Глава 14

Рабочий день в Национальном музее естественной истории при Смитсоновском институте давно закончился, но Крофорд успел предупредить по телефону, и охранник ждал Старлинг у того входа, что с Конститьюшн-авеню.

Свет в закрытом музее был притушен, воздух — неподвижен. Только фигура вождя одного из племен индейцев Южного побережья, стоявшая напротив входной двери, была такого огромного роста, что тусклая лампочка в потолке освещала его лицо.

Провожатый Старлинг, крупный темнокожий человек в опрятной форме охранника Смитсоновского института, показался ей в свете мигающих над дверью лифта лампочек очень похожим на этого индейского вождя. Праздная фантазия принесла минутное облегчение, словно Клэрис удалось растереть занемевшую ногу.

Так называемый второй уровень здания закрыт для посетителей. Обширное помещение прямо над этажом, где находится огромное чучело слона, делят между собой Отдел антропологии и Отдел энтомологии. Антропологи считают, что работают на четвертом этаже. Энтомологи утверждают, что этаж — третий. Некоторые ученые из Сельскохозяйственного отдела заявляют, будто у них есть неоспоримые доказательства того, что этаж — шестой. И у каждой из полемизирующих фракций есть основания считать себя правой, поскольку старое здание достраивалось, надстраивалось и перестраивалось не один раз.

Старлинг шла за охранником сквозь лабиринт тускло освещенных коридоров, уставленных по стенам высоченными деревянными шкафами с антропологическими образцами. О содержимом шкафов можно было судить лишь по небольшим ярлыкам на ящиках.

— Тыщи людей тут, в этих ящиках, — сказал охранник. — Сорок тысяч образцов.

Шагая по коридорам, он освещал фонариком номера на дверях кабинетов, а потом вел лучом по ярлыкам на ящиках.

Даякские носилки для детей и ритуальные маски сменились растительными тлями: они перешли из мира человека в гораздо более древний и более упорядоченный мир насекомых. Теперь коридор окаймляли металлические ящики, выкрашенные в бледно-зеленый цвет.

— Три миллиона насекомых — да еще пауков добавьте. И не валите пауков в одну кучу с насекомыми, — посоветовал ей охранник. — Не то паучники наши вам проходу не дадут. Ну вот, видите кабинет, где свет горит? Только одна не уходите, если они не скажут, что проводят вас вниз, позвоните по этому добавочному в комнату охраны. Я приду за вами. — Он протянул ей карточку с номером телефона и ушел.

Старлинг стояла сейчас в самом сердце Отдела энтомологии, в круглой ротонде, вознесенной высоко над чучелом слона. Впереди виднелась открытая дверь ярко освещенного кабинета и слышались голоса.

— Время, Пилч! — Мужской голос звенел от возбуждения. — Давай ходи! Время!

Старлинг остановилась в дверях. Двое мужчин играли в шахматы на лабораторном столе. Обоим около тридцати, один тонкий и черноволосый, второй толстый, с курчавой рыжей шевелюрой. Казалось, они совершенно поглощены игрой. Если эти двое и заметили появление Старлинг, то не подали виду. Если они и видели огромного жука-носорога, ползающего посреди шахматных фигур, то ничем не выдали и этого.

Но тут жук переполз край доски.

— Время, Роден! — воскликнул черноволосый. Рыжий сделал ход слоном и тут же повернул жука обратно. Тот начал свой извилистый путь в противоположном направлении.

— А если жук срежет угол, это будет означать, что время истекло? — вмешалась Старлинг.

— Разумеется, истекло, — сказал толстый громко, не поднимая глаз от доски. — Разумеется, истекло. А вы как играете? Вы что, позволяете ему ползти через всю доску? Да с кем вы играете — с копухой?

— Я привезла образец, о котором по телефону сообщил спецагент Крофорд.

— Подумать только, а мы и не слышали вашей сирены, — сказал толстый. — Мы тут всю ночь ждем, чтобы идентифицировать какого-то жука для ФБР, — ведь мы только и занимаемся, что жуками. Но никто ничего нам не говорил об образце спецагента Крофорда. Свой образец ему следует показывать своему личному врачу, и притом наедине. Время, Пилч!

— Я готова выслушать весь набор ваших шуток, но в другой раз, — ответила ему Старлинг. — Дело очень срочное, так что давайте займемся этим немедленно. Время, Пилч!

