Глава 2. Наступает день, когда человек понимает, что все, во что он верил всего лишь мыльный пузырь, который лопнул

Наступает день, когда человек понимает, что все, во что он верил всего лишь мыльный пузырь, который лопнул. В этот день приходит «час зеро», когда с прошлым нужно проститься, потому что необходимо начать все с чистого листа. К сожалению, мое настоящее – это было некоторое продолжение прошлого, так как моя душевная боль медленно переросла во что–то ядовитое и убивала все живое вокруг. Мой маленький удобный мир превратился в болевую точку: я не смогла смириться, что бабушки больше нет, и что маму не смогли спасти от заражения. Еще я сделала одну отвратительную вещь – причинила боль существу, которое любило меня. Пусть вначале наших отношений я сказала ему: «прощай», но не потом, когда было бы слишком поздно. Мир должен был понять, что Зима изменил не только мои взгляды на все в целом – он изменил меня.

Много времени мне понадобилась для того, чтобы стать «лицом будущего». Я стала им благодаря своим знаниям и тому, кто вел меня через огонь и лед испытаний. Он показал мне, что даже не имея дара от бога можно достичь большего. Именно благодаря Зиме я сама сделала из себя личность, которая представила культуру на международной миссии. Я строила свое будущее, пыталась стать сильнее и умнее, потому что передо мной открылась одна маленькая истина – каждый выбирает сам. За долгие четыре года пути к своей цели и мечте многое могло сломить мой дух, но у коварной фортуны ничего не вышло. Вот так началась новая глава в моей новой жизни: планета, люди, нравы, технологии – все стало другим. Не так давно у меня был период, когда я была избалована пустыми мечтами и глупыми амбициями, не знала, что хочу от жизни и о чем мечтаю. Однако сейчас все получилось – я почти справилась со своим горем, вот только пустота осталась и осталась мысль, что я была изгоем на своей земле.

Наверно для того, чтобы дурные мысли уходили на второй план, и существуют друзья. Настоящие друзья как Полина – те, кто проверен временем. Да, моя школьная подруга осталась со мной, поддерживала в сложные периоды жизни и выбрала тут же путь, что и я. Однако она называла мою идею и цель фанатичными, а может быть, просто не говорила мне, что тоже чувствует себя одинокой. Больше не было наивной девушки, мечтающей о принце Дракуле – Полянка ушла в прошлое вместе с жуткими кораблями теней, которые рухнули с неба на землю. В настоящем передо мной была Полина – женщина, которая стремилась к открытиям. Женщина, которая хотела оставить планету Земля, потому что была одной из немногих, кто знал, что Землю спасли не шение, а бог огня и льда Зима.

– Как вы? – спросил меня один из астронавтов Азамат.

– Эм, простите? – я задумалась и не поняла, что он спрашивает.

– Волнуетесь, – сказал мужчина, поднимая перед собой руки, чтобы я еще раз проверила настройки криокамеры Азамата. Наши главнокомандующие приняли решение, что все двенадцатимесячное путешествие к планете «17» команда проведет в криосне.

– Есть немного. Мне предстоит уснуть почти на год и это последний час на Земле. Как–то все слишком быстро меняется, но не мне судить. Однако я спокойна за команду. Ведь если в будущем будут какие–то нарушения или побочные эффекты то, у нас есть те, кто доставит нас обратно на Землю. – я попыталась пошутить, но вышло как–то сухо.

– Не успели попрощаться с близкими? – мы мало были знакомы, но из вопроса я сделала вывод, что Азамат оставил на планете семью. Как ни странно я позавидовала его счастью, поэтому ответила ему, немного резко:

– Успела. Четыре года назад попрощалась с бабушкой, перед тем как наш дом сгорел вместе с ее телом, а с мамой не получилось проститься. Я только видела через прозрачное стекло, как хирурги пытались отсоединить от позвоночника тварь с ее кусками тела.

Мужчина покусал губу и тихо ответил:

– Мой старший сын был заражен.

– Сочувствую вам, – тоже тихо сказала я, – а что это? – я указала на треугольную брошь, в центре которой раскинула свои крылья золотая птица.

