Полюбить тебя.

Полюбить тебя, как вкус горячего шоколада.
Видеть, чувствовать, целовать, быть рядом.
Не смотреть по сторонам, запоминать твой профиль,
Запивать привычную сигарету чашкой кофе.
Рисовать тебя: губами, пальцами, сердцем
Замирая в твоих ладонях, чтобы согреться,
Видеть, чувствовать, целовать, улыбаться -
Не расставаться не расставаться!

Полюбив тебя, как вкус горячего шоколада......

***
Беру звезду.
Загадываю имя.
Шепчу желанье.
Долго выбираю...
И отпускаю -
пусть летит скорее...
Стоп.
Не могу.
Боюсь...
Опять в ладонях

бездомного пса

не обманешь.

улыбчивый солнечный зайчик

скользит по периметру дома

и смотрит -

а все ли проснулись.

пожухлые листья

под лапами.

кто-то оранжевой краской

рисует

дорожку к зиме.

и чьи - то заботливо руки

приклеили дольку лимона к огромному чёрному небу.

____________________

Молодость:

Все волосы на теле – это ресницы,

Но невозможно открыться, вскрыться? проснуться...

На школьной площадке новые, разноцветные виселицы.

Интересно, сколько раз смогу подтянуться.

­____________________

краска слезает с рам, потому что весна.
красный росток рассвета
раскрылся
в стекле.

а струна
струсила и укусила
в голос,
как оса,
да так сильно, что
закрылись
глаза.

Укромные уголки украшает паучья вязь.
Как он посмел имя твоё взять?
Спрятать…
Переписать…

____________________
по ступеням бесшумно шагали зрачки –
мои замочные скважины, мои немые сверчки,
руки в прихожей подбирали с паркета боль –
это когда-то было со мной, когда-то было с тобой,
руки включали свет, разбирали паркет на алфавит,
который хорошо горит

…а ночью, в постели, покалывал, покалывал бок,
…а утром протянул руку, нащупал крошечное перо…

…одинокая волна языка омывала губы и нёбо…
____________________
Трещина на стекле с каждым днём прорастает выше,
Дотронулся до неё пальцем, чувствую – дышит.
Расколола двор, дотянулась до края неба,
Возьму фломастер, нарисую ей крылья
И большие глаза –
Получится стрекоза.

Улетай, пока не разбили.

____________________

я открою окно в ночь, пусть сияет, как перелом.
я уже не тот, раздавленный телефонным каблуком,
мышцы нот
уносят меня далеко
под дождём, который не умеет играть в песке,
который, как взрослый, строит замки вовнутрь.

тень от дождя прикрывается человеком,
чтобы не утонуть.

____________________

«я не боюсь с неба,
то есть, снега,
но боюсь почувствовать
боль».

листья падают, как кусочки паззла,
взглядом
пустоту не заполнить.

остаётся
помнить.
____________________

Но я расту быстрее травы,
намного, намного быстрее…

А то еще - облако, ничего интересного,
Ты входишь в траву, и оно качается
Так низко, что можно панамкой детскою
Его коснуться и сдвинуть нечаянно.
И ты напуган, что небо падает,
Такое близкое - только тронь,
Но ляжет спелой огромной ягодой
Ручное солнце в твою ладонь.

____________________

Милый мой август, тетрадь на столе,
В ней по линеечкам ходят трамваи,
Я к твоим буквам язык прижимаю,
Но за щекою поет карамель.
Тут, за щекою, поет, говорю,
Дырочкой хрупкой, стеклянной, глубокой,
Яблочным розовым треснувшим боком,
Как здесь вместиться еще букварю?!
Но на минуту всего повзрослеть -
В сладкой слюне карамелька растает,
Милый мой август тетрадь пролистает,
Встанут трамваи и нечему петь.

____________________
Стоит октябрь и небо многолико,
А крикнешь в небо, и не слышно крика,
Лишь облышко, как перышко, парит
Над девочкой с медовым сердоликом.
Стоит октябрь, стоит, как дошколенок,
Застенчивый, веснушчатый и рыжий,
А я по улице, неоном запаленной,
Бегу мимо него, его не вижу!
По улице Гагарина с продлёнок
На улицу Гончарную, где праздник,
Стоит октябрь, стоит, как дошколенок,
А я бегу, бегу, как второклассник!
И с высоты своих, ну пусть, сто двадцать,
И с высоты своих, ну скажем, девять,
Я начинаю дошколенку улыбаться

В девять утра я все ещё у себя внутри —
вдоль полыхающей линии между вчерашним
желудком и сегодняшней печенью, между
вчерашним сердцем и сегодняшней
головой, между вчера и сегодня
на белом коне, в королевском доспехе,
с лунным серпом в левой руке,
сам весь белый, к зыбкой огромной десятке
я скачу через дым и туман.

