Глава 6. Время. В этом месте нет времени

Время. В этом месте нет времени. Здесь оно остановилась. Нельзя сказать определенно, что случится с тобой через час или через минуту – остается только ждать да надеется на свой ум и выносливость. Единственное, что было точно определено в этом месте раз и навсегда это то, что у каждого кто тут выживал, времени на жизнь было мало. Хотя и жизни тут не было, только существование от одного временного промежутка к другому. Единственное, что здесь было дано – это право только на миг, несколько секунд или может быть минуту.

Таков был мой новый мир, где было лишь белое или черное, когда я была в шаге от того, чтобы стать пищей для другого. Иногда у меня был счастливый миг, когда наблюдала за тем, как каждый день невидимый механизм из разлома наверху опускал деревянную платформу, подвешенную на веревку с прибывшими узниками, а вернее со свежей едой для заключенных. В этот миг я представляла, как эта платформа поднималась со мной, как сжимаю в руке топор, может быть осколок острого камня или же самодельный нож, чтобы…

Да, здесь нет места жалости или необдуманным поступкам. Убийство здесь норма, а выживание всего лишь привычка умных. Я была умной. Одной из немногих, кому удалось спастись от тех, кто убивал друг друга. Время высушило мое тело, заострило черты лица. Я стала более выносливой, потому что каждый день наставник учил меня как обращаться со своим оружием. Каждый день я ударяла топором Звенящей Цепи о камни нашей пещеры, чтобы руки стали сильнее. Мое тело научилась не чувствовать боль, когда в босые ступни врезалась кости и камни, потому что Звенящая Цепь заставлял спускаться на дно и убегать от узников. Он считал, что это сможет сделать меня сильной и был прав – тело стало твердым как камень. Еще я научилась быть бесшумной, тихо лазить по стене Щели и спускаться вниз в опасных местах. Одной рукой ловко держалась за острый выступ стены, а второй черпала воду в специально заточенный камень. Так было проще доставлять в нашу пещеру воду. Звенящая Цепь рассказал, где можно было найти ее. Это было несложно, особенно, когда жители не умели карабкаться вверх, а я могла. Самые дерзкие и сильные сидели на берегу реки, и провожали меня злыми, голодными взглядами. В первые дни путешествия к воде я боялась их, а потом привыкла, научилась не обращать внимания на них.

В этом была вся моя жизнь, чтобы выжить. Хотя…где–то у моего сердца росло чувство обиды, а в мыслях появлялся один вопрос: какое преступление совершила я, что меня не убили, а сделали из меня «это»? Слово, подходящее под определение время от времени появлялось в голове, но я не могла его вспомнить. Это плохое слово все время ускользало из памяти, как насекомые, что обитали в нашей тюрьме. Память не хотела ко мне возвращаться, а я ждала ее – каждый день ждала, что проснусь и вспомню имя. Ведь от прошлого остались только грязно–серая одежда похожая на вторую кожу и предмет, приколотый над моей грудью. Имени животного не помнила, зато представляла, что оно умело летать, и было огромных размеров. Я смотрела на свои руки, тонкие кисти и маленькие ладошки по сравнению с ручищами жителей дна и не могла понять, почему они такие странные. Сравнивала худое тело с мощными мышцами заключенных и вновь ужасалась тому, что мы не похожи. Одно было в нас родственное: мы ходили на двух ногах, имели бледную кожу и были схожи чертами лиц. Правда лица у заключенных были грубее, а на нижней части многие носили длинные бороды или косички.

Вот он – мой мир: пещера, где единственным источником света был разлом наверху и узники, разделенные на сильных и слабых. Сильные носили самодельное оружие за спинами, общались друг с другом, устраивали бои на то, кто сильнее. Слабые ползали, прятались, пытались выжить.

Разве в мире тьмы было место для жалости?

