Глава 12. Ну вот и Поттер. Здание городского похоронного бюро — самый большой дом на Поттер-стрит, белый, каркасный

Ну вот и Поттер. Здание городского похоронного бюро — самый большой дом на Поттер-стрит, белый, каркасный, и полицейские власти округа Рэнкин, штат Западная Вирджиния, используют его специальные помещения как морг. В качестве коронера выступает частнопрактикующий семейный врач, доктор Эйкин. Если он вынесет заключение, что причина смерти неясна, тело переправят в соседний округ, в Клакстонский региональный медцентр, где есть штатный патологоанатом.

Все это объяснил Крофорду помощник шерифа еще в полицейском фургоне, по дороге с аэродрома. Помощник шерифа вел машину, а Клэрис Старлинг сидела сзади. Чтобы расслышать его слова, ей пришлось прижаться к решетке, отделявшей от кабины отсек для арестованных.

В ритуальном зале начиналась служба. Пришедшие на похороны, в своих лучших, давно вышедших из моды костюмах, выстроились в ряд на тротуаре между голенастыми самшитовыми кустами-переростками и группками стояли на ступенях, ожидая, когда можно будет войти. Свежеокрашенный дом, крыльцо и ступени несколько покосились, каждый из них — в свою сторону.

На стоянке позади дома под облетевшим вязом, рядом с катафалком, стояли два молоденьких помощника шерифа и один пожилой; с ними — двое из дорожной полиции. Было не очень холодно, даже парок изо рта не шел.

Старлинг вглядывалась в этих людей, пока фургон въезжал на стоянку. Достаточно было взглянуть — и она все о них знала. Она знала — в их домах нет встроенных шкафов, там стоят комоды, и она знала, какая одежда в этих комодах хранится. Она знала — у этих людей есть родственники, чья одежда висит в пластиковых мешках на стенах жилых автоприцепов. Знала, что старший из них вырос в доме с водопроводной колонкой у крыльца и выбегал за калитку к школьному автобусу, шлепая по весенней грязи босиком, с ботинками на связанных шнурках через плечо, точно так, как когда-то ее отец. Она знала, они носили завтраки в школу в насквозь промасленных бумажных пакетах, потому что пакеты эти использовались не один раз, и, съев свой завтрак, они аккуратно складывали пакет и засовывали его в задний карман джинсов.

Интересно, что знает о них Крофорд.

На задних дверях полицейского фургона не было ручек изнутри; Старлинг обнаружила это, когда Крофорд вместе с водителем вышел из машины и направился к заднему крыльцу похоронного бюро. Пришлось барабанить по стеклу, пока один из помощников шерифа не обратил на нее внимания. Покрасневший водитель вернулся и выпустил ее.

Полицейские поглядывали искоса, пока она шла к крыльцу, где стоял Крофорд. Один из них сказал: «Здрасьте, мэм». Она кивнула всем и улыбнулась несколько тускловато, не на полную мощность, надеясь, что правильно рассчитала количество ватт.

Она почти уже дошла до крыльца когда один из молодых помощников шерифа, с новеньким обручальным кольцом на пальце, почесал подбородок и произнес:

— Она вовсе не такая уж красотка, а задается на всю катушку.

— Ну, знаешь, если она думает, что выглядит на все сто, я, черт возьми, готов с ней согласиться, — ответил ему второй. — Глазки, носик — все на месте, ну прям противогаз «Марк-5».

— Да нет, мне больше по вкусу хороший арбуз, если из холодильничка, — высказался пожилой, обращаясь в основном к самому себе.

Крофорд уже разговаривал с заместителем шерифа, подтянутым, небольшого роста человеком; он носил очки в стальной оправе и башмаки без шнуровки с резинками по бокам — такие в каталогах зовутся «Ромео».

Они прошли в тускло освещенный коридор похоронного бюро, где тихонько жужжал автомат с кока-колой и вдоль стен стояли случайные и абсолютно неуместные предметы: ножная швейная машина, трехколесный велосипед, рулон искусственной травы и полосатый парусиновый тент, навернутый на шесты. На стене висел не менее абсурдный рисунок сепией: святая Цецилия, опустившая руки на клавиши[7]. Ее волосы, заплетенные в косу, венком обвивали голову, а на клавиши — неизвестно откуда, просто из воздуха — сыпались розы.

— Спасибо, шериф, что так оперативно поставили нас в известность, — сказал Крофорд.