Черноволосый оглянулся на нее, увидел, что она стоит, прислонившись к дверному косяку, с чемоданчиком в руке. Он посадил жука на трухлявую деревяшку и опустил в коробку, прикрыв листом салата. Встав, он оказался очень высоким.

— Я Ноубл Пилчер, — сказал он. — А это Элберт Роден. Вам нужно идентифицировать насекомое? Мы рады помочь вам.

Продолговатое лицо Пилчера излучало дружелюбие, но черные с чертовщинкой глаза были слишком близко посажены и один из них несколько косил, создавая впечатление, что он существует независимо от своего напарника. Он не протянул ей руки для приветствия.

— А вы, должно быть?..

— Клэрис Старлинг.

— Давайте посмотрим, что у вас там.

Пилчер поднял баночку к свету. Роден подошел посмотреть.

— Слушайте, где вы это взяли? Вы что, прикончили его из этой вашей пушки? А с мамочкой его вы успели познакомиться?

Старлинг пришло в голову, что было бы неплохо двинуть этому Родену локтем в челюсть.

— Ш-ш-ш, — сказал Пилчер. — Расскажите, где вы его отыскали. Он что, был прикреплен к чему-нибудь — ветке, листу? Или вы нашли его в почве?

— Понятно, — сказала Старлинг. — Значит, вам никто ничего не сказал.

— Директор просил нас задержаться и определить жука для ФБР, — сказал Пилчер.

— Велел нам, — сказал Роден. — Велел нам задержаться.

— Да мы всегда это делаем — для Таможни и для Сельскохозяйственного отдела, — сказал Пилчер.

— Только не посреди темной ночи, — заметил Роден.

— Мне придется сообщить вам кое-какие подробности. Это касается расследуемого в настоящее время преступления, — сказала Старлинг. — Я имею право это сделать, если вы пообещаете не разглашать полученные сведения, пока расследование не закончится. Это важно. На карту поставлено несколько жизней, и уверяю вас — я знаю, что говорю. Доктор Роден, вы можете серьезно ответить: вы способны держать слово?

— Я не доктор. Вы что, будете брать подписку о неразглашении?

— Нет, если ваше слово вообще чего-то стоит. Вам придется дать расписку в получении, если вы оставите образец у себя, только и всего.

— Конечно, я готов вам помочь. Не такой уж я бессердечный.

— Доктор Пилчер?

— Это верно, — откликнулся Пилчер. — Он не бессердечный.

— Слово?

— Я никому не скажу.

— Пилч тоже пока не доктор, — вмешался Роден. — В смысле образования статус у нас совершенно одинаковый. Но обратите внимание: он-то позволил вам называть его «доктор». — Роден уперся кончиком указательного пальца в подбородок, будто хотел подчеркнуть, как он возмущен недостойным поведением коллеги. — Расскажите все поподробнее. То, что вам могло показаться не важным, может оказаться жизненно важным для специалиста.

— Это насекомое было обнаружено в горле убитой женщины, непосредственно за мягким нёбом. Я не знаю, как оно туда попало. Тело убитой найдено в Элк-ривер, в Западной Вирджинии; смерть наступила недавно, всего несколько дней назад.

— Это Буффало Билл, я по радио слышал, — сказал Роден.

— А про насекомое вы по радио слышали? — спросила Старлинг.

— Нет, но они назвали реку: Элк-ривер. Вы что, прямо оттуда? Поэтому так поздно?

— Да, — ответила Старлинг.

— Вы ведь устали, хотите кофе? — спросил Роден.

— Нет.

— Воды?

— Нет.

— Кока-колы?

— Пожалуй, нет. Нам нужно узнать, где он скрывал эту женщину и где она была убита. Мы надеемся, что это насекомое имеет определенное место обитания или хотя бы что область его обитания достаточно ограничена, понимаете? Или, может быть, оно спит на определенном виде деревьев… Нам нужно узнать, откуда оно. Я прошу вас хранить это в тайне, потому что, если преступник поместил насекомое туда специально, он один знает об этом, и мы сможем использовать этот факт, чтобы исключить ложные признания, и сберечь время. Он уже убил по меньшей мере шестерых. Время поджимает.

