Партийно-политическая борьба в Приднестровье 2 страница

В течение первых месяцев после съезда проходило конституирование местных ка­детских организаций. В ноябре-декабре 1905 г. в губернском г. Кишиневе группа ли­беральных интеллигентов, объединившихся вокруг газеты «Бессарабская жизнь», об­разовала Бессарабский губернский комитет КДП, который насчитывал 60 человек. В январе 1906 г. были открыты уездные комитеты в двух днестровских городах - Хотине и Аккермане, а также ряд сельских партийных комитетов в Комрате, Ганчештах, Оргееве и др. Общая численность членов кадетской партии в Бессарабии составляла 572 чело­века. В октябре 1905 г. был образован губернский комитет в Херсоне (1025 человек), а в ноябре - уездные комитеты в Тирасполе, Ананьеве, Елисаветграде и один сельский комитет в с. Гофнунгенталь Тираспольского уезда, в декабре - городские в Одессе и Николаеве.

Лидером тираспольских кадетов стал член земской управы Никитин, его ближай­шими сотрудниками - служащие Балитский и Гейзель. Однако заниматься организа­цией партии и проводить предвыборную агитацию в Государственную думу местные кадеты не могли по двум причинам: с 18 декабря 1905 г. в Тирасполе, Ананьеве и их уездах было объявлено херсонским губернатором Малаевым исключительное положе­ние «усиленной охраны», которое, согласно Высочайшему указу от 29 ноября 1905 г., предоставляло местным властям право прекращать деятельность любой политической партии, конфисковывать имущество, обыскивать, арестовывать, держать в заключении без суда (сославшись на прекращение железнодорожного сообщения и народные сму­ты, губернатор воспользовался своим правом). Конец 1905 г. стал временем черносо­тенных выступлений, поддерживаемых полицией и местными властями. Одновремен­но правительство не позволяло вести легальную партийную работу либералам, к неле­гальным же методам последние не прибегали.

Поэтому кадеты Приднестровья охотно вошли в созданную в мае 1906 г. региональ­ную (областную) организацию, сплотившую как одесских, так и кишиневских кадетов. Совещание по вопросу о создании единой областной организации состоялось в Одес­се, куда прибыли представители Кишинева, Тирасполя, Ананьева, Елисаветграда и Подольской губернии. Идея состояла в том, чтобы образовать организацию, состоящую из партийных групп Херсонской, Бессарабской, части или всей Таврической губернии и близлежащих уездов Подольской губернии, поскольку, по мнению представителей, «деление по губерниям не всегда совпадает с выработанными жизнью районами, а потому не разрушив губернских партийных организаций, признано желательным уч­реждение организаций областных».

Совещание, рассматривая вопросы партийной работы на местах, констатирова­ло: «Наши земства и городские управления, особенно на юге, оставляют желать много лучшего, несмотря на то, что «третий элемент» в них настроен вполне прогрессив­но, - следует прийти на помощь этим действительным работникам на пользу населе­ния путем воздействия на руководящие органы». Другими словами, совещание ори­ентировало организации на усиление своего влияния в земствах и городских думах. Любопытным является и главный аргумент для создания единой региональной орга­низации: «При образовании Новороссийской областной партийной единицы совер­шенно исключен национальный принцип; характерной особенностью данного края является, как известно, именно смесь племен, наречий, состояний; и тем не менее, эта-то пестрота населения, делающая крайне сложным изучение края во всех отно­шениях, налагает одну общую печать на всю Новороссию с ее столь же типичной столицей Одессой».

Кстати, именно в Одессе несколько ранее, в марте, вышел первый номер «Извес­тий партии народной свободы», редактором-издателем которой стал известный в горо­де адвокат, присяжный поверенный О.Я. Пергамент. В редакционной статье сообща­лось, что задача газеты - освещать происходящие события с позиции кадетской партии, считать одним из важных начал обновления деятельности партии - объединение всех либеральных сил Новороссии. Популярность приобрели и другие кадетские газеты: «Одесский листок», «Южная Россия», «Голос Юга».

