Отношение к пастырям

Неуважение к архиерею

«Ангелу ефесския церкви напиши», сказано в апокалипсисе (Апок.2.1). Название «ангела» здесь относится к епископу, так как другим из сем ангелов, здесь же упоминаемым, сделано обличение, которого ангелы, как безгрешные, конечно, не заслуживали бы. Таким образом, несомненно, что каждый епархиальный архиерей есть, как ангел для своей епархии. Ангелы посылаются «за хотящих наследовати спасение» (Евр.1, 14): и он поставлен Духом Святым служить спасению целой епархии, т. е. многих христианских городов и селений. Служит ли он и в какой мере служит настоящему делу, это хоть не тайна, хоть дело всем или многим открытое; однако ж входить в частное рассмотрение сего вопроса нет пользы мирянам, если б ответ с первого же раза казался не утешительным. Уже одно то, что чрез епархиального архиерея продолжается в епархии ток священнической благодати; что чрез него идет преемственное рукоположение священников, которые совершают таинства для всего народа: это одно обязывает мирян известной епархии иметь уважение к нему. Уважение же должно быть не внешнее только, или как к начальнику высокопоставленному, подобно светским—высоким лицам; тем более не искательное, т. е. чтоб вниманием его к себе похвалиться пред другими или чтоб, пользуясь близостью к нему, скорее достигнуть выполнения каких либо своих нужд до него, наконец, не слепое или подобострастное, по которому люди не отличают в духовных учителях того, «елика рекут блюсти» (Мф.23, 3), от самых дел их, неудобных для подражания. Нет, уважение к епархиальному архиерею, как и к викарию в епархии должно быть внутреннее, бескорыстное и сознательное, именно за высокий сан их, за высокие преимущества, какие даны им от Бога. При взгляде особенно на сан то архиерейский сердце православного христианина должно радоваться торжеству благодати Божией, или славе Христовой в Церкви. Затем, так как архиерей, и оставив службу, ее лишается некоторых духовных прав, чего не видим в светских начальниках, которые в этом случае уже совсем теряют прежние права, кроме чиновного имени, так как архиерей при своем рукоположении получает силу и высшее содействие: «Дух Святый постава епископы» (Деян.20, 28); то отсюда вытекает необходимый долг уважать даже того архиерея, который более не служит (находится на покое), равно как каждого из архиереев других месть или епархий. После всего этого где же уважение к религии со стороны тех мирян, которые совсем не обращают внимания на своего епископа, потому что он не нужен им для дел мирских, которые не хотят даже правильно назвать его, допускают шутки и посмеяния относительно его безбрачия и одинокости? Но и те не имеют еще разумного и искреннего уважения к архиерею, которые занимаются одними одеждами его, просят его к себе в дом потому лишь, что приятно им и составляет для них честь иметь у себя с другими такого гостя.

Грехи против приходских священников

«Молим вы, бpamие, писал апостол Павел, знайте.., настоятелей ваших о Господе» (1Сол.5.12). Священники также носят образ Христов, как и архиерей, от внутренней благодати священства до наружного вида (например, по примеру Христа они носят волосы свои отрощенными). Они совершают все те же таинства, как и архиерей, кроме одного священства. Христиане первых времен имели к ним совершенную покорность и послушание. В России предки наши по той мере, как почитали св. веру и Церковь, имели уважение и к священникам. В летописях истории русской обыкновенной похвалой доброму князю было не другое что, как любовь к иереям: «бе иереелюбец..., чтяще и послушаше их, аки самого Христа» (Полн.собр.р.летоп.5.5). Князья русские в завещаниях своих говорили «церкви не отлучайтесь, иерейский чин любите» (Конст.влад.князь). Но и простой народ с сердечным почтением и послушанием относился к священникам, как в свою очередь священники всегда были друзьями его, и как доселе, т. е. после множества преобразований гражданских (преобразования начались со времен Петра Вел.), они остаются ближе к народу, довольно еще привязанному к вере и Церкви, чем к обществу.—Между тем как же многие из прихожан и во много раз более, в сравнении с отношениями своими к архиерею, оскорбляют священников по тому самому, что священники находятся к ним в близкой и необходимой связи, —не как епархиальный архиерей! Так: а) всего чаще прихожане допускают вины против своего священника, когда он исправляет для них церковные службы и домашние требы. Например, досадуют на него, если он откажется служить литургию, между тем как просили его о литургии поздно, когда не оставалось уже ему времени приготовиться к службе, как требуется приготовление по правилам: просителям надлежало бы поучиться этим примером благоговения своего священника к литургии на тот случай, когда они сами (в пост) приступают к св. тайнам, а не досадовать и роптать на него. Гневаются, если он не удовлетворяет их исполнением требы, например, всенощны, в тот именно час, какой назначили ему, между тем как в этом же часу и для той же требы он должен быть в других домах, —будто ему возможно одновременно поспеть во многие места. Называют его неуслужливым и неугодливым, если он отлагает на малое лишь время такую требу, которая терпит отлагательство (например, водосвятие в доме или если хочет совместно выполнить некоторые требы (например, крещение). Жалуются на него и оскорбляют его, если он законно отказывает им в исполнении какой либо требы, например, в совершении брака, ничего не желая знать и не сдаваясь ни на какие убеждения, но даже объясняя отказ его одним вымогательством получить вознаграждение. Вообще прося его о требе, не хотят понять: удобен ли для него-то тот час, какой назначают, и возможно ли ему по законам и правилам церковным выполнить желание их? б) По личному гневу на него или по одной безразборчивости просят к себе для требы священника из соседнего прихода, ходят для исправления духовных треб в монастырские церкви вместо приходской, приглашают к себе и в дом для какой либо службы монашествующих, в) Ходят каждый раз, и опять без особенной нужды (например, слушать бы проповеди), к службам не в свой приход, а в другую церковь, г) Своевольно избирают себе приход, обходя церковь, в пределах которой живут, —и даже по горделивости своей считают себя свободными от того, чтоб принадлежать к какому либо приходу, д) Отнимают у священника право, основываясь на многих своих пожертвованиях к церкви или просто увлекаясь пустосвятством, —отнимают право управлять церковью и приходом, которым от, настоятель.— Bсе эти отношения к приходскому священнику что же доказывают? —Нетерпеливое самоугодие прихожан, отсутствие в них любви к своему батюшке и неуважение к его сану. Но, вместе с тем, это не мелочи, которые будто бы не стоит вменять им в вину. Нет! Подобные-то случаи сначала возбуждают недоразумение, а потом расстраивают взаимные отношения пастыря и пасомых, но самое главное— из дела столь священного, как молитва и управление по церкви, они производят один гнев и беспорядок. Не жалко ли этого и не явные ли все это вины прихожан?