И все же…я жалела их, потому что там, на поверхности кто–то вынес приговор им за то, что они хотели свободы, чтобы носить красивые одежды и гордо поднимать к небу голову, а не волочить на своих ногах кандалы с цепями. Не они сделали из себя чудовищ, а из них сотворили хищников…

Однажды путешествуя по стене за водой, я нашла еще пещеры похожие на нашу. Некоторые из них были больше, а некоторые меньше. В них ждал сюрприз, еще несколько тел больших чудовищ. Они были свежее того, что лежал в нашей пещере. Однако мясо я не могла пронести к нам. По выступам стены даже с водой было опасно лазить, не то, чтобы с более тяжелой поклажей. Оставлять еду гнить было жалко, тогда я брала топор Звенящей Цепи и разделывала туши, а куски выбрасывала на дно тем, кто голодал. Сначала мясо лежало несколько дней нетронутым, потом заметила, что еду стали забирать слабые. Некоторые кто смелее уже ждали, когда я спущусь в пещеру, чтобы дать еды. Пару раз я видела, как к стене подходили и сильные.

– Ты нашла еще пещеры? – наконец, спросил меня Звенящая Цепь, когда я очередной раз вернулась в пещеру с черно–синими руками.

– Да, – ответила я, жуя кусок мяса, взятого из огня, – там есть еще такие чудовища. Мертвые.

– Я знаю. Ты режешь их тела, а мясо отдаешь узникам, – сказал он, – зачем?

– Все равно протухнет, – пожала плечами я, – а вот скажи мне – я давно поняла, что ты обмотал тряпками ладони, чтобы камни не резали твои руки, так ты забрался сюда. Я же права?

– Ты умная, – хмыкнул Звенящая Цепь.

– Да, но зачем ты спас меня? Кормишь, учишь? Ты сам можешь доставать воду, а я тебе так – лишняя, – улыбнулась я, – так почему?

– Ну, – почесал в затылке собеседник, – я тоже думал. Вначале я хотел сделать тебя своей, но глядя на то, какая ты хрупкая, понял, что ты мне не нравишься. Потом я стал понимать, что мне нравиться мысль, чтобы у меня был ученик, как своя плоть.

– Ребенок, – слетело странное слово с моих губ.

– В твоих краях это так зовется? – удивился Звенящая Цепь.

– Не знаю. Сказала и все, – пожала плечами я.

– С тобой нескучно, все время разговариваешь, достаешь воду и учишься. Ты хорошая ученица – Звенящая Цепь гордиться тобой. – погладил меня по голове мой наставник, – Ты любишь жизнь и ты приспособилась к этому месту, где мы стали тенями.

Слово показалось знакомым, и я почему–то вздрогнула.

– А еще верю, что ты проживешь тут дольше всех, не смотря на то, что ты она, а не он, – продолжал собеседник, – однако мне не нравится, что кормишь их. Они поймают тебя и съедят. Им все равно, что делаешь для них – они хищные.

– Может быть, – пробормотала я, – но я не хочу жить долго? Может быть, стану воином и у меня будет армия?

– Разве тебе нужна армия? – еще больше удивился Звенящая Цепь, – А ты не простая…расскажи.

– Я думаю, что мы на севере… то есть Щель на севере, и она находится недалеко от Арены. Если подняться наверх то, можно увидеть город на земле.

Он кивнул, чтобы продолжала.

– У меня есть мечта. – покусывая губу, продолжала я, – Придет время, и поднимусь наверх по стене и опущу платформу в Щель, чтобы узники смогли подняться со дна тюрьмы. И тогда, хочу увидеть, как север захлебнется в своих стонах и крови, как каждый день захлебываемся мы, – голос сел, в глазах странно щепало, – Хочу, чтобы от севера не осталось камня на камне. Хозяева твари, чудовища, существа без сострадания – в них только пустота. Ты прав они – тени, а не мы.

– Но они и так тени, – сказал Звенящая Цепь, – много времени назад на безымянную землю пришли завоеватели. Многие переродились – они стали хозяевами, а мы те, кто не смог быть такими как тени, поэтому стали рабами.

– Все равно, как их называют: Хозяева или тени! Хочу убить их! – прорычала я.

– Ты храбрая, но это плохая мечта – тебя съедят, – сухо сказал Звенящая Цепь, – не хочу видеть, как тебя будут убивать. Живи так или лучше уходи.

– Хорошо, – я поднялась на ноги.

– Пойдешь за водой или уходишь? – повернулся ко мне спиной он.