Следует признать, что кадеты пользовались поддержкой не только городской и сель­ской интеллигенции, но и крестьянства, особенно колонистов - болгар, немцев, кото­рые вели свои фермерские хозяйства по капиталистическому пути. Сравнительно ши­рокой популярности кадетов способствовало несколько факторов. Во-первых, это ца­
ристские иллюзии крестьян, их наивно-мо­нархические верования в доброго «царя-ба­тюшку», которые шли из глубины веков. Этим слоям населения кадетская пропаганда - изданные в Кишиневе огромными тиража­ми листовки «За царя, за правду!», «За царя и за народ!» - была гораздо ближе и понят­нее, а главное - «законнее», чем антисамо­державная борьба левых социалистических партий.

Во-вторых, кадеты в период первой (и второй также) российской революции не за­нимали ярко выфаженнык контрреволюцион­ных позиций, а в некоторых случаях стреми­лись даже подчеркивать свое движение к об­новлению общества (используя псевдорево­люционную фразеологию), которое, вкупе с их широковещательными и расплывчатыми обещаниями, не могло не привлекать к ним многие разночинные и интеллигентские силы, искренне стремившиеся к обществен­ному прогрессу. Они-то и были наиболее верной опорой кадетской партии, в отличие от крестьян, которые быстрее других почувствовали ее неспособность и даже нежела­ние добиться справедливого распределения земли.

В одном из воззваний, распространявшихся кадетами на молдавском языке в се­лах Бессарабии и Приднестровья, - «Чего хотят люди, которые ходят с красным фла­гом» - говорилось: «Люди, которые ходят с красным флагом, хотят, чтобы вся земля дворянская, купеческая, казенная, удельная и другая была бы дана в пользование все­му трудящемуся народу...». Далее следовало требование основных буржуазных сво­бод - собраний, слова, печати, «товариществ», религии, забастовок, а также положе­ние о том, что «губернаторы, исправники, старшины городов и другие начальники дол­жны быть выбранными и утвержденными всем народом». Подобные воззвания, лис­товки, брошюры, газеты и другие издания распространялись кадетами не только в молдавских селах, но и в болгарских, гагаузских, украинских, русских, немецких, а также в городах и местечках Приднестровья и Бессарабии.

Отметив, что в течение ноября 1905 г. (после съезда) кадетские группы образова­лись в Могилеве-на-Днестре, в Херсонской и других губерниях, Центральный комитет КДП в своих документах подчеркивал: «В некоторых губерниях сразу же завязались довольно широкие связи с крестьянами (особенно в губерниях: Херсонской, Тавричес­кой, отчасти Бессарабской на юге, в Архангельской и Вологодской на севере)». При этом в ЦК и близкую к нему газету «Биржевые ведомости» стали поступать решения крестьянских обществ о присоединении их к партии кадетов. Конечно, эта организа­ция привлекала к себе внимание населения и его симпатии, хотя на практике борьба за землю и даже за основные свободы была для кадетской партии тактическим ходом с целью усиления влияния на массы, получения большинства мест в Государственной думе, где, как считали кадеты, и должна развернуться их сватка как с самодержавным деспотизмом, так и с анархией революционной стихии.

«Трещит проклятая платформа». Карикатура на вождя кадетской партии П. Милюкова в журнале «Оса» (г. Николаев, 1906)

Справедливости ради надо отметить прозорливость кадетской партии в ее осторож­ном и уважительном отношении к остаткам царистских иллюзий в крестьянской мас­се. Ибо есть свидетельства достаточной обоснованности такого подхода. Когда, напри­
мер, левый кадет, депутат распущенной I Думы вернулся на Родину и стал, как докла­дывал в служебной записке от 31 июля 1906 г. жандармский офицер, «будоражить кре­стьян к восстанию, объясняя, что правительство их обманывает и не даст обещанной земли», крестьяне отвечали ему, «что раз царь обещал, безусловно исполнит и агита­ции вредных людей они не должны слушаться; при этом говорят, - с удовлетворением отмечал жандарм, - что к ним постоянно являются разные агитаторы с целью подня­тия к восстанию, но они твердо решили ждать дальнейших результатов, объясняя, что ждали 12 месяцев, подождут и 7 месяцев». По утверждению офицера, «настроение среди крестьян, русских и молдаван, совершенно спокойно».