– Это, – мужчина снял с груди украшение и протянул ко мне, – это беркут. Беркут гордая птица, смелая и справедливая. Она символ нашего народа, потому что азиаты люди своенравные. Мы верим, что всему всегда есть свое место. Это не пафос, доктор Лидия, а часть моей культуры. Его подарила моя дочка, когда я вернусь на планету с миссии то отдам его обратно.

Он приколол брошку возле моего сердца.

– Я не могу принять его. Это же…– но Азамат перебил мои извинения:

– Храните его до прилета на «17», а когда проснетесь, можете смело отдать мне. Это не подарок – это амулет удачи.

– О, тогда я его буду беречь! – это было мило и патриотично со стороны казахстанца.

– И смотрите, не потеряйте! – пошутил астронавт.

– Постараюсь, – рассмеялась я.

– Мне обязательно … до вас засыпать? – он смешно нахмурил лицо.

– Да, – кивнула я, – последним должен уйти в криосон врач, а перед криосном проверить всю команду на реакцию и побочные эффекты. Правила. Никуда не денешься от них.

– Правила, – поморщился Азамат, – не люблю их, но соблюдаю.

Я громко рассмеялась.

– Как вы думаете, какая она? – серьезно спросил мужчина, когда я перестала смеяться, – Безымянная планета со странным определением «17» какой предстанет перед нами?

– Неформально? – я не ожидала того, что он об этом спросит.

– Думаете, она похожа на наш дом? – тихо спросил он, как будто нас могли услышать.

– Даже…не знаю, – растерялась я, – нам столько рассказывали и давали материала про «17», что я как–то не задумывалась, что она может нам в чем–то заменить Землю, Азамат.

– А я бы хотел, чтобы она была похожа на мой дом, – сказал мужчина, – ладно, подключайте ваши приборы. Пора уснуть. «До завтра» доктор Павлова.

– «До завтра», Азамат. И спасибо за беркута, – я аккуратно ввела в его вену острую спицу, по которой медленно потекла оранжевая жидкость и таким образом подключила своего собеседника к капсуле, а дальше еще раз прошлась по округлому помещению, похожему на таблетку по форме. Медленно стала проверять капсулы встроенные в стены корабля, в которых спал экипаж, прежде чем загрузить свой компьютер на автоматическое введение моего тела в криосон.

Слова мужчины вывели меня из душевного равновесия, потому что по–своему он был прав, что каждый нормальный землянин хотел вернуться обратно в свой дом. А я? Я не хотела оказаться на Земле в ближайшие годы, может потому что перестала быть нормальной. Меня не задел тот факт, что ко мне никто не пришел, когда команда прощалась с близкими. В то время когда они обнимались за стеклом на улице, я легко сохраняла равнодушное лицо, когда наблюдала за ними. Нормой для меня стало заходить в пустую квартиру после долгого подготовительного дня, когда мои коллеги шумной толпой собирались идти в бар. Я свыклась с мыслью, что осталась одна. Одиночество стало дурной привычкой, но все больше я приходила к мысли, что оно стало частью меня.

Однако мне не давала покоя мысль, что не так должен пройти последний час на Земле, ведь в отличие от своих коллег в мои планы не входило возвращение обратно. Я прощалась с этой землей навсегда. Азамат хотел, чтобы «17» напоминала ему дом, то, я не хотела иметь ничего общего с Землей. Она принесла мне слишком много боли и разочарования – это звучало эгоистично, ведь именно за последние годы я стала фактически лицом своей нации, но в сердце у меня была по–прежнему пустота.

Изгой должен уйти – правда была горькая.

От моего дома остались только обгоревшие стены, а дорогие мне люди давно покинули меня. Осталась только Полина. Эта девушка очень старалась заменить мне подругу, сестру и близкого человека, но невидимый рубец в моем сердце зарастал слишком медленно. Решение уйти вслед за Зимой я приняла гораздо раньше выхода «в холодный свет звезд».

Проверка аппаратуры прошла успешно. Я подошла к своей капсуле, и нажала код:

– Доктор Павлова, как желаете провести время в криосне? – осведомился компьютер.