– Не знаю, – призналась я, – но топор оставляю, тебе он будет нужнее.

Уходить от учителя не хотелось, но я любила мечтать о том, что смогу изменить их. Хотя прекрасно понимала, что у узников давно не было надежды, только голод, который заполнил все живое вокруг. Этот голод мучил и меня, но от мыслей, что кто–то сделал все эти ужасы с нами, хотелось рвать на себе волосы. Хотелось разодрать кожу от того, что тени забрали мою память, мою прежнюю жизнь и убили у меня надежду. Кто им дал право? Им никто не давал право клеймить меня, как тварь, что не была способна на свое решение. Я была живой, и хотела жить, а теперь я барахталась в луже грязи, как существо без права на будущее. В моем будущем ясно представляясь только смерть, после которой у меня даже могилы не будет. Мои кости будут лежать в грязи, а из пустых глазниц время от времени будут выползать насекомые Щели.

Я подняла лицо к свету и впервые за все время заговорила с пустотой: – За что?

Ответом мне была тишина. Никто не ответил мне.

– За что?! – заорала я.

И снова ответ был – тишина.

– Что я сделала?! Что?! Какое преступление??? – голос охрип, а из глаз опять потекла соленая вода.

Никто не ответил.

– За что оказалась здесь??? За что…

– Лучше спроси: что дальше? – ответила мне тишина, чьи–то цепкие пальцы схватили за ноги, и мое тело оказалось в воде.

Разговор со Звенящей Цепью затронул неприятные темы, в голову полезли ненужные мысли. Наверно, по привычке я добралась до реки и спустилась к воде, но немного ниже, чем всегда. Используя мою глупость, один из них подплыл ко мне и, схватив за ноги, утянул под воду. Плавать я не умела, поэтому глотала холодную воду, когда пыталась вырваться из плена. С одним, допустим, получилось справиться, но не с двумя сразу, тем более в воде. Первый заключенный заломил за спину руки, а второй схватил за волосы, чтобы была обездвижена и только босые ноги скреблись о грязь, когда узники вытащили меня на берег.

К неудаче, место, куда меня волокли было далеко от стены. Первая проба вырваться на свободу потерпела неудачу, я получила сильный удар в бок. Хуже всего было то, что место, куда меня тащили, было что–то вроде ритуального камня. Звенящая Цепь был прав – он мог видеть, как меня убьют, потому что камень был хорошо виден из нашей пещеры. Время от времени туда приводили пары и устраивали бои между ними. Победитель получал еду, то есть побежденного. Посмотреть на кровавое зрелище приходили самые сильные и наглые из жителей Щели. Простыми словами я попалась в ручищи к сборищу сильных.

Меня бросили на плоский камень. Падение вышло неудачным, лицом в грязь.

– Что?! Боитесь меня?! – я сплюнула грязь с губ, жалея, что оставила топор у учителя, – Давай, налетай!

На камень поднялся один из узников, беззубый и с глубокими шрамами на лице:

– Поговорить хотим.

– Поговорить? – размазав грязь по лицу, я оскалилась, но голос все же дрогнул, подвел. Я ожидала всего: боя, пыток, то, что съедят живьем или оставят на потом, но то, что они хотят поговорить, услышать такое от них было странно.

– Да. Все. Поговорить. – он указал ручищей вниз. Все дно Щели было заполнено живыми существами, которые стояли во весь рост. Их было так много, что последние ряды заключенных уходили в темноту. Я представить не могла, что в подземелье жило столько обреченных на голодную смерть.

Мое молчание изуродованный оценил, как согласие и продолжил:

– Зачем помогаешь? Зачем даешь надежду? Ты не такая как мы. Твои руки могут поднять тебя к свету, но ты не уходишь. Почему? Отвечай или разорвем!

Несколько грубых ладоней схватили меня за плечи, за шею, голову и опять за волосы.

– Потому что – это мой дом! Я родилась в Щели!

– Не понял? – теперь пришла очередь удивляться узнику с кривыми зубами, что стоял рядом с беззубым, – Объясни? Не понимаем твои слова.