Грехи против духовного отца

Приходский священник не каждый раз и не для каждого бывает и духовным отцом; иногда же состоит несколько священников при одной приходской церкви, а приход по требам на части не разделен, и таким образом каждый избирает себе одного которого либо из них духовником. К духовнику прихожанин, как и вообще исповедник, какого бы звания ни был, обязан особенными отношениями. Хотя духовник не свое раздает, когда разрешает во грехах: «туне приясте, туне дадите» (Мф.10, 8), хотя и труд его на этот раз (если взять отдельно для известного лица) самый малый: —но кому дорога совесть, кому приятно одно воспоминание о тех минутах, которые следуют за очищением совести в таинстве покаяния; для того духовник должен быть всегда лицом особенно почтенным и близким, подобно тому как получающий царскую награду не холодно же относится к доставителю самой награды.—После этого как же грешно, например, злословить духовного отца! Укажет ли кто на его опущения по службе, которые возбуждают к нему чувство негодования, или вообще на его жизнь, которая огорчает нравственные чувства? Такое-то лицо и не нужно было бы избирать духовником. Но если нет возможности (как где либо вдали и в одноклирной церкви) обратиться для исповеди к иному священнику, т.е., если одноклирный священник необходимо остается и духовником, и ничего нельзя предпринять к исправлению его от слабостей: то и злословить его к чему же послужит? Этим прихожанин только помрачить совет пред самим собой, ослабит в себе чувство благоговения к таинству исповеди.—Вина, затем, входить в один горячий спор с духовным отцом, говорить пред ним во всякое время, т.е. кроме исповеди, явную ложь и отвечать ему неискренне: тут какая либо политика вовсе неуместна.—Но, с другой стороны, не следует предпочитать духовнику боле достойных священников, так что последним от этого бывает обида; излишнее это—защищать духовника в очевидной или вероятной вине его, а таким образом делать иногда виновным из-за него другое невинное лицо; неразумно почитать его как бы безошибочным, ходатайствовать о награде его за одно лишь духовническое обращение к нему, даже и не зная его лично.—Не следует менять избранного духовника по причине его строгости; благонамеренная его строгость—величайшее благодеяние: «от огня восхищающее» (Иуд.23), может быть сказано здесь. Грех тем боле, при своих сильных связях, доискиваться удалить от себя духовника, разлучать его ради себя с прочими духовными детьми, или со всем приходом, заводить с ним тяжбу, и все так не по чему другому, как только за то, что он отказывает исповеднику, повинному каким либо смертным грехом, в св. причащении.—Неправильно обходить для исповеди, без всякой уважительной причины, приходского священника и обращаться каждый раз с исповедью в какой либо монастырь.—Крайнее невнимание не позаботиться, когда еще никто не избран духовником, о выбор себе такого духовника, который бы своею ученостью и опытностью, правдивостью и строгостью собственной жизни, мог боле руководить к христианскому совершенству: узнают во всем городе какой священник скорее и снисходительнее других исповедует, и обращаются к нему, хотя бы рядом с ним стоял другой, опытный и внимательный, и сам по жизни духовный. Но если Бог помог найти или привел по обстоятельствам иметь духовником священника ученого и богобоязненного, то не следует и чуждаться советов такого духовника по делам совести, а также быть равнодушным к добрым примерам его жизни: благочестие духовника, да всегдашняя близость или удобство обратиться к нему, —это особенный дар Божий христианину.—Наконец, грех не почитать прежнего духовника, если особенно он долгое время был духовником: например, грех не принять его у себя в праздник с молитвословием, когда есть полная возможность принять; не помочь ему в насущном пропитании, забывая, что никакой добрый сын не допускает же своему отцу ходить по миру...; не отдавать ему при встречах и знака почтения. Пусть давно прошло то время, когда он был духовником. Но это время имеет же свое значение в целой жизни прихожанина с духовной стороны, напоминает последнему на тот или иной духовный возраст его, а тут то вот был важным участником духовник. Вообще сказать: намеренных и тяжких оскорблений духовнику Господь Бог не оставляете без наказания, а особенно людям духовной жизни. Почему же? Чтоб эти люди не охладели благоговением к самому таинству покаяния, чтоб тем более ценили величайший дар им: «разрешение во грехах». В 121 правиле номоканона читаем: «не достоит укорити священника или бита или обличати в лице, аще убо и истина суть. Аще же постигнет се сотворити, да прокленется мирский... Такожде и настоятеля безчествуяй» (При больш.требн).