Тем не менее местная администрация относилась к кадетам враждебно. Что каса­ется правых партий, черносотенцев, то они вообще усматривали в кадетах главных виновников революции, обвиняя их в ее разжигании и подстегивании. Интересно, что руководство местных кадетских организаций с возмущением и негодованием отверга­ло эти обвинения в свой адрес. Оно энергично открещивалось от своей какой бы то ни было причастности к революционному движению, заявляя, что эти слухи имеют цель «отождествить конституционных демократов с насильниками, анархистами и тем от­торгнуть от них умеренное большинство прогрессивно мыслящего населения».

На деле, несмотря на беспрецедентную пропагандистскую кампанию (а Придне­стровье являлось ареной деятельности как кишиневской, так и одесской партийных организаций, несравненно более сильных, чем Тираспольский комитет), кадеты дей­ствительно не только не способствовали развитию революционного процесса, но и всеми способами тормозили его, проповедуя конституционные настроения и веру в способность и желание Думы и самодержавия удовлетворить нужды и чаяния наро­да. В десятки и сотни молдавских, русских, украинских, немецких и прочих сел вы­езжали агитаторы кадетской партии с отпечатанными типографским способом лис­тками, на которых нижняя часть была оставлена для подписей, а верхняя - заполне­на следующим текстом: «Ознакомившись с программой конституционалистов-демокра­тов, мы пришли к заключению, что партия стоит за такое государственное управление, которое при династическом государе находит необходимым народное представительство, избранное прямой подачей голосов всем народом без различия состояния и ставит своей целью защиту интересов трудящегося класса населения, в какой бы форме труд не выражался; поэтому мы, нижеподписавши­еся, присоединяемся к партии конституцио­налистов-демократов и заявляем, что во всем будем действовать согласно с целями и задачами нашей партии и против партии центра, партии правового порядка и других, идущих против интересов трудящегося клас­са, а выступающих в защиту дворянства и богачей».

О том, как проходила и к чему в конеч­ном счете вела эта пропагандистская кампа­ния кадетов в период думских выборов, мож­но судить по статье в официальном органе

ЦК КДП «Вестник партии народной свобо- А.И. Гучков

ды»>, издававшемся членом Центрального ко­митета В.Д. Набоковым: «В селе Дороцком у 35 крестьян отбираются конституционно- демократические листки и, не вдаваясь в суждения, легальны они или нет, полиция всех арестовала и этапным порядком отпра­вила в стан, в Дубоссары, где после конфис­кации листков (SIC!) крестьяне были отпу­щены на свободу. По нашим временам это еще благоприятный исход. Не правда ли?» Дальше сообщается о менее «благоприятном исходе», связанном с кадетской агитацией в селе Гояны Тираспольского уезда, где «были произведены урядником обыски у крестьян и приблизительно у сорока человек обнаруже­ны к.-д. листки. Но здешние крестьяне ока­зались более развитыми и находчивыми и запротестовали, урядник же в бешеной ажи­тации умчался «по начальству». Помня оси- повское дело, в результате которого явилось 20 человеческих жертв, к.-д. приложили все старания и пустили в ход все влияние, дабы внушить гоянцам не оказывать сопротивле­ние. Теперь их погнали в стан, в Захарьев- ку, а оттуда в уезд - в Тирасполь. Что с ними в конце концов сталось, еще неизвестно».

Таким образом, кадеты Приднестровья в целом вели ту же политику, что и их едино­мышленники в центре страны и в других ее регионах. Эта политика может быть сформу­лирована одним термином - посредничество. По словам В.И. Ленина, «кадеты готовились посредничать между «исторической влас­тью», т. е. царским самодержавием, и борю­щимися массами рабочего класса и кресть­янства. Депутация к царю летом 1905 года была началом этого низкопоклонства - ибо иного посредничества, кроме низкопоклон­ства, не понимают русские либералы».