– Все верно поняли – я родилась в этом месте, потому что у вас есть то, к чему вы бы хотели вернуться, а у меня нет этого места. У вас была цель и земля, за которую сражались, а я не знаю, откуда пришла. Не знаю, за что меня бросили на дно Щели. Вы помните свои имена, свой род, свою историю, а я – пустая. Во мне пустота, как в этом месте. У меня имени даже нет, а вернее его забрали тени. Да, я бы могла подняться на свет, но если бы и поднялась: куда бы пошла? Мне некуда идти. – я облизала пересохшие губы, потому что, когда произносила слова, вокруг была тишина и мой звонкий голос эхом разносился по Щели. Тело почувствовало свободу – отпустили.

– Красиво говоришь слова, – сказал лысый узник без двух пальцев на руке, – Но многие хотят тебя съесть. Узнице дали слово, потому что некоторые сильные считают, что ты можешь дать нам свободу.

– Могу. – выдохнула я, – могу завести тот механизм, что пускает каждый день платформу для того, чтобы вы могли подняться на поверхность – за услугу.

– Ты хочешь дать нам свободу за услугу?! – рявкнул беззубый, а я не поняла его интонаций в голосе – злился он или же нет.

– Да. – голос опять задрожал.

Лысый без пальцев на руке захохотал.

– Она или наглая, или не понимает, что мы дали ей слово перед тем как съесть, потому что узница – она, – хмыкнул беззубый.

– А что за услуга? – спросил узник с кривыми зубами.

– Север. – четко ответила я.

– Что–что тебе нужно?! – спросили несколько голосов у ритуального камня.

– Мне нужна Арена, потому что хочу убить того кто забрал мой дом, имя и мою память. – мысли о мести успокоили, нервозность в голосе пропала.

Лысый перестал хохотать: – И что? Съешь его сердце? – с издевкой в голосе спросил он.

– Нет. Сначала спрошу: за что? А потом съем, заберу его дом и землю себе.

В первых рядах зашептались. Беззубый задумался, почесал в затылке, а лысый молчал. Зато узник с кривыми зубами весело произнес:

– Мне нравятся твои мысли. Сам мечтаю о том же!

– Пусть идет! – выкрикнул кто–то из толпы.

– Нет–нет, подождите–ка, – поднял вверх руки лысый, – скажи мне, узница, а почему с тобой нет Звенящей Цепи? Почему твой узник не пошел за тобой?

– Откуда ты знаешь его имя? – удивилась я.

– Отвечай! – взвыл лысый, и пощечина опустилась на мою щеку.

Это было слишком. Ярость уступила место здравому рассудку, я вытащила из кармана брошку и ударила иглой в глаз лысому. Заключенный заорал от боли, но меня понесло дольше. Выхватив из петли на боку его топор, я замахнулась и снесла тому пол головы. Тело качнулось в бок и, описавшись, свалилось с камня под ноги сильным.

– Звенящая Цепь думает, что вы зажарите меня на огне, а я думаю, что шанс отомстить бывает однажды! Выбор за вами: или Арена, или гнить в Щель! – гаркнула я.

– Попробовать можно, – заключенный с кривыми зубами остановился напротив, но на безопасном расстоянии, – а как быть с рабами? – мягко спросил он.

– Это должна решить я? – фраза была с каким–то скрытым смыслом и я насторожилась.

– Если дашь нам свободу, то мы за тобой на край безымянной земли пойдем к Великому Водному Простору! – показывая осколки зубов, заявил узник со шрамами на лице, – Однако ты теперь ведешь нас и приказы должны быть твоими!

– Не надо убивать рабов, – не сдержалась я, но тактику пришлось сменить, в рядах опять зашептались, на этот раз недовольно, – У меня на них план.

– Какой? – спросили из первого ряда.

– Дать им свободу, а взамен попросить знания. У нас много заключенных в Щель, но оружия мало. Рабы умеют ковать хорошее оружие – нам нужны такие союзники…– мне не дали закончить слова, Щель заполнили истеричные, злые, рычащие крики торжества ее жителей. Похоже, получилось сделать то, что называлось словом «невозможное». Я завела механизм, который сама же и возглавила – месть.

Спустившись с камня в толпу, я пошла к стене. Никто мне не препятствовал, все отходили в стороны, чтобы освободить наш путь к свободе.