Революционное движение в Приднестровье в эпоху буржуазных революций начала XX в.

Бурные события напряженной общественно-политической жизни Приднестровья начала XX в. являлись той питательной средой, в которой развивалось революционно- демократическое движение трудящихся - борьба за улучшение своей жизни, освобож­дение от экономического, социального и политического гнета. Как и общественная жизнь, революционная деятельность находилась в тесной взаимозависимости с собы­тиями в Одессе, Кишиневе, Киеве, Петербурге, Москве.

В конце апреля 1898 г. рабочие мастерских Добровольного флота и рабочие завода Фенрика в Одессе получили по почте из Бендер гектографированные листовки со сло­вами: «К одесским рабочим. Братья рабочие! Первого мая все заграничные рабочие не идут на работу и требуют введения восьмичасового рабочего дня.». Листовки призы­вали одесских товарищей присоединяться к первомайскому наступлению, бороться с грабителями-хозяевами, организовывать забастовки и стачки. Полиция перехватила эти листовки, свидетельствующие о развернувшемся процессе осознания рабочими При­днестровья необходимости соединения всех сил в борьбе за лучшее будущее.

В местечке Евгеновка Тираспольского уезда в апреле 1903 г. имел место характер­ный случай, о котором сообщал крестьянский корреспондент в газету «Искра». В пе­риод нескольких праздничных дней пасхи, когда в село съехались крестьяне из окрес­тных деревень, кто-то (по мнению крестьян - студенты) положил в их многочислен­ные повозки политические прокламации с печатью Одесского комитета. К пасхальной обедне крестьяне стали брать свои куличи и обнаружили под ними листовки: «Многие из них начали читать там же при свечах, а некоторые унесли в церковь, чтобы было удобнее читать. Народ толпился вокруг читающих массами и, наконец, по прочтении одной прокламации, между толпой раздался крик и брань по адресу своих угнетате­лей». Урядник собрал по всей округе 60 полицейских и отдал приказ «арестовать тех, кто читал и прятал, а в особенности арестовать все повозки для обыска, чтобы никто не мог вывезти ни одной прокламации. Страшили народ, что будут найдены все бу­мажки и что будут строго наказаны». Однако «крестьяне отдали свои пасхи знакомым и начали разъезжаться кто куда попало, дабы спасти у себя бумажки». Не ограничив­шись арестами, земский начальник Юковский с помощниками стал разъезжать по се­лам Тираспольского уезда, созывать крестьян и поучать их: «Не слушайте подлых лю­дей, что бунтуют вас и раскидывают листовки, то шарлатаны; их надо убивать камня­ми, и суда за них не будет, потому что царь таких терпеть не может..Вам нечего на­деяться, чтобы разбогатеть на этой земле, вам будет добре на том свете, а я похлопочу за вас, чтобы вам на 25 деревень выслали из Управы святые иконы, чтобы вы моли­лись. И не смейте не только говорить, но и думать о том, что случилось, а мы этих студентов всех переловим». Некоторые из молодых крестьян, возмущенные речами урядника, решили его убить, но не нашлось «вожака», на что редакция «Искры» заме­тила: «Надеемся, что недалеко то время, когда у проснувшихся от векового сна кресть­ян будут «вожаки», которые сумеют разъяснить им, что «заговор» надо составлять не против жизни земского начальника, а против жизни всего самодержавия».

Неурожай накануне революции 1905 г. обострил и без того тяжелое положение бед­нейших крестьян Приднестровья. Корреспондент кишиневской либеральной газеты
«Бессарабская жизнь» сообщал в ноябре 1904 г., что «в связи с неурожаем и обострив­шейся нуждой недоразумения на почве общей неурегулированности экономических от­ношений крупных землевладельцев и мелких арендаторов земли сделались в Тирас­польском уезде частым явлением». Серьезные выступления произошли в селе Мала- ешты-2, где в имении княгини Абамелик крестьяне снесли ограждение господского сада и стали пасти там свой скот, изгнали рабочих экономии, обрабатывавших земли поме­щицы. Такие же события произошли в имении «Анатра», где крестьяне с. Кошарка са­мовольно распахали и засеяли господские земли. Крестьяне хуторов Гребеники и Ере- мишкина, доведенные до отчаяния недородом хлебов, явились в Тираспольскую город­скую управу с требованием продовольственной помощи. «Ввиду этой красноречивой настойчивости» управа на экстренном заседании вынуждена была немедленно устро­ить на хуторе Гребенки дешевую столовую, выдавая наиболее нуждающимся крестья­нам бесплатные обеды.