М.В. Родзянко

В.Д. Набоков

Гораздо правее кадетов были октябрис­ты, члены либеральной партии крупных по­мещиков и торгово-промышленной буржуа­зии, лидерами которой в России были А.И. Гучков, М.В. Родзянко, П. А. Гейден, Д.Н. Шипов и др. Образованный в ноябре 1905 г. «Союз 17 октября» выступал за не­медленное прекращение революции, ограни­чиваясь достигнутой победой - Манифестом 17 октября, за «сильную монархическую власть», способную служить «умиротворяю-

щим началом» в борьбе классов и партий. В Бессарабии группа земцев - либеральных помещиков (К.Ф. Казимир, А.Ф. Алейников, Н.Н. Гафенко и др.) основала Прогрес­сивную земскую партию в октябре 1905 г., которая впоследствии составила ядро бес­сарабского отдела «Союза 17 октября» и близких к нему праволиберальных групп. Впоследствии лидером бессарабских октябристов стал А.А. Видмер.

В Приднестровье правое крыло либералов представляла газета «Тираспольская жизнь», печатавшаяся в типолитографии «Конкурент» на Покровской улице в доме Боч- ковского. Редактор - издатель газеты И.С. Зеликович - следующим образом обрисовал необходимость издания в сложившейся к тому времени политической ситуации (ноябрь 1906 г.): «Конституция в опасности. На нее ополчаются враги справа и слева. Справа стремятся вернуться к дореформенному строю, слева угрожают всеми ужасами револю­ции. Год анархии вконец измучил страну, и теперь народ все надежды возлагает на но­вую Государственную думу. Последняя прежде всего должна стать на защиту конститу­ции на строго законной почве. Борьба с врагами свободы - свободы разумной, основан­ной на законе и праве, - должна вестись самая беспощадная, кем бы эти враги ни были, под каким бы флагом они ни выступали.

Вот - задача момента, которую очень верно определил Союз 17 октября.

В программе Союза - с точки зрения беспристрастной критики - нет ничего реак­ционного. Его программа вполне конституционна и прогрессивна и по условиям дей­ствительности наиболее теперь применима.... Нужно принимать все меры к объеди­нению разрозненных сил умеренных прогрессистов».

«Тираспольская жизнь» как рупор октябристов города просуществовала недолго - меньше месяца, в течение которого вышло всего 18 номеров. Рабочие типографии по­стоянно бастовали, отказываясь печатать эту газету. Печатник «Тираспольской жизни» Бобрик был избит своими товарищами за отказ примкнуть к забастовке. Редактор срочно объявил: «Мною приглашен новый состав сотрудников для «придания газете более про­грессивного направления». Однако «Тираспольская жизнь» так и не вышла больше в свет. Впоследствии, с 1913 по 1917 г., Зеликович издавал в Тирасполе газету «Днест­ровский край» - той же направленности, что и предыдущая.

В целом Союз 17 октября и близкие к нему партии (Мирного обновления, Правово­го порядка и др.) представляли собой достаточно немногочисленные замкнутые группы. Их влияние на общественно-политическую жизнь было минимальным. Несмотря на это, правые либералы в силу существовавшего закона о выборах (деление избирателей по куриям, различные цензы, многоступенчатые выборы и др.) могли проводить в Думу де­путатов при полном отсутствии сколь-нибудь широкой общественной базы для поддерж­ки своей программы. Кадетский еженедельник «Вестник народной свободы» накануне выборов во II Государственную думу так охарактеризовал предвыборную кампанию в регионе: «Союз 17-го октября молчит; в некоторых местах, как, например, Бендерах, имеются незначительные группы прогрессистов типа мирно-обновленцев. Руководит предвыборной кампанией в городах губернии Партия народной свободы и Союз дости­жения полноправия евреев, и выборщики от городов несомненно будут прогрессистами».