– Хочу досконально изучить быт и культуру племен. Загрузи местные наречия, – сказала я.

– Необычное пожелание. Вы уверены? Доктор, вам напомнить пункт 1.7.1? Команде корабля…

– Команде корабля запрещен близкий контакт с местным населением, чтобы не нарушить естественный ход становления общества, – перебила я железного приставалу, – Да, я в курсе, но в нашей жизни может произойти многое, знания не будут лишними. Загрузи все семнадцать диалектов, которые есть на планете «17» и сделай акцент на четырех основных.

– Делаю постановку информации. Приятного сна…, – я не дослушала компьютер и ввела в вену острую длинную спицу.

Первое невидимое ощущение было тошнота. Желудок не выдерживал и буквально разрывался на части от болевого шока. Странно, но побочных эффектов не должно быть и многие подопытные говорили, что в криосне им не снилось снов. Они просто находились в состоянии покоя. Что–то было явно не так, и что именно я не могла понять. Мысленно я пообещала себе, что когда проснусь, обязательно запишу все странные вещи в журнал.

Постепенно желание стошнить свой обед прекратилось, я почувствовала себя на много лучше. Удобнее уселась в кресле на веранде домика в деревне, вдохнула морозный воздух и взяла в руки орфографический словарь с одним из диалектов планеты «17». К своей радости прочесть получилось многое. Правда, когда я читала, делала неправильно ударения на словах, приходилось перечитывать вновь. Рядом сидящий человек показывал мне, как правильно нужно говорить – это была моя бабушка. Она так мило улыбалась мне, быстрым слегка нервным движением заправляла прядь в платок. В пасмурное утро ее светлое платье в разноцветный цветочек так удивительно ей шло.

– Кир ме, – сказала я, – не уходи.

– Киир ме, – сухо сказала она, – никуда не уйду, если будешь произносить правильно.

– Обещаю, – голос стал хрипеть, к горлу подступали слезы, – ба, мамы больше нет. Эти твари добрались и до нее, а я даже не догадывалась…узнала, когда военные перевозили в карантин тех, кто выжил в Белой Поляне. От деревни…ба, от деревни осталась одна яма. Большая воронка из грязи и камней…я все видела. Нет больше моей деревни, дома нет, тебя нет и мамы. Я осталась одна. Одна. Понимаешь? Я одна. Некому будет меня оплакать, если что–то пойдет не так. Скажут по новостям, что космический корабль разбился и все.

– Зачем ты полетела на эту планету? – строго спросила она, – У тебя же был выбор – Мир. Он любил тебя, а ты выбрала какой–то странный, долгий и сложный путь. Почему ты не создала семью?

– Я не могу больше жить там…на Земле. – сглотнув сказала я, – их корабли были везде: на дорогах, на полях, в городах, которые лежали под ними в руинах. Я…я видела, как корабли шение поднимали их электрическими сетями…это страшное зрелище. Колонны военных машин с погибшими и с телами зараженных ехали по главной улице бесконечным потоком. На земле есть кладбища – это братские могилы с урнами тех, кого кремировали – правительство так приняло меры. Так вот эти кладбища растянулись аллеями за городом и это только в нашем городе. Ба, каждый день машина, отвозившая меня в будущем на полигон, проезжала мимо этого…места. Каждый день это было напоминание о том, что такое тени и кто такой Зима, – я сжала ее прохладную ладонь, – если бы не он, то планета стала звездой.

– Но почему именно «17»? Ты могла бы работать на станции–спутнике Мир?