Заместитель шерифа на эту удочку не попался.

— Это не мы. Вам звонил кто-то из районной прокуратуры, — сказал он. — Я знаю, что шериф не звонил вам: шериф Перкинс сейчас находится в туристической поездке на Гавайях, вместе с их супругой. Я сегодня беседовал с ним по телефону, в восемь часов утра — это три часа ночи по гавайскому времени. Он обещал связаться со мной позже, но успел сказать, что задача номер один — выяснить, из наших ли мест эта девушка. Бывает, знаете ли, что чужаки подкидывают нам своих. Мы этим займемся прежде всего остального. У нас уже было так — таскали труп за трупом, а они все аж из Феникс-сити, из Алабамы.

— Тут мы вполне способны вам помочь, шериф. Если…

— Я связался по телефону с начальником оперативной службы Управления дорожной полиции штата в Чарльстоне. Он обещал прислать несколько человек из Отдела расследования преступлений — сокращенно ОРП. Больше никакой поддержки нам не надо.

Коридор постепенно заполнялся полицейскими, аудитория у заместителя шерифа оказалась весьма обширной. Он продолжал:

— А вами мы займемся, как только сможем, и окажем всёвозможное содействие, всёнепременно поработаем вместе, но в данный момент…

— Шериф, это преступление на сексуальной почве имеет ряд аспектов, о которых мне хотелось бы поговорить с вами наедине, как мужчина с мужчиной, вы меня понимаете? — сказал Крофорд, легким кивком головы указав на Старлинг.

Он потеснил малорослого коллегу, буквально втолкнув его в захламленный кабинет на противоположной стороне небольшого холла. Старлинг осталась одна перед гогочущими полицейскими, изо всех сил стараясь скрыть обиду. Сжав зубы, она рассматривала святую Цецилию и, пытаясь улыбаться в ответ на ее неземную улыбку, подслушивала происходящий за дверью разговор. Он шел на повышенных тонах, затем она уловила обрывки телефонного разговора. В коридор они вышли очень скоро, и пяти минут не прошло. Выражение лица у заместителя шерифа было довольно кислое.

— Оскар, — сказал он, — пойди в зал, вызови доктора Эйкина оттуда. Он вроде должен присутствовать на таких церемониях, но они вроде еще не начали. Скажи ему, Клакстон на линии.

Доктор Эйкин, коронер, явился в крохотный кабинет и взял трубку. Он разговаривал с патологоанатомом из Клакстона, поставив ногу на стул и постукивая по передним зубам ручкой бумажного веера. В результате этой весьма краткой беседы он был полностью готов к сотрудничеству.

Вот так, в бальзамировочной, с обоями в розах, огромных, словно кочаны капусты, и лепным потолком, в белом каркасном доме — а такие дома она помнила с детства и понимала — Клэрис Старлинг воочию увидела первое прямое свидетельство того, что делал Буффало Билл.

Единственным современным предметом в этой комнате был ярко-зеленый пластиковый мешок с плотно задернутой молнией, в котором доставили труп. Он лежал на старомодном бальзамировочном столе с фаянсовым верхом; стеклянные дверцы шкафов, хранящих троакары и бесчисленные упаковки с составом для промывания брюшной полости, многократно отражали белый фаянс стола.

Крофорд принес из машины аппарат для передачи отпечатков, пока Старлинг раскладывала свое оборудование на сушилке у огромной двойной раковины в углу.

В комнату набилось слишком много народу: заместитель шерифа, несколько помощников шерифа — все вошли вместе с ними и не собирались уходить. Это было неправильно.

Почему Крофорд не выгнал их всех отсюда?

Обои в комнате затрепетали и надулись от сквозняка: доктор включил огромную старую, насквозь пропылившуюся вытяжку.

Клэрис Старлинг, стоя у раковины, почувствовала, что сейчас ей понадобится гораздо больше мужества, чем парашютисту, ожидающему команды прыгать. Ей сейчас нужен был пример из прошлого, воспоминание, которое помогло бы ей собрать всю свою волю. И такой образ возник в памяти, помогая ей и одновременно пронзая болью все ее существо.

Мать стоит у раковины, смывая кровь со шляпы отца, холодная вода из крана льется на шляпу; мать говорит: «Все обойдется, Клэрис. Пойди скажи сестре и братьям, пусть моют руки и садятся за стол. Нам нужно поговорить. Потом приготовим ужин».