Действительно, по Тираспольскому уезду на 16 мест в I Думу прошли 5 беспар­тийных, 10 прогрессистов и 1 кадет. Во II Думу было избрано 5 беспартийных, 5 уме­ренных, 3 октябриста, 2 кадета и 1 правый. Интересно, что от крестьян выступали бес­партийные, от землевладельцев - прогрессисты, а затем кадеты, умеренные и правые, от горожан - октябристы.

Демократический лагерь. Третий общественно-политический лагерь, вы­шедший на арену борьбы и громко заявивший о себе в Приднестровье, составляли ре­волюционные демократы. Он имел самую широкую социальную опору, представляя ин­
тересы рабочих, крестьян, ремесленников, средних городских слоев, учащихся. Этот лагерь объединял на этапе буржуазно-демократических революций как демократию про­летарскую, представленную большевиками с их стремлением к социалистической ре­волюции и построению коммунистического «царства свободы», так и демократию бур­жуазную, представленную многочисленными и разношерстными мелкобуржуазными со­циалистическими партиями, объективная цель которых заключалась в максимально воз­можном освобождении страны от анахронизмов феодальной эпохи, кардинальном рас- чищении путей для свободного развития буржуазного строя и установления власти широкой коалиции демократических сил при сохранении частной собственности на основные средства производства.

Конечные цели борьбы у демократии пролетарской и демократии буржуазной были различны, как и способы достижения их, и тактика политической борьбы. Однако наи­более сильным объединяющим фактором демократического лагеря было решение пер­востепенных задач буржуазно-демократической революции, прежде всего - свержение ненавистного всем самодержавия. Левоблокистская тактика в Думе, совместные выс­тупления во время Октябрьской политической стачки, Декабрьского вооруженного вос­стания, «техническая» работа по доставке нелегальной литературы и оружия показа­ли, что большевики серьезно, с пониманием и честно шли на временный союз с рево­люционной мелкой буржуазией. Одновременно большевики вели яростную и бескомп­ромиссную борьбу с меньшевиками, эсерами и группировками за чистоту своей идео­логической доктрины и разработанной В.И. Лениным тактики, в конечном итоге - за влияние на массы и место гегемона, вождя освободительного движения.

В Приднестровье, как и в Бессарабии, отдельной большевистской организации не было. Большевистски настроенные революционеры здесь входили в единые организа­ции Российской социал-демократической рабочей партии. В отдельных комитетах со­циал-демократы объединялись даже с Еврейским социал-демократическим рабочим со­юзом (Бундом), руководители которого после I съезда РСДРП в Минске отказались от создания единой пролетарской партии.

Как известно, в России самые крупные и сильные большевистские организации су­ществовали в индустриальных центрах с вы­сококонцентрированным рабочим классом. Таких центров в Приднестровье, как и в дру­гих районах Молдавии, не существовало. Не случайно поэтому и отсутствие самостоятель­ной большевистской партии и ее организа­ционных структур. От лица рабочего класса здесь выступали социал-демократы (меньше­вики), Бунд, еврейская социал-демократичес­кая рабочая партия «Поалей-Цион» и другие мелкобуржуазные по своей сути партийные организации, являвшиеся составными частя­ми общероссийских партий. На большевис­тской платформе революционного марксиз­ма стоял лишь партийный комитет железно­дорожников Бендер, созданный узловым бюро Юго-Западной железной дороги и представлявший собой достаточно боеспо­собную организацию рабочих-железнодо- В.И. Ленин рожников.

Объединяющим фактором для демократии пролетарской, представленной больше­виками, и демократии буржуазной, состав которой определялся мелкобуржуазными де­мократами, рабочими и реформистскими партиями, служила общая цель - свержение царизма. Ее большевистскую оценку образно сформулировал В.И. Ленин: «Сначала русскому народу надо вывезти вон на своей телеге весь тот сор, который называется крепостнической, помещичьей собственностью, а потом с опростанной телегой вернуть­ся на более чистый двор и начать укладывать на воз вторую кучу - начать убирать сор капиталистической эксплуатации». Отсюда вытекала и задача объединения вокруг мно­гонационального российского пролетариата, руководимого революционной марксист­кой партией, всех разнохарактерных сил, выступающих за «очищение двора» от пер­вой кучи мусора, ратующих за решение первоочередных задач революционно-освобо­дительного движения народов России.