В десять утра я выхожу из себя.
В одиннадцать-тридцать утра мой белый конь
бьёт и съедает чёрного слона, и я,
белый король, торжествую. Я в комнате
своего сына играю в шахматы.
Белые пешки смеются, чёрные — плачут пешки.
Огненные шахматы, дымовые шашки.
Белая королева смотрит на нас.

В без-семнадцати-час чёрная ладья угрожает белому королю,
множество чёрных фигур угрожает ему и всему,
страх наполняет страхом всю мою жизнь, я боюсь
испугаться бояться до смерти умереть.
____________________

ну, я встречался во преддвериях со двумя ангелами ненеместными, небесными
со двумя ангелами в преддвериях, я с белым ангелом и с рыжим ангелом я позже встретился
сначала белый ангел неожиданно подсел в кафе когда часов 12, а минут 13
и даже может быть минут 14 подсел ко мне мой ангел белый
я кофе черный, мне ведь главное сейчас не опоздать на пополуденный эспрессо гранде до города в 12: 23. А вот опоздаю и — ола, я говорю, мой ангел беленький подсел, одесную.И в чашку наливается,
и за руками говорит следи. И из кармана достаёт
пылая полыхающую пламенеющую как огонь, мой ангел рыжий
как огогонь он достает ладонь свою показывает мне
пылающую нам. Ей пламенеющую ах. И рыжий ангел радужный
держать и порождать подсаживается ошую,
недалеко от белого, иди сюда, я договаривался во преддвериях со двумя ангелами большими разноцветными.
____________________

а вокруг ходит жаркое солнце,
трогает голубей, ветки, крыши.

Я стою рядом, в этом же парке
очень медленно курю сигарету
мечтаю о том, чтоб найти маяк
и навсегда отсюда уехать.
Потому что любви, похоже,
никогда
больше не будет.

А на маяке есть смотритель,
скрипучие сети, что пахнут рыбой,
постоянно дующий ветер,
никогда не молчащие чайки
и синее-синее море.
____________________
Здравствуй, мама.
В этом мире очень странно
я его таким не ожидала
тут далекие сидят, касаясь локтя
близкие все больше за морями
и ни до кого не дотянуться.

Мама, милая,
мы посылаем письма
со смешной, закрученной собакой
у меня их накопилось много
но они совсем ничем не пахнут
даже если сразу распечатать.

Ты прости пожалуйста, я помню
это для тебя почти китайский
постараюсь лучше о другом.
У меня все хорошо, как прежде.
Как обычно, не хватает денег
и немного не хватает счастья.

Здесь такое солнечное лето,
здесь цветут такие олеандры
и такой жасмин, что задохнуться
можно
(я почти уже).
Дни сумбурны и нетерпеливы
ночи фиолетовы и густы
вечера как мятное драже.

Ты прости пожалуйста, я снова.
Мама, мы здесь очень одиноки
и в оплате временем пространства
сложно, невозможно преуспеть.
Но мы как-то держимся, мы пишем
в блоги (мейлы, форумы и сайты)
мы такие
мы почти привыкли

жить по почте
пить по аське
спать в сети
____________________
Голодное, густое эхо
проглатывает всхлипы чаек
облизывает жадно волны
потом гоняет звук шагов
от дома к дому.
Посмотри
так повилика прорастает
так ест волна тугие сваи
так бархатно и неизбежно
Тебя любить, в тебе укрыться;
но нечем, пусто, поздно, нечем
не обернуться не заплакать
к чему солить морскую соль
глотнувшая струну концерта
с блестящей музыкой Вивальди
я буду умирать под вальсы

я буду умирать

____________________
вниз, на брусчатку, сюда, к нам за столик, в кашне и перчатках он сядет, закурит, потребует пива, пригубит стакан, улыбнется лениво, останется до темноты, до рассвета, до мая, июня, до августа, где-то лет триста спустя он привстанет со стула, оставит на чай, и свернет в переулок, где купит оливок и свежего хлеба, захватит вина и вернется на небо, а мы, мы еще посидим, поболтаем, минуты текут и года растекаются влажным и липким пятном под бокалом, не стоит спешить, мы еще успеваем допить, докурить, вот такая беспечность, небес синева и каникулы в вечность.

if
если бы я любила тебя чуть меньше
молчала тише, гуляла дольше
была бы мягче и поспокойней
чуть тоньше в бедрах
и помоложе
если бы ты любил чуть больше
прощал бы реже, звонил бы чаще
не замещал себя работой
а нас - деньгами
и был постарше
если бы мы с тобой были лучше
легче, проще, честней, взрослее
целей была бы в доме посуда
спокойней собака, прочнее двери
если бы мы такими вот были

то я, возможно, была б счастливой
водила бы утром старшую в школу
а ты отвозил бы младшего в ясли
и ты, ты тоже, возможно, был счастлив

но не получилось.