Старлинг сняла шарф и повязала его вокруг головы, как это делают повитухи в горных селениях. Достала из чемоданчика пару хирургических перчаток. Когда она впервые за то время, что пробыла в Поттере, раскрыла рот, голос ее прозвучал так, что заставил Крофорда подойти к двери и прислушаться.

— Джентльмены! Джентльмены! Прошу вашего внимания. Пожалуйста, помолчите минутку. Послушайте. Дайте мне теперь позаботиться о ней. — Натягивая перчатки, Клэрис подняла руки так, что каждый из присутствовавших мог их увидеть. — Есть вещи, которые мы просто обязаны для нее сделать. Вы доставили ее сюда, и я уверена ее родные были бы благодарны вам за это, если бы знали. А теперь, прошу вас, выйдите все отсюда и дайте мне самой позаботиться о ней.

Крофорд видел, как они все вдруг уважительно примолкли и стали подталкивать друг друга к двери, переговариваясь шепотом: «Пошли, Джесс, выйдем во двор».

И Крофорд понял: настроение резко изменилось, ведь здесь лежала усопшая. И где бы ни родилась она, кем бы ни была, река принесла ее сюда, к ним, и пока она, беспомощная, лежит тут, в этой комнате, в этом доме, в этом городишке, Клэрис Старлинг вступает с ней в особые отношения. Крофорд понял, что здесь, в этой глухомани, Старлинг оказалась наследницей старух-ведуний, травниц, мудрых и стойких сельских женщин, которые из века в век делали все, что нужно, были хранительницами жизни, а когда жизнь подходила к концу, обмывали и обряжали усопших.

Комната опустела, остались только Крофорд, Старлинг и доктор. И — труп. Доктор Эйкин и Старлинг переглянулись, как бы узнавая друг друга; оба испытывали странное смущение, смешанное с не менее странным чувством удовольствия от встречи.

Крофорд достал из кармана баночку с какой-то пахучей мазью и предложил обоим. Старлинг подождала, посмотрела, что предпримут доктор и Крофорд, и, когда тот и другой принялись втирать мазь в края ноздрей, последовала их примеру.

Она извлекала фотоаппарат из сумки, лежавшей на сушилке у раковины, стоя спиной к столу, когда услышала, как на мешке с телом жертвы расстегивают молнию. Уставившись на огромные розы на обоях, она несколько раз закрыла и открыла глаза, набрала в легкие побольше воздуха, выдохнула, повернулась и посмотрела на мертвое тело на столе.

— Им надо было надеть бумажные мешки ей на руки, — сказала она. — Я так и сделаю, когда мы закончим.

Очень осторожно, не доверяя автоматическому экспонометру, каждый раз устанавливая экспозицию вручную, Клэрис принялась фотографировать труп.

Убитая была молодая женщина, широкобедрая, ростом около 168 сантиметров, как показали сделанные Старлинг обмеры. Часть тела, с которой была снята кожа, от пребывания в воде стала серой, но погода стояла холодная и тело пробыло в воде явно не очень долго, всего несколько дней. Кожа была снята с трупа очень аккуратно; верхняя линия надреза проходила прямо под грудью, нижняя — у колен; ободрана была та часть тела, которую могли бы скрыть штаны и широкий пояс тореро.

Груди небольшие, и на грудине между ними — очевидная причина смерти: рваная рана в форме звезды шириною с ладонь. Голова круглая, кожа снята с черепа от бровей и верхнего края ушей до шеи ниже затылка.

— Доктор Лектер говорил, что он начнет снимать скальпы, — сказала Старлинг.

Крофорд стоял, сложив на груди руки, пока она фотографировала.

— Сделайте снимки ушей, — только и сказал он в ответ.

Потом обошел вокруг стола, прикусив губу. Старлинг стянула одну перчатку и провела пальцем по голени убитой. Кусок лесы с тройными крючками — от рыболовных снастей, в которых запуталось тело и которые не дали быстрому течению унести его дальше, вниз по реке, все еще обвивал ногу у самой ступни.

— Что вы видите, Старлинг?

— Ну, она не из этих мест: уши у нее проколоты в трех местах, на ногтях — остатки лака с блестками. Похожа на городскую. Волосы на ногах удаляла недели две тому назад. Видите, они довольно мягкие и плотно прижаты к коже. Похоже, что волосы на ногах удалялись с помощью воска. И под мышками. Пушок над верхней губой обесцвечен перекисью. Она очень следила за своей внешностью, но некоторое время у нее такой возможности не было.