Другие рабочие партии, и прежде всего социал-демократы (меньшевики), отрица­ли уникальность сложившейся в стране ситуации и особое соотношение классовых сил, невиданное до тех пор нигде на Западе, а также особое самосознание пролетариата России, его готовность к радикальной борьбе, жертвам и самопожертвованию. Лидеры социал-демократии были убеждены в том, что российская революция будет проходить по схеме Великой французской революции: там якобинцы довели революцию до логи­ческого конца, чтобы затем передать власть буржуазии, здесь революция должна быть совершена пролетарскими революционерами, чтобы затем передать власть в руки ре­волюционно-буржуазной демократии. «Отсюда, - писал один из лидеров революции Л. Д. Троцкий, - меньшевистская философия, направленная к тому, чтобы социал-де­мократия фактически выполняла ту роль, которая не по плечу выморочной буржуазной демократии, то есть чтобы социал-демократия действовала не как самостоятельная партия пролетариата, а как революционная агентура стремящейся к власти буржуазии».

Кстати, и позиция самого Л.Д. Троцкого расходилась не только с меньшевистской, но и с большевистской доктриной задач и перспектив буржуазно-демократической ре­волюции в России. Он считал: «Победа ре­волюции может передать власть только в руки той партии, которая сможет опереться на вооруженный народ городов, то есть на про­летарскую милицию. Перед революционной властью будут стоять объективные социали­стические задачи, но разрешение их на изве­стном этапе столкнется с хозяйственной от­сталостью страны. В рамках национальной революции выхода из этого противоречия нет. Перед рабочим правительством с самого на­чала встанет задача: соединить все силы с силами социалистического пролетариата За­падной Европы. Только на этом пути его вре­менное революционное господство станет прологом социалистической диктатуры.»

Таким образом, в рядах формально еди­ной партии, причем наиболее авторитетной социал-демократической рабочей партии в России, существовало как минимум три на­правления в оценке целей революции. По мнению Г.В. Плеханова и меньшевиков, це­лью является революционная диктатура бур- Л.Д. Троцкий

жуазии; по мнению В.И. Ленина и больше­виков - революционно-демократическая дик­татура пролетариата и крестьянства, курс на социалистические преобразования; по мне­нию Л.Д. Троцкого и его единомышленников - социалистическая диктатура пролетариата, курс на мировую революцию. Несмотря на резкие внутренние разногласия, социал-де­мократическая оставалась не только самой зрелой, но и старейшей из всех партий.

Первые марксистские кружки появляют­ся сначала в Кишиневе в 90-е годы XIX в., а потом распространяют свое влияние на круп­ный железнодорожный узел Бендеры и на Тирасполь, которые к тому же испытывали и сильнейшее влияние марксистов Одессы, так как были расположены на очень важном пути, по которому революционеры перевози­ли нелегальную литературу и оружие. Руко­водителю созданной профессиональными революционерами первой в России подполь­ной типографии газеты «Искра» Л.И. Гольд- г.В. Плеханов ману В.И. Ленин советовал создать при ней

распорядительный комитет: «Надо только, чтобы распорядительный комитет непременно думал о всей России, отнюдь не об од­ном районе, ибо все будущее «Искры» зависит от того, сумеет ли она побороть мест­ное кустарничество и районную обособленность и стать на деле общерусской газетой».

«Районная обособленность», о которой говорилось выше, была в то же время в определенной мере явлением необходимым, ибо Бессарабская, а также Херсонская и Подольская губернии, куда входило и Приднестровье, составляли некую историческую новороссийскую общность, и объединение всех усилий, координация партийной рабо­ты представляли собой актуальную проблему. Тираспольская группа РСДРП была со­здана одесскими социал-демократами еще до первой российской революции и находи­лась в тесной связи с кишиневскими социал-демократами. Социал-демократическая группа в Рыбнице создавала кружки в северных районах Приднестровья - в Каменке, Рашкове, Резине. По документам Департамента полиции, «их представительница жила в м. Рыбница, вела агитацию и собирала деньги на организацию». Существуют и дру­гие свидетельства о координации и совместной деятельности социал-демократов реги­она. Вот некоторые из них.