Однако особого накала борьба крестьян, рабочих, учащейся молодежи и радикаль­ной интеллигенции Приднестровья достигла в период первой российской революции. Уже в январе 1905 г., когда по всей стране прокатилась волна протестов против зло­дейского расстрела мирной демонстрации в Петербурге, тираспольская группа РСДРП, созданная с помощью Одесского комитета РСДРП и работавшая под его руководством в тесном сотрудничестве с кишиневскими социал-демократами, осуществила полити­ческую акцию. В городе был проведен митинг под лозунгами свержения царизма и введения восьмичасового рабочего дня.

Весной 1905 г. в Приднестровье с особой силой проявляется крестьянское недоволь­ство малоземельем и тяжелой беспросветной нуждой. Вновь аграрные беспорядки ох­ватили села, расположенные в районе владений княгини Абамелик, - Малаешты, Илию, Гиржево, Осиповку и др. Управляющий этими владениями отдал приказ запахать уча­сток земли, который не принадлежал помещице и который крестьяне считали своим. При этом он предупредил возмущенных крестьян, что будет стрелять из револьвера, если они воспрепятствуют запашке земли, которая лишала крестьян не только выпа­сов, но и доступа к водопою для скота. 24 апреля запылал подожженный крестьяна­ми помещичий дом. Об этом сообщала мос­ковская газета «Русское слово», принадле­жавшая знаменитому издателю И.Д. Сытину: «В с. Малаешты горит усадьба княгини Аба­мелик. Пожар возник на почве аграрных не­доразумений между крестьянами и управля­ющим экономией. Недоразумения эти совер­шаются систематически. На сей раз крес­тьяне снесли до основания экономический дом и громадный каменный забор». На «уми­ротворение» крестьян выехал тираспольский уездный исправник Андреевский во главе эс­кадрона драгун.

«Деревенская беднота». Рисунок из популярной газеты «Киевская мысль» (1907)

В селе Илия Тираспольского уезда мест­ные крестьяне разгромили барскую усадьбу. Вооружившись вилами, косами и топорами, они попытались убить управляющего усадь­бой, который спасся бегством. Еще более массовым было крестьянское волнение в ме­стечке Крутые Балтского уезда. Князь Абаме-
лик-Лазарев, которому принадлежало свыше 8 тыс. дес. местной земли, отказал крес­тьянам в просьбе сдавать им землю непосредственно, предпочитая крупных арендато­ров. В ответ крестьяне стали выгонять скот на барские луга и в его лес, при этом лес­ник убил пастуха из деревни Петрашевка. К возмущенным убийством жителям местеч­ка присоединились крестьяне близлежащих приднестровских сел Плоть, Валя Адынкэ, Березовка и Васильевка, которые составили внушительную толпу численностью около тысячи человек. 1 Мая 1905 г. они разгромили экономию помещика. Вслед за тем пос­ледовали аресты, и под судом оказались свыше 50 крестьян.

Тогда же, в начале мая 1905 г., под воздействием аграрных волнений в Крутянской волости вспыхнуло восстание в селе Мокра Воронковской волости Балтского уезда. Село окружали земли помещиков Войловых, Мицинских и др. Но особенно ненавистен за­дыхавшимся от безземелья крестьянам был землевладелец Войтенко, имение которого располагалось в трех верстах от села. Как впоследствии вспоминал участник этого восстания Ф.К. Антосяк, «грубому произволу, насилию и издевательствам со стороны помещиков не было предела. Особенной жестокостью отличался помещик Войтенко. Захватив обманным путем землю, он чувствовал себя властелином-феодалом. Расчет с батраками за проработанное время у него был прост и короток: свист нагайки и зубо­тычина... За случайно производимые потравы взимал штрафы, нередко превышавшие стоимость животного, произведшего потраву. Типы колупаевых да разуваевых в срав­нении с этим тираном поневоле казались «милыми дядюшками». Дикие расправы и издевательства Войтенко над крестьянами расценивались его соседями-помещиками как невинные шутки».