Анатомия. Патология.
сердце - это очень просто
оно невзаправду
и среднего рода
глупо валить все беды
на обычный мышечный орган
разделенный на четрые части
дрожащий под собственным током
задыхающийся от тахикардии
пропускающий три удара
что умеет ныть, замирает -
то придумали слабые люди
это просто такая отмазка
во всем виноваты гормоны
страшный диагноз латыни
спросите у анатома
он ответит, снимая перчатки
мозг замереть не может
души же вообще не бывает
душа-это белый кролик
о ней говорят, не увидев
так что все это - гормоны
нервы, смог и погода

а сердце - мышечный орган
оно замирать не умеет

____________________

у тебя такие взрослые руки
серые глаза
королевские знаки

весь этот песок
рис смс
становится разноцветным и несъедобным

что-то внутри останавливается

когда ты не можешь петь
мне кажется я невидимая
и слепая
____________________

Ульяна Заворотинская

секретик
девочка на корточках, трусики видны
ямку копает вот такой глубины
и кладет на дно цветы
нереальной красоты,
кукольный глаз с ресницами
и пёрышко птицы.

от шампанского стёклышко не берём –
не будет видно, что там под ним.
и от фанты не берём, и от пепси не берём –
скучные, бесцветные, не нужные нам,
а от кефира смотри какое –
прозрачное, голубое.

вот тебе маленький клад,
вот тебе детский секрет,
вот тебе хуяк – и так много лет.

пёрышко сгнило, сгнили цветы –
ну, давай же, поплачь об этом, кто же, если не ты?

всякое девочкино

....ой, ну ты же помнишь, как всё это было...
Петя? Нет, Петю, наконец, разлюбила.
В мае, что ли, решила ему сообщить об этом,
его же повысили, знала? говорит, подожди в кабинете,
и я часа два ждала, порвала все салфетки,
нервы всё, открываю сумочку – а от жары потекли конфеты,
и я этим ворохом пыталась вытереть, вся измазалась,
тут он и входит, так неудобно, я кааак расплакалась,
Петя, кричу, не люблю тебя, не люблю тебя,
у меня депрессия какая-то и апатия,
так злюсь, когда думаю о последней твоей пассии,
со Светой смирилась, но эта же дура, солярии-кастинги,
а помнишь, на матане сидели, и к нам залетела ласточка?
помнишь, в осеннем сквере пили пиво на лавочке?
помнишь, я бегала за гаражи?
помнишь, ты меня сторожил?
А он – Лена, ну, тише, тише,
что ты плачешь, клиенты услышат,
и обрывками этими слёзы мне вытирает.
Петя, говорю, я не люблю тебя больше, я без тебя умираю.

Где? – нет, это ничего, не болит, потрогай, не бойся, это у меня
тут один человек был, но я его сломала, он сросся неправильно, и его
ломали еще раз, еще раз, а потом пришлось ампутировать, я тогда лежала
долго, но, видишь, ничего, всё прошло, – это ничего, тебе не противно?
Где? – нет, это фигня совершенная, здесь был дом один, его пришлось
снести, он не так болел, понимаешь, как скрипел по ночам, врач сказал –
вам без него будет лучше, вы не спешите, конечно, всё обдумайте, если
хотите посоветоваться – мой коллега... – нет, сказала я, доктор,
спасибо, давайте, ежу всё равно же ясно, чем всё это кончится, чего
тянуть-то? Амбулаторно даже сделали, я еще пару ночей просыпалась потом
в новом, – мы сразу купили, конечно, – было странно, что не скрипит, а
тихо, тихо, – но я привыкла. Где? – нет, можешь провести пальцем, если
тебе не противно, я не чувствую ничего там вообще, – это мне в детстве
делали операцию, там внутри была бабушка, она умерла, ее надо было
удалить быстро, считалось, что она сама выйдет, ну, растворится, но всё
не получалось и не получалось, и пришлось удалять, конечно, это было
опасно оставлять так, мне было 10, что ли, я не помню деталей, но помню,
натурально, что стало легче, а то я всё плакала, плакала. Где? – нет, у
меня несколько таких пятнышек, еще под коленом и в сгибе локтя, они не
беспокоят совершено, я их раньше стеснялась, теперь перестала, это я
обгорела однажды, продиралась, знаешь, через одну девочку, а она
вспыхнула, но я продралась, конечно, а девочка потом оказалась каменной,
вообще непонятно, врачи дивились, но вот как вышло, – но тебе противно,
наверное, нет? Где? – нет, вот это не смотри и не трогай, пожалуйста,
нет, не больно, я не люблю просто, я же не виновата, что родилась им
наружу, да, можно было спрятать, но мама не захотела, тогда это было
опасно, а сейчас уже поздно, поздно, – а если каждый пальцами будет
трогать, куда ж годится? и вообще остаются пятна, отчищать, натурально,
больно, я и сама стараюсь прикасаться пореже, всё-таки сердце.