— Вы что, думаете, он сейчас держит у себя какую-нибудь еще женщину, прямо сию минуту? Пока мы рассматриваем это насекомое? — спросил Роден, уставившись на нее испуганными глазами. Рот его приоткрылся, Клэрис были видны его зубы, и на какое-то мгновение молнией вспыхнула иная картина…

— Не знаю. — Это прозвучало довольно резко. — Не знаю, — повторила она более спокойно. — Он снова сделает свое дело, как только сможет. Боюсь, осталось недолго ждать.

— Ну, так и мы сделаем свое дело, как только сможем, — сказал Пилчер. — Вы не беспокойтесь, у нас это здорово получается, мы на этом собаку съели.

Тоненьким длинным пинцетом он извлек из банки коричневый предмет и поместил его на белый лист бумаги под лампой. Придвинул увеличительное стекло, укрепленное на гибком штативе. Насекомое имело удлиненную форму и было похоже на мумию. Мумию окутывала полупрозрачная оболочка, четко, словно саркофаг, повторяющая ее очертания. Конечности и крылья были плотно спаяны с телом: казалось, они лишь чуть намечены резцом. Личико насекомого казалось преисполненным мудрости.

— Прежде всего, в нормальных природных условиях такие насекомые не могут внедряться в тело человека и помимо того, не могут оказаться в воде, кроме как в результате непредвиденной случайности, — заявил Пилчер. — Не знаю, насколько хорошо вы знакомы с жизнью насекомых и что именно хотите от меня услышать.

— Ну, скажем, ни черта о них не знаю. Выкладывайте все подряд.

— Идет. Так вот, это — куколка, незрелое насекомое, заключенное в кокон, в котором оно и будет оставаться, пока проходит стадии трансформации от личинки к взрослой особи, — пояснил Пилчер.

— Куколка в хитиновой оболочке, Пилч? — Роден смешно сморщил нос, поправляя очки.

— Думаю, да. Не в службу, а в дружбу, достань с полки справочник Чжу по незрелым насекомым. Ну ладно, значит, это — крупное насекомое в стадии куколки. Насекомые более совершенного типа проходят эту стадию. Очень многие переживают зиму именно в этом виде.

— Будешь с определителем работать или с микроскопом? — спросил Роден.

— С микроскопом.

Пилчер поместил кокон под линзу микроскопа и склонился над ним с зубоврачебным зондом в руке.

— Ну, поехали. Нет выраженных респираторных органов в дорсоцефальной области, дыхальца на мезотораксе и еще несколько абдоминальных; давай начнем отсюда.

— М-м-м-гм, — произнес Роден, листая небольшой справочник. — Как насчет функциональных жвал?

— Не-а.

— А парные желобовидные лопасти челюстей в вентральной части?

— Во-во!

— А усики как расположены?

— Наравне с внутренним краем крыльев. Две пары крыльев, задние полностью скрыты, видны только три последних брюшных сегмента… Задний конец маленький, заостренный. Так… по-моему… лепидоптера.

— Именно это здесь и сказано, — подтвердил Роден.

— Это семейство включает и дневных и ночных бабочек. Распространены на огромной территории, — сказал Пилчер.

— Если крылья намокли, трудновато будет. Пойду за справочником, — сказал Роден. — Думаю, вы тут мне косточки хорошо перемоете, пока меня нет.

— Обязательно, — ответил Пилчер. — Роден ничего парень, — проговорил он, как только тот вышел за дверь.

— Не сомневаюсь.

— Ну да? — Пилчера что-то явно забавляло. — Мы университет вместе кончали, работали и выбивали себе стипендии где только могли. Ну, он получил одну работку — пришлось сидеть в угольной шахте, ожидая, пока там протон распадется. Просто он слишком долго просидел в темной шахте. Он ничего, только не надо о протонах с ним говорить.

— Так и быть, я попытаюсь обойти эту тему. Пилчер отодвинулся так, чтобы свет не падал ему на лицо:

— Лепидоптера — очень большое семейство. Примерно тридцать тысяч дневных и около ста тридцати тысяч ночных бабочек. Мне хотелось бы вынуть ее из кокона. Это необходимо, если мы хотим ее точно определить.

— Ну, что ж. А вы сможете вытащить ее целиком?