– Чем дальше от моего горя – тем лучше, – ответила я, – первое время была мысль, что больше терять нечего…вот я и решила стать врачом…жизни спасать. Потом, когда флот шение присвоил себе спасение Земли, стало тошно смотреть на ложь. Ты знаешь, бабушка «17» – это даже не название планеты, а определение того, что она семнадцатая по величине в ее звездной системе. У нее нет Луны и нет искусственной планеты–спутника Мир, только два солнца, которые дарят ей бесконечный день. Иногда наш инструктор называл планету безымянной землей, так как первое название после вторжения теней не сохранилось. Она мало напоминает Землю – один большой материк окруженный океаном, там только горы, реки и разрушенные каменные статуи как из сказки. Они такие величественные, красивые и огромные. Я видела снимки со спутника, когда–то это была прекрасная культура и она могла освоить космос. На берегу безымянной земли стоят руины Семь Городов. По сути, город–гигант, где много лет правила Ана Шешем – мудрая правительница. Представляешь? Таким огромным городом правила женщина. Я читала о ней. Записей, правда, было мало в картотеке данных, но судя по источникам, ей поклонялись как святой. Она та, кто сдерживал приход теней на планету, а когда их правитель умерла, начался хаос – тени осмелели, и началось вторжение.

– Ты заметила, что говоришь на основном диалекте «17»? – впервые за все время улыбнулась бабушка.

– И точно! – смахнула слезинку с ресницы я, – Бабушка мне тебя не хватает! Побудь со мной еще чуть–чуть? Ладно?

– Всему свое время, – улыбнулась старая женщина и погладила меня по щеке.

– Но я совсем одна! – возразила я.

– Ты не одна, – опять нахмурилась она, – у тебя есть Полина, Зима, Лев и ты всегда можешь обратиться к Миру. Чувства так просто не проходят – помни это. – она поцеловала меня в лоб и поднялась со стула.

Я хотела пройти за ней, но у меня ничего не вышло: опять затошнило, закружилась голова. Где–то далеко я слышала обрывки фраз, говорило несколько человек. Кричал, кажется, Джош и еще пара людей, но не на русском. Это были диалекты. Зрение потихоньку возвращалось, но медленно. Я видела какие–то яркие вспышки и размытые силуэты. Слух тоже вернулся, но не до конца. Меня подхватили под руки и куда–то повели. Тошнота прошла, слух восстановился, но зрение подводило меня в странном сне. Силуэты, вспышки, яркий свет, размытое лицо Полины перед глазами. Все смешивалось в одну яркую массу, и я терялась в догадках. У меня ушло много сил на то, чтобы присмотреться к силуэту Полины. Она двигалась слишком быстро, а потом до меня дошел смысл увиденного – она пыталась вырваться или убежать от чего–то опасного.

– Беги! Лида! Беги–и! – неестественно высоким голосом закричала девушка.

Она толкнула кого–то в коричневой одежде, но от второго не успела убежать. Он ловко достал из–за сапога острый осколок похожий на нож и ударил им в шею девушки. Полина захрипела, посмотрела на меня удивленным взглядом, а потом рухнула мне под ноги.

Зрение восстановилось.

Я поняла, что это была реальность, и мы прилетели на «17». На корабле происходит что–то жуткое, потому что половина команды мертва, а те, кто более–менее оправился от шока, пытаются обороняться или спастись. Я побежала, потому что испугалась. Не просто побежала, а собралась с силой и оттолкнула от себя убийцу. Отдаваясь инстинкту самосохранения, я стала карабкаться вверх по лестнице, чтобы быстрее добраться до спасательных капсул. Несколько раз я неуклюже упала и порезала пальцы об осколки стекла на ступеньках, но ползла вперед. Я хотела выжить, чтобы рассказать людям о том, что такое на самом деле «17». Сигнал был – не пустышка, а настоящий сигнал о бедствии. О, какие мы были идиоты, когда приняли единогласное решение, чтобы в состав команды вошли ученые и всего несколько миротворцев. Опрометчивым шагом было отпускать на «17» не военный корабль. И пришла расплата за наше неверие – всю команду перебили, как на скотобойне дешевый скот.

Меня опять схватили за ноги, и я снова упала. Убийца потащил мое тело вниз, но у меня получилось пнуть его, кажется, удачно попала ему в морду. Он отстал. Джош успел доползти до этажа, где располагались капсулы. Он уже протянул мне руку, чтобы я забралась к нему наверх, как меня опять схватили за ноги. На этот раз все оказалось хуже. Меня не просто схватили, а перекинули через перила, и я упала вниз на металлические блоки.

Последнее мое воспоминание было о том, как голова издала звук треснувшего яйца.

Изгой должен умереть.