Вечером 5 мая помещик Войтенко приказал заарканить крестьянских лошадей, щи­павших траву вблизи его луга, и отогнать их в барские конюшни. Когда же крестьяне попытались увести своих коней, он открыл стрельбу по безоружным, ни в чем не по­винным людям, тяжело ранив двух из них. На следующий день несколько сот разъя­ренных крестьян пришли к дому помещика. Войтенко забаррикадировался на чердаке, но вооруженные вилами и сапами (мотыгами) крестьяне по призыву Ф.К. Антосяка раз­били окна, выбили двери и подожгли усадьбу. Войтенко был убит и, по сообщению га­зеты «Пролетарий», «буквально растерзан толпой». Крестьянский «бунт» был жестоко подавлен властями. Военно-полевым судом Киевского военного округа Ф.К. Антосяк был приговорен к вечной каторге, еще 15 участников восстания - к каторжным рабо­там, арестантским ротам и заключению в тюрьму.

Восстание в Мокре накалило атмосферу и в других селах района, где положение крестьян было столь же тяжелым. Петербургская либеральная газета «Русь», сообщая в начале мая из Каменца-Подольского о волнениях в Воронковской волости Балтского уезда, отмечала: «Получены сведения о самоуправстве и выпасах крестьян на эконо­мических полях с. Колбасное и с. Саражинка. Вообще настроение крестьян приподня­тое».

По примеру мокрянских крестьян жители села Петроверовка Тираспольского уез­да попытались «пустить петуха» в имении землевладельца Ивановца-Луцевича, кото­рого спасли лишь вызванные войска.

Это «приподнятое» настроение привело в июне 1905 г. к массовым аграрным бес­порядкам в приднестровских районах Подолии и Херсонщины. Выше уже приводились свидетельства о превращении Тираспольского уезда в «военный лагерь в миниатюре», в котором крестьяне постоянно конфликтуют с землевладельцами и администрацией. «Русское слово» в этот период информировало: «Ежедневно получают известия о но­вых аграрных недоразумениях, продолжающих возникать в различных частях уезда». Генерал-адъютант граф А.П. Игнатьев, специально командированный в Херсонскую губернию для подавления аграрных беспорядков, телеграфировал в Петербург мини-

Крестьянское восстание в с. Мокра. Рисунок середины ХХ в.

стру внутренних дел: «По всей Херсонской губернии за последние дни заметно успо­коение, волнения проявляются еще в Тираспольском уезде. Считаю долгом вновь про­сить о назначении в Херсонскую губернию бригады казаков».

Как человек крайне реакционных взглядов, член Государственного совета и пред­седатель особых совещаний об охране государственного порядка, Игнатьев был сторон­ником самых решительных полицейских репрессий (впоследствии убит эсерами), на­стаивая на обязательном привлечении вооруженных сил, преданных правительству, для подавления крестьянских мятежей. Ознакомившись с положением в Приднестровье, граф заявил министру внутренних дел России: «Уверенности в спокойствии нет. Ос­лаблять принятые меры невозможно. Когда и сколько прибудет казачьих полков, бла­говолите телеграфировать. Присутствие их положительно необходимо». В этом Игна­тьев находил полную поддержку у крупных землевладельцев и дворянства. Помещик села Кашарка Тираспольского уезда Таропанов, например, требовал от министра того же: «Крестьяне захватили 500 десятин земли. Самовольно забирают хлеб. Прошу ока­зать помощи удалить агитаторов и прислать казаков для охраны прав собственности и личной безопасности. Согласен уплатить за содержание 25 человек».

Несмотря на все принимаемые меры, крестьяне Приднестровья продолжали актив­ную борьбу за землю. Они громили господские дома, захватывали и самовольно запа­хивали помещичьи угодья, отбирали у землевладельцев их леса, луга и выпасы. Меры военного усмирения «бунтов» были неэффективны. В июле «Русское слово» сообщало из Тирасполя, что «войсковые части продолжают находиться в наиболее опасных пун­ктах уезда. Сегодня доставлены сюда две новые партии в 31 человек зачинщиков аг­рарных беспорядков. За отсутствием места в тюрьме зачинщики находятся пока при полиции». Один из членов тираспольской группы Херсонского комитета сельских орга­низаций РСДРП писал, что в Тираспольском уезде «часты случаи усмирения крестьян воинской силой». Он же отметил в своем дневнике: «Крестьяне начинают понимать, что царь - это паразит на народной шее, самосознание у народа растет».