— Думаю, да. Смотрите, как раз перед смертью она начала выбираться оттуда собственными усилиями. В коконе образовалось неправильной формы отверстие. Вот тут, видите? Тут придется повозиться.

Пилчер удлинил естественное отверстие в коконе и осторожно извлек насекомое. Тесно сложенные крылья промокли насквозь. Расправлять их было все равно что растягивать влажную, набухшую от воды бумажную салфетку. Рисунка на крыльях было не различить.

Явился Роден с пачкой книг.

— Готов? — спросил Пилчер. — Переднегрудные конечности не просматриваются.

— А щетинки?

— Нет щетинок, — ответил Пилчер. — Офицер Старлинг, вы не погасите свет?

Она ждала у стены рядом с выключателем, пока Пилчер зажжет электрический фонарик. Отойдя от стола, он осветил фонариком насекомое. Глаза куколки засветились в темноте, отражая яркий, тонкий, четко направленный луч.

— Совка, — сказал Роден.

— Возможно. Только какая? — ответил Пилчер. — Дайте свет, пожалуйста. Это — ночница, офицер Старлинг, ночная бабочка. Сколько там ночниц, Роден?

— Две тысячи шестьсот… Описано две тысячи шестьсот.

— Но таких крупных не так уж много. Давай, твоя очередь воссиять, друг мой.

Жесткие рыжие патлы Родена полностью скрыли микроскоп.

— Нам теперь надо исследовать кожный покров насекомого, чтобы определить, к какому именно виду оно относится. Роден в этом разбирается гораздо лучше.

Клэрис вдруг ощутила, как в комнате повеяло добротой.

Роден немедля отреагировал, затеяв яростный спор с Пилчером по поводу расположения наростов на теле личинки. Спор бушевал и дальше, когда дело дошло до расположения волосков на брюшке.

Наконец вердикт был вынесен.

— Erebus odora, — заявил Роден.

— Пошли посмотрим, — сказал Пилчер.

Они взяли насекомое и спустились на лифте на один этаж. Огромное квадратное помещение, расположенное прямо над чучелом слона было целиком заполнено бледно-зелеными ящиками. Когда-то это был огромный, высоченный зал. Теперь здесь были сооружены «палубы», делившие его на два уровня, чтобы насекомым Смитсоновского института было где разместиться. Подошли к секции неотропиков и проследовали дальше — к ночницам. Пилчер заглянул в свои записи и остановился перед ящиком, расположенным на уровне груди в стене таких же бледно-зеленых контейнеров.

— Тут надо соблюдать осторожность, — сказал он, выдвинув тяжелую металлическую дверцу ящика и опустив ее на пол. — Урони такую на ногу, месяц хромать будешь.

Пилчер провел пальцем сверху вниз по стоявшим внутри выдвижным лоткам, выбрал один и вынул его из ящика.

И Старлинг увидела в лотке крохотные высушенные яйца насекомого; гусеницу в пробирке со спиртом; кокон, снятый с куколки, очень похожей на ту, что привезла она и взрослую особь: крупную коричнево-черную бабочку с размахом крыльев сантиметров пятнадцать, мохнатым тельцем и тонкими длинными усиками.

— Erebus odora, — сказал Пилчер, — ночница «Черная ведьма».

Роден уже торопливо перелистывал страницы.

— Вид тропический. Изредка появляется в Канаде. Осенью, — процитировал он. — Личинки питаются листьями акации и тому подобных растений. Распространение: Вест-Индия, юг Соединенных Штатов, на Гавайях считается сельскохозяйственным вредителем.

«П…дец», — подумала Старлинг. Вслух она сказала:

— Черт-те что. Значит, они повсюду встречаются.

— Но не везде в одно и то же время. — Пилчер задумался, опустив голову и обхватив пальцами подбородок. — Слушай, Роден, а яйца они дважды в год откладывают?

— Секундочку… ага, на самом юге Флориды и в Южном Техасе.

— Когда?

— В мае и августе.

— Я вот что подумал, — сказал Пилчер. — Ваша особь несколько более развита, чем та, что у нас. И она не засохшая. Она начала проделывать отверстие в коконе. В Вест-Индии или на Гавайях это было бы понятно. Но у нас ведь — зима. Здесь, у нас, она подождала бы еще три месяца, прежде чем вылезти. Если только она случайно не попала в теплицу. А может, кто-то ее специально вывел.