Непринятие от священников благословения

Начало благословения видим, когда Господь Бог творил вселенную: «и благослови их», сказано (Быт.1, 28). Затем, творческое свое право благословлять Он уступил людям, прежде всего, родителям для детей, а впоследствии времени священникам!.. Первому в мире архиерею (Аарону) и первым священникам (сынам его) была дана чрез Моисея заповедь благословлять народ именем Божиим (Числ.6, 23). В Новом Завете Иисус Христос благословил своими руками детей, которых приносили к Нему (Мф.49, 11-13, а также преподал благословение Апостолам при вознесении на небо (Лк.24, 50). У святых отцов священническое благословение называется «учреждением апостольским» (Злат.в бес.к антиох.нар.), и нет сомнения, что оно доныне сообщается в том же виде или порядке, как предали Апостолы. Оно перешло к священникам вместе с властью их «вязать и решить» и служит ясным признаком этой власти. Первые христиане при встрече со священниками, обыкновенно, преклоняли пред ними свои главы, а священники благословляли их. Благословение священническое приносит успех в делах, не только духовных, но и в обыкновенных—житейских, кто принимает его с верою и добрым намерением. Препятствия на сей раз не бывает и тогда, как благословляет рукой самый незнатный священник, например, сельский и не ученый. Большая же сила благословения и большая польза от него для приемлющих может быть: когда благословляющий священник духовной облагодатствованной жизни, когда он благословляет в след за своей литургией, а вообще преподает благословение по чину, с благоговением и усердием. После этого ясно изобличают в себе упадок веры такие христиане: стыдятся и тяготятся подойти к священнику или, когда он сам приблизится к ним, не хотят преклонить пред ним свою голову и протянуть руку, чтоб принять от него благословенье; вместо этого при встрече с ним отдают ему только лишь гражданскую вежливость—поклон или же по обычаю светскому предлагают ему для пожатия свою руку, хотя бы он того и не желал; а когда он, помня свою обязанность и держась своей привычки, начнет благословлять их, —спешат заменить принятие от него благословения своим рукопожатием или же пресекают его молитвенные слова какою либо постороннею речью или улыбкой; не приучают и детей своих к принятию от него благословения, смеются над целованием у него руки при благословении, хотя и руку следует целовать и хотя он не требует же целования. О, как напрасно это обегательство от благословения священнического! Принять благословение нисколько не унижение для приемлющих и неодолжение со стороны преподающего. Принимается благословение от Самого Бога, на каждый час и на всякий случай полезное; и священник обязан его преподать, как только вверенный дар, —не торопясь совершить его, будто ныне это лишнее, и не боясь поднять благословляющую руку над главою знатного лица. Если же дорого для верующего христианина Христово благословение, то и нечего опускать случаев принять это благословение от руки того, кому оно поручено; нечего высокомерно смотреть на обряды православной Церкви и заниматься своими внешними преимуществами пред смиренным священником, который мог бы благословить: помимо Церкви ведь никому не найти благословения Христова и общения с Богом. Но что иные из самих священников не благословляют, заменяя богодарованное им право благословлять простым приветствием (действительно, тут вина их); все же этим не может вполне оправдаться мирянин. Встретившись со священником или подойдя к священнику, он должен выразить своим взглядом или прямою просьбою, что желает принять от него благословение.

Требование от священников одной светскости или только наружной степенности и нелюбовь к истинным пастырям