— Что скажете о ране?

— Не знаю, — ответила Старлинг. — Я бы сказала, это входное отверстие сквозной стреляной раны, только вот здесь, сверху, вроде бы ссадина или ожог, похоже на след дула.

— Отлично, Старлинг. Это — контактное входное отверстие стреляной раны над грудиной. Газы, образующиеся при выстреле, расширяются меж кожей и костью и разрывают кожу, вокруг пулевого отверстия образуется рана в форме звезды.

По ту сторону стены захрипел орган: в ритуальном зале началась служба.

— Насильственная смерть, — вынес свой вердикт доктор Эйкин, а затем кивнул в сторону зала — Я должен присутствовать хотя бы на части церемонии. Семья усопшего всегда рассчитывает, что я пройду с ним часть последнего пути. Ламар придет помочь вам, как только отыграет музыкальное сопровождение. Напоминаю: вы обещали сохранить достаточно улик для патологоанатома из Клакстона, мистер Крофорд.

— У нее на левой руке сорваны два ногтя, — продолжала Старлинг, когда доктор ушел. — Они обломаны по направлению вверх, до самого мяса, а под другими — грязь или какие-то твердые частицы. Можно взять немного как вещественное доказательство? На анализ?

— Возьмите образцы грязи и твердых частиц и соскоб лака с ногтей, — ответил Крофорд. — А им скажем, когда получим результаты.

Ламар, высокий и тощий органист и бальзамировщик похоронного бюро — на носу и щеках у него цвели розы от слишком частых возлияний, — вошел как раз, когда Старлинг выполняла указания шефа.

— Вы небось маникюршей раньше были, а? — спросил Ламар.

Они с облегчением отметили, что у погибшей не было следов ногтей на ладонях — еще одно свидетельство того, что, как и другие до нее, она умерла прежде, чем с ней сделали все остальное.

— Вы считаете, ее нужно положить лицом вниз, чтобы снимать отпечатки, Старлинг? — спросил Крофорд.

— Так будет легче.

— Тогда сначала посмотрим зубы, а после Ламар поможет нам ее перевернуть.

— Только снимки или тест-карту тоже? — Старлинг присоединила к фотокамере устройство для фотографирования зубов, порадовавшись в душе, что все необходимое оказалось на месте.

— Только снимки. Без рентгена карта может ввести в заблуждение. А снимки помогут нам исключить парочку-другую пропавших женщин.

Гибкие пальцы органиста удивительно мягко и осторожно раскрыли молодой женщине рот, точно следуя указаниям Старлинг, и оттянули губы, когда Старлинг приблизила к ее лицу камеру, чтобы крупным планом снять передние зубы. Это было не так уж трудно, но ведь еще надо сфотографировать коренные, с нёбным рефлектором, следя сбоку, по отсвету через щеку, чтобы лампа освещала полость рта. Она сама никогда этим не занималась, только видела, как показывали на занятиях.

Старлинг посмотрела, как поляроид проявляет снимок, увеличила диафрагму и сделала новый. На этот раз получилось гораздо лучше. Просто очень хорошо.

— У нее что-то застряло в горле, — сказала Старлинг.

Крофорд взглянул на снимок. Сразу за мягким нёбом был четко виден темный цилиндрический предмет.

— Дайте мне фонарь.

— Когда труп из воды достают, у них во рту часто находят чего-нибудь… ну, там листья и всякое такое, — сказал Ламар, помогая Крофорду заглянуть в горло убитой.

Старлинг достала из сумки хирургический пинцет. Взглянула на Крофорда — он стоял по ту сторону стола. Крофорд кивнул. Всего секунда — и странный предмет был извлечен на свет Божий.

— Что это — стручок? — спросил Крофорд.

— Ну нет, сэр, это кокон — жучиный или еще какой, — сказал Ламар.

Он оказался прав.

Старлинг опустила кокон в банку.

— Может, надо, чтоб агент из округа тоже посмотрел на эту штуку? — сказал Ламар.

Снять отпечатки не составило труда — ведь женщина лежала теперь ничком, а Старлинг была готова к самому худшему. Однако ей не пришлось прибегать ни к одному из наиболее тонких и трудоемких методов, требующих инъекций и специальных напальчников. Она снимала отпечатки пальцев на карточки, вставленные в специальное устройство, формой напоминавшее обувной рожок. Кроме того, Клэрис сняла и несколько отпечатков ступней на всякий случай — вдруг сохранились только отпечатки младенческих ступней, снятые еще в роддоме.