В марте 1906 г. жандармский офицер докладывал, что, по агентурным сведениям, получено сообщение о намечающейся в Могилеве-Подольской губернии или в м. Ата­ки Бессарабской губернии конференции социал-демократических организаций «Искра» Южного района. От Кишинева предполагалось направить С. Суриса, Н. Долгалева и Ф. Гольденштейн, от Резины - И. Штермана, от Сорок - Я. Тойбермана, от Рыбницы - П. Гольденштейна (о других участниках полиция сведений не имела). Конференцию должен был проводить известный своей активной деятельностью в организации «Ис­кра» Ф. Тепер.

В другом донесении полиции сообщается, что 15 июня в Балте состоится съезд южнорусских организаций «Искры» вместо назначенного ранее съезда в Могилеве, поскольку тамошняя организация почти полностью была ликвидирована жандармами.

На этом съезде будут обсуждаться вопросы: «о крестьянстве, о вооруженном восстании, о том, достаточны ли в организации средства к борьбе с правительством, кроме того, будет прочтен реферат об устройстве взрывчатых веществ». Как сообщил жандармский офи­цер, «на этот съезд командирован кишинев­ской организацией «Искры» наш сотрудник, почему является желательным съезд не тро­гать, а установить только за ним наблюде­ние».

Процитируем донесение жандармского агента и далее, поскольку никаких других документальных свидетельств в нашем рас­поряжении не имеется. Он пишет: «Первое заседание продолжалось до половины перво­го ночи, причем собрание вел Тау (он же Ря­занов); сначала прочел доклад о съезде, за­тем объяснил, что был съезд в Швеции, где их приняли радушно, причем заявил, что когда они там подняли вопрос о подконфе- ренциях, которые теперь будут в России, то съезд в Швеции ничего не решил, почему Тау Д.Б. Рязанов

предложил Балтскому съезду выразить пори­цание съезду в Швеции за такое отношение к подконференциям; дальше указал, что будут прочитаны 4 химических лекции, что каждый из представителей должен дать от­чет деятельности технических организаций».

В последующие дни съезд заслушивал отчеты делегатов о работе, а Тау зачитал доклад Центрального комитета о вооруженном восстании, заявив при этом, что «в настоящее время невозможно поднять к восстанию ввиду отсутствия подготовки, по­чему предложил стараться работать с к.-д. и требовать кадетское министерство, во время коего можно приготовиться к вооруженному восстанию. Резолюция принята и решено выпустить прокламацию о задержании вооруженного восстания и поддержке требования кадетского министерства». Как видно, съезд принял чисто меньшевист­скую тактику поддержки буржуазного правительства. Тем не менее социал-демокра­ты Кишинева направили в Приднестровье А. Крылова, который, по мнению поли­ции, «пользуется репутацией выдающегося агитационного деятеля среди крестьян и может достигнуть вызова аграрных беспорядков». В августе 1906 г. полиция устано­вила, что А. Крылов, выпущенный из сорокской тюрьмы, где социал-демократичес­кая организация находилась в полном составе, прибывает в Рыбницу. Одновременно его вызывают в Кишинев «на суд товарищей организации «Искра» по поводу прова­ла им во время ареста в сорокской тюрьме деятелей этой организации, но... Крылов в Кишинев пока не возвратится, а останется митинговать в окрестностях Рыбницы, где сейчас настроение крестьян крайне тревожное, чтобы поднять на восстание пос­ледних и тем загладить свой промах, сделанный им в Сорокской тюрьме». Несколь­ко ранее представитель социал-демократического комитета Кишинева прочел доклад в Тирасполе и объявил, что местную организацию следует укрепить профессиональ­ными революционерами.

Эти эпизоды достаточно зримо рисуют ситуацию, когда в условиях полицейских репрессий и нелегальщины местные социал-демократы вели активную деятельность

Рабочие Бендерских железнодорожных мастерских. Фото начала ХХ в.