Даже в тех селах, где крестьяне не хоте­ли предпринимать крайних действий, они твердо и недвусмысленно выдвигали по сути своей политические требования. Так, кресть­яне славяно-сербского общества Тираспольс­кого уезда направили царю «всеподданней­ший адрес», в котором писали: «Мы обреме­нены непосильными налогами, прямыми и косвенными. Размножение и теснота на на­ших пятидесятилетних наделах невероятные. Мы раздробились и обезземелели». Далее просят: «Прикажи, государь, министрам не­медленно разобраться в наших нуждах при нашей же помощи. Мы прекрасно и ясно зна­ем, шаг за шагом, все причины, подорвавшие и подрывающие вконец наше хозяйство, наши силы и нашу жизнь. Распорядись, государь, немедленно призвать наших представителей, которые будут нами честно выбраны всеоб­щей, равной, тайной подачей голосов (ниче­го, что среди нас будут другой веры и нации), чтобы эти выборные оказались людьми, к А.П. Игнатьев

которым лежит наше сердце и доверие...»

Приведенная цитата ясно показывает, насколько мысль о народном представитель­стве глубоко проникла в сознание трудового народа. Политическая программа социал- демократов и социалистов-революционеров, их требования созыва Учредительного со­брания понимались неграмотными крестьянами как единственный путь улучшения их тяжелой беспросветной жизни. В том же «адресе» крестьяне писали: «Мы слышали, что в некоторых губерниях были беспорядки. Крестьяне грабили чужое добро. Отпусти их, Государь, ибо они сделали это по своей темноте и нужде. Царь-Государь! Ты дол­жен знать, что голод и нужда затемняют и светлые головы. Не наказание им нужно, а сытый кусок, теплый угол и устранение отчаяния и заботы за завтрашний день. Им нужна школа, образование, Государь!» Подобные документы свидетельствуют о понимании крестьянами как причин аграрных беспорядков, так и возможностей их прекращения.

В отличие от полной драматизма и накала борьбы крестьян за землю рабочее дви­жение в Приднестровье не обладало столь высочайшей степенью активности в силу ряда объективных причин, о которых уже говорилось - отсутствия в регионе индуст­риальных центров, рассредоточенности местного пролетариата по мелким заведениям ремесленного типа и т. д. Если не считать рабочих железнодорожных мастерских, транс­портников Бендер и Тирасполя, основную часть городского пролетариата составляли ремесленники, подмастерья и ученики, приказчики, поденщики, труженики мелких предприятий, объединить которых для совместной борьбы за свои кровные интересы было затруднительно. Тем не менее активная деятельность в их среде социал-демокра­тов, социалистов-революционеров, членов других революционных партий приносила свои несомненные плоды.

Летом 1905 г. в Тирасполе и Бендерах бастовали рабочие некоторых ремесленных мастерских и магазинов. Выдвинутые ими требования носили экономический харак­тер - введение восьмичасового рабочего дня, улучшение условий работы и др. Однако все более привычными становились для тружеников и чисто политические лозунги, в том числе и «Долой самодержавие!» Не случайно войска, которые были стянуты из Ти­
располя, Бендер и ряда других городов в Одессу для подавления рабочего движения, оказались распропагандированными, о чем уже говорилось выше.

Наиболее бурными стали революционные события в Приднестровье в период все­общей политической стачки. Ее инициаторами были железнодорожники. В октябре 1905 г. одновременно с рабочими одесского и окницкого депо остановили работу же­лезнодорожники Бендер. По всем основным линиям (Новоселица-Могилев, Бендеры- Кишинев-Унгены, Бендеры-Рени) было прекращено движение. Железнодорожников поддержали рабочие, подмастерья, молодежь городов и местечек Приднестровья - зак­рылись предприятия и магазины, жизнь замерла. Информационный бюллетень Петрог­радского Совета, издававшийся нелегально с 17 октября 1905 г., в третьем номере за 20 октября 1905 г. сообщал: «Тирасполь, 17 октября. Три дня уже город отрезан от внеш­него мира. За прекращением железнодорожного сообщения почта прорывается случай­но, [забастовочный комитет] постановил продолжать забастовку до окончания желез­нодорожной и утроить дежурство по одному в конторах для выдачи денег фабрикам на расплату с рабочими». Один из участников этих событий, работавший в бендерских железнодорожных мастерских А.И. Тимченко впоследствии писал: «Помню демонст­рацию и митинг 1905 г. Забастовкой железнодорожников руководил Попов (машинист) и Соколовский (начальник дистанции пути). В эти дни рабочими был убит начальник депо Голубев, который очень плохо обращался с рабочими. После этих событий я с двумя другими товарищами (Задорожным и Поповым Дмитрием) отсидел три месяца в по­лиции». Забастовка, начавшаяся в ночь на 15 октября, продолжалась четыре дня, а ее пик приходился на «дни свобод» - 17-18 октября, когда под давлением начавшейся ре­волюции был издан известный манифест о созыве Государственной думы, возложив­ший на правительство выполнение «непреклонной» царской воли: даровать населению незыблемые основы гражданской свободы, предоставить избирательные права всем классам населения, в том числе и тем, кто был лишен таковых, а избранной Думе - законодательные права и функции контроля и надзора за действиями властей.