— Как — вывел?

— Ну, в особой клетке, в теплом помещении, кормил гусениц листьями акации, пока они не стали готовы закутаться в кокон. Не так уж это трудно.

— Это что, хобби такое? Оно популярно? Если не говорить о профессионалах, многие этим увлекаются?

— Да нет, прежде всего — энтомологи, стремящиеся получить идеальный образец. Может быть, некоторые коллекционеры. Еще есть ведь производители шелка, они разводят шелкопряда, но это совсем другой вид.

— У энтомологов должна быть своя периодика, профессиональные журналы, есть продавцы оборудования, — сказала Старлинг.

— Точно. Большинство публикаций приходят к нам сюда.

— Я вам сделаю подборку, — сказал Роден. — Тут кое-кто подписывается в одиночку на некоторые бюллетени и требует с человека четверть доллара только за «поглядеть». К утру будет вам целая пачка.

— Я скажу, чтобы их завтра забрали, спасибо, мистер Роден.

Пилчер сделал фотокопии статей об Erebus odora и передал ей вместе с насекомым.

— Я провожу вас вниз, — сказал он. Они ждали лифта.

— Большинство людей любят бабочек, только дневных, — сказал Пилчер. — А ночные гораздо интереснее… Занятнее.

— Они ведь разрушители.

— Некоторые. Даже многие. Но они живут совсем по-разному. Как мы все равно.

Помолчали один пролет.

— Есть, например, моли, которые живут исключительно слезами, — продолжал он. — Больше ничего не едят и не пьют.

— То есть как это — слезами? Чьими слезами?

— Слезами крупных наземных млекопитающих, размером примерно с человека. Старое определение моли — «все, что постепенно и беззвучно ест, потребляет или истощает что-либо». И был соответствующий глагол, означавший — нести разрушение… А вы что, только тем и занимаетесь, что ловите Буффало Билла?

— Всякий раз, как удается выкроить время.

Пилчер провел языком по зубам, не раскрывая рта. Язык двигался за губами, словно котенок, забравшийся под одеяло.

— А вы когда-нибудь выходите, чтобы съесть рубленый бифштекс с сыром и выпить пива или какого-нибудь смешного недорогого вина?

— В последнее время нет.

— Может, взять да и пойти сейчас вместе, а? Тут рядом.

— Нет, но я сама приглашу вас, когда покончим с этим делом. И мистер Роден, естественно, может присоединиться.

— Ничего естественного я в этом не вижу, — ответил Пилчер. И у самых дверей сказал: — Надеюсь, вы покончите с этим делом поскорее, офицер Старлинг.

Она поспешила к ожидавшей ее машине.

Арделия Мэпп оставила Клэрис на кровати половину шоколадного батончика и почту. Сама Арделия уже спала.

Старлинг взяла машинку и отправилась в прачечную. Там она поставила машинку на стол для чистого белья, вставила бумагу, копирку и принялась за меморандум об Erebus odora. Она продумала и выстроила в уме все, что хотела записать, еще в машине, по дороге в Квонтико, и это не заняло много времени.

Потом она съела шоколадку и написала записку Крофорду, предлагая сравнить введенные в компьютер списки подписчиков энтомологических публикаций со списками известных ФБР нарушителей и списками нарушителей в городах и районах, ближайших к местам похищений, плюс файлы, содержащие имена совершивших уголовные преступления и правонарушения на сексуальной почве в Метро-Дейд, Сан-Антонио и Хьюстоне — областях, где этот вид ночниц особенно распространен.

Было еще одно, о чем ей пришлось заговорить во второй раз: давайте спросим доктора Лектера, почему он подумал, что преступник начнет снимать скальпы.

Она передала бумаги ночному дежурному и с облегчением бросилась в кровать. Дневные голоса все еще звучали вокруг еле слышно, тише, чем дышала во сне Арделия Мэпп на кровати у стены напротив. В густой тьме пред глазами вставало крохотное мудрое лицо бабочки. Ее сверкающие в темноте глаза видели Буффало Билла.

Из космического тумана, оставленного пребыванием в Смитсоновском институте, выплыла последняя мысль, словно кода дня: По всему нашему миру, в той его половине, что теперь скрыта мглою ночи, я должна искать и найти существо, что живет слезами других.