Высоко на плечах обнаружились два участка срезанной кожи в форме треугольника. Старлинг снова сделала снимки.

— Сделайте обмеры, — сказал Крофорд. — Он порезал спину девушке из Экрона когда снимал с нее одежду; это был совсем неглубокий порез, царапина, но он полностью совпал с разрезом, сделанным на ее блузке, когда у дороги нашли одежду убитой. А треугольники — это что-то новое. Я такого еще не видел.

— У нее на икре сзади что-то вроде ожога — заметила Старлинг.

— У пожилых такое часто бывает, — сказал Ламар.

— Что? — спросил Крофорд.

— Я СКАЗАЛ, У ПОЖИЛЫХ ТАКОЕ ЧАСТО БЫВАЕТ.

— Да я вас прекрасно слышу. Я просто хотел, чтобы вы объяснили. Что такое бывает у пожилых?

— Ну, пожилые, бывает, умирают с электрогрелкой и обжигаются. Если помрешь с грелкой, обязательно обожжешься, даже если она не очень горячая. Горишь под ней, коли ты помер. Кровь-то не циркулирует.

— Мы попросим патологоанатома в Клакстоне сделать анализы и посмотрим, посмертный ожог или нет.

— Похоже, глушитель.

— Что?

— ГЛУШИТЕЛЬ АВТОМ… глушитель автомашины. Тут как-то Билли Петри застрелили насмерть и засунули его в багажник, да? В его же собственный. А жена на этой машине двое или трое суток все ездила — мужа искала. Когда его сюда принесли, глушитель-то был горячий под багажником и обжег его, вот так же точно, только у него было на бедре, — объяснил Ламар. — Я продукты в багажник и не кладу никогда, потому мороженое там тает.

— Это замечательная мысль, Ламар. Жалко, вы у меня не работаете, — сказал Крофорд. — А вы знаете тех ребят, что ее в реке нашли?

— Джаббо Фрэнклин и его брат Бубба.

— Чем занимаются?

— Драки устраивают в «Лосе» и над людьми издеваются, кто их и не трогает совсем. Коли кто просто зайдет в «Лось», просто так, рюмочку выпить с устатку, ведь целый день на горюющих смотришь, так сразу тебе: «А ну, сядь-ка вон там, Ламар, да сбацай нам «Филипино-Бэби». И принуждают человека играть им этого «Бэби» сто раз без конца на старом, грязном пианино, что в баре стоит. Пальцы к клавишам липнут. А Джаббо это обожает. «А ну, не знаешь слов, — говорит, — так выдумай, да чтоб на этот раз рифма была, черт бы тебя взял совсем». Он пособие ветеранское получает и на Рождество ездит в Управление по делам ветеранов войны — только тогда и просыхает. Я уж лет пятнадцать жду, что он вот-вот на этом столе окажется.

— Надо будет взять анализы на серотонин в местах, где крючки повредили кожу, — сказал Крофорд. — Я предупрежу патологоанатома.

— А крючки-то слишком близко один к другому, — заметил Ламар.

— Что вы сказали?

— Эти Фрэнклины снасть ставили, а крючки слишком близко у них. Это нарушение. Может, они потому и не заявились до нынешнего-то утра.

— Шериф сказал, они на уток охотились.

— Да они что угодно могли ему сказать, — возразил Ламар. — Они вам скажут, что в Гонолулу с самим Дюком Кеомука в матче участвовали, вместе с Саттелитом Монро. Хотите — верьте, хотите — нет. Возьмут сачок для головастиков и позовут на бекасов охотиться, коли вы бекасов уважаете. Да еще семь верст до небес наплетут.

— Что же на самом деле было, как вы думаете, Ламар?

— Ну, Фрэнклины поставили эту снасть — это ихний перемет и крючки на нем незаконные, — а потом стали его вытягивать, чтоб посмотреть, может, чего туда попало.

— Почему вы так думаете?

— Ну, эта… дама — она еще не готова чтоб всплыть.

— Вы правы.

— Ну, если б они этот перемет не вытянули, они б ее ни в жисть не нашли. Они небось перепугались до смерти и удрали. А потом решили заявиться. Я так думаю, вам с охотничьим инспектором поговорить надо.

— Я тоже так думаю, — сказал Крофорд.