Внушительные по силе и размаху политические демонстрации, митинги, забастов­ки прокатились по всей стране, в том числе в Тирасполе, Бендерах, Резине, Сороках, Хотине, на правом и левом берегах Днестра, а также в Кишиневе, Бельцах, Измаиле,

Группа рабочих железной дороги. Фото начала ХХ в.

Одессе. Один из местных черносотенцев срочно телеграфировал в Петербург: «Поли­тическое движение перешло границы благоразумия. Наступает анархия со всеми ее ужа­сами. Нужны немедленные решительные меры. Скоро будет поздно».

Черносотенные погромы и монархические манифестации, которые охватили всю Россию после 17 октября 1905 г., показали, что реакция вышла из шокового состояния и в яростном исступлении бросилась в бой. Под защитой полиции и верных правитель­ству войск черносотенцы организовали ряд кровавых злодеяний по всей стране, в том числе и в Приднестровье. В городах и селах Новороссии и Бессарабии были убитые, раненые, изувеченные в результате безнаказанных действий погромщиков.

В эти дни В.И. Ленин писал: «Одновременно с конституционным манифестом са­модержавия начались самодержавные предупреждения конституции. Черные сотни за­работали так, как не выщышала еще Россия. Вести о побоищах, погромах, о неслыхан­ных зверствах так и сыплются из всех концов России. Господствует белый террор... Контрреволюция работает вовсю. Трепов «оправдывает себя». Стреляют из митральез (Одесса), выкалывают глаза (Киев), выбрасывают на мостовую с пятого этажа, берут приступом и отдают на поток и разграбление целые дома, поджигают и не позволяют тушить, расстреливают тех, кто смеет сопротивляться черным сотням.»

Однако запугать или остановить революцию уже стало невозможным. Рабочие, что­бы успешнее бороться за свои права, объединялись в профессиональные союзы. Во гла­ве 50-тысячного коллектива Профсоюза транспортнык рабочих Юго-западнык железный дорог (в частности, его «комиссии 18», избранной на съезде в Жмеринке 6 ноября 1905 г.) встал депутат от Бендер И. Левицкий. Через две недели в Бендерах состоялся объединенный съезд телеграфистов, а еще через неделю, 27 ноября, там же под предсе­дательством лидера Одесского отдела Всероссийского железнодорожного союза больше­вика И. Авдеева прошел митинг (участвовало более трех сотен рабочих и служащих), на котором был утвержден устав профсоюза местных железнодорожников. В период де­кабрьского вооруженного восстания в Приднестровье не наблюдалось ярких выступле­ний, однако хорошо известно, что на баррикадах в Москве сражался М.В. Фрунзе - впос­ледствии один из организаторов МАССР, а в Сочи во главе вооруженного восстания стоял Н.П. Поярко - большевик, уроженец села Слободзея Тираспольского уезда. Активное уча-

Рисунок из «Киевской газеты» (1905). «В двенадцать часов по ночам». Из подземелья погромщика выпускают руки жандарма и монаха, переодетый городовой призывает его к действию

стие в восстании на броненосце «Потемкин» принял А.Ф. Царев, уроженец г. Тирасполя.

После третьеиюньского государственного переворота 1907 г., повлекшего за собой окон­чательное подавление революции и разгон II Думы, в России начинается тягостный пери­од торжества контрреволюции, террора и раз­нузданной реакции. В Приднестровье коли­чество стачек, забастовок, крестьянских вол­нений (с 1907 до 1917 г.) уменьшилось до ми­нимума. Известны лишь отдельные выступ­ления экономического характера. Любые по­литические недовольства подавлялись свире­пым военно-полевым судом и карательными отрядами.

Тем не менее и в таких сложных услови­ях многие местные и приезжие революцио­неры не прекращали своей деятельности. В Тирасполь в 1907 г. был сослан из Одессы большевик А.В. Шотман. В Рыбницу после окончания службы на флоте вернулся А.Т. За­вадский, который рассказывал местным же­лезнодорожникам и сезонным рабочим о ре­волюционных боях в столице: «Не вешайте головы, братки. Не вечно властвовать крово­пийцам, правда свое возьмет». Под его вли­янием рабочие рыбницкого сахарного завода потребовали от владельца повышения зарп­латы, ограничения штрафов.