В слове Божием достоинствами священника признаются не светская ловкость и угодливость и не одна наружная степенность, или благоприличие внешнее, но вот что: «прилежащие (начальствующие) добре пресвитеры сугубыя чести да сподобляются; (и этого еще недостаточно) паче же труждающиеся в слове и учении» (1Тим.5, 17). Так, пастырская заботливость о приходе, и особенно труд проповедания слова Божия и учительства, —эти лишь качества дают священнику несомненное право пользоваться особенным уважением у народа и прихожан. Этих качеств и может каждый ожидать от него, я не того требовать, чтоб например, он принимал участие в светских вечерах или чтоб был только послушным требоисправителем, чтоб как ни есть да ладил с миром, любовь к которому между тем «вражда Богу» (Иак.4, 4). Миряне должны бы во глубине души своей сознать (да и сознают многие), что всего более достоинств в том священнике, который заботлив об управлении церковью и приходом и неутомимо или хоть часто проповедует слово Божие. Но, между тем, одни из них желают от священников только светского обхождения и направления, говорят даже, что пора священникам и перестать носить рясы, а нужно бы ходить в одеждах общепринятых («Аз избрах вы от мира» (Ин.15, 19), это забыто); другие довольны были бы видеть в священнике одну готовность на всякую требу для них, и, пожалуй еще, неторопливость в службе и серьезность и сдержанность в действиях. Но и только. Нет ли чего вредного от этих требований и для самих священников? Да; такие прихожане часто вредят направлению и своего духовного пастыря; например, иной священник молодых лет хотел бы идти истинным пастырским путем, но вынести ему борьбу с миром на первых же порах очень тяжело, и — он мало помалу склоняется на сторону мирa, который требует у него светскости или одного внешнего благоприличия.—Но вот истинного же священника иные и прямо преследуют своею неприязнью. Такой священник, нечего и говорить, —неприятен миру; потому что он, как священник, защищает православие, не сочувствует современной вольности людей в мыслях и образе жизни, —обличает пороки мирские своим проповедническим словом или одним собственным усердием к делам богоугодным. За это миряне не любят его, пренебрегают им, готовы изгнать его от себя. (Правда, есть тут и внешнее, историческое влияние: пренебрежение у нас к духовенству не свое, а с запада). Не любя же напрасно достойного священника, прихожане хотят оправдаться тем, что он сам не умеет хорошо поставить себя к своему приходу, что не может приобрести влияния на приход, что между прочим он и недостаточно образован. Но обвинять истинного священника в неумелом поставлении себя к приходу, значит осуждать те святые правила пастырского служения, в силу которых он действует; или вернее сказать—это значит желать, не зная уже чего пожелать. Относительно же недостаточной образованности его заметим: вот иностранное духовенство и отличается многостороннею светскою образованностью; однако ж влияние его на свой народ разве в духе религиозном? Нет, —истинный священник не виновен в том, что его не любят! Между тем он благодетель прихода, города, общества, где служит; потому что он ревнует о спасении своих прихожан, напоминает им «о едином на потребу» (Лк.10, 42); затем, из того чтоб не обременять прихожан своим содержанием и не подать кому либо повода к осуждению его в корыстолюбии, он терпит иногда и нужды; — он никого не раздражает, как и вообще древнее русское духовенство не раздражало ничем народа и несло вместе с простым народом одну долю бедности: он не переходит за пределы чисто-духовного положения в обществе. Не очевидна ли после этого вина тех мирян и прихожан, которые вместо того чтоб радоваться такому духовному пастырю и дорожить им, — вместо этого ненавидят его? Не так поступали древние христиане. К истинным и достойнейшим пастырям они имели такую приверженность, что именами этих пастырей нарекали новорожденных детей, подражали даже наружным качествам их, всегда имея их у себя в памяти; например, известны были подражатели медленной речи и задумчивости Василия Великого. Наконец, прежние христиане предавались самой глубокой печали, если злые люди гнали их любимого пастыря как, например, св. Златоуста. Пусть истинный пастырь из-за неприязни и неблагодарности прихожан и не охладевает к своей службе (и гибель всем была бы, если б охладел!); например, не оставляет своей ревности к неутомимому проповеданию слова Божия, к внимательному и строгому исполнению духовнической обязанности. Но тут уже благодать Божия его подкрепляет, воодушевляет, утешает и покрывает от злобы мира; тут уже заключаются заслуги его пред Богом, надежды на венец в будущей жизни. Зачем же миру-то, или прихожанам, не любить и не желать его? О, крепко надобно миру вдуматься в свои отношения к священникам вообще, а особенно - к истинным и достойнейшим!

Неснисхождение к недостаткам священников

«Илиа человек бе подобострастен нам», сказано (Иак.5, 17). Так и священники не из другого какого либо мира (не с луны), но потомки того же Адама, с тою же прирожденною наклонностью к злу, как и все люди. Разница здесь та, что они предстоят у святого престола, что удостаиваются освящающей благодати Божией непрерывно, иногда и каждый день сряду, и что таким образом имеют от Господа Бога в сравнении с мирянами гораздо больше сил против греха и соблазнов. Как же не оказывать к ним снисхождения в их слабостях? Миряне же и осуждают их большею частью не за действительные пороки и тяжкие грехи, а за внешние только и малые неисправности по службе, например, при требе крестин, всенощны, которыми они оскорбили самолюбие этих людей. Отсюда можно заключать, что и не за что более осуждать иных из них, что к ним уже излишне строги, притязательны. Но если некоторые доходят до явных пороков и порочного состояния, то здесь много виноваты сами же миряне, современное общество, среди которых они живут и служат. Не только влияние примеров, но и своего рода склонение и принуждение к худому со стороны мирян не могут же не действовать на них. Таким образом, с этой стороны дела представляются необходимым не только снисхождение к приходским священникам, но уже и покаяние за пороки их. Да; не одни священники дадут ответ Богу за своих прихожан, но и прихожане остаются не без ответственности пред Богом за своего пастыря. Впрочем снисхождение к недостаткам священника должно быть благонамеренное. Так, оно должно выражаться не в том, чтоб оправдывать в лицо слабого в его слабостях, а в мягком отзыве о нем с другими и в сожалении его. Оно должно относиться к лицу, а не к самым порокам, т. е. худое и в священнике нужно называть худым, а не брать это худое за пример для самого себя или оправдывать им собственные свои слабости. Истинному священнику и не желательно и оскорбительно такого рода снисхождение к нему некоторых мирян, когда ему все прощают, когда приравнивают его по человеческим страстям к себе, когда и не требуют от него высшей жизни в сравнении с собой и не доверяют ему, что он может жить или уже живет выше, беспорочнее. Нет! как священники, с одной стороны, должны быть примерами доброй, христианской жизни для своих прихожан, с них и от них должно начинаться исправление народной нравственности; так с другой—своим саном, благодатию Божиею, которая окружает их, более они могут предохранять себя от грехов и страстей. (И предохраняют же: кто со вниманием вникнет в жизнь их, тот убедится, что нельзя не уважать многих представителей такого благодетельного духовного общества, как православная Церковь).