— Тыщу раз видел у них в машине такой телефон, с ручкой, а это — штраф огромный, если в кутузку не засадят. Чтоб рыбу телефонить.

Крофорд вопросительно поднял брови.

— Магнето рыбу глушить, — сказала Старлинг. — Глушат рыбу электротоком: провода в воду опустят и давай ручку крутить. Рыба всплывает, и остается только сачком подбирать.

— Точно, — сказал Ламар, — а вы что, из наших мест?

— Да такое где угодно можно увидеть.

Старлинг испытывала настоятельную потребность сказать что-нибудь, прежде чем они задернут молнию на пластиковом мешке, или сделать какой-нибудь подобающий случаю жест, как-то выразить сочувствие, выполнить последний долг… В конце концов она просто покачала головой и принялась укладывать вещественные доказательства в чемоданчик.

Вот теперь, когда трупа перед глазами больше не было и не нужно было решать, что и как делать, все вдруг резко изменилось. Стоило ей на минуту расслабиться, как все, чем она только что занималась, дошло до ее сознания. Старлинг стянула с рук перчатки и повернула кран, в раковину полилась вода. Стоя лицом к стене, она подставила под воду кисти рук. Вода показалась отвратительно теплой. Ламар, взглянув на Клэрис, вдруг исчез из комнаты и вернулся с холодной как лед жестянкой содовой из коридорного автомата и, не распечатав, протянул ей.

— Нет, нет, спасибо, — сказала она — боюсь, не смогу.

— Да вы не пейте, просто подержите вот тут, пониже шеи, а потом сзади, там, где выступ на затылке. От холодного полегче станет. Мне всегда помогает.

Когда Старлинг приклеивала к зеленому мешку сопроводительную записку для патологоанатома, аппарат спецсвязи Крофорда уже стрекотал на столе в кабинете.

То, что на этот раз убитую обнаружили достаточно скоро после совершения преступления, было невероятной удачей. Крофорд считал необходимым установить личность жертвы как можно скорее и немедленно начать поиск свидетелей похищения там, где она жила. Такой метод доставлял всем массу хлопот, но зато дело двигалось быстро.

Крофорд всегда пользовался специальным факсом системы «Литтон» для передачи отпечатков. В отличие от табельных факсимильных аппаратов, его факс совместим с компьютерами в полицейских управлениях большинства крупных городов. Карта отпечатков, составленная Старлинг, еще не успела просохнуть.

— Загружайте вы, Старлинг, у вас пальцы полегче.

Не размажьте, Старлинг, хотел он сказать, и она справилась как надо. Это было совсем не просто — обернуть влажной, только что склеенной из отдельных элементов картой небольшой валик аппарата, пока в разных местах страны, в шести аппаратных, ждали люди.

А Крофорд связался по телефону с диспетчерской и аппаратной ФБР в Вашингтоне.

— Дороти, все на линии? Прекрасно, джентльмены, поставим скорость сто двадцать, чтоб все было четко и ясно. Проверили все — сто двадцать? Атланта, как у вас? Прекрасно. Дороти, начали.

И валик начал вращаться, медленно, чтобы карта вышла четкой и ясной, и отпечатки пальцев и ступней погибшей женщины отправились одновременно в аппаратную ФБР и в аппаратные главных полицейских управлений всех Восточных штатов. Если в Чикаго, Детройте, Атланте или в одном из других городов обнаружат, чьи это отпечатки, поиск свидетелей начнется через несколько минут.

Затем Крофорд передал снимки зубов жертвы, фотографии лица (голову девушки Старлинг задрапировала полотенцем на случай, если фотографии попадут в руки желтой прессы).

Когда Крофорд и Старлинг собрались уезжать, прибыли трое из Отдела расследования преступлений полицейского управления Западной Вирджинии. Крофорд пожимал руки и раздавал карточки с номером телефона прямой связи Государственного центра криминологической информации. Старлинг было интересно наблюдать, как быстро ему удалось найти с ними верный «сугубо мужской» тон. Они сразу выйдут на связь, если что узнают, это без проблем, пусть он и не сомневается. — Премного вам благодарен. А может, вовсе и не «сугубо мужской», ведь на нее эта его манера тоже подействовала.

Ламар помахал им рукой с крыльца, когда помощник шерифа увозил Крофорда и Старлинг в сторону Элк-ривер. Жестянка с содовой холодила пальцы. Он отнес ее в кладовку и там смешал себе восстанавливающий силы напиток.