.

XVIII. 48. Рассмотрим те стороны души, изучение кото­рых представляется более ясным; и чем они возвышеннее, тем яснее проявляют свою природу. Действительно, врожденная нам любовь к познанию и науке¹ так велика, что ни у кого не может быть сомнения, что человеческая природа стремится к этому, не думая ни о каких соображениях выгоды. Не видим ли мы, как даже угрозами побоев невозможно отвлечь детей от