Старание узнавать и распространять о священниках худое

«На пресвитера хулы не приемли, разве при двою или триех свидетелех» (1Тим.5, 19). Этими словами запрещается не только пытливо узнавать и неосторожно разглашать о священнике худое, но и принимать на него легковерно такие обвинения, с которыми кто либо со стороны пристает. Пусть будет по-видимому вероятна вина, слагаемая на него: однако по слуху решать о нем не следует, —будет ли состоять это решение в признании его виновным в одной душе своей или же в прекращении с ним духовнической связи или в преследовании его жалобою пред высшим начальством: - чтоб осудить его, нужны многие свидетельства, или самые неопровержимые доказательства его вины. С такою заботливостью слово Божие ограждает от нареканий добрую славу священника! Под таким покровительством оно хранит его имя-честь! Если б не сам Дух святый, горящий вообще в св. Писании, говорил в этих словах Апостола: то еще мог бы иной видеть в них какую-то пристрастную защиту священнику. Но Дух Божий говорит одну истину. Известно также по церковной истории, что Сам Бог Господь то видимо карал тех, которые клеветали на пастырей духовных, то чудом доказывал их невинность; например, когда св. Златоустого по клеветам изгнали из Константинополя, то город постигло страшное землетрясение (Четь-Мин.под 13 нояб); так в нашей Церкви муромского епископа Василия народ заподозрил в нечистой жизни и вздумал сам, без всякого законного исследования, изгнать его от себя: епископ употребил все убеждения, чтоб доказать свою невинность, но народ не верил: — тогда Господь Бог чудом подтвердил невинность его, и народ раскаялся (Прол. под 21 мая). И не напрасно слово Божие с особенною настойчивостью ограждает добрую славу священника. Если на кого особенно слагаются ложные слухи, то на богобоязненного и строгого по службе священника. Эти слухи возбуждает дьявол—клеветник; потому что дьяволу приятно разлучить доброго пастыря с овцами. (Например, на святого Афанасия александрийского было сказано, что он изломал сосуды со святыми тайнами, отрубил руку у епископа Арсения: отрубленная человеческая рука, как очевидное доказательство его жестокости, и была принесена на собор епископов; но она не понадобилась Арсению, который явился тут же и имел обе руки целые (Четь-Мин. под 18 янв). Затем, худые слухи о священнике, с любопытством узнаваемые и с некоторою радостью распространяемые, вредят тому святому делу, которое выполняет он: например, хулу от проповедника часто доводят до хулы и на самую проповедь; пересуды от того, который совершил таинство или службу, переносят на самое таинство и богослужение. Между тем, все это охлаждает и в хулителе и в свидетелях хулы чувство благоговения к вере и святыне, так что пренебрегающий священником за худые слухи о нем уже не почитает с глубиною чувства Самого Бога, подобно евреям, которые с пренебрежением Моисея перестали иметь боязнь и к Богу. Наконец, узнавать и распространять худое о священнике—вина в этом именно смысле, что иной раз слухи касаются совершения святых таинств, к которым каждый христианин должен благоговеть и в других поддерживать благоговение: как же тут распространять что либо слышанное? Думают своим рассказом повредить священнику, а между тем оскорбляют святыню таинств, —и особенно (случается) таин Христовых, из благоговения к которым и сам оговариваемый в оскорбления их не оправдывается пред другими, или молчит, без особенного вызова к оправданию. Но когда худые слухи о священнике и несомненны и весьма прискорбны: все же любопытство о них а тем более разглашение между другими, не помогут делу; все же не мирянам судить худого священника, а той законной и судебной власти, которая над ним существует; все же не распространять эти слухи в частных разговорах следует, а прекращать, как и всякий добрый сын старается прикрыть пред посторонними пороки своего отца. А всего лучше—и это истинный долг любви к своему пастырю— предотвращать в нем слабости советом, уединенным напоминанием и молитвою об исправлении его.