Линор горалик

А не давай отнять твои игрушки.

А не ругайся на других детей.

А руки надо умывать перед едою.

А когда плачут дщери, им подай платок.

А чаще слушай старших, им виднее

А не молчи, когда с тобою говорят.

А ты распни, распни его, не мешкай

А ты не умирай, не умирай

Линор горалик

Без моих лишних слов
И ветка в темноте хрустит и гнется,
И громоздятся сонные грачи,
И разом все невидимые гнезда
Тревожно зажигаются в ночи.

Чердачный кот, неряшлив и печален,
С усталой морды стряхивает сны,
Бредет смешной и маленький, как Чаплин,
В индустриальном грохоте весны.

Л. Филатов

Он-ей

От её волос пахнет мёдом и молоком

Молоко и мёд, а не детский рахат-лукум

Молоко и мёд, но не секс и потом легко

Молоко и мёд и не кофе одним глотком

А она стоит и робеет и плечик гол

Вручена рука мне и полунога нога

И грешно, грешно, что не нужно мне НИЧЕГО

От волос её кроме мёда и молока.

Он уже представил как она хмурит брови

Когда видит, что высвечивается его номер

Он уже представил как она надувает губки

Вся в сомнения: поднять или повесить трубку

Он уже представил как она тыкает пальчиком

В кнопку прекращения разговора с этим мальчиком

Понимаешь, говорит она ему, любовь это такая штука

Что приходит либо через полвину стука, либо по привычке,

И тогда это уже называется не любовь, но она точно не зависит

От количества твоих звонков.....

кто я такой чтобы лежать на этой кровати
и целовать твои запястья?
завтра найдётся кто-нибудь повороватей
но и понесчастней

господи, пусти меня по миру голым
уже получил свою награду
уже допущен языком горлом
к горному винограду

когда глаза сливались с другими глазами не считаясь слезами
не вникая
кому принадлежит какая

сегодня война

переговоры завтра

но мы-то знаем

что переговоры и есть

поражение

сегодня вода

спасательные суда завтра

но мы то знаем

что спасением

захлебнёмся

сегодня война

люби меня

сегодня вода

люби меня

сегодня

Михаил ГРОНАС

Переход

Ничего не хочет происходить,

Человек живет, чтоб поесть, родить,

Раздавить врага, умереть, уснуть,

Ему некого обмануть.

Но читает, курит, идет в музей,

Моет руки, в гости ведет друзей,

Покупает бритву, крем обувной,

И кого-то зовет неземной.

Дальше-ближе, а ближе уже нельзя

Семеня, балансируя и скользя,

Он спешит с головой нырнуть в переход

Новый год. И не первый год.

Каждый день он трудится, каждый день

Он за что-то платит, встречает людей,

Выключает свет, и включает свет,

И опять выключает свет.

Главный день в его жизни придет тогда,

Когда он поймет, что ему всегда

Верилось, что главный день впереди,

И поймет, что он позади.

В переходах дарят и продают

Бесполезные вещи, чтоб был уют.

Человек ступает на голый лед.

Будет долгим его полет.

Анна Русс

заберу у тебя головную боль,

и любовь, натертую, как мозоль,

и усталый сон, и в суставах соль,

позабытый внутри песок:

на глазок чудес - то ли в травах сок,

то ли в пашне режется колосок,

то ли выйдет прок, то ли бог-игрок

нас положит на левый бок,

а на левом - не спится в такую рань,

о не тронь, я только прошу: не тронь,

я не помню роль, не играю роль,

мне сейчас хорошо: апрель,

и не то чтоб ты меня всю согрел,

но куда-то делась твоя мигрень,

и песок из ран, шепоток из крон:

забери меня, забери,

отопри мне дверь, я не вор, не зверь,

что ж теперь, куда мне идти теперь,

там возьмут топор, там земля под пар -

не родящая, хоть убей,

и чудес обещано мне и бед,

но грубей бока мои, всё грубей,

так разбей мне лед и песок развей -

я же твой.

я еще живой.

Так дымно здесь и свет невыносимый,

что даже рук своих не различить –

кто хочет жить так, чтобы быть любимым?

Я – жить хочу, так чтобы быть любимым!

Но так как ты – вообще не стоит – жить.

А я вот все живу – как будто там внутри

не этот – как его – не будущий Альцгеймер,

не этой смерти пухнущий комочек,

не костный мозг

и не подкожный жир,

а так как будто там какой-то жар цветочный,

цветочный жар, подтаявший пломбир,

а так, как будто там какой-то ад пчелиный,

который не залить, не зализать...

Алё, кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым?

Ну чё молчим? Никто не хочет знать?

Дмитрий Воденников