Глубокие социально-экономические противоречия в стране не были решены пер­вой российской революцией, а проведенная после ее подавления аграрная реформа не только не сняла, но и обострила их. После убийства в Киеве премьер-министра П.А. Столыпина, так и не добившегося «успокоения» России, начинается новый всплеск революционной активности. В этот период оживляется деятельность партийных орга­низаций в крае, возобновляется стачечное движение.

В июне 1911 г. в связи с увеличением рабочего дня на два часа забастовали рабочие бендерских железнодорожных мастерских и депо. Как сообщали жандармы, «наиболее выдающимся по революционному настроению среди деповских рабочих ст. Бендеры вы­деляются: токари Герман Михайлов Розанов, Леон Казимиров Катульский, Константин Иванов Ревин, слесари Иван Иванов Самойленко и Марк Федоров Аверипов. Настрое­ние рабочих можно назвать выжидательным. Никаких проявлений революционного ха­рактера, сборищ в кружки не замечается. Разговоры между рабочими идут в том смыс­ле, что надо ожидать войны, когда войска будут отвлечены, будут призваны запасные, запасным дадут ружья и они станут на сторону рабочих для борьбы, цель которой - из­менить существующий образ правления». Жандармы также отмечают возвращение в край из ссылки участников «беспорядков» 1905 г. - Александрова, Деминского, Черновой.

Через несколько месяцев, в сентябре 1911 г., жандармский полковник Нордберг со­общал уже о том, что «выяснилось существование в железнодорожных мастерских и депо при станции Бендеры сплоченной группы из 13 человек, носящей характер по своей деятельности местного комитета железнодорожного союза, во главе с табельщиком

Климентием Павловым Смитющенко». Группу эту составили активные участники за­бастовок 1905-1906 гг., которые вербовали среди рабочих своих сторонников для объяв­ления стачки. В жандармском списке значится, как уже отмечалось, 13 рабочих цент­ральной группы и 130 членов организации железнодорожного Союза. В конце октября жандармы докладывали начальству, что «наиболее выделявшиеся своим противопра­вительственным настроением и имевшие наибольшее влияние на других в июле меся­це сего года уволены со службы, а оставшиеся до сего времени ни в чем своей дея­тельности не выфазили. Наблюдение за ними продолжается».

В годы первой мировой войны с открытием Румынского фронта Приднестровье стало стратегически важным регионом. Охвативший страну кризис не обошел и этот край. В марте 1916 г., например, министр земледелия России А.Н. Наумов телеграфи­ровал генералу от инфантерии М.В. Алексееву, что в Тираспольском уезде отмечается «сокращение посева озимых наполовину, а привлечение населения к позиционным работам, ожидающийся призыв ратников второго разряда, реквизиция лошадей и лик­видация немецкого землевладения сократит посев яровык до размера, при котором хлеба не хватит не только армии, но и населению». Сюда начали свозить военнопленных для проведения сельскохозяйственных работ, здесь располагались тыловые части российс­кой армии, госпитали, склады, железнодорожные и строительные подразделения.

Вероятно, под влиянием прибывших революционно настроенных солдат и рабочих и с помощью одесских единомышленников тираспольские социал-демократы в октяб­ре 1915 г. отпечатали в местной типографии листовки. «Долой войну! - говорилось в одной из них. - Довольно жертвовать отцами и братьями. Россия захлебнется в крови, если мы не опомнимся, наша родина погибнет, довольно крови!» Среди прибывших в

BHfMfc It Я им р. ИМг

днестровский КРАЙ

Пав mi пчгарвтгрчн. t! upnv|ni|

ВЫХОДИТЬ НО ПОНЕДЕЛЬНИКА МЪ н ЧЕТИШТАМЪ

1ВДГИГ.1* р-L Т^инп 1 hi • I mill & > 5» «МиЩ ml Uhi. 1 |;; i ||1ГГ||Г Hlc. № 4"

gfLIUIHH r. il vZ < rnr₄i, MiMirf 7D ■ u ггьн* P'lui.

ДМ rotgWMMj 1+< иш»ря аъ pg3HH4itrii п^дцщ^гнап^ймн

Jp»4«--ltnBfj'i- +< |ЯГ»- [tiirf^m—Дщертитзипгь П141 jB^MNMlcn К. А..