Отказ в содержании священникам к сиротам их

«Служащие алтарю, со алтарем делятся» (1Кор.9, 13). С тех пор, как установлено Богом звание священников, —положено им содержаться вознаграждениями от народа, которому они служат. Так и в Ветхом и Новом Завете. Следовательно, вознаграждения, делаемые священнику, не подарок, который можно иногда и оставить, но необходимый долг. Этот долг надобно оплачивать по совести, а не из принуждения, сполна, а не вроде скудной милостыни бедному просителю, во всякое время, а не в минуты лишь веселого расположения духа, и как при добрых, так почему-либо и не добрых, отношений к своему приходскому священнику. Священник — слуга прихожанам не тогда только, когда: исправляет для них требу, для которой еще не много требуется от него времени. Нет, он служит прихожанам — миру каждый день, то совершая литургию, к которой все желающие могут приходить без всякой платы, то проповедуя слово Божие, которое так же все свободно могут слышать, то назидая в домах, то втайне молясь за тех, за которых особенно нужна молитва Церкви, то устрояя приходской храм. Значит и вознаграждение ему нельзя измерять тем лишь, когда он выполняет по чьей-либо просьбе требу: иные как например, люди холостые или бездетные супруги, и в продолжение целого года, даже многих годов, могут не попросить его ни о какой службе. Значить требуется дать ему положительное обеспечение в жизни, и это обеспечение должно составляться своими долями не от известных только лиц, которые нуждаются в его услугах, как требоисправителя, но и от каждого православного прихожанина. Истинный священник тем свободнее будет заниматься высокими обязанностями своей службы (а обязанности-то его требуют особенного спокойствия духа и чистоты сердца), чем менее будет иметь обременяющих забот о содержании себя и своего дома (Сир.38, 24). Следовательно, и в видах тем больших успехов его высокой службы прихожане должны обеспечивать его состояние, помня что если он «духовный» свет им, — «велико ли», если «телесная» пожнет от них (1Кор.9, 11)? Священник мог бы быть вполне обеспечен в средствах к своей жизни и непосредственно Божиим Промыслом: но Промысл оставил его на попечение прихожан. С какою же целью? Чтобы он тем ближе стоял к ним, или тем с большим сочувствием относился бы к их духовным нуждам, когда они усердно заботятся об его внешнем благосостоянии, - что б тут была и внешняя скрепляющая связь. Священник менее нуждается в прихожанах (с материальной стороны), чем прихожане нуждаются в его службе. По своему основательному развитию, по своим способностям, по своему трудолюбию и терпеливости в нуждах жизни (известные это качества лиц духовного родопроисхождения и воспитания) он, и не принимая священства, мог бы во всяком другом звании пользоваться во много раз большим содержанием. Если же его сверстники, может быть менее его способные, богатеют или возвышаются: то и он мог бы богатеть или возвышаться в светском звании. Однако ж он не уклонился от своего трудного звания да и, проходя это звание, не завидует богатству или мирскому возвышению своих сверстников, как и вообще мирских лиц: свое пастырское служение и свою смиренную простоту жизни он не променяет ни на какие капиталы и чины, и не хочет измерять их сравнительно с другими тем или иным окладом жалованья, или доходов. Не должны ли были бы прихожане все это взвесить — оценить с добрым рассуждением и по доброй совести? Между тем многие из них совсем не сознают долгом содержать своего священника; другие наделят приходского священника наравне с какими-нибудь поздравителями в праздниках из числа служащих; большая часть считают своим произволом вознаградить или не вознаградить священника за службу, и первою местью ему за какое-либо неудовольствие от него полагают уменьшить ему плату или содержание, а также убеждают к этому и других. Некоторые ропщут на его содержание или толкуют о больших доходах его, между тем как сами никогда и ничего не жертвуют ему; многие и многие считают как-то и должным —законным оставить его на малых средствах, намеренно принижают его на этот раз в сравнении со светскими служаками, как бы предоставляя ему очищаться нравственно чрез бедность. О, если б были сознаны все эти заблуждения! —Но добрый христианин не отказывает и вдовам или сиротам священства в своем пособии деньгами, припасами, помещением, бесплатным воспитанием. Если сироты духовного звания бедны: то не от того ли, что мужья или родители их честно и бескорыстно проходили свою службу, что прихожане недостаточно в свое время вознаграждали их питателей за труды? Следовательно, эти бедные пред всеми прочими бедняками заслуживают большего сочувствия, не говоря уже о самом благородном звании их.

Непочтительность к монахам

Монашество существует издавна в христианской Церкви. А для первых христиан и мир (языческий) был монастырем: живя среди мира, первенствующе христиане удалены были от него внутренне.—Сам Господь Бог особым откровением внушал первым и высоким монахам (например: Макарию египетскому (Четь-Мин.янв.19) и великому Пахомию (Четь-мин., мая 15) наставление относительно пустынножительства и общежития в пустыне. По своему предназначению монашество составляет высшее христианское совершенство, «ангельский чин». В законе христианском нет прямого требования тех строгостей жизни, к которым обрекают себя монахи и монахини; но есть там указание достигать высшего совершенства жизни (Мф.22, 30). По внешнему достоинству монашество хоть нисколько не равняется сану священническому (монахов в сане здесь мы не имеем в виду): но и не принадлежит оно к сословию мирян; а составляет особый класс в церкви Христовой. И так, совершенно неосновательно отвергать монашество в историческом значении его и считать его ненужным служением Богу. У нас в России в старину строился город, и рядом с домами мирскими являлся монастырь. Или на известном пустынном месте основывался монастырь, а около него начинали струиться миряне (например, около Сергиевой обители). Многие богатые строили на свои средства по нескольку монастырей. Многие из княжеских фамилий и других званий принимали монашество, и даже это сделалось обычаем: постригались в монахи или в схиму большею частью пред смертью.—Неосновательны и все прочие современные возражения против монашества. Так например, упрекают монахов и монахинь в «тунеядстве». Но разве одно это дело для человека, чтоб работать, чтоб наживать себе состояние или служить на общественных должностях? Дело молитвы, которому посвящают себя монахи и монахини особым обетом, без сомнения, выше других человеческих дел.—Говорят: «от самых добрых монахов и монахинь нет пользы обществу». Но монастыри строятся прежде всего для самих себя. А затем они приносят истинную пользу и миру, если в них богослужение совершается со всею точностью устава, правила жизни строгие, —дается по прежнему воспитание детям, как например, в женских обителях. — Монашеская жизнь представляется бесполезною только для тех, которые слишком высоко, но ошибочно, ценят свою деятельность в мирской и общественной жизни: забыто или остается не понятым этими людьми, что основанием и признаком всякой деятельности православного христианина, т. е. где бы то ни было, должно быть смирение (1Петр.4, 10). «Монашествующие (слышится упрек) напрасно ходят для сбора пожертвований». Нет, — они не ходили бы собирать, если б не нуждались крайне, если б по прежнему делались богатые пожертвования монастырям. Загляните в душу и войдите в положение монахини, когда она и в холод зимний и во дни годового праздника, когда каждому православному приятно провести время у себя, —как она переходит из дома в дом, стоит в передней и часто встречает грубые или насмешливые отказы в пожертвовании: не труднейшее ли это послушание, на которое может решаться только особенная нужда? Но она, эта монахиня, нося на себе мантию и трудясь так, —ищет себе царства небесного, которого должен искать и каждый православный.—Рассуждают: «современные монахи не держатся правил прежних монахов; отсюда их жизнью соблазняются, отсюда толки против них». Церковное учреждение нужно отличать от злоупотребления им. О монашестве надобно судить по истинным монахам, как а о христианах, по истинным христианам. Прежде всего истинное монашество, как и вообще истинное христианское благочестие, бывают часто прикрыты: высокая жизнь иных в том и другом состоянии узнается при кончине их или и после этого. Но пусть нынешние монахи и монахини живут далеко не по строгим правилам прежних подвижников. А разве нынешние христиане не только теперь перестали походить на первых христиан? В том-то и ошибка мирян, рассуждающих о негодности монастырей, что миряне слишком отделяют себя по христианской жизни от монахов. Монахи не в монастырях же родятся и воспитываются, а из миpa собираются. Кого же дает и может дать монашескому званию нынешний мир? Очевидно, он дает свое же больное, ослабевшее, да притом неразвитое, необразованное (преимущественно—простолюдинов): отсюда частью объясняются и угрюмость или грубоватость иных монашествующих, но только частью; потому что некоторые только кажутся такими, оттого что не любят многословия и не умеют веселиться по-мирски.—Вообще не нужно бы вдаваться в суждение о монашествующих. Как целое сословие, и они могут подлежать общественному суду и в этом суде находить для себя полезные уроки: но они должны быть судимы без предубеждений, —так чтоб тут не таилась ненависть мирская к Духу Божию (Ин.15, 18-19). Если нынешнее положение монастырей и монашествующих не соответствует своему высокому назначению и если таким образом необходимы исправление и улучшение их: то это дело должно быть предоставлено не частным лицам и не мирянам, а Церкви и правительству.

Обращение с доверием к пастырям иноверным и пособия на иноверные церкви вместо своих

«По чуждем же (пастыре) не идут, но бежат от него» (Ин.10, 5). Католического ксендза или протестантского пастора можно лишь в среде прочих иноверцев отличать особенным почтением за их звание, но не доверием в делах совести. Кто сам не имеет чего: тот как может послужить тем другому? У католиков и протестантов нет православия как в вере, так и в жизни: как же иметь духовное доверие к представителям-то их вероисповеданий? В протестантстве, например, или у немцев, можно видеть прекрасные христианские качества, именно: милостыню, миролюбие, уважение к ближнему и вообще доброту сердца. Но это качества христианина более внешние, развиваемые чтением евангелия. Высоких же духовных качеств, строгих же подвигов, или евангельского совершенства, в протестантах не увидите; потому что в вере их допущено множество послаблений, а главное—они лишены благодатной помощи, которая сообщается в таинствах и которая течет по прежнему обильными потоками только там, где есть законное священство,, где совершаются таинства, словом, в одной православной Церкви.—Равным образом несправедливо помогать иноверным церквам, оставляя свои; например, строить немецкую кирку, между тем как свой приходский храм разрушается; —жертвовать на миссии католические, когда свое миссионерское дело не обеспечено. Блуждал во тьме и оскорблял Бога некогда Миха, который приглашал к себе в дом то одного, то другого жреца, какие только попадались, щедро наполняя руки этих чуждых служителей веры своими подарками (Суд.17). Можно ли не чувствовать отвращения к примеру этого человека?

Заповедь 6: «Не убий»

Здесь можно скачать Заповедь 6 > > > в формате Microsoft Word (~ 109.0 Kb)

Не вреди телесной жизни ближнего, равно как и своей

Грехи прямого убийства и самоубийства
Умышленное убийство
Повторение убийства
Телесное наказание кого-либо по жестокости до смерти
Намеренное отравление тяжело больных для облегчения их предсмертных страданий
Покушение на чью либо жизнь, не исполнившееся только от случайных препятствий
Самоубийство
Покушение на свою жизнь, соединенное с решительными действиями
Одна мысль лишить себя жизни
Вызов и выход на поединок

Участие в убийстве и самоубийстве умышленном
Убийство по научению, по приказанию, угрозе и принуждению со стороны другого
Сторожба при совершении убийства и доставление убежища убийцам
Доставление убийце или самоубийце средств к их преступлению
Подстрекательство кого к убийству или самоубийству

Непрямое убийство или самоубийство
Побои другому, от которых произошла или могла произойти смерть
Оставление без помощи человека погибающего
Произвольное оставление проводниками путешественников в опасном месте или положении, и прямо смертные случаи на дорогах от неисправности проводников
Смолчание о чьем-либо приготовлении или о самом покушении к убийству, а также и о совершенном убийстве
Равнодушное, и даже со смехом, смотрение на чью-либо драку или побои другому
Отказ врача, особенно во время эпидемии, в помощи заболевающим беднякам
Умышленное замедление в излечении больного или лечение небрежное
Без особенной нужды разрешение или совет врача больным употреблять в посты скоромную пищу
Непредупреждение врачом больного о христианском напутствовании и даже отговор-препятствие на этот раз
Огорчение больному или недосмотр за ним в беспамятстве его, а также и в сумасшествии иных
Беспокойство – потрясение умирающему
Непредостережение себя и других, от опасности быть застигнутым скоропостижною смертью там, где видима эта опасность
Язвительные слова ближнему, а особенно угроза убить его
Злая и нескрываемая ненависть
Отнятие чести у невинного или невинной (нравственное убийство)
Не вполне заслуженное осуждение кого к лишению всех прав состояния или на самую смертную казнь
Жестокость к убогим и уродам
Пренебрежение игрока опасностью для своей жизни на публичных зрелищах
Решимость на преступные дела, соединенные с опасностью быть убитым
Пьянство непременно сокращающее, а иногда и скоропостижно прекращающее жизнь

Непредвиденные и нежелаемые убийства и самоубийства
Случайное или невольное убийство
Доведение кого через себя до внезапной смерти или до самоубийства
Убиение кого или только покушение на чью—либо жизнь во временном беспамятстве
Побои беременной женщине, от которых последовали преждевременные роды или самая смерть ее младенца

Повреждение здоровья чужого и своего
Оскопление себя и других
Нанесение увечья ближнему или самому себе произвольное и даже злонамеренное
Предание человека слабого и беззащитного в руки сильного
Вред человеку своею собакою или иным животным
Заплевание другому
Занесение в чужой дом прилипчивой болезни
Сообщение заведомо порочной болезни
Продажа или даренье заведомо в пищу чего либо вредящего здоровью
Изнурение другого чрезмерными трудами по должности или на работе
Изнурение самого себя занятиями по должности, ремеслу или в торговле
Нарушение чужого сна по дерзости или только без всякой нужды и осторожности

Незаботливость о здоровье и долголетии своем и других
Пренебрежение объявленными предостережениями против эпидемии, особенно злонамеренное
Нехотение совсем лечиться в тяжкой болезни или же лечение у знахарей
Нетерпеливость в болезни
Пренебрежение во время болезни и при обыкновенном лечении духовными врачевствами
Раздражительность и ярость, умаляющая дни
Усвоение себе угрюмого характера
Многоядение и многопитие без сытости
Скверноядение в разных видах с сознанием
Ношение одежды, вредной для здоровья
Пренебрежение опрятностью, чистоплотностью и другими условиями для сохранения здоровья
Чрезмерная изнеженность в жизни

Семь дел телесного милосердия к ближнему
О человеколюбии вообще
Алчущего напитать
Жаждущего напоить
Нагого одеть
Прийти к заключенным в темницу
Странника принять
Посетить больного
Похоронить умершего в бедности и убожестве

Немилосердие к животным, имеющее связь с немилосердием к людям
Бичевание без пощады рабочих животных или только неудержание других от этого
Крик на животных с проклятиями на них и с пожеланиями им зла
Незаботливость о больных животных, особенно во время повальной болезни, и неотделение их в таком случае от чужого скота
Травля скота с целью забавы, гоньба коней до смерти и рановременное истребление некоторых животных в пищу
Медленное убивание животных
Наказывание до смерти животных чужого двора

Не вреди телесной жизни ближнего, равно как и своей

После пятой заповеди Божией, но первой в отношении к ближнему, внушающий нам обязанности к самым близким для нас лицам (как лица в жизни семейной, общественно-служебной и церковной) следуют обязанности наши к прочим ближним нашим, или к человеку вообще, хоть бы для нас чуждому по крови, отечеству и вероисповеданию. Исчисление этих обязанностей начинается с телесной жизни человека. Шестая заповедь Божия: «не убий», заключает в себе все или напоминает нам обо всем, что только относится к телесной жизни других и нас самих, что только способствует целости и покою тела чужого и нашего. Здесь же напоминаются нам некоторые обязанности и к животным, не имеющим разумной души и носящим грубое тело.