Книга пятая. можно видеть природу С какой страстью состязаются они друг с другом

можно видеть природу С какой страстью состязаются они друг с другом! Как ожесточенна сама борьба! В какой восторг они приходят, одержав победу! Какой стыд испытывают, оказав­шись побежденными! Как не любят они замечания! Как жаждут похвалы! На какие тяготы не готовы они, лишь бы первенство­вать среди сверстников! Как помнят о тех, кто сделал им доб­ро! Как жаждут отблагодарить за него! И с особенной силой это проявляется в лучших душах, в которых природа как бы на­рисовала черты достойного, как мы его понимаем.

62. Но это о детях. В зрелом же возрасте эти черты выра­жены еще отчетливее. Кто настолько лишен человеческого об­лика, чтобы его не оскорбляло постыдное и чтобы его не вос­хищал достойный поступок? У кого не вызывает негодование распущенная наглая молодежь? И наоборот, кто не восхищает­ся совестливостью, твердостью, проявляемой в этом возрасте, если у него даже нет никакой личной заинтересованности? Кто не испытывает ненависти к Фрегелльскому предателю Пуллу Нумиторию, хотя он и принес пользу нашему государст­ву? ² Кто не превозносит в величайших похвалах спасителя этого города КодраЗ, кто не восхваляет дочерей Эрехфея? ⁴ Ко­му не ненавистно имя Тубула? 5 Кто не любит Аристида, хотя его и нет в живых? ⁶ Разве мы забываем, какое сильное волне­ние испытываем, слушая или читая о том, как благочестиво, как по-дружески, как великодушно поступил кто-то?

63. Но зачем говорю я о нас, родившихся, воспринятых и воспитанных для славы и доблести? Какие клики толпы, людей необразованных, раздаются в театре, когда звучат эти слова: " Я - Орест! ", - а другой возражает: " Нет же, это я, повторяю, это я - Орест! " И тогда оба дают возможность сбитому с толку, недоумевающему царю выйти из этого положения:

" Тогда мы оба умоляем, чтобы нас убили вместе! ^

Сколько бы раз не игралась эта сцена, разве хоть раз она не была встречена бурным восхищением! Значит, нет ни одного человека, кто бы не одобрял и не восхвалял этого порыва ду-

О пределах блага и зла

ши, в котором человек не только не ищет никакой выгоды, но и вопреки ей сохраняет верность.

64. Подобными примерами полны не только вымышлен­
ные сюжеты пьес, но и подлинная история, в особенности на­
ша. Ведь это мы отправили лучшего нашего гражданина при­
нять Идейские святыни⁸, это мы отправили защитников ца-
рям9, наши полководцы готовы были отдать свои жизни ради
блага отечества¹⁰, наши консулы, когда злейший наш враг,
царь, подступил уже к самым стенам нашего города, предупре­
дили его о готовящемся отравлении¹¹, это в нашем государст­
ве нашлась та, которая смыла позор совершенного над нею на­
силия добровольной смертью, и тот, кто убил собственную
дочь, чтобы не дать совершиться над ней насилию¹². Так есть
ли кто-нибудь, кто бы не понимал, что совершившие все это и
бесчисленное множество других подвигов руководствовались
светочем достоинства, не думая о своих выгодах, а мы, восхва­
ляя это, не руководствуемся ничем, кроме достойного?

XXIII. Из этого краткого изложения (а я не привел всего обилия примеров, которое мог, потому что здесь нет никаких сомнений) вытекает, что и все добродетели, и само это поня­тие достойного (honestum), вытекающее из них и связанное с ними, являются желанными сами по себе.

65. Среди всех проявлений достойного, о котором мы го­
ворим, нет ничего более замечательного и более важного, чем
объединение людей друг с другом в некое сообщество, взаимо­
полезный обмен и сама любовь, объединяющая род человече­
ский¹, начинающаяся прежде всего с того, что дети любимы
своими родителями, и весь дом объединен узами супружества
и потомством. Мало-помалу любовь эта распространяется все
шире, сначала на родичей по мужу, потом - по жене, потом -
на соседей, потом - на сограждан и тех, кто является союзни­
ком и другом государства, а потом - на весь человеческий род.
Такое состояние духа, проявляющееся в том, чтобы воздавать
каждому свое, щедро и благожелательно блюсти общечелове­
ческое сообщество, о котором я говорю